Сахар на обветренных губах

Глава 29

Конечно, квартира Колесникова находилась в крутом районе новостроек. Здесь даже въезд только через шлагбаум и спецпропуск. Своё место на парковке, за которое нужно платить и чистый подъезд. Ни тебе окурков, ни консервных банок для них. Ни потрескавшейся краски на стенах, ни надписей со скверным содержанием на них же. И даже нет стрёмного типа, который обязательно забирается в подъезд, чтобы поспать под лестницей и обоссаться.

Лифт блестит и сияет, и даже не воняет мочой.

Я будто попала в параллельную Вселенную.

— У меня тут, короче, бардак, — Вадиму явно было неловко заводить меня в квартиру. Он быстро снял кроссовки, оставив их валяться как попало в прихожей. Пошёл куда-то дальше, на ходу снимая куртку. Включил везде свет и вернулся ко мне. — А ты чего не раздеваешься? Снимай куртку, проходи.

Он надел свою куртку на плечики, засунул её в огромный шкаф-купе с зеркальными дверцами. Взлохматил челку и закусил нижнюю губу. Бегло осмотрел меня с ног до головы.

— Ты волнуешься? — спросила я скептически.

— Пытаюсь вспомнить, не сдохло ли у меня ничего в квартире?

— Ну, ты пройдись посмотри, а я пока в ванную схожу, если ты не против.

— Ага. Вот здесь, — Вадим указал на дверь, которая была совсем рядом, а сам снова меня покинул. Снимая верхнюю одежду, я видела, как иногда пролетали вещи. Видимо, про бардак он не соврал и теперь в ускоренном темпе пытался его ликвидировать.

В ванной комнате всё оказалось сенсорным. Кнопку на унитазе я не нашла. Как и сам бачок. Поэтому унитазом пользоваться не стала. По кружочку на зеркале сообразила, что его нужно коснуться, и будет свет.

Теперь стало ярче, лицо моё стало видно чётче.

Видок — так себе. Красные глаза, потрёпанный вид, всклокоченные волосы. Ссадины на лице, оставленные утром Миланой, подзатянулись, но выглядеть лучше не стали. Теперь лицо было в коростах, будто у меня какое-то кожное заболевание. Возможно, заразное.

Помыв руки, я вышла из ванной, оставила рюкзак у ботинок в прихожей и прошла в ту часть квартиры, где было светлее всего.

Футуристичная кухня-гостиная с причудливыми элементами декора, у каждого из которых имелась своя подвеска. Огромный плазменный телевизор, столик, похожий на нефтяной пятно и большой черный диван. По джойстикам стало ясно, что «плойка» здесь работает круглыми сутками.

Мальчишеский рай.

Вадим смял упаковки из-под чипсов и утрамбовал их в переполненное мусорное ведро под раковиной.

— Ты это… может, есть хочешь? У меня тут… — он открыл холодильник. Пауза затянулась. — … нихрена нет, — заключил он неутешительно и захлопнул дверцу. — Доставку?

— Я не голодная. И уверена, что у тебя найдётся что-нибудь, из чего можно будет потом приготовить ужин. Поздний ужин.

— Моя кухня, конечно, будет в ахере с того, что её будут использовать по назначению.

— А как ты её обычно используешь? — хмыкнула я и прижалась плечом к большому холодильнику.

— Руки помыть, мусор выбросить… Плита здесь, короче, ещё ни разу не включалась. Может она, кстати, вообще бутафорская.

— Понятно, — хмыкнула я. — Ты здесь только шпилишься в плойку и сам.

— Ну, в общих чертах, — замялся он. Бегло осмотрел он пространство вокруг себя и вновь сосредоточил внимание на мне. — Шпилиться ты, походу, не будешь, так что…

— Почему же? — повела я плечами. — Давай.

— Да? — его брови стремительно подлетели вверх. — Угораешь?

— Я серьёзна как никогда. В плойку, — кивнула я в сторону здоровенной плазмы.

— А-а… — выдохнул Колесников.

— Научишь? — скрестив руки на груди, прошла к дивану и плюхнулась на него, мгновенно насладившись тем, какой он мягкий.

Колесников с размаху присел рядом. Взял джойстики и один из них протянул мне.

— Если только ради разнообразия, — усмехнулся Колесников. — Научу.

Из предложенных в меню стрелялок, драк и непонятных стратегий, я выбрала гонки. Просто и понятно. А на таком экране и с отличной акустикой ощущаешь полное погружение.

Несколько минут Колесников обучал меня премудростям управления машиной через джойстик. И столько же потом смеялся при моём первом тестовом заезде. Я собрала все обочины, сбила всех пешеходов, оцарапала машины конкурентов и, в итоге, уехала в противоположном гонке направлении.

— Заткнись, — я шутливо ткнула Вадима в плечо. Парень не стеснялся не просто смеяться, а ржать, схватившись за живот. Наверное, его давно ничто так не забавляло, как мои способности в виртуальном вождении. — Можно подумать, ты первый раз лучше сыграл?

