Сахар на обветренных губах

Глава 45

Утро началось с будоражащего кровь предвкушения.

Сегодня начинается моя новая жизнь. По-настоящему.

Жизнь, в которой я больше не буду ни от кого зависеть. Не буду опираться ни на чьё мнение.

Жизнь, в которой я сама буду нести ответственность за совершенные мной ошибки.

Мной! Ни кем-то. Ни с чьей-то подачи. А именно мной.

Руки трясутся, ладони потеют. Мне кажется, я чувствую каждый стук своего сердца, которое сегодня с самого утра бьётся учащенно.

За утро я уже успела позвонить хозяйке квартиры, которую хочу снять. И даже собрала некоторые свои вещи. Их немного. Поместились в один большой пакет.

Костя всё это время готовил нам завтрак и варил и кофе.

Шумно вздыхал и поджимал губы, видя, как я забираю из ванной свою зубную щетку, гель для душа и шампунь.

Я его понимаю — две зубные щетки смотрелись в стаканчике не так одиноко, как одна.

— Собралась? — спросил Костя, предварительно прочистив горло, чтобы его голос не казался слишком хриплым после сна.

— Угу. Спасибо, — я салютовала ему кружкой с кофе, который он для меня налил.

— С утра бегаешь. Я бы уже устал.

Он плюхнулся на стул напротив меня и отвалился на спинку. Тоже отпил немного кофе из своей кружки.

— Это я ещё ночью не спала.

— Почему?

— Не знаю… — повела я плечами и смущенно опустила взгляд в кофе. — Фантазировала всю ночь. О новой жизни. О том, как всё будет. Какие мелочи и куплю в новую квартиру. Как буду в ней готовить, отдыхать…

О том, что наконец-то начну мыться в душе, никого не боясь, я промолчала. Хоть Костиной вины в моих страхах нет, но даже в его ванной комнате я мылась быстро и всегда прислушивалась к звукам и шагам за дверью. Это уже привычка на уровне рефлексов, которую легко не вытравить.

— Перестань, — усмехнулся Костя. — Я уже тебе завидую. Возьмёшь меня с собой?

— Ну-у… — протянула я загадочно. — …в гости точно приглашу. На новоселье. Когда заработаю на него, разумеется, — рассмеялась я.

— Кстати, поехать с тобой? Посмотрю, что там и как…

— Нет. Я хочу сама. Да и тебе в универ в другую сторону ехать. Поэтому я сама. Хозяйка назначила встречу на девять утра. Хочет перед работой успеть показать мне квартиру.

— Если что, сразу звони мне.

— А что «если что»?

— Мало ли? Вдруг тебе покажется мутным договор аренды или сама хозяйка. Приеду и посмотрю, что там да как.

— Ладно, — хмыкнула я. — Это, типа, у меня теперь есть связи?

— Ага, — усмехнулся Костя, едва не поперхнувшись кофе. — Незначительные, ни на что не влияющие связи.

— Ну, это уже нюансы. Незначительные.

Вместе с Костей мы хохотнули и тут же затихли, услышав звонок в дверь.

В тишине квартиры молча переглянулись.

По взглядам стало понятно, что никто из нас не ждёт гостей.

Костя отставил кружку на центр стола и вышел из кухни. Зашел в свою комнату и вышел из неё, уже натягивая футболку на обнаженный торс.

Прочесав волосы пальцами, открыл дверь.

— Эликсир бессмертия с утра принял? — совершенно ледяным тоном спросил Костя у того, кого я не видела из-за его спины.

Стоя на пороге кухни, я лишь частично выглядывая в прихожую, я могла лишь строить догадки о том, кто мог прийти с утра пораньше.

— А тебе трудно ответить на звонок? Какого хрена ты блокируешь мои номера? — грубо бросил в ответ мужской голос.

— Какого хрена ты решил, что можешь мне звонить? — парировал Костя.

— Я хочу, чтобы ты вёл мой бизнес, Костя. Твоему брату я не могу доверить даже работу секретаря. Он… — мужчина явно пытался подобрать более удачное слово. — … дебил.

Безуспешный подбор слов.

— Тебе нос дверью сломать или об лестницу? — всё тем же абсолютно отстраненным и ледяным тоном вещал Костя.

— Костя! — вспылил мужской голос, который теперь я узнала точно. — Ты хоть представляешь, какие это деньги?! Ты уже через месяц сможешь купить себе нормальную машину, а через два — загородный дом. Ты же умный парень. Подумай! Прими дело и живи нормально. Мать хоть не позорь…

— Ты мне будешь что-то говорить о матери, мудак?!

Уже по началу предложения я поняла, что дальше ничего хорошего не будет.

Я рванула к Косте, но было уже поздно.

Как был — босой, он вышел из квартиры, вцепившись отчиму в грудки.

Я слышала, как треснула ткань его, без сомнения, дорого пиджака. Я видела, как раскраснелось старое лицо со злыми глазами, сверлящими Костю, который прямо сейчас, казалось, был готов убить чудовище, уничтожившего его детство и убившего его маму.

— Костя! — с тревогой в голосе и на сердце и пыталась обратить внимание Кости на себя. Цеплялась за его плечи, тянула на себя и всячески пыталась успокоить. — Костя, не надо. Костя, посмотри на меня. Он того не стоит, Костя. Не надо!

Неподдельная ярость в голубых глазах пугала меня, но я продолжала тянуть Костю на себя.

Хотя сама бы с радостью встряхнула этого старого урода так, чтобы у него отлетела голова. Но этот урод ещё ухмылялся, глядя в глаза человеку, которого едва не погубил.

Я буквально втиснулась между Костей и этим уродом. Обняла Костю, но это не помогло. Казалось, он не видел ничего и никого, кроме ухмыляющейся рожи напротив. Он словно превратился в камень. В статую, олицетворяющую ярость.

— Костя, пожалуйста! — звала я его. Обхватила его лицо ладонями и почти силой заставила посмотреть на меня. — Не надо. Не будь, как он. Ты — лучше. Слышишь? Пойдём домой. Пожалуйста!

Наверное, он увидел страх в моих глазах. Только в моих глазах был страх не за себя, не за то, что и мне может перепасть в этой драке.

Я испугалась за Костю.

Понимая, что отчим задел болезненную для Кости тему, я испугалась, что сильный триггер подтолкнёт его к большой ошибке.

— Пойдём. Пойдём-пойдём, — шептала я, обнимая и, буквально вталкивая Костю в квартиру.

Только тогда, когда мы оказались за линией порога, внутри квартиры, я ослабила напор и осталась просто обнимать всё ещё каменного Костю, который смотрел на своего отчима поверх моей макушки.

— Ты подумай, Костя. Последний раз пред… — сказал отчим, в момент, когда я захлопнула перед его носом дверь.

— Он ушёл. Всё, — шептала я, обнимая и поглаживая Костю.

Несла что-то про светлое будущее, про то, что он его больше никогда не увидит, и почувствовала, как напряжение начало постепенно отпускать Костю. Как он перестал казаться каменным изваянием и начал дышать.

Хоть сердце его колотилось в груди так же бешено, как и моё, он, наконец, смог взять себя в руки. Обнял в ответ, сложив всю тяжесть своих рук на мои плечи. Уткнулся носом в мою макушку, