Фаворит-10. Русская партия

Глава 4

Скорее Дунай потечет вспять и небо упадет на землю, чем сдасться Измаил.

Комендант Измаила Айдозли Мехмет-паша. 1790 год за день до падения крепости.

Измаил.

22 мая 1736 года

Я больше не подгонял гребцов на галере, так как прекрасно видел и по скорости ощущал, что они выжимают из себя всё, что могут, и наверняка чуточку больше. В сравнении с тем, как мы передвигались до этого, сейчас мы летели.

Больше на реке выстрелов не раздавалось, вторая турецкая галера сдавалась. И такой приз уничтожать нельзя. Нам нужны корабли, пусть бы и галеры, если пока нет достойного парусного флота. Однако, флот будет. Только я лично за деньги Фонда заказал триста корабельных пушек разных модификаций, в том числе и коронады. Заказ уже как два месяца готовится на демидовских заводах. Ну и придется, так из сырого дерева построим первые русские парусники на Черном море. Хотя в Воронеже и Брянске есть сухое дерево. Доставить только нужно.

А то, что происходило с оставшейся турецкой галерой, можно будет когда-нибудь потом преподать в юмористическом тоне. Анекдот. Но я надеялся на то, что найдётся командир из следующих за головной галеры или из других отрядов, который примет приз в виде турецкой галеры. Если нет, то турки просто пройдут мимо всех наших кораблей и отправятся восвояси, вначале находясь в шоковом состоянии, а после поймав гомерический смех.

Да, сообщение, что нужно принять приз, было передано, но кто и насколько его смог увидеть и принять решение — это вопрос. Ведь звучало всё «примите приз». И кому его следовало принять, я не уточнил. Но меня слишком увлекали и волновали разворачивающиеся события. И турецкие галеры — это как назойливая муха, летающая за карточным столом. Отвлекала от игры, ставкой которой была жизнь, честь, слава российского оружия. Большая ставка.

— Бах-бах! — издали послышались приглушённые звуки выстрелов.

Сражение за Измаил началось. Бой начал посланный вперед отряд. Галера наша дёрнулась, подалась вперёд. И если я считал, что гребцы выкладываются уже даже больше своих сил, то сейчас уверен, что силы человеческие невозможно запихнуть в какие-то рамки.

— Бам-бам-бам! — удары по барабану, регулирующие ритм работы гребцов, стали ещё громче и чаще.

Наверное, следующий уровень для русских гребцов — следовать ритму барабану, который будет выдавать трели. Или русские гребцы станут настолько сильны в своём ремесле, и смогут с еще большей частотой грести, уже будет создан первый пароход?

Что-то я опять ударяюсь в мечты. Впрочем, ведь мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Ведь наверняка я появился в этом мире, чтобы невозможное стало реальностью. Будет и пароход. Дайте срок.

Словно бы неожиданно закончились береговые заросли прежде всего из акации, открылось огромное пространство без деревьев и кустов.

— Измаил! — выкрикнул Алексис Дамионис.

По голосу было слышно, что у этого человека появился азарт, кураж. А раньше казался более осторожным.

Причалы крепости Измаил располагались примерно в середине этого открытого пространства под большой горой, из-за террас больше похожей на пирамиду. Так что нам предстояло ещё немного проплыть. Так то оно конечно — высаживаться лучше всего на причале. Тем более, что места там более чем предостаточно. И если уж не получится взять крепость, а всякое может быть, то даже чисто практическая выгода от разгрузки трёх турецких галер будет для нас утешительным призом. Может, хоть в финансовом отношении операция оправдается. Хотя при таких успехах — это вряд ли.

— Рота, готовьсь! По плутонгам. Первый, третий, пятый, седьмой, девятый плутонги — по первому трапу, остальные — по второму! — командовал бойцами Кашин. — Глазникам работать с галеры!

Я не вмешивался, хотя, на мой взгляд, решение, чтобы снайперы остались на галере, спорное. Впрочем, те немногочисленные постройки, которые были в маленьком порту Измаила на одной из террас большого холма, может, сперва стоило взять под плотный контроль, а уже потом именно там и разместить солдат с винтовками с оптическим прицелом, которых в это время прозвали «глазниками».