— Ну, я хотя бы к финишу приехал. А ты где?

— А я иду к успеху. Видишь? Я уже почти минуту ни во что не врезалась.

— Потому что едешь со скоростью двадцать км по прямой, — усмехнулся Вадим. Чуть привстал, чтобы сменить положение и сесть на подогнутую ногу. Но вышло так, что каким-то образом он оказался ближе ко мне.

— Даже не думай, — произнесла я предупреждающе, продолжая смотреть на экран, где машина немного набрала скорость.

— А что я сделал?

— Не прикидывайся дураком. Тебе не идёт. Ты отлично знаешь, что ты сейчас сделал и к чему всё это по твоему сценарию должно привести. Поэтому даже не думай, Вадим. Не прокатит.

— И что там дальше по моему сценарию должно быть? Просто любопытно.

Я не видела его лица, потому что старалась сосредоточиться на игре, но по интонациям в его голосе понимала, что он его даже забавляет всё происходящее.

— А дальше… — я на секунду прикусила нижнюю губу, входя в поворот. — А дальше ты придвинешься ещё ближе ко мне. Возможно, зевнёшь или просто потянешься… Короче, сделаешь что-то такое, чтобы поднять руку и положить её уже не на то место, с которого поднял, а уже мне на плечи… или талию. По ситуации, короче. Потом сделаешь наш телесный контакт ещё более тесным с помощью всяких ужимок. А затем… — я вновь прикусила нижнюю губу и даже немного привстала, входя в очередной поворот уже на более высокой скорости. — А затем я обнаружу, что ты своим языком уже теребишь мой нёбный язычок.

— Какой язычок?

— Нёбный. Висюлька во рту наверху у горла.

— Фу, бля! — чертыхнулся Вадим, что вызвало у меня смешок. — У меня аж что-то в глотке зачесалось.

— Какие мы нежные, — я не смогла утаить злодейской усмешки.

— А ты прям суровая. Я серьёзно, кстати. Ты после сегодняшний драки стояла, как Терминатор. Я думал, ты и меня за компанию порвёшь.

— Как Терминатор? — я удивленно хмыкнула. — Ну, я бы не сказала. Я просто стояла и смотрела на то, какой Милка спектакль развернула на твоём плече. Это было впечатляюще. До этого я не знала, что люди умеют так быстро расплакаться.

— Это её прикол такой. Она так у своего отца побрякушки клянчит. Слезу пустит, скажет, какой папочка хороший, а папочка каждый раз ведётся и покупает ей всё, что она хочет.

— Я думала, так все детки богатеньких делают. Ты на эту квартиру, наверное, долго плакал.

— Слышь?! — Вадим мягко толкнул меня в плечо. — Недолго, — сказал он после короткой паузы, из-за чего мы оба прыснули. — А, вообще, это батя решил купить мне квартиру, чтобы я свалил из дома и не мозолил ему глаза?

— А так можно было?! Не подскажешь, каким местом надо мозолить родителям глаза, чтобы они меня тоже поселили отдельно?

— Вообще-то, это грустная история. Девчонки на этом месте, обычно, говорят, какой я бедненький, и начинают активно меня утешать.

— Серьёзно?! — хохотнула я и даже отложила джойстик на столик, поставив игру на паузу. — Просто скажи, что тебе дают за любую фигню. Моргнул, чихнул, под себя не сходил…

— Не за любую. Я вот сегодня ради тебя приехал в универ к первой паре, уже вечер, а ты мне до сих пор не дала.

Я рассмеялась. Это было реально смешно. Именно потому, что сам Вадим не считал своё утверждение чем-то серьёзным.

— Я, короче, голодный. Надо было доставку заказать, всё-таки. Сейчас бы уже приехала.

Такой простой. Знал бы, какой это гемор, начиная от тяжести на плечах из-за рюкзака и сумок, и, заканчивая тем, что нужно проделать, чтобы как можно быстрее добраться до нужно адреса, так легкомысленно об этом не говорил бы.

— Поживи-ка сегодняшний вечер, как простой смертный.

— Это как? — нахмурил он густые брови.

— Пойдём, приготовим что-нибудь, — я встала с дивана, обошла его и остановилась на кухне у холодильника.

— Охренеть! Я думал, ты угораешь насчёт готовки. Ты реально умеешь?

— Вот и проверим. Если к концу вечера начнём драться за унитаз, то не умею.

— Алёнушка, давай лучше доставку закажем. Меньше рисков. Да и выбрать можно, что похавать.

Колесникову идея приготовить что-то самостоятельно явно была не по душе. На его лице не прослеживалось ни капли энтузиазма, только бесконечный скептицизм и даже немного отвращения.

Он настолько не верит в мои кулинарные способности?

