С чего начинается Родина

СОВЕТ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА

Ведомственные лабиринты. — Первые шаги — самые трудные. — Рудничная стойка растет в лесу. — Липа — это не «липа». — Что такое металлолом?

Анализ деятельности промышленности и строительства 60-х годов со всей очевидностью показывал, что нужны серьезные изменения в структуре управления промышленностью. Необходимо было найти дополнительные стимулы для внедрения новой техники, повышения производительности труда и улучшения качества продукции, полного использования капитальных вложений, повышения инициативы работников промышленности, стимулы, поощряющие намерение искать и брать дополнительную работу в интересах государства. В такой обстановке встал вопрос о реорганизации управления промышленностью. По этому вопросу фигурировала записка Н. С. Хрущева. Была создана комиссия для рассмотрения изложенных в ней предложений. Мне довелось принимать участие в работе этой комиссии. Обсуждался вопрос о том, чтобы руководство промышленностью организовать по территориально-производственному принципу вместо отраслевого.

На одном из заседаний комиссии я выступал в защиту совнархозов. Мне казалось, что эта форма организации промышленности управления и руководства ею на том этапе будет более эффективна по сравнению с отраслевыми министерствами. Симпатии к совнархозам были не случайными. Отраслевое руководство промышленностью страдало серьезными недостатками, и в первую очередь ведомственным подходом, недостаточной связью непосредственно с заводами и местными партийными и советскими органами и др. Получив некоторый опыт работы в качестве директора крупнейшего завода, а затем министра отрасли, я имел возможность посмотреть вооруженным глазом на существующую схему управления сверху и снизу, так сказать в разных проекциях. Мне казался неубедительным довод некоторых товарищей, опасавшихся, что при совнархозах можно ослабить руководство отраслью и даже вовсе ее потерять. Развитие отрасли прежде всего зависит от размеров и темпов капитальных вложений в нее, а не от ведомственной принадлежности.

Направление капитальных вложений сохранялось за Госпланом, его отраслевыми отделами, создание которых проектировалось при реорганизации. Таким образом, главные рычаги управления народным хозяйством оставались в руках центральных органов. Причем имелось в виду, что отраслевые отделы Госплана будут возглавляться руководителями в ранге министра. Что касается технического руководства, то наличие опытных кадров в промышленности и, следовательно, в совнархозах, не оставляло никаких сомнений в таком же квалифицированном руководстве отраслью. Эти кадры делом владели хорошо. Правда, не всем работникам министерств в связи с реорганизацией хотелось покидать столицу, нарушать установившийся режим работы и жизни и отправляться на новые места, где создавались советы народного хозяйства. Но было много настоящих энтузиастов промышленности, которые свой долг выполняли не по принуждению, а по убеждению, по желанию, там, где требовали интересы дела.

В феврале 1957 года Пленум ЦК КПСС принял решение о проведении реорганизации управления промышленностью и строительством. Были созданы в основных экономических административных районах страны советы народного хозяйства (совнархозы). Предприятия, находившиеся ранее в подчинении различных министерств, были переданы совнархозам. Принятая система управления промышленностью имела некоторые положительные стороны. Когда формировался Горьковский совнархоз, меня назначили его председателем, освободив от обязанностей министра машиностроения в связи с ликвидацией этого ведомства. Бывший директор Горьковского автомобильного завода Г. А. Веденяпин, работавший в то время руководителем НАМИ, на предложение вернуться в Горький из Москвы на должность заместителя председателя совнархоза ответил так:

— В Горький я готов пойти пешком!

К. М. Герасимов, работавший в тяжелой промышленности, на предложение поехать в Горький в качестве члена совета сказал:

— Если я там нужен, то готов поехать немедленно.

Ряд других работников тронулись из Москвы без всяких условий и оговорок:

— Нужно, — значит, нужно.

Местные руководители, в основном директора крупных предприятий, с большим желанием и, можно сказать, с энтузиазмом приняли предложение перейти на работу в аппарат совнархоза. Среди них были В. М. Сухов — директор горьковского станкостроительного завода, Г. А. Воробьев — крупный специалист в области машиностроения, Е. Э. Рубинчик — директор электротехнического завода, бывший директор Коломенского и Сормовского заводов, Е. И. Ежелев — начальник Горэнерго. Все они с желанием заняли посты заместителей председателя и членов совета. На должности начальников управлений производственных, технических, финансовых, снабжения и сбыта, планирования, кадров были назначены лучшие специалисты города и области, прошедшие богатую школу практической деятельности и имевшие специальное образование.

Организация совнархоза была проведена в весьма короткий срок. Нам было выделено помещение, быстро подобраны кадры. Все делалось с помощью областной партийной организации. Первый секретарь Горьковского обкома КПСС Н. Г. Игнатов, секретарь обкома по промышленности В. А. Тихомиров не только помогали, но и делали многое за нас, работников совнархоза. Это на первых порах было совершенно необходимо и оказало существенную помощь в нашей работе. Первое заседание совнархоза было посвящено распределению обязанностей между его членами, утверждению регламента заседаний. Что касается последнего вопроса, то за основу мы считали необходимым принять регламент, который применялся В. И. Лениным на заседаниях Совнаркома; строгое ограничение времени докладчиков, высказываться по существу, меньше агитировать, а больше давать практических предложений. Был установлен порядок подготовки материалов к совету и информации об исполнении его решений, утверждения кадров и т. п.

На другой день состоялось общее собрание сотрудников с докладом председателя о задачах совета народного хозяйства Горьковского экономического административного района. На нем был объявлен персональный состав совета, начальников управлений. На собрании присутствовали члены бюро обкома КПСС. Тогда же были созданы партийная, профсоюзная и комсомольская организации.

Промышленность Горьковского административного экономического района — это прежде всего полмиллиона рабочего класса. Затем это сложное сочетание различных отраслей — машиностроения, химии, металлургии, пищевой, легкой, лесной и деревообрабатывающей промышленности. Особенно сильно развито машиностроение. По объему производства Горьковский совнархоз находился примерно на пятом месте в РСФСР.

Машиностроение Горьковского совнархоза состояло из многочисленных направлений и представляло главную силу промышленности района: автомобилестроение, судостроение, самолетостроение, дизелестроение, станкостроение, радиотехника, электротехническое и пищевое оборудование. Жемчужину химии страны составил комплекс предприятий Дзержинска. Не забудем, что в области имелась мощная энергетика: огромные тепловые электростанции и только что пущенная Горьковская гидроэлектростанция.

Главное внимание в работе совета уделялось работе предприятий по организации выполнения плановых заданий, изысканию путей повышения эффективной деятельности промышленности, развитию специализации и кооперирования.