Словно бы те тараканы, когда на кухне в запущенном и грязном доме включили свет, турки разбегались от порта. Я заметил, что бегут они не в сторону крепости. А ведь могли бежать к западным воротам. Там, судя по звукам, было столпотворение, но не бой. Турки или представители других народов, которые прислуживали им в порту, убегали просто на запад, в сторону зарослей, которые находились не ближе чем в двух вёрстах.

— Бах-бах-бах! — в усиливающейся «мелодии» сражения я различил разрывы гранат.

Это все еще идет бой у восточных ворот крепости. Учитывая то, что гранатомётчики могли отрабатывать только лишь с расстояния меньше чем сто метров, можно было сделать вывод, что сражение идёт у самих ворот.

Два брига, которые следовали за передовой галерой, дали немного левее, стали спускать паруса, намереваясь встать на якорь. А вот следующие другие галеры стремились к порту, чтобы присоединиться к сражению.

— Бам! — послышался звук ударяющегося одного корабля о другой.

А потом и раздался треск, на короткое время этот звук заглушил остальные.

— Расстреляю! — в сердцах бросил я, когда увидел, что галеры столкнулись.

Видимых повреждений вроде бы и не было — так, «поцеловались» бортами, но вёсла поломали, и теперь будет сложно вырулить, чтобы быстро пристать к берегу.

А вот следующая галера смогла вовремя сориентироваться и впритык, но всё же обошла это «речное транспортное происшествие».

Я постарался успокоиться и сконцентрироваться на бое. Что-то похожее можно было предполагать. Ведь мало того, что мы шли по реке с почти неизвестным для нас фарватером, так ещё и команды были неопытные. А частью галер и вовсе командовали безусые мичманы.

Сказывалось, что морских офицеров не хватало. Но даже в плохом нужно видеть хорошее. Я подумал, что прямо сейчас они приобретают бесценный опыт, который обязательно понадобится в дальнейшем. А если Черноморский флот не набьёт себе синяков, то вряд ли станет в ближайшем будущем грозной силой, способной переломить турецкое превосходство на Чёрном море.

Бойцы Кашина быстро взбирались по холму. Тут был небольшой ров, через который перекинуто множество съёмных мостов, представлявших собой по сути сбитые из досок настилы. Часть из них турки успели снять, бросив рядом. Но три вполне себе прочных на вид моста оставались нетронутыми. Именно по ним и пробежали передовые плутонги роты Кашина.

И нет, мой друг и один из опытнейших офицеров в Российской армии, Иван Кашин, не устремился к вратам, чтобы помочь отдельному отряду удерживать вход в крепость. Именно этого враг и ждёт. Он делает то, чего враг никак не ожидает.

На относительно невысоких стенах со стороны реки даже в бинокль, который я сейчас приложил к глазам, не было видно больше, чем полусотни защитников. Рота Кашина бежала без лестниц, и турки здраво рассудили, что уж такими силами, да ещё и без возможности залезть на стену, эти русские бойцы устремятся к вратам крепости.

Вот только у бойцов Кашина были «кошки». Стальные крюки взмылись вверх. Из первых пяти «кошек» удалось удачно зацепить только две, и тут же по ним стали взбираться бойцы.

Снизу их прикрывали другие воины, контролируя стену и не давая возможности высунуться хоть какому турку без того, чтобы любопытная голова османа не получила «подарок» в виде русской пули.

Кашинцы, как заправские спортсмены, русские воины, несмотря на то, что за плечами у них были слегка укороченные ружья, взбирались наверх. Такое упражнение было обязательно в базовых упражнениях бойцов. Они каждое утро лазили по канатам.

— Глазники! — обратился я к снайперам. — Смещайтесь вперёд и занимайте позиции в пристройках.

Лишь только один выстрел прозвучал от снайперов, и они, преисполненные желанием хоть как-то помочь наступающим побратимам, лишь только водили стволами своих винтовок. Всё же было далеко, и если уж поддерживать наступление кашинцев, которые уже не менее чем десятком забрались на стену, то лучше это сделать поближе.

— Бах-бах-бах! — закипела работа на крепостной стене.