— Нытик, — хмыкнула я и широко открыла холодильник. — Не густо. Но зато есть сыр, яйца… А это что?

— Дай, посмотрю, — Колесников встал за моей спиной и, слегка к ней прислонившись, потянулся к пластиковой подложке, вызвавшей у меня вопросы. Поднёс её к носу и резко отпрянул. — Походу, брокколи сдохли.

Он быстро понесся к мусорному ведру, в котором уже не было места, и положил воняющее зеленое нечто поверх остального мусора.

— Ты ешь брокколи? — я даже удивилась.

— Матушка иногда завозит всякую здоровую хрень, чтобы я не питался только жаренным.

— И это, видимо, тоже она привозила? — двумя пальцами я аккуратно вынула пучок зелени, а за ним второй. Один выглядел хуже второго. — Кажется, это была петрушка.

— Ты сейчас один в один, как моя матушка инспектируешь холодос. Давай, уже придумывай, что будем готовить. В мусорке больше места нет.

О том, что здесь лежит и тухнет ещё какая-то зелено-оранжевая штука в контейнере, я решила не говорить. Пусть, действительно, его мама с этим разбирается.

— Ну, что придумала?

— Макароны есть? Спагетти?

— Что-то было. Сейчас.

Вадим начал открывать верхние ящики и искать то, что я попросила. У него было полно коробок с кашами быстрого приготовления. Наверное, тоже его мама постаралась, и, скорее всего, он ни одну из этих каш не попробовал. Если он так быстро и легко подкидывается на доставку, то для него это уже привычный способ питания.

— О! — Вадим вынул из ящика пакетик со спиральками, которые ещё никто не открывал. — Сойдёт?

— Вполне, — согласно кивнула я. — А теперь дай мне небольшую кастрюлю. Я пока с плитой разберусь.

Пока я вникала, как включить эту плиту и какую конфорку выбрать, Вадим достал кастрюлю, открыл макароны и собрался высыпать их в кастрюльку.

— Стоп- стоп! — я ладонью закрыла дырку в пакете, а другой рукой забрала кастрюлю. — Сначала нужно вскипятить немного воды, а потом уже бросать в неё макароны.

— Ты реально в этом шаришь?

Его скептик собирается терять сознание от моей офигенности или нет?

— Я реально в этом шарю. А ты пока загугли рецепт пасты с беконом. Там, вроде, просто готовится.

Я налила воды в кастрюлю, поставила на уже раскаленную конфорку и методом проб и ошибок нашла соль, которой подсолила воду. Вадим всё это время что-то вдумчиво читал в телефоне.

— Не получится у нас нифига, — пришёл он к неутешительному выводу.

— Почему?

— Ну, типа, у нас с тобой какие-то стрёмные макароны, а по рецепту нужны нормальные спагетти.

— Спагетти — это те же макароны, только вытянутые. Дальше что там по рецепту?

— Так… «сварить спагетти»… «обжарить в оливковом масле бекон и чеснок»…

— Давай сковороду. Бекон я нарежу. Чеснок есть?

— Хрен его знает, — Вадим метнулся к холодильнику. Пока я резала бекон, он старательно искал чеснок. — Чеснока нет. Вот оливковое масло.

— Ну, и ладно. Без чеснока сделаем. Вонять на кухне будет меньше.

Я закончила с беконом, закинула его в сковороду, налила масла, но пока не стала включать. Через несколько минут, пока Вадим вновь пытался уговорить меня на доставку, в кипящую воду я закинула макароны.

Вадим смотрел на всё, что я делаю, как на диво дивное.

— Что? Ждёшь, когда я накосячу? — хмыкнула я.

— Ты по-любому накосячишь.

— Ну-ну… Натри пока сыр.

— Капец… — Вадим сморщил лицо так, будто кто-то заставил его отмыть дерьмо от рельефной подошвы чьих-то ботинок. Хотя всего лишь неуклюже натирал сыр на крупной тёрке.

— Белоручка, — макароны сварились я слила воду, обжарила бекон и закинула в сковороду готовые макароны. — Что там дальше по рецепту?

— Ща, — Вадим отложил кусочек сыра, нащупал в кармане телефон, быстро пролистал вниз. — «Добавить в сковороду с пастой два яйца».

— Угу.

— «Посыпать тёртым пармезаном и хорошо перемешать»… У нас же не пармезан!

— Какая разница? — хохотнула я, глянув на взъерошенного Вадима. — Сыр, как сыр. Тоже вкусный. Три быстрее.

— У нас точно херня получится, — ворчал Вадим, конечно, очень правдоподобно. Мне даже показалось, что он начал злиться. Но, к счастью, продолжал делать всё, о чём я его просила. — Готово. Что с ним делать?

— Высыпай в сковороду.

— Здесь места нет.

— Прямо на макароны высыпай. Живее, пока яйца пригорать не начали.

