Сахар на обветренных губах

Глава 18

Из универа я вышла так, будто долгое время пробыла под водой и, наконец, получила возможность глотнуть свежего воздуха.

Прикрыв глаза, я подставила лицо пасмурному февральскому небу. Холодный ветер подхватил пряди волос и, словно пропустил их между пальцами, оставил в покое.

— Красиво, — услышала я рядом знакомый голос.

Открыла глаза, опустила голову и увидела стоящего у крыльца Колесникова. Он держал телефон так, будто только что меня сфотографировал.

— Блин… — выдохнула я едва слышно.

Сегодня в перерывах между парами я уже достаточно насмотрелась на Милану и её подтанцовку, на Одинцова, а теперь в качестве «десерта» вынуждена смотреть ещё и на Колесникова.

— Согласен. Перегнул, — произнес Колесников вместо стандартного приветствия. И, подобно джентльмену, мягко обхватил мои холодные пальцы своими теплыми, пока я спускалась по ступенькам.

— И что дальше?

Я остановилась напротив парня, спрятала руки в карманы дутой куртки и заглянула Вадиму в глаза.

— Постараюсь стать для тебя хорошим мальчиком. Не обещаю, что сразу получится, но и ты, Алёнушка, тоже давай мне послабления. И себе, — он окинул меня беглым оценивающим взглядом. — Нельзя быть такой серьёзной в нашем возрасте. Когда ещё, если не сейчас, творить всякую дичь.

— Не знаю, — повела я плечами, лишь на секунду сделав вид, что задумалась. — Например, никогда?

— Алён, — лицо Вадима сделалось серьёзным. А сам он подошёл чуть ближе, нарушая личное пространство. Они с Одинцовым сговорились, что ли, сегодня? — Это всего лишь переписка. Не нужно воспринимать её буквально. Воспринимай её как инструмент для обоюдного поднятия настроения. Прикольно же начиналось.

Если быть честной с самой собой, то начало нашей ночной переписки действительно вышло неплохим. По крайней мере, отвлекающим. Если не воспринимать Колесникова как клоуна и забыть о маске, которую он демонстрирует в универе, то, в некотором роде, парень он неплохой.

— Ладно, — кивнула я согласно. — Начало было неплохим, но…

— Да, блин! — выдохнул Колесников сокрушенно и поднял взгляд в небо, кажется, для того, чтобы выяснить за что ему всё это.

— Но… — акцентировала я. — Ко мне сегодня подходила твоя подружка.

— Какая? — нахмурился парень.

— Которая вещи мои в бассейне стирала.

Я не собиралась утаивать сей факт и выгораживать какую-либо из сторон. Зачем мне молча проглатывать чужие необоснованные претензии, которые, кстати, разумнее было бы направить не мне, а бровастому яблоку раздора в красной куртке, что стоял напротив.

— Твою мать! — тихо выругался Вадим и черты его лица стали жёстче. Острый взгляд впился в моё лицо, чтобы считать эмоции. — И что она хотела?

— Это же очевидно — тебя, — фыркнула я, поведя бровью. — Надеюсь, ты не при ней выяснял сегодня ночью, в чём я?

— Я не кручу с несколькими девчонками сразу. У меня есть принципы и плохая память на имена… Маша, — деланно возмутился Вадим и тут же рассмеялся, получив от меня тычок по рёбрам. — Шучу. Насчёт имени, а не насчёт муток. У меня с ней с прошлого года ничего нет.

— Так, может, ты ей об этом скажешь? В моих планах на этот год чужая ревность не значится.

— Ты её испугалась?

— Похоже, чтобы мне сейчас страшно?

— Честно говоря, от твоего настроя немного страшно мне.

— Расслабься, максимум, что я могу с тобой сделать — оттаскать за брови.

— А вот сейчас обидно, — Вадим состроил комично грустную рожицу и, сделав из пальцев «козу», уверенным движением пригладил сразу обе брови, которыми затем поиграл для меня.

Нас обходили другие студенты, а Колесников, не стесняясь, строил мне глазки.

— Ладно, короче. Мне пора, — улыбнулась я парню. Улыбаться ему с каждым разом казалось всё легче. Возможно, всё дело в запасе шоколадных плиток в моем шкафу.

— Алён, — Колесников поймал меня за локоть. Снова дежавю. И снова я будто почуяла запах скошенной травы, коей пах Одинцов. — Спишемся вечером? Прокатимся? — кивнул он в сторону своей машины.

— Боюсь, на сегодняшний вечер у тебя другие планы, Колесников, — теперь уже кивнула я, но в сторону крыльца, на которое вышла Милана и компания. Кутаясь в стёганное пальто и пронизывающего ветра, она буквально пронзила нас стервозно-острым взглядом с верхней ступеньки крыльца.

— Я разберусь. Рано не засыпай, Алёнушка. Я напишу, — едва заметно подмигнул он мне, а затем обратил будто специально заготовленный злой взгляд на Милану. — Подойди, — рыкнул он ей будто совершенно не своим голосом, когда я направилась в сторону автобусной остановки.