Оснащение турецкой армии пистолетами было и без того слабым. Ну а что-либо противопоставить в скорострельности револьверов турки не могли. Я видел в бинокль, что защитники стены, по большей части бежавшие к восточным воротам крепости, рванули на появившуюся для них угрозу в виде русских бойцов, лихо забравшихся на невысокую стену.

Держа ятаганы над головой, турки наивно думали, что сейчас с ними вступят в рукопашный бой. Но револьверные пули явно давали понять всем османам, насколько они ошибаются. Наверное, когда будут оправдывать свои поражения, станут уповать на то, что русские, дескать, боятся рукопашного боя, поэтому они трусливые. Проигравшие всегда ищут оправдания, не желая принимать реалии.

Но русские не трусливые. Если уж придётся, то будут в рукопашной схватке не менее яростными, а может, ещё и более, чем их оппоненты, даже турки, которых нельзя обвинить в трусости. Их можно только лишь обвинить в том, что они прозевали новый виток развития военного искусства и всё ещё живут традициями, по большей части превращаясь в ортодоксальное государство.

Я — православный христианин, но прекрасно понимаю, что в некоторых вопросах Церковь всё-таки является тормозом. И если бы Пётр Великий не вступил в конфликт с церковниками и не убрал бы патриархию, то, может быть, и Россия не смогла бы сделать большой шаг вперёд на пути своей модернизации. А вот у турок исламское духовенство очень сильное и влияет на решения султана.

Плацдарм на стене был захвачен быстро и, я бы даже сказал, нахально. Но когда противник не знает о возможностях нашего войска, не знает, что бойцы могут закинуть «кошки» и потом по верёвкам быстро взобраться наверх, то он не ждёт никаких сюрпризов. Ведь я почти уверен, что в Османской армии подобных упражнений не практикуют. А если кто-то и умеет подобным образом взбираться на стену, то это единицы.

Между тем прибывали галеры, и русские бойцы высыпали на берег. Эти уже были и с лестницами. Далеко не все умели вот так, как рота Кашина, действовать. Но часть крепостной стены уже была относительно безопасной. Плацдарм был расширен не менее чем на пятьдесят шагов. И это было бы невозможно сделать, если бы не колоссальное превосходство моих солдат в средствах огневого подавления любой воли противника к сопротивлению.

— Черти! — усмехнулся я. — Накручу хвост Кашину.

На самом деле, может, я ему и сделаю небольшую выволочку, но потом ещё и расцелую. Говорил я, что фальконеты брать с собой на крепостную стену никак нельзя — тут бы самим бойцам забраться на неё. Кашин кивал головой, но, как видно, сделал всё-таки по-своему.

И сейчас по верёвкам сразу четыре ствола небольших пушек поднимали наверх. Конечно, с ними будет куда как проще расчищать пространство и отвоёвывать такие важные метры крепостной стены.

Уже все кашинцы оказались наверху. Крепостная стена со стороны реки была не только невысокой, но и пространство на ней было крайне мало. Турки здраво рассудили, что если кто-то придёт с реки, мало того что и высадиться нужно, так ещё и взобраться на холм, к лестнице не так удобно подойти. Если бы они успели расчистить вал, то, конечно же, это сильно бы усложнило штурмовые действия. Случилась бы заминка с нашей стороны, в ходе которой участок стены тут же был бы заполнен защитниками.

Но это турецкая беспечность. Их расхлябанность могла бы соревноваться только с подобным же проявлением русского характера. Но если в русской армии с худо-бедно, но уже борются с пагубными явлениями, то турки, как я посмотрю, ничему не учатся.

И в другой реальности их не научили русские победы. На мой взгляд, после русских побед Румянцева, Потемкина, Суворова, вся Османская империя существовала только лишь потому, что европейские державы не давали ей окончательно погибнуть. Ведь тогда именно Россия возвеличивалась бы настолько, что уже не нашлось бы и той европейской страны, даже коалиции стран, чтобы остановить русскую империю.

Я также сошёл по трапу в порт и встречал прибывающие галеры.