Государственные планы выпуска продукции ежегодно перевыполнялись. В 1959 году производительность труда увеличилась по сравнению с 1957 годом на 19,1 %, прибыль — на 30 %. Перед тем как приступить к расширению сферы специализации и кооперирования, работники совнархоза предварительно организовали большую подготовку. Она заключалась в анализе существующих связей внутри совнархоза и за его пределами. Составлялись карты вывоза и ввоза продукции, сырья, полуфабрикатов, учитывались предприятия, занятые изготовлением однородной продукции, вырабатывались конкретные предложения, обоснованные технико-экономическими расчетами. К этой работе были привлечены самые разные специалисты: технологи, конструкторы, снабженцы, сбытовики, транспортники, производственники, экономисты, финансисты, ученые. В составе технико-экономического совета образовали секцию специализации и производственного кооперирования. На первых порах необходимо было поднять дисциплину уже установившейся кооперации. В 1957 году план поставок другим экономическим районам горьковчане выполнили в целом на 69 %, по чугунному литью — на 98, по поковкам — на 92 %. Совнархоз принял меры к исправлению этого недостатка, и в 1958—1959 годах план кооперированных поставок был выполнен в полном объеме, номенклатуре и по срокам. В течение последующих лет совнархоз строго следил за этим разделом своей деятельности.

В 1960 году план межрайонных и межреспубликанских кооперированных поставок увеличился по чугунному литью на 46 %, поковкам — на 8 и штамповкам — на 40 % по сравнению с 1957 годом. Развивалась кооперация и внутри экономического района. В поле зрения совнархоза оказались взаимные поставки не только узлов машин и оборудования, но метизов, режущего инструмента, штампов, приспособлений, оснастки. Пришли и первые успехи. Вот несколько примеров. Машиностроительный завод имени Воробьева выпускал в незначительных объемах разные установки — от паровых сушилок до крупорушек. Его специализировали на изготовлении мельнично-элеваторного оборудования. В 1958 году номенклатура выпускаемых изделий была сокращена, в результате чего завод увеличил в 1959 году производство мельнично-элеваторного оборудования на 94 % по сравнению с 1957 годом. За тот же период выпуск продукции на одного работающего увеличился на 60 %, объем продукции с квадратного метра производственной площади — на 94, а себестоимость товарной продукции снизилась на 8,1 %.

Предприятия Горьковского экономического района почти на три четверти были обеспечены централизованными фондами на стандартный и нормализованный инструмент. Остальной инструмент изготовлялся на предприятиях совнархоза. Обследование более чем полусотни машиностроительных и металлообрабатывающих заводов показало, что специализированные участки с прогрессивной технологией изготовления резцов, сверл, разверток, метчиков и т. п. имелись только на Горьковском автомобильном заводе. На других предприятиях на универсальном оборудовании изготовлялись мелкие партии разнообразного инструмента, себестоимость которого оказывалась выше прейскурантной в 2—5 и более раз.

Совнархоз для начала решил организовать специализированное производство токарных резцов на заводе «Красное Сормово», что и было осуществлено в 1958 году. В результате выпуск продукции утроился, а трудоемкость снизилась почти вдвое. Стоимость стала близкой к прейскуранту. В 1960 году выпуск резцов на этом заводе составил 1,8 млн. штук, в 1963 году он достиг 3 млн. штук. Другие заводы постепенно освобождались от выпуска этого инструмента, что повышало общую рентабельность производства. Массу аналогичных примеров можно было бы привести и по другим самым различным отраслям промышленности совнархоза: швейной, пищевой и т. д.

Совнархоз занимался еще одним очень важным делом. Речь идет об улучшении сотрудничества между предприятиями различных отраслей промышленности, ранее разделенных между ведомствами, но находившихся в одном экономическом административном районе, поблизости друг от друга. До организации советов народного хозяйства действовал строгий закон, запрещавший даже временно передачу оборудования с одного завода на другой, хотя с точки зрения производства такая передача и была целесообразна. Когда действовало это правило, были, конечно, его нарушения, если только их можно назвать нарушениями, так как они приносили пользу государству.

Было так. Директор одного горьковского завода обратился ко мне, тогда директору завода «Красное Сормово», с просьбой помочь в обработке деталей на карусельных металлорежущих станках. Последние из-за прекращения производства паровозов оказались незагруженными. Между заводами была хорошая деловая дружба еще со времени войны, а то и раньше. Поэтому согласие мною было дано немедленно. Но деталей для обработки оказалось очень много. Расчет показал, что выгоднее временно передать другому заводу несколько станков вместо того, чтобы возить на «Красное Сормово» громоздкие и тяжелые детали. Так и сделали. Под честное слово в течение недели станки установили на новом месте. Оформление документов о передаче станков другому заводу не производилось. Несколько месяцев карусельные станки работали на территории соседнего завода, относившегося к другой отрасли производства. Станки принесли большую пользу государству, а затем были возвращены на Сормовский завод в полной исправности, как и полагается по законам сотрудничества. Порядочность и деловая взаимопомощь в работе никогда никому не мешали.

С образованием совнархоза подобные обмены стали делаться организованно. Неиспользуемое оборудование передавалось по заранее установленным правилам на длительное время или в постоянное пользование. В связи с этим вносились исправления в паспорт завода, если речь шла о существенном количестве оборудования. Сотни металлорежущих станков, прессов и т. д. переменили место работы. На крупных заводах менее тщательно учитывались отдельные станки, кроме, естественно, уникальных. Зато на средних, не говоря уже о мелких, часто десяток-другой станков решали судьбу дела. Устранение ведомственных барьеров позволяло более полно и рационально использовать производственные мощности. Расширялась взаимопомощь между заводами.

Не меньшее значение приобрел обмен материалами. Сверхнормативные остатки их по отдельным видам всегда имелись почти на любом заводе. В то же время непредвиденная нужда именно в таких материалах случалась на других предприятиях. Это касалось металлопроката, подшипников, химикатов, смазочных и строительных материалов, вспомогательных материалов. Заместитель председателя совнархоза Е. Э. Рубинчик, ведавший вопросами материально-технического снабжения, блестяще организовал это дело. Эффект был немедленный. Все переговоры об обмене совершались буквально в течение нескольких минут. Заранее были разработаны и отпечатаны бланки на оформление передачи материалов с одного завода на другой. При этом никаких вольностей в вопросах учета не допускалось. Прежде это надо было делать через сбытовые центральные органы. Чаще всего передача не разрешалась или оформлялась, скажу без преувеличения, месяцами, когда необходимость в обмене нередко терялась. Теперь же выросли возможности маневрирования материальными ресурсами и оборудованием. За два с половиной года таким образом реализовано материалов и оборудования на 197 млн. руб. (в старом масштабе цен).