— У меня уже пригорают, — буркнул Колесников себе под нос, чем рассмешил меня.

Ведет себя как маленький ребенок, чей каприз не был выполнен сиюминутно.

— Я уйду, потом можешь заказать себе доставку.

— Угу. Или «скорую» сразу.

Бука.

— Помой сразу тёрку, пока сыр не присох к ней, — попросила я Вадима и получила в ответ уничтожающий взгляд. Он так и замер с тёркой в руках, глядя на меня, как на психически поехавшую.

— Угораешь?

— Нисколько. Помой, — кивнула я в сторону раковину. — Или тебе золотая ложка в одном месте мешает мыть посуду? — вопросила я ехидно.

— Не мешает. Для этого есть уборщица, которая приходит раз в три дня. Придёт и помоет, — с этими словами Вадим решительно забросил тёрку в раковину, помыл руки и самой важной походкой ушёл к дивану и плюхнулся на него.

Я разочарованно вскинула брови, перемешала ещё раз содержимое сковороды и сдвинула её на соседнюю конфорку. Подошла к раковине, включила воду и демонстративно начала мыть тёрку.

— Ладно. Сама всё помою. Руки правда немного болят и раны пощипывает, но… раз больше некому мыть…

Кажется, я услышала тяжёлый вздох со стороны дивана. Капнув немного моющего на губку, вздрогнула, не ожидав, что Вадим так быстро появится рядом и потеснит меня в сторону.

— Как это делается? — буркнул он недовольно.

— С улыбкой и энтузиазмом. Просто берёшь и моешь.

Очень неумело, подставляя тёрку под струи воды, которые зеркалили в него, Вадим помыл тёрку, вытер руки и повернулся ко мне, чтобы посмотреть на меня так, будто я только что угнала его любимую машину.

— Садись за стол. Молодец, — улыбнулась я ему уголками губ, стараясь не смеяться. Какой же он ребенок. Избалованный, залюбленный и несамостоятельный.

Разложив по тарелкам то, что получилось, поставила их на стол. Рядом положила вилки и села напротив Колесникова.

Он не спешил есть. Скрестив руки на груди, наблюдал за мной всё с тем же недовольным выражением лица.

— Попробовать не хочешь?

— Ты первая. Если ты в этом уверена и не траванёшься, то я тоже попробую.

Хохотнув, я с лёгкостью наколола на вилку несколько макаронин в сыре и кусочек бекона. Отправила всё это в рот и с демонстративным наслаждением прожевала и проглотила.

— Твоя очередь, — кивнула я на его тарелку.

— Я ещё пару минут подожду. Вдруг ты от своей стряпни не сразу умираешь.

— Угу. И так каждый день.

Вадим ещё несколько минут наблюдал за тем, как я специально для него с аппетитом ела. Получилось действительно вкусно. Но чеснока, и правда, немного не хватало.

Затем Колесников, продолжая поглядывать на меня, соизволил взять вилку. Покрутил её в руках, ещё немного вгляделся в выражение моего лица и подцепил две макаронины и кусочек бекона. Несколько секунд с нахмуренным бровями разглядывал, что он там взял, а затем, явно задержав дыхание, отправил всё это в рот. Жевать начал только через несколько минут, и с каждым движением челюсти его лицо менялось. Отвращение улетучилось и уступило место удивлению.

— А ничё так! — кивнул он одобрительно и подцепил ещё макарон на вилку. — Прикольно, слушай! Даже, типа, вкусно.

Я достала свой телефон, демонстративно посмотрела на время.

— Угу, две минуты, — шепнула я так, чтобы Вадим расслышал.

— Что «две минуты»? — насторожился он.

— Тебе осталось две минуты. Это мой организм привык к тому, что я готовлю, а вот твой… — я оставила в воздухе многозначительную паузу. — Приятно было познакомиться, Колесников Вадим.

Несколько секунд парень, не моргая, смотрел на меня. Похоже, он реально испугался. Не выдержав, я прыснула и, схватившись за живот откинулась на спинку стула, смеясь.

— Видел бы ты сейчас своё лицо.

Открыв и закрыв рот, Вадим, похоже, перезагрузился.

— Вот ты сучка! — обронил он с широкой улыбкой и начал обходить стол.

Взвизгнув, я похромала от него подальше.

— У меня болит нога! И кожа! — я обежала диван, насколько это позволило ноющее колено. Попыталась отбиться диванной подушкой. Вяло и неправдоподобно. — Меня сегодня уже били, не забывай!

— А кто тебе сказал, что я тебя тоже бить собрался? Иди сюда, любить буду, — Вадим в два шага догнал меня, обхватил руками талию и вместе со мной упал на диван так, что я оказалась сверху. Завалилась на него спиной, смеясь, смотрела в яркий чистый потолок и вся сжималась, чувствуя щекотку. Я её не боюсь, это не смешно, но иногда есть ощущение, что кто-то касается моих оголенных нервов.