— Капитан Белов, — обратился я к командиру отряда, состоящего из двух рот, которые прямо сейчас выгружались с 32-вёсельной галеры, — направляйтесь к воротам и помогите их удерживать.

Офицер козырнул мне в ответ, исполнив новое русское приветствие, которое далеко не так победно встречается в армии. А я до сих пор не могу отойти от той привычки, чтобы отдавать честь всем встречным офицерам, если они, конечно же, выше меня по чину. Получается, что в последнее время я очень редко отдаю честь. Ибо найти офицера, который был бы выше меня чином, становится всё сложнее.

То, что бой у ворот продолжается, сообщала «мелодия войны», которая грохотом исполнялась отдельным отрядом, совершившим марш-бросок. Если бы ворота были закрыты, то отряд, десантировавшийся ранее, должен был отступить. Тем более, что они не могут не знать, что мы уже высаживаемся и даже часть стены за нами.

Сейчас, когда русские бойцы уже на стене и другие с лестницами бегут, чтобы также взобраться наверх, большого смысла в удержании любыми потерями ворот Измаила нет. Следовательно, если там продолжается бой, то ворота открыты, и отряд только лишь ждёт подкрепления, чтобы начать штурмовые действия. Ну ведь так я учил, так действовали на маневрах и повторяли в теории.

— Бабах! — раздался пушечный выстрел, а следом за ним ещё три.

— Ну черти же! — восхитился я.

Это стреляли те самые фальконеты, которые кашинцы подняли на крепость. Я тут же приложил бинокль к глазам и увидел, что словно бы косой картечь из фальконетов смела турок. Явно каждая картечина с такого близкого расстояния пробивала не одного османа.

Бойцы всё прибывали и прибывали в порт. Уже и места не было. Часть галер отчалили и ушли дальше. Не менее чем полторы тысячи русских воинов вступили в бой. Быстрее, быстрее нужно брать крепость или улепётывать отсюда.

Если в самом Измаиле находится небольшое количество гарнизона. То со стороны западной окраины крепости я увидел не менее чем пехотный полк и полк турецкой кавалерии в виде сипахов. Скорее всего не все рассмотреть. Должно быть до десяти тысяч.

И там уже идёт приготовление к бою. Правда, этот процесс не быстрый, да и наблюдаю я, что неразберихи у турок более чем хватает. Они же не знают, какими силами мы атакуем. Но ведь найдётся тот офицер, который приведёт всех к порядку, организует наступление вдоль периметра крепости, и тогда нам придётся туго.

А вот если к этому времени большая часть крепости будет уже нами захвачена, то мы даже можем использовать ту немногочисленную крепостную артиллерию, которая почему-то направлена в большей степени на запад, на восток или на север. Но две пушки, которые расположены в направлении реки, так и не выстрелили. Неисправные?

Хотя нет, турецкие артиллеристы начали подготавливать орудия. И они могут бить по причалу и по нашим галерам, ну или даже по своим кораблям, которые я уже считаю призом.

Кстати, галеры никто и не защищал. Все турки бежали в крепость. Причём на кораблях оставались рабы.

Быстро, не прошло и двадцати минут, как всё пространство крепостной стены, направленное в сторону реки, было русским. Опять же, штурмовики были снабжены револьверами, и это давало колоссальное преимущество.

А вот турецким артиллеристам не повезло. Наши глазники, видимо сильно раздосадованные от того, что не принимают дельного участия в сражении, просто не оставляли шанса артиллеристам подойти к орудиям. Как только турок из артиллерийской прислуги показывался в зоне поражения, тут же летела пуля и неизменно, за что следовало бы похвалить стрелков, попадала в цель.

Относительно спокойно, в сопровождении лишь только десяти бойцов, я быстрым шагом направился в сторону Измаильских ворот. С той стороны уже не было слышно звуков активного противостояния. Бой явно сместился на территорию самой крепости.

Так оно и было. Но горько было смотреть на то, что вместе с многочисленными турецкими телами, пусть даже в пропорции один к пяти, но лежали и русские герои. А возле самих массивных крепостных ворот была просто груда турецких тел. И если бы кто-то сейчас, когда бой уже сместился внутрь города, попробовал закрыть крепость, то у него бы это не получилось. Разбирать эти тела нужно будет не менее чем десять минут. Апофеоз войны.