С организацией совнархозов создались благоприятные условия, когда сломанные ведомственные заборы перестали быть препятствием на пути комплексного ведения сложного хозяйства, использования богатейшего опыта различных отраслей промышленности и строительства. Работники промышленности по-хозяйски переступали порог разных по отрасли предприятий, живущих одними и теми же интересами развития народного хозяйства. Вот интересный штрих. На производственное межотраслевое совещание на автозаводе были приглашены обувщики. Последним показалось это странным. Неожиданно для себя, однако, они нашли, что кое-что могут позаимствовать у автостроителей.

— А ведь интересно, — говорил директор одной из обувных фабрик, — у вас делают две строчки при пошивке подушек для диванов и спинок кресел машин. Это можно с успехом применить у нас. Пожалуй, и автозаводцам следует приехать к нам посмотреть, как у нас на колодку натягиваются заготовки. У вас подлокотники обшиваются ручным способом, а эту операцию можно механизировать, как делаем это мы.

Особый раздел народного хозяйства составляла армия строительной индустрии с ее многочисленными службами и с производством строительных материалов — кирпича, железобетонных изделий, деревообработки, добычей инертных материалов. Наконец, само строительство — промышленное и гражданское. В области была развита лесная и деревообрабатывающая промышленность, производство бумаги, картона.

Звездой первой величины среди предприятий экономического района, несомненно, являлся Горьковский автомобильный завод с его огромным коллективом и сильной партийной организацией. Имя этого завода звучало и звучит на весь мир. Впрочем, немало и других крупных горьковских заводов пользовалось уже тогда мировой известностью. Было бы несправедливо умолчать о средних и мелких предприятиях. Их много, и без них не было бы полного представления о промышленности Горьковской области. Эти предприятия располагали достаточно высококвалифицированными кадрами рабочих и инженеров, справлялись с ответственными заказами. Однако на большинстве из них был весьма невысоким технический уровень производства. Они не были избалованы вниманием ни местных органов, ни тем более прежними министерствами. Однако работники этих предприятий честно и самоотверженно выполняли свой долг перед страной. Они более всего нуждались в том, чтобы им была оказана помощь в обновлении основных фондов, зданий и особенно оборудования, а также в улучшении материально-технического снабжения. Я думаю, эти заводы более всего выиграли от образования совнархозов. Обмен оборудования, маневрирование материальными ресурсами, кадрами, техническим и организационным опытом несомненно принесли им пользу.

Надо сказать, что управление средними и мелкими заводами не такая простая задача. Иногда маленьким предприятием руководить труднее, чем большим. Знания руководителя такого предприятия должны быть более универсальными и конкретными. Здесь надо более конкретно знать технологию, нормирование и т. п. На большом заводе всегда есть кому поручить решение или подготовку того или иного вопроса. Деятельность руководителя большого предприятия главным образом сводится к организационной работе, управлению людьми. На крупном заводе требуется другой масштаб деятельности, хотя компетентность, естественно, должна быть достаточно высокая.

Говоря о крупных заводах, можно отметить, что в силу известной автономности своего хозяйства они умели работать при любой структуре управления. Некоторые из них привыкли к столичному руководству и на первых порах скептически относились к действиям совета народного хозяйства. Но наши решительные меры и поддержка партийных организаций быстро создали рабочую обстановку. Руководство совнархоза получило возможность более глубоко вникать в работу, анализировать и направлять деятельность предприятия, находясь в непосредственной близости к самому делу, к людям, что не всегда могло делать министерство.

Авторитет решений совнархоза создавался, конечно, не сразу, но ряд конкретных и крупных мероприятий постепенно поставили все на свое место.

Касаясь вопроса материально-технического снабжения, можно сказать, что территориальный принцип его организации обладал несомненными преимуществами, особенно для средних и мелких предприятий. Эти положительные стороны сказались довольно быстро — даже при недостаточном количестве районных баз снабжения. Возможности маневрирования материальными ресурсами внутри экономического района приносили немалый эффект. Использование материалов независимо от ведомственной принадлежности давало в руки совнархоза большую силу. Забегая вперед, скажу, что существующая в настоящее время общегосударственная система снабжения по территориальному принципу, фундамент которой был заложен в период совнархозов, несомненно существенно улучшила материально-техническое снабжение промышленности. Корни имеющихся шероховатостей в этой области лежат не в системе снабжения, как таковой, а в недостаточности складских мощностей, планирования, нормирования расхода материалов и остатках старых ведомственных привычек.

При подведении итогов первых месяцев работы совнархоза было замечено большое отставание по ряду показателей в лесной промышленности. Особую тревогу вызывало положение с производством рудничных стоек для шахт страны. В срочной почте мне дважды попались тревожные телеграммы из Донбасса, а затем и из Москвы. Одна из них правительственная. Управление лесной промышленности совнархоза возглавлял опытный работник этой отрасли А. И. Никитин. Беседа с ним и его заместителями показала, что для провала плана внешних причин нет. Транспорт давался бесперебойно, рабочей силы было достаточно, машин и леса тоже. Мне трудно было взять в руки решение этого вопроса, так как ранее не приходилось вплотную заниматься лесным промыслом, если не считать некоторого касательства, когда я был директором завода, и заготовки дров, когда служил в армии.

Что такое рудничная стойка, усвоить было нетрудно. Гораздо сложнее найти пути не только выполнения плана, но и ликвидации задолженности, которая, как я выяснил, наслоилась еще задолго до образования совнархоза. Я познакомился с государственным стандартом на рудничную стойку. Уяснил, что речь шла о разновидности материалов, применяемых для горной крепи. Рудничная стойка применялась еще нашими далекими предками, а изготовлялась она из сосны, ели, лиственницы, кедра, пихты, а затем стала допускаться и из березы. Размеры стоек позволяют комбинировать использование древесины на участке заготовки без ущерба для других заказов. Говорят, лучше раз увидеть, чем 100 раз услышать. Вместе с начальником и главным специалистом управления мы отправились по леспромхозам, заготовляющим рудстойку. Ознакомившись с работой Пеняншинского леспромхоза, осмотрели Макарьевский лесозавод и лесосплавную контору на Керженце. Вначале я искренне удивлялся «классическому» бездорожью и одновременно искусству вождения автомашины по так называемой лежневке, обилию остатков леса на участках, которые уже покинули лесозаготовители. Я начал задавать моим спутникам наивные вопросы: почему не вывезен срубленный лес, почему допускается его гниение, почему «вечным» огнем горит костер, который по своим размерам может обслужить добрый десяток тысяч охотников, если бы они задумали собраться возле него. По мере осмотра вопросы возникали сами собой. Почему годный лес, в том числе и для рудничной стойки, выбрасывается в отходы? Почему… Почему… Говорят, что это обилие вопросов бывает с непривычки, а бывает и от недостаточной компетентности.