— Я тяжелая, — извиваясь червем, я буквально стекла с Вадима, но осталась лежать рядом, так как капкан его рук на моей талии никуда не пропал.

Перед собой я видела телевизор, на котором на паузе стояла игра, а затылком ощущала дыхание Вадима, которое путалось в пучке моих волос.

— Удобно, — хмыкнул он довольным котиком и одной рукой подтянул диванную подушку под свою голову. Через мгновение положил на меня ногу.

— Ну, ты не наглей, — я шлёпнула его по колену.

Вадим лишь тихо рассмеялся и убрал с меня ногу. Некоторое время мы лежали в тишине, в которой с каждой секундой становилось всё более неловко. А уж когда его пальцы начали аккуратно поглаживать меня через ткань толстовки, а дыхание в моих волосах поменяло характер, мне захотелось немедленно убежать из этой квартиры.

— Давай, поедим. А-то остынет, — выронила я и быстро выпуталась из его объятий. Встала на пол, быстро прошла в кухню и села за стол перед своей тарелкой.

Чуть разомлевший Вадим последовал за мной не сразу. Было видно, что он остался разочарован моим побегом, хоть и пытался не акцентировать на этом внимание.

Я понимаю, что для него, обычно, всё просто и понятно. Уверена, с любой другой девушкой, ровно так же повалившись на диван, он бы уже целовался и запускал руки ей под одежду. Но я так не могу. Не умею. И не хочу.

Личное пространство и неприкосновенность — это достаточно болезненные для меня вещи. Я хочу в своей жизни контролировать хотя бы это и не подпускать кого-либо сразу, не поняв, что этот человек для меня значит. Достоин ли он, вообще, того, чтобы быть ко мне кожей к коже.

Честно признаться, я боюсь. Я просто боюсь того, что появится ещё один человек, к которому я начну испытывать положительные чувства, а он затем начнёт делать мне больно, но сделать с этим я уже ничего не смогу. Потому что привяжусь. Потому что, как мама, начну искать ему оправдания. Потому что черта между тем, что правильно и неправильно, для меня станет такой же размытой, как у мамы.

Я боюсь, что моё подсознание может считать, что то, как сейчас у мамы, — правильно. Я не хочу, убежав из такой семьи, заводить себе подобную, и даже не осознать этого. Как мама. Уж лучше одной до конца дней, чем так.

Из-за воспоминаний о доме я начала себя грузить. И чем больше думала, тем отчетливее понимала, что пора возвращаться. Передышка затянулась. Я не знаю, что сейчас происходит дома. Никто мне не звонит и не пишет. Это молчание угнетает.

— Я поеду домой. Уже поздно.

Я отложила вилка на пустую тарелку.

— Время ещё детское. Да и оставайся у меня, Алёнушка. Есть пустая комната. Я всё равно на диване постоянно вырубаюсь.

— Спасибо, конечно, — хохотнула я совсем не весело. — Но мне реально пора домой. Я обещала сестре вернуться сегодня.

Вадим опустил взгляд на вилку, которую крутил в своей руке. Что-то взвесив в своей голове, он, наконец, посмотрел на меня.

— Ладно, поехали. Добавки потом похаваю.

— Я могу на автобусе. А ты поешь, пока ещё теплое.

— Ага, конечно, — фыркнул возмущенно. — А если мою девчонку какой-нибудь чел угонит? Кто меня ещё, кроме матушки, домашним покормит?

— Например, любая другая умеющая готовить девушка.

— Что-то до тебя я ни одной такой не встречал. Во время поиска второй такой, чую, сдохну от голода. Поехали, — он кивнул в сторону прихожей и сам пошёл туда первым. Я за ним.

В прихожей мы довольно быстро оделись, Вадим накинул на своё плечо мой рюкзак. Уже привычно открыл передо мной все двери и помог сесть в его машину. Рюкзак, по моей просьбе, положил мне на колени.

До моей многоэтажки мы доехали довольно быстро. Всю дорогу я кусала губы, волнуясь о том, что меня моет ждать в конечной точке маршрута. Прямо сейчас я понимала, что те два часа, что я была в бегах, совершенно не стоили того, что я могу увидеть в квартире. И уж точно не стоили того, что сейчас достанется мне. Отчим это просто так точно не проглотит. Да и мама тоже. Наверняка, после него она добавит мне от себя. Главное, чтобы не отыгралась на Кате.

— Приехали. Может, еще разок по району прокатимся?

— Нет, Вадим. Уже поздно, — я подняла взгляд на окно своей комнаты и не увидела там света. Хороший ли это знак? В любом случае, ответ я узнаю только тогда, когда окажусь в квартире. Под пяткой отчима. — Ладно, мне, правда, уже пора.

— Я провожу.

— Не смеши.

Но Вадим не слышал, он уже вышел из машины, обошёл её и открыл для меня дверцу. Подал руку, помог выйти и, не отпуская моей руки, довёл до подъезда.