Лихость и задор, которые во мне пытались пробудиться, влекли внутрь Измаила, чтобы принять непосредственное участие в сражении. Но здравый смысл подсказывал, что я не в том положении, чтобы ещё больше собой рисковать. И без того, наверняка во всех столицах Европы будут судачить, что же это за такой новый канцлер Российской империи появился, который так рискует собой. Пусть боятся и норах сидят, чтобы Норов не пришел за ними! Так то!

Я взобрался на надвратную башню, с которой можно было бы обозреть не только крепость, но и округу крепости Измаила и небольшого окольного города рядом.

— Где же ты, Алкалин, со своими бойцами! — сокрушённо говорил я.

Да, сейчас башкирские опытные воины, к которым я уже привык, навели бы такой хаос среди турок, что те запомнили бы это на всю оставшуюся жизнь, на все те минуты, пока башкиры не доберутся до каждого. Матерыми степняки стали. Нужно крепко следить, что Степь не взорвалась и была дружна с Россией.

Неорганизованные, но уже немало телег просто срывалось с мест, улепётывая куда глаза глядят, лишь бы только не достаться нам. В том большом и хаотичном лагере, который был возле Измаила, где, по всей видимости, хранилось немалое количество припасов, уже была паника. Всё это было похоже на взъерошенный муравейник, где муравьи не организованы, а каждый сам по себе и просто убегает.

И в этих условиях далеко не все обеспокоены своим имуществом, некоторые побросали всё и спасаются сами.

Между тем, возле Измаила только на первый взгляд собрано не менее чем десять тысяч турецких войск. Немалая цифра, если учитывать то, что в самом городе не меньше чем двухтысячный гарнизон.

— Ваше высокопревосходительство… — в башню, с которой я обозревал пространство у Измаила, ворвался Кашин.

Он явно ещё был под впечатлением от боя, глаза как у того бешеного наркомана. Хотя… Признаться, и не знаю, как бешеные наркоманы должны выглядеть, но, наверное, так, как Кашин сейчас.

— Иван, подойди со своими ребятами на западную часть стены и откройте со всех орудий беспорядочную стрельбу в сторону турок, — говорил я, указывая направление рукой.

— Будет сделано! — несколько разочаровавшись, сказал Кашин и побежал.

— Но старайтесь трофеи не попортить! — кричал я ему вслед.

Иван, наверное, хотел, как тот ребёнок, похвастаться своими успехами, рассказать мне, эка он лихо справился с задачей. А вот я, как не самый лучший родитель, слушать об успехах своих «детей» не пожелал. Напротив, накинул ещё задач.

Пряники будут, но раздача их в планах на после. Пока что нужно неприятелю раздать плетей.

И скоро послышались выстрелы турецких пушек по турецким же подразделениям. Хотя пушки все же уже русские.

Как я и предполагал, начало обстрела турецкого лагеря под Измаилом усилило панику среди турок, и даже уже выстроенные для атаки сипахи и те решили, что лучше для них будет ретироваться.

Ну а когда ещё и гордость Османской империи, тяжёлая кавалерия, устремилась прочь, началось повальное бегство. Тут стрелки добавили, сделали десяток метких выстрелов, ликвидируя особо рьяных османских офицеров. И сейчас я с удовольствием наблюдал за тем, что многие обозы оставляются турками. Так что прибыль будет.

Измаил наш, и мы перерезаем ещё один путь снабжения турецкой армии. Если фельдмаршал Миних поднажмёт на турок в районе Бендер, то как бы не случилось самое позорное для Османской империи событие. И для России это было бы колоссальным успехом, если бы турки сдались.

Вот только это вряд ли, ибо турецкие военачальники прекрасно понимают, что если сдастся их армия, то может случиться так, что и Константинополь будет некому защищать. А не будет Стамбула — не будет Османской империи.

Так, может, следует подумать о том, чтобы нанести удар в самое сердце врага?

От автора:

Попаданец в станичного подростка 1860-го года. Взросление героя, его жизненный путь от самых низов до становления легендарным героем-казаком: https://author.today/reader/509323