По мере нашего приближения к месту валки и разделки деревьев все внушительнее становился рокот трелевочных тракторов, все громче пронзительный голос механических пил и грохот падающих деревьев. Я уже не чувствовал ни запаха смолы и хвои, не замечал прелестей леса. Здесь шла настоящая битва человека с лесной ратью. Человек был хорошо вооружен. Чувствовалось, давно канули в прошлое старые способы добычи леса.

Механизация добычи леса достигла уже в то время довольно высокого уровня. Всюду трелевочные тракторы, моторные пилы, грузовые автомобили. Двуручной пилы найти было невозможно. Блеск наточенного топора был еще заметен, но и он уже потускнел. Короче говоря, наступление на лес шло по всем правилам индустриального искусства. Лес буквально стонал. Крупные, созревшие деревья, сраженные механической пилой, с треском падали, беспощадно подминая молодняк. Но валился лес не только созревший, а весь подряд. Шла в буквальном смысле стрижка леса под одну гребенку, не считаясь ни с возрастом, ни с тем, что после нас тоже будут жить люди. Таким образом, я убедился с первых шагов в том, что дело заготовки леса было поставлено, в отличие от лесоразведения, значительно лучше. Результаты были налицо. Происходило стремительное облысение вместо облесения. В ряде случаев нарушались основные принципы лесного хозяйства, не соблюдались нормы вырубки, зависящие от ресурсов леса, его прироста. Сплошные вырубки не только уничтожали молодняк, но и повреждали лесную почву. Вполне серьезное значение надо было придать словам: «Лес, берегись: идет человек».

Использование леса требовало еще более эффективных мер, чем его рубка. Корчевание пней, как правило, не производилось. Для хвойных пород леса эти потери весьма ощутимы, так как из пней извлекаются полезные вещества. Это явные потери для лесохимии. Лиственные породы использовались, как мне говорили специалисты, всего лишь на 12 %. Трупы берез, осин, ольхи и других лиственных деревьев застилали делянки, гнили и полностью пропадали. Смотреть на это поле битвы человека с лесом было тяжело и больно. К сожалению, и сейчас, хотя с той поры прошло немало лет, по-прежнему десятки тысяч кубометров полезного леса гибнут безвозвратно. Партия и правительство вынуждены принимать строгие меры по улучшению ведения лесного хозяйства страны. Вопросы упорядочения норм вырубки леса, совершенствования технологии заготовки леса и его посадки, усиления надзора получили необходимое отражение в принятых решениях.

На XXII съезде КПСС говорилось о том, что из лесов Российской Федерации вывозится около 300 млн. м³ древесины, а в отходы идет свыше 100 млн. м³. Очевидно, что в эти гигантские потери не входят те, которые прямо или косвенно связаны с добычей и транспортировкой леса. Страшнее всего то, что сами лесники, как правило, этого недостатка не замечали. Занятые делом выполнения плана, лесорубы мало думают о завтрашнем дне. Видно, немало еще усилий надо приложить, чтобы линия партии в этом важном деле нашла свое всестороннее отражение, чтобы ее директивы по лесному хозяйству были реализованы полностью. Мы понимали, что в этом направлений должна быть проведена гигантская воспитательная работа с людьми, имеющими прямое отношение к лесным делам.

Много времени прошло с той поры, а перед глазами все еще стоит увиденное… На месте, где идет разметка поваленных стройных красавиц елей и сосен, командует дородная женщина. В руках у нее мерительный инструмент, напоминающий землемерный угольник в виде расширенной книзу буквы «А». Каждый шаг инструмента отсчитывает метр. Привычными, выработанными до автоматизма движениями разметчица вершит судьбу дерева. Отмерив со стороны комля 12 м, делает пометку топориком. Это судостроительный лес. Еще 6 м — строительный. Далее остается отход и крона, которые, как правило, сжигаются на костре.

— Позвольте, — сказал я, обращаясь к решительной женщине, — но ведь длина деловой части дерева 22—25 метров. Почему же не использовать вершину на рудничную стойку?

— В задании у меня нет рудничной стойки, — ответила Анна Петровна, с которой мы познакомились.

— А можно ли это делать, если будет задание? Шахтерам очень нужна рудничная стойка.

— Почему же нельзя? Все можно. Только платить надо, товарищ начальник. На этих недомерках далеко не уедешь. Расценки на нее слишком плохие.

Мои спутники даже не пытались искать слов для оправдания. Директор леспромхоза, которому приходила не одна директива из управления по поводу рудничных стоек, старался не участвовать в разговоре, делая вид, что занят прикуриванием папироски. А когда я завел разговор о кроне, сучья которой достигали толщины 10—15 и более сантиметров, то кроме недовольных взглядов, устремленных на председателя совнархоза, лесорубы пустили в ход и достаточно выразительные слова. Возиться, мол, с разделкой сучьев и сдачей их в дрова или на переработку для будущей бумаги некогда. Так и план лесодобычи можно провалить. Мне было сказано много обидных слов. Короче, местные товарищи явно рассчитывали на то, что я потеряю равновесие, поддамся настроению и вспылю. Но руководство участком и леспромхоза промахнулось. Начальник управления совнархоза Никитин, которого никак нельзя было обвинить в незнании лесного дела, весьма тактичный человек, быстро направил разговор в деловое русло. Стал советоваться со специалистами, секретарем партийной организации, как изменить расценки и какую надо ввести премиальную систему, чтобы обеспечить дополнительное задание по рудничной стойке. Меры, которые были вскоре приняты по рудничной стойке леспромхозами и управлением лесобумажной промышленности, дали возможность совнархозу не только выполнить план, но и ликвидировать старые долги. К этому вопросу мы больше не возвращались, хотя ресурсы леса, рабочей силы и машин остались прежними. Надо сказать, нам удалось сделать далеко не все. Костры еще продолжали гореть. Выборочная разработка леса осталась благим пожеланием, между тем как некоторые другие страны это делают, и, как мне говорили лесники, когда-то делалось это и у нас.

Позже, когда мне приходилось бывать в Финляндии, я наблюдал организацию выборочной лесодобычи. Каждое дерево имеет паспорт, по которому можно точно узнать его возраст, «прописку» и, если так можно выразиться, здоровье. Каждое дерево ухожено. Это обеспечивает надлежащий учет леса, его урожай и позволяет безошибочно планировать добычу и воспроизводство. Только самые мелкие сучья разбрасываются по лесу как удобрение, не боясь, что они вызовут пожар или заражение деревьев, все остальное — деловая древесина. Большой удельный вес у финнов занимает выборочная рубка (свыше 40 %). Неплохо поставлена санитарная чистка леса.

Кстати о санитарной чистке леса. Отсутствие достаточно квалифицированного надзора, негосударственный подход к делу некоторых работников губит лес. Иногда трудно понять: удаляется здоровый или больной лес, нужный или ненужный?! Мне довелось наблюдать уничтожение леса под видом санитарной очистки. На вопрос, почему так делается, председатель колхоза, которому принадлежал лес, ответил, что специалисты рекомендовали разрядить лес таким образом, чтобы кроны деревьев не сходились. В заключение он признался, что хозяйству нужна древесина, но, поскольку ее не выделяют, он вынужден валить незрелый лес.