— Ну… дальше я сама, — я попыталась изобразить милую улыбку и не выдать желание скорее сбежать домой. На тот случай, если отчим увидел нас в окно и сейчас мчит вниз по лестнице, чтобы свернуть мне шею. — Спасибо, что проводил. И спокойной ночи.

Я рванула к двери, но Вадим не выпустил мою руку. Он сжал её крепче и резко потянул на себя, из-за чего мне пришлось выставить вперед ладонь свободной руки, чтобы не разить нос о его грудь.

— Почему ты постоянно от меня убегаешь? — спросил он тихо, когда я подняла на него взгляд и осознала, что между нашими лицами осталось совсем небольшое расстояние.

— Наверное, потому что ты бегаешь за мной. Рефлексы, — повела я плечами, чувствуя, как ускорялось моё сердцебиение. Но не от близости, от страха, что закрытая подъездная дверь вот-вот откроется, и из неё выскочит палач.

— Да? — повёл Вадим насмешливо бровью, поднял руку и аккуратно, кончиками теплых пальцев, заправил прядь моих за ухо. — То есть я сам виноват?

— Получается, что сам.

Его пальцы не исчезли с моей кожи. Они проделали себе мягкую дорожку к подбородку и слегка подцепили его, чтобы их хозяину было удобнее сделать следующее.

— Не надо, — я отвернула лицо в сторону за мгновение до касания его губ к моим.

— Я тебе не нравлюсь? — спросил Вадим тихо.

В его голосе была слышна сталь. Его губы были всё ещё близко к моим. Отступать он, очевидно, не собирался.

— Я не знаю, — выдохнула я честно и прикрыла глаза. — Не знаю. Правда. Но мне с тобой приятно. И я не хочу пока торопиться. Понимаешь?

Вадим молчал. Его молчание иголками лезло мне под ногти. Какая же это пытка! Или это только кажется, потому что я привыкла, что на меня только орут?

— Понимаю, — тихо обронил Вадим. Его пальцы исчезли с моего подбородка, руки он спрятал в карманы яркой куртки. — В лоб-то чмокнуть можно? Или тоже красная зона? — он старался улыбаться мне, но по глазам было видно, что я задела его своими словами.

— Ну, да, — фыркнула я. — Чтобы твои губы незаметно соскользнули со лба и попали мне в рот?

— Ты рубишь все мои четкие планы, ты в курсе?

— Я в этом мастер. А теперь мне, правда, пора. До завтра, Колесников.

— Спокойной ночи, Алёнушка. Рано не засыпай, напишу.

— Я тебе за вечер ещё не надоела?

— Я тебя бы и на всю ночь себе оставил. Ты же знаешь, — он так тепло мне улыбнулся, что у меня перехватило дыхание.

— Ладно. Давай свои лобные поцелуи, — я подставила ему лоб. — Но если сейчас накосячишь, то больше ко мне никогда не подходи.

Вадим усмехнулся, пока я терпеливо ждала целомудренного поцелуя в лоб и смотрела на замок его куртки.

Он поднял руку и аккуратно убрал с моего лба прядь.

— Первый раз я, конечно, сосусь так у подъезда, — усмехнулся он и мягко чмокнул меня в лоб. Отстранился и снова спрятал руки в карманы. Даже шаг от меня сделал, словно перестраховался сам от себя. — Так?

— Молодец, — кивнула я деловито. — А теперь езжай домой. Ну, и напиши мне, что живой, когда доедешь.

— Ну, ты даёшь, Алёнушка, — хохотнул он, качнув головой.

— Не дождёшься.

Улыбнувшись парню напоследок, я вошла в подъезд. Дверь за мной закрылась, и улыбка мгновенно слетела с лица. А всё хорошее настроение улетучилось трусливым призраком.

Сейчас мне будет не до веселья.

Я поднялась в квартиру, тихо открыла дверь своим ключом, прекрасно понимая, что внутри ещё никто не спит.

Во всей квартире было темно. Только в кухне горел свет, а из комнаты родителей были видны блики от телевизора, который что-то тихо бормотал.

Я поставила рюкзак у порога. Сняла ботинки и куртку, понимая, что снова сегодня куда-либо я бежать не стану. Приму все удары, что отчим для меня приготовил.

— Я долго ждать тебя буду? — рявкнул отчим из кухни. — Сюда иди!

Пульс в секунду разогнался и оглушил так, будто я стояла у рельсов перед несущейся на всей скорости электричкой.

Меня мгновенно бросило в жар, по спине холодной чуть липкой змеей скользнул животный страх.

Нужно идти.

Сейчас.

Чем больше он ждёт, тем злее становится.

Словно выверяя каждый шаг, я шла в сторону кухни, где горел свет.

Комната Кати была закрыта. Дверь в комнату родителей распахнута. Мама сидела на разложенном диване с пультом в руке и, осуждающе качнув головой, проводила меня взглядом.

Ещё не войдя в кухню, я увидела отчима, который сидел за столом, сложив на него руки. В одном кулаке его был зажат телефон, кулак второй руки был просто зажат.

Я машинально сжала и своим кулаки, но быстро поняла, что броню в виде лишних пятидесяти килограммов жира я точно не пробью.

Отчим молча наблюдал за тем, как я вошла в кухню. Его лицо не выражало ничего. Он выглядел уставшим, не более. Но в его глазах, которыми он обманчиво медленно моргал, я видела злость.

Мне нужно успеть себя хоть немного защитить, потому что в любую секунду отчим может выкинуть вперед руку, поймать за одежду или волосы, а затем повалить на пол, чтобы пинать по местам, которые никто не увидит, потому что они будут скрыты одеждой.

— Встань здесь, — повелительно бросил отчим, кивнув на квадрат потёртого коричневого линолеума у моих ног.

Я сделала, как он сказал, но тут же взяла большой нож для мяса, который лежал на сушилке у раковины.

— Ты меня не тронешь, — процедила я сквозь стиснутые зубы. Рукоять ножа сжала до побелевших пальцев и не сводила взгляда с отчима, чтобы поймать каждое его движение.

— Да кому ты, на хуй, нужна? — фыркнул он пренебрежительно и даже изобразил на своём лице некое подобие улыбки. — А я тебя похвалить хотел, а ты с ножом на папку. Нельзя так, Алёнка. Нельзя.

— Похвалить?

Что он несёт?!

— За то, что ты сбежала, я сначала хотел тебе голову оторвать. По-настоящему. А потом я понял, почему ты убежала… За папку заступилась? Правильно, — он одобряюще кивнул и вальяжно откинулся на спинку стула, пока я искала хоть какую-то логическую нить в его словах. — Пусть эти, при бабках которые, знают, что нас так просто не нагнёшь. Молодец, Алёнка. Правильно всё сделала.

— Что я сделала? — я хмуро смотрела в его глаза, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Звонил мне опять после того, как ты убежала, батя девки, с которой ты подралась. Извинялся, денег предлагал.

— И ты взял?

Конечно, он взял. Что за глупый вопрос? Чтобы он, да отказался от денег, которые на него с неба внезапно упали? Никогда в это не поверю.

— Пусть он свои деньги себе в жопу засунет. Мы не продаёмся. А если надо будет, то и ему ебальник начистим. Хрен откупится. Да, Алёнка? — улыбнулся он, блеснув золотой коронкой.

От удивления у меня даже рука с ножом опустилась.

— Ты серьёзно ничего не взял у него?

— Ты оглохла, когда из дома без шапки бежала? — с легкой насмешкой спросил отчим. — Не взял. Ни копейки.

— В чём подвох?

— Какой подвох, Алёнка? Ты этого хрена нагнула, а я поимел. Всё чётко. Молодец. Хорошо воспитал.

Обращаю похвалу мне, себя он явно хвалил больше.

Пока я, всё ещё пытаясь собрать пазлы, смотрела на отчима, он вышел из-за стола. Рука с ножом снова поднялась. Я отбросила все мысли и приготовилась защищаться.

Но отчим лишь с усмешкой прошёл мимо меня. Как барин с большим пузом он выплыл из кухни и небрежно бросил через плечо:

— Можешь пожрать что-нибудь. Заслужила. Но если ещё раз так же убежишь и нихрена не объяснишь… ты меня знаешь.

— Угу, — машинально выдохнула я, точно зная, что он не даст оставить свои слова без какого-либо ответа.

Ещё несколько минут я стояла на кухне, прокручивая в голове недавний разговор.

Во всём я видела только заслугу Колесникова. Честно сказать, я не поверила в то, что он реально разговаривал с отцом Миланы и, тем более, получил от него по лицу. Я думала, это не более, чем фарс с его стороны, чтобы выглядеть лучше в моих глазах. Но оказывается…

Отчим в этой цепочке — бесполезное звено. Куда более взрослыми и значимы людьми себя показали Вадим и отец Миланы.

Вадим — потому что реально решился на весь этот разговор и не побоялся ответной реакции, наверняка хорошо зная отца своей бывшей девушки.

А отец Миланы заслуживает уважение хотя бы потому, что смог не только признать свою ошибку, но ещё и самодостаточен настолько, чтобы извиниться за неё даже перед таким быдло, как мой отчим. Факт, что он предлагал деньги, конечно, портит положительный эффект, но, видимо, с его стороны это была попытка принести извинения не только на словах.

Убрав нож на то место, с которого взяла, я направилась в свою комнату.

Боковым зрением уловила, как отчим, стоя у дивана, снимал штаны, готовясь спать. Быстро проскочила мимо и неслышно прокралась в комнату сестры.