Несколько позднее, проверяя работу мебельной фабрики в Пурехе Чкаловского района, затем Разинского леспромхоза, да и других подобных предприятий, я поражался бесхозяйственному отношению к лесу и дереву. Первоклассный дуб, вырубаемый в тающей на глазах лесосеке, используется только частично. Отходы, годные для производства паркета, некоторых видов мебели, хозяйственного инвентаря, тары, недолго думая, сжигаются. Между тем наши лесохимики считали возможным получение дубителя, нужного для производства кожи, даже из опилок, не говоря уже просто из щепы или мелких кусков дуба. Оборудование Разинского леспромхоза загружено далеко не полностью. Можно было бы принять дополнительные заказы на мебель, паркетную дощечку, чертежные доски и многое другое. Но руководство не пылало энтузиазмом, спокойно наблюдая, как в пасть котельной топки отправляются вороха отличного поделочного материала, дубовые, липовые и кленовые доски. В этом районе я впервые увидел, что из липы крестьяне строят дома, и не нарадуются ими. Воздух в избе хороший, чистый, какой-то даже ароматный. Легко дышится в такой постройке. Стены светлые. Время от времени, чаще всего к большим праздникам, со сруба снимается потемневшая тонкая стружка, и дом опять как новый. И вот это прекрасное дерево уничтожается без пощады. Липа, как дерево, ставшее синонимом ненадежных обещаний, неточных сведений, безграмотного плана производства или его выполнения, недостойна подобных оскорблений. Это прекрасное дерево, с чудесными свойствами, и вовсе не потому только, что, ободрав молодую липку, можно было сделать пару лаптей или рогожный куль, а и потому, что из нее производится множество других полезных предметов.

Несогласные со мной могут сказать: подумаешь, какие там предметы — ложки да матрешки. А это неверно. Хорошие получаются изделия. Пользуются мировой известностью. Да и для обычной бани трудно найти дерево более пригодное для лавки, полка в парилке. А боченочек для меда! Древесина белая, мягкая, легкая, однородная, хорошо обрабатывается. Трудно найти более подходящий материал для столярных и резных изделий, мебели. Да и по механическим качествам липа достаточно хороша. Предел прочности при сжатии вдоль волокон 315 кг на квадратный сантиметр. Известны также и другие свойства липы. Ее цветок медоносный. Покупатель, употребляя липу почти как ругательное слово, в магазине, на базаре спрашивает прежде всего липовый мед. Цветок липы применяется в медицине как потогонное средство. В пищевой промышленности из семян делается масло. Месяц июль в старину назывался липец (по-украински он и сейчас зовется липень), и это не спроста. Липа раньше пользовалась у людей доброй славой, чего нельзя сказать про нашего современника. В Советском Союзе, как в европейской части, так и в Западной Сибири, растет 16 видов липы. Она украшает леса, парки, улицы. Служит верой и правдой человеку. Ее надо называть с большой буквы. В защиту липы можно сказать многое, но, пожалуй, подробности будут излишни. Одно ясно — она требует защиты.

Что касается дубового паркета, то первоначально, пытаясь ухватиться за соломинку оправданий, директор Разинского леспромхоза, которого я спросил, почему отходы не идут в дело, привел довод, что, мол, доски из них получатся небольшого размера и на паркет не годятся. Специалист-деревообделочник, который был вместе со мной, потребовал государственный стандарт на паркет. Его не оказалось. Когда специалист назвал по памяти размеры нужных брусков, стало ясно, что отходы вполне подходят для этих целей. Директор леспромхоза в конце концов заявил, что его предприятие призвано специализироваться на определенной продукции и другие изделия не предусмотрены планом. Правда, впоследствии руководство леспромхоза приняло меры к частичному использованию древесины для производства хозяйственных вещей.

В общем, лесные дела заставили принимать необходимые меры. Было созвано совещание всех руководителей леспромхозов и лесхозов. Первые уничтожают, вторые не успевают сажать лес. Народ деловой и понимал проблемы лесных дел с полуслова. Людям понравилось, что всем было преподнесено по экземпляру книги «Русский лес» Леонида Леонова. Лекция же профессора Ивана Вихрова — главного героя этого романа — была зачитана на совещании почти целиком и на многих, как мне казалось, произвела сильное впечатление. Да и трудно остаться спокойным, если слышишь тревожные, точные, как выстрел, слова о русском лесе, богатстве Страны Советов, о его охране и заслугах перед человечеством. Особое впечатление произвело упоминание хорошо знакомых присутствующим мест Нижегородской губернии: «…усиленное лесоистребление тысяча восемьсот сорок третьего… в уездах Ветлужском и Варнавинском, вызвавшее массовое переселение ходовой белки на север…» Чувствовалось, что большинству лесников эта книга знакома. В перерыве состоялась интересная и оживленная беседа по душам. Ценность неофициального разговора всегда весьма высока, она часто не идет ни в какое сравнение с выступлением с трибуны. В кулуарах горячо обсуждался вопрос, как сделать, чтобы лесохозяйственное дело стало на промышленную почву, чтобы ликвидировать кочевой способ добычи леса, чтобы сделать лесосеку первичным цехом многоотраслевого лесокомбината, который должен сам себя обеспечивать устойчивым и постоянным урожаем, на месте извлекая все возможное золото из древесины. Большинство лесозаготовителей проявили истинную тревогу за судьбу русского леса. Один из лесников, который занимался воспроизводством леса, в сердцах сказал:

— Человек, который уничтожил одно дерево и не посадил взамен десять, — варвар!

Может быть, это слишком сильно сказано, но к истине близко.

Лесные дела требуют к себе внимания. Тревожное время переживают леса. Принимаются меры к сохранению леса, а значит, и природы, в известной мере привлечена общественность, но заграда против лесоуничтожителей еще не построена. Может быть, заложен только ее фундамент — таково было мнение участников памятного совещания. Кто-то из них вспомнил слова М. М. Пришвина: «Охранять природу — значит охранять Родину».

Совещание с лесозаготовителями послужило началом участия совнархоза в планомерной работе по улучшению всего комплекса лесного хозяйства, а не только получения древесины и продуктов из нее.

Совнархоз провел ряд мер по усилению технической вооруженности лесхозов, связанных с посадкой леса, уходом за ним, с его воспроизводством. Над деятельностью леспромхозов был установлен более строгий контроль за рациональным использованием лесосечного фонда, повышением выхода годной древесины, комплексного ее использования. Пересмотрены некоторые плановые показатели леспромхозам. Совместно с облисполкомом был рассмотрен вопрос об охране лесопосадок, механизации некоторых работ, связанных с искусственным возобновлением леса, предупреждением пожаров и их быстрым тушением.