— Кать, это я, — я подкралась к кровати, где под одеялом началось движение. Голова сестры с взлохмаченными волосами показалась сразу, как она услышала мой голос.

— Алёнка! — шепнула она радостно и потянулась ко мне, чтобы обнять.

Я присела на край кровати и приобняла сестру.

— Тихо-тихо, — выдохнула я облегченно. — Всё хорошо. Я дома. У тебя тут всё было нормально? Не обижали?

— Нет. Когда ты убежала, папа сразу отправил меня в комнату, чтобы я сидела и читала.

— А мама что?

— А он накричал на неё и заставил убираться дома.

«Всем дело нашёл», — мысленно усмехнулась я.

— Начиталась?

— Да, я прочитала все задания, которые устно задавали. А потом папа сказал спать.

— Ты не испугалась, когда я убежала?

— Нет… Ну, может, немного. Я испугалась, что папа за тобой побежит.

— Не бойся за меня. Я за себя смогу подраться, если что, — я чмокнула сестру в макушку и помогла ей устроиться в постели. Укутала поплотнее одеялом, убрала тонкие прядки от лица. — Спокойной ночи, мелочь.

— Сама ты мелочь, — деланно возмутилась Катя. — Спокойной ночи.

Я положила ей мягкую игрушку, ещё раз поправила волосы и тихо вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Взяв в прихожей рюкзак, я, наконец, зашла в свою комнату. Здесь, ожидаемо, был бардак. Всё то, что щедро сломал и разбросал отчим, валялось на полу. Убрать всё это никто даже не подумал. Либо отчим запретил. В любом случае, теперь всё это придётся делать мне.

Собрав волосы в пучок понадежнее, я переоделась в домашнюю свободную одежду и начала наводить в своей комнате порядок. Многое пришлось выбросить. Но всё это были, по большому счёту, ненужные сувениры и побрякушки. Главное, что до ноутбука он не добрался и не нашёл его.

Я помыла полы, поменяла постельное и, выключив свет, забралась с ногами на подоконник. Включила в наушниках тихую музыку и попыталась за секунду переварить весь сегодняшний день и выплюнуть его из памяти.

Разве что воспоминания, связанные с Вадимом, хотелось оставить при себе. Вечер, проведенный с ним, определенно, можно считать лучшим, что случилось сегодня. Да, и, вообще, за последнее время со мной.

Он реально видит во мне девушку. Просто девушку, которая ему симпатична. Забавно, что он даже не пытается скрывать это или хоть сколько-нибудь замаскировать. Наверное, таким нужно родиться, чтобы уметь так открыто выражать свои чувства. Либо нужны такие родители, из-за которых не вырабатывается привычка гасить настоящие чувства и эмоции, уничтожая первую же искру, у которой нет и никогда не будет права выбраться из заточения.

Моё внимание снова привлёк балкон с синей гирляндой. На него вышла девушка, неся в руках чашку с каким-то, очевидно, горячим напитком. Нити гирлянды колыхнулись за её спиной, заполняя пространство, которое она нарушила.

Девушка оперлась локтями о перила и отпила немного напитка. Как обычно подняв мечтательный взгляд к темному небу, она зависла на нём. Её пальцы обхватили кружку как единственный источник тепла на холодном балконе. Она расслаблена, ей явно нечего бояться. Она даже не обернулась и не вздрогнула, когда к ней на балкон вышел её парень и укрыл хрупкие плечи мягким объёмным пледом. Обнял, обхватив руками и, кажется, поцеловал в висок.

В этот момент я отчего-то вспомнила про Одинцова. Наверное, потому что он единственный мужчина в моей жизни, который укрыл меня, чтобы я не мёрзла. Плевать, что в этот момент я спала, но я же знаю, что это сделал именно он. И это странно. Ведь он не должен, не обязан. У нас с ним нет ни то, что романтических, у нас нет даже хоть каких-то положительных человеческих отношений.

Он препод, я студентка.

Он строгий, я опасливая.

Он мужчина, я девушка…

Подумав о последнем, сама с собой хохотнула. Смешно. Говорю его же словами.

Я вновь посмотрела на парочку на балконе.

Интересно, почему девушка не кутает в плед парня. Он ведь тоже вышел в одной футболке, чтобы позаботиться о ней. Могла бы и его тоже погреть. Так было бы справедливо. По крайней мере, я бы на её месте точно поделилась пледом, чтобы мой парень не мёрз, стоя рядом. Пусть даже он меня обнимает, всё равно ему ведь холодно на ветру.

На мгновение музыка в наушниках стала чуть тише, в ладонь ударила короткая вибрация.

Колесников: «Шарюсь по кулинарным сайтам. думаю о тебе… курицу ты тоже умеешь запекать?»

«Макароны я, кстати, сожрал»

«Видела бы ты, как я вылизывал тарелку…»

— Дурак, — хохотнула я тихо, улыбаясь яркому экрану.