Жизнь ставила в повестку дня вопрос за вопросом. А среди них самый важный — о металле. Промышленные предприятия Горьковского совнархоза, имеющие плавильные печи, хронически нуждались в металлическом ломе. Главная причина состояла в том, что сбор отходов металла в нашем экономическом районе был налажен плохо, ряд организаций план сдачи лома не выполнял. Из-за нехватки металлолома обострилось дело с выполнением плана выплавки стали и работы литейных цехов. А между тем ресурсы металлического лома огромны. Он был всюду, но некоторые руководители его попросту не видели. Совнархоз объявил сбор металла важной задачей и наметил практические меры. Обратился за помощью в общественные организации. Особенно активно включился комсомол города и области. В большинство комиссий, созданных на предприятиях, входили представители профсоюзов и комсомола. Сбор металлолома был не самоцелью. Мы считали, что улучшение снабжения сырьем так называемой малой металлургии (выплавка и прокат металла на машиностроительных заводах) может значительно поднять выплавку стали и выработку проката. А именно здесь, на этих предприятиях, можно отливать и катать легированные стали, специальные профили, производить их малыми партиями, что трудно делать на крупных заводах.

Областной комитет партии активно поддержал наш план действий. Всем организациям было предложено дополнительное задание по сбору металла. Условились, что руководители, исчерпавшие свои возможности, но задание не выполнившие, обязаны доложить в совнархоз, который немедленно направлял представителей комиссии по сбору металла непосредственно на место. В ряд организаций пришлось выехать и мне. В первую очередь это было сделано по приглашению директора автомобильного завода. Директор завода Н. В. Сазанов развел руками и категорически заявил, что ресурсы все использованы и план сбора дан нереальный. Не тратя времени, мы вместе пошли на свалку. Едва лишь двинулись по территории завода, как сразу обнаружили самые настоящие залежи металла. Металлоотходов было так много, что лопата не шла в землю, несмотря на старания Сазанова — мужчины крупного и сильного. Металл, правда, смешан был с землей и требовалось организовать его переработку, однако это был живой, реальный металл.

— Но это же большая работа, нужен экскаватор, транспорт, рабочие, — оправдывался директор.

— Вы говорите правильно. Нужен труд и машины. И они есть на заводе.

Директор автомобильного завода был членом совета народного хозяйства, и это накладывало на него особую ответственность по выполнению постановлений совнархоза. Автозавод потреблял в то время более миллиона тонн металла в год. Естественно, что и отходов было очень много, хотя коэффициент использования металла на автозаводе был выше, чем на других заводах, что являлось признаком известной промышленной культуры. Но сохранение и рациональное использование отходов было далеко не культурным. Некоторыми руководителями, видимо, считалось нормальным металл возвращать туда, откуда он был добыт, то есть в землю. Правда, часть металла шла в переплав, но далеко не вся. Такое явление наблюдалось не только на автозаводе. На «Красном Сормове» все свалки были перевернуты сверху донизу, разработаны, просеяны, и металл в большей части возвращен в производство еще до организации совнархоза. Заставила нужда.

В свое время, до Октябрьской революции, на разработке свалок богатели предприниматели средней руки. Они зарабатывали на том, что сортировали огнеупоры, выбирали металл, древесные отходы, использованные абразивы, шлак, бумагу, картон, тряпье, стекло — в общем, все, вплоть до гвоздя. И это сказано без преувеличения. Ну а разве мы не можем организовать использование всего этого добра? Конечно можем и должны. Совнархоз и пытался это сделать. И кое-что сделал. В ноябре 1958 года Вторчермет выполнил годовой план, собрав 400 тыс. т металла. Ему в этом помогали многие, и особенно комсомольцы области. 90 тыс. т металла было обнаружено ими и сдано на переработку дополнительно.

Чем выше уровень нашей экономики, чем мощнее промышленность, тем значимее становится проблема использования отходов, тем бережливее следует относиться к ним.

По расчетному балансу расхода металла на любом предприятии легко определить количество отходов. Они не могут исчезнуть. Их надо искать на самом предприятии. И всегда находили, как бы глубоко их ни закапывали. Но дело не только в отходах. Металл, отпущенный на изготовление машин, тратился, если так можно выразиться, незаконно, на всевозможные перегородки, ограждения, кладовки, конторки. Они нужны, но металла для них не дано. И это тоже легко увидеть все по тому же балансовому расчету. Каждый раз после осмотра завода, руководство которого считало для себя задачу по сбору металлолома невыполнимой, результаты докладывались на комиссии, которая и выносила решение. По автозаводу единодушно было решено задание не уменьшать и поручить организовать сбор металла, в том числе сверх плана. Это важно было не только для самого плана по сбору старого металла за прошлое время, но и для будущей работы в этом направлении.

Затем заявление о нереальности дополнительного задания по сдаче металлолома сделала Горьковская железная дорога. Но комиссия была к этому подготовлена. Заранее были намечены маршруты обследования, исследованы, именно исследованы, все объекты железной дороги: депо, переезды, склады старых машин и рельсов, проверена организация сдачи отработанных узлов и деталей после ремонта, оборудование связи, службы пути. Железнодорожники не только ездили по металлу, по нему ходили, об него рвали обувь — и не замечали. А металлолом был всюду. Переезды через железную дорогу оборудованы старыми рельсами. Это настоящие противотанковые надолбы. На погрузочной площадке все устлано рельсами. Вдоль железной дороги в ряде мест забор держится тоже на рельсах. Параллельно с железной дорогой шагают телеграфные столбы. Как правило, они установлены на двух рельсах, углубленных в землю. Само по себе при наличии железобетона это уже недопустимо. Немало столбов в связи с переносом в другое место оставили после себя сиротами-близнецами рельсы, когда-то нужные этому столбу. Зачем их вынимать, есть же другие — готовые и во множестве! Сборка бесхозяйственно израсходованного металла решила не только задачу обеспечения металлургии сырьем, но играла большую роль воспитания людей в духе хозяйского, бережливого, подлинно коммунистического отношения их к общественному добру, к ценностям, созданным трудом советского человека.

У меня велась записная книжка с рисунками, где во время поездок по заводам были замечены случаи неправильного использования металла. При необходимости я ими пользовался и дополнял их, когда работал председателем совнархоза. Но два случая мне не пришлось записывать, так как их легко было запомнить. В районе города Горького, вблизи вокзала железной дороги, ведущей на Арзамас, было обнаружено большое количество металла, который использовался неправильно. Несколько очень старых вагонов стояли на колесах и на рельсах, а рельсы, как и положено, на шпалах — все как на настоящей железной дороге. Отличие заключалось только в том, что вагоны вот уже более двух десятков лет никуда не двигались и были превращены в служебные помещения путевого хозяйства. Рельсы, длиной в сотню-другую метров, давно отрезаны, и их концы затерялись в местных песках. Вокруг валялись старые рельсы, остатки тормозных колодок и башмаков к ним, негодные вагонные колеса и оси, старые разбитые буксы, буферные стаканы, болты и костыли и многое из того, что входит в сложное хозяйство железной дороги. В поисках начальства я обнаружил на участке целые горы первосортной шихты. Для ее использования не требовалось большого труда. В беседе выяснилось, что участок никакого задания по сдаче металлического лома вообще не имеет, что являлось нарушением имеющихся по этому вопросу решений. Начальник участка был немало удивлен, когда ему сказали, что пора бы изъять старые рельсы из-под вагонов, тележки с колесами и осями от них. Он так привык считать нормальным, чтобы все было по-настоящему, по-железнодорожному. Сами вагоны, коль скоро они столь необходимы для службы пути, можно поставить на кирпичные или бетонные столбы. Непосредственные руководители этого начальника участка, в том числе самого высокого ранга, были на стороне изумленного моими словами железнодорожника. Ах, как же им не хотелось расставаться с этим ржавеющим металлом, которого ждали мартеновские печи заводов Горького, Выксы и Кулебак!

Этот пример я расцениваю как влияние страшной силы привычки, притупления чувств ко всему, что рядом. А ведь люди, которые там работали, выполняли свой план, созывали собрания, рассказывали друг другу о задачах, критиковали за бесхозяйственность, сидя на грудах им ненужного металла, бессмысленно гибнущего на глазах. И это были люди, в преданности которых общим интересам никаких сомнений ни у кого не возникало.

Получалась такая история. Взрослые дяди закапывают, выбрасывают металл, а дети — школьники — его собирают и возвращают этим самым дядям. Последние не только призывают, но и поощряют собирать металл. В принципе это неплохо. Более того, если в мартеновской печи переплавляются металлические отходы, собранные школьниками, пионерами, и затем получается хороший металл, идущий на стройки, новые машины, то это не просто металл — это также и идеология, воспитание трудолюбия, бережливости, заботы об интересах страны, коммунистического отношения к общественной собственности, к труду народа. Но существует и другая сторона дела. Если те же дети собирают металлолом или бумажную макулатуру, а потом видят, что все это вновь выбрасывается или плохо используется, этим самым наносится сильный удар по психологии молодого человека, в его сознании остается шрам на всю жизнь. А ведь так бывает, и, к сожалению, не так уж редко.

Другой случай произошел при проверке работы Балахнинского бумажного комбината, в том числе картонной фабрики. После обычного обхода предприятий была беседа с руководством. Среди связанных с выполнением плана вопросов я поинтересовался, как выполняется дополнительное задание по сдаче металлолома. Задал я этот вопрос потому, что задание не выполнялось балахнинцами уже длительное время. Руководители картонной фабрики заявляли, что они-де не металлопотребляющее предприятие и с них взятки гладки. В самом деле, где же им взять металл, если они занимаются производством картона? Но картон-то делают машины, сделанные из металла, и не только из черного, но и из цветного. На фабрике были металлоконструкции, имелся инструмент, большое количество трубопроводов и многое другое. На фабрике имелась ремонтная служба. А ведь смена любой детали рождает лом металла. Несмотря на очевидность, что часть изношенного, исковерканного и выброшенного металла надо собрать, чтобы вернуть его к жизни, руководители фабрики отвергали возможность найти хотя бы десяток тонн металла. Пришлось сделать повторный обход фабрики. Я уже в первый раз приглядел, где лежит бесхозный металл, по которому взгляд директора скользил, не останавливаясь. Результат получился наглядным. Сколько было втоптано, полузарыто, выброшено металла на свалку! Его оказалось значительно больше, чем нужно для выполнения задания. Весь металлолом немедленно был взят на учет.

Вообще от посещения картонной фабрики у меня осталось тяжелое впечатление. Множество ручных работ. На территории беспорядок, дороги не асфальтированы. Готовый картон лежит под открытым небом, а склады используются плохо. Отходы спускаются в Волгу, так как отстойники примитивны и не обеспечивают нужной фильтрации. Макулатура валяется в беспорядке на складе и используется далеко не полностью. Руководство не проводит необходимых мероприятий по улучшению производства.

Надо сказать, что впечатление от завода остается таким же, как от поля. Если идешь рядом с полем, где растут добрые хлеба, чувствуешь гордость за человека, сделавшего все это. Но стоит только показаться худым посевам, плохо выращенной ржи или овсу, с обилием сорняков, хотя бы и красивых цветов, настроение падает, начинаешь нервничать, появляется досада. Подобная досада возникла у меня при посещении Балахнинской картонной фабрики.

Не лишним, мне кажется, сказать несколько слов об использовании металла вообще.

Больно было видеть неправильное отношение к металлу. Видимо, сказалось то обстоятельство, что почти всю жизнь я связан с производством стали и чугуна, выплавкой, переработкой, превращением металла в машины и другие изделия. Неоднократно видел, как добывают руду, уголь, известняк; как делают огнеупорный кирпич, кокс, разливочный припас. Сколько труда кладут шахтеры, доменщики, сталевары, прокатчики, литейщики, кузнецы, термисты, чтобы из всей массы сырья добыть кусок металла, годный к употреблению. Поэтому, когда я вижу, скажем, забор из металла вокруг больницы, завода, дома отдыха или другой организации, замечу врытый в землю рельс или огромный кусок трубы возле угла дома, металлические ворота частного или государственного дома, слышу или читаю о механизированном способе закапывания остатков металла после завершения строительства или гибель миллионов пустых консервных банок и многое другое, мне становится не по себе. Во многих странах, как правило, с металлическими изгородями покончено. У нас еще не везде отказались от этого архаизма, хотя всем ясно, как дико выглядит металлический забор. Указанный метод украшения и охраны можно видеть пока почти всюду. Иногда металлическая изгородь сочетается с кирпичными столбиками и колоннами, но нередко применяются стальные трубы, да не простые, а цельнотянутые. Правда, за последнее время стали применять не менее ценный материал для столбов — асбестоцементные водопроводные трубы, которых у нас тоже не хватает.

Петр I снимал в свое время колокола с храмов и монастырей для государственных нужд. По инициативе В. И. Ленина изъяты были ценности из церквей также для неотложных нужд страны. Мы же никак не решимся снять металлические изгороди и другие нагромождения из металла для неотложных нужд народного хозяйства.

Как приятно однажды было развернуть газету «Правда» и прочитать следующую корреспонденцию: «Баку. Сегодня принято решение о снятии металлической решетки в парке нефтепереработчиков имени Низами. Примечательное явление! Эта решетка — последняя ограда в садах, парках, скверах, разбитых в черте большого индустриального города… Сейчас в столице республики общая площадь зеленых массивов и насаждений составляет почти 1600 гектаров. Однако росли и ограждения. Не так давно в горсовете правильно рассудили: от кого охраняем? И начали снимать решетки, заборы. Парки, сады, скверы словно открылись, вышли навстречу людям, слившись воедино с уличными зелеными насаждениями». В то же время в тысячах других городов и поселков продолжают существовать металлические заборы и решетки, целые стены. Кроме того, продолжают возводить заново заборы вообще и металлические в частности.

По-моему, следует пересмотреть все проекты на строительство и изъять оттуда весь металл, который используется не по назначению. Утвердить новые правила проектирования, нормали, стандарты с тем, чтобы закрыть все каналы необоснованного применения металла. Зато следует смелее и шире применять его там, где он просто необходим, например в металлических кузовах грузовых машин, железнодорожных вагонах, контейнерах, для различной тары. По данным автозавода, деревянный кузов грузового автомобиля живет около трех лет, металлический — минимум 10 лет.

Редкая грузовая машина, везущая мусор на свалку, не везет в кузове отходы металла. То торчит обрезок уголка или швеллера, то высунулась изогнутая проволока, подобно маленькой змейке, оглядывающей городские улицы, то вылезла труба, похожая на огромного питона, принявшего воинственную позу. Вот помятая старая бочка, металлическая стружка, огарок и целый электрод, обрывок троса. Все можно увидеть. Это обычная картина любого большого или малого промышленного города. В бытность свою председателем совнархоза я иногда останавливал такие машины, узнавал, из какой организации, затем туда звонил, делал замечания, но ведь это не метод работы. Нужна большая воспитательная и организационная работа, которую и проводил совнархоз вместе с партийными организациями. Очень важной является сама технология производства, связанная с переработкой металла.

А если заглянуть на сельскохозяйственное предприятие, в колхозы, совхозы! Там дело с металлоломом обстоит не лучше. На огромных площадях в самых различных вариантах надежно и безвозвратно гибнет металл. Осматривая колхоз или совхоз, я уже знал, что вблизи кузницы в густой крапиве можно обязательно найти груды металлических деталей, узлов сельскохозяйственных машин, тракторов, автомобилей. Обычно кузнец эти залежи объяснял тем, что металла настоящего для поделок не дают, а тут есть любая заготовка. После любой сельскохозяйственной кампании в поле остаются брошенные под дождь и солнце, снег и пыль машины и оборудование. О весеннем севе напоминают плуги, бороны, сеялки, после уборки урожая — жатки, комбайны, иногда тракторы. Бороны вообще-то многими и не считаются за машины, их нередко оставляют в поле круглый год. Подобные картины мне приходилось наблюдать не только в Горьковской области.

Говоря о металлоломе, я имею в виду его огромное значение в развитии металлургии любой страны, независимо от изменений технологии выплавки. Ведь, в самом деле, без металлолома не обойтись. Потребности в металлоломе все увеличиваются. Как сырье, он не только не утрачивает, но все больше увеличивает свою промышленную ценность. Это легко заметить и у нас, и за рубежом. Человечеству невыгодно вновь закапывать в землю добытый из той же земли металл. При всех условиях сбор лома и его использование настоятельно необходимы. В ряде зарубежных стран это дело поставлено хорошо. В частности, Япония имеет первоклассную организацию сбора и реализации металлолома. В значительной мере это вызывается тем, что в Японии нет своих рудных запасов. Вовлечением внутреннего металлолома в производство достигается ослабление зависимости этой страны от импорта стального лома. Это особенно важно, если учесть быстрое развитие металлургии Японии. Японцам приходится покупать и металлическую руду, и лом и тратить для этого во все возрастающем количестве валюту. В США в выплавке металла большой удельный вес составляет металлолом и его вторичное использование в металлургическом производстве.

В целях более полноценного возврата металлолома в оборот некоторые специалисты считают более выгодным с этой точки зрения в ряде случаев даже сокращать применение железобетонных конструкций, отдавая предпочтение стальным. Например, японские строители при возведении высотных зданий заменяют обычные железобетонные конструкции стальными каркасами. Конечно, это объясняется не только указанной выше причиной. В случае брака или поломки железобетонных элементов потеря металла в виде арматуры считается безвозвратной, а в годных — навсегда похороненной. Как выражался академик И. П. Бардин: замурованный насмерть.

В беседе с некоторыми итальянскими промышленниками я спрашивал, что заставляет строить новые заводы и цехи из металла, а не из железобетона. Кроме причин чисто экономического порядка, имеющих значение при выборе типа конструкции в данный момент, итальянские специалисты считали, что, с учетом легкости конструкции и скорости строительства, здание из металлических конструкций во многих случаях дешевле, чем сооружение конструкций из железобетона.

В наших условиях, при дальнейшем развитии некоторых современных технологических процессов производства черного металла и его обработки, металлолом будет продолжать занимать важное место. От того, как мы его сумеем сохранить и пустить в дело, в значительной мере будет зависеть ритмичность работы соответствующих отраслей промышленности. Чтобы представить себе объем ресурсов отходов металла в нашей стране, приведем некоторые данные. В 1967 году отходы составляли 65 млн. т и достигнут, по расчетам, в 1975 году 90, а в 1980 году — 112 млн. т. Эти гигантские цифры вытекают из масштабов нашей страны, где килограммы быстро превращаются в миллионы тонн.

С точки зрения транспортных расходов выгодно максимально обеспечивать снабжение плавильных печей металлом прежде всего за счет местных ресурсов. Ввозить в экономический район то, чем он сам располагает, — значит безусловно наносить вред народному хозяйству, в том числе металлургическим заводам, не говоря уже о нерациональном использовании железнодорожного и иного вида транспорта.

Итак, можно сказать, что сбор, переработка и реализация металлического лома — это большая народнохозяйственная задача. Решать ее надо по-государственному. И главное при этом — воспитание у всех без исключения работников народного хозяйства, промышленности, транспорта, сельского хозяйства, строительства понимания значения этого вида сырья, необходимости его сбережения и разумного использования в производстве.

Экономика и политика, новая техника и наука, идеология и воспитание тесно переплетаются. По этой причине Горьковский совет народного хозяйства, при полной поддержке обкома КПСС, организовал борьбу за каждый кусок металла, давая отпор отсталым настроениям и, я бы сказал, барскому пренебрежению к черновой работе. Нами учитывался прогноз на развитие новой техники, связанной в той или иной форме с использованием лома черных металлов, способствующим рациональному использованию металла вообще. Правильное использование металлических отходов, их сбор и хранение должно идти рядом с экономным расходованием металла. К сожалению, в этом важном деле мы встречаемся с серьезными трудностями. Преодоление их, несомненно, откроет дополнительные возможности убыстрения роста промышленного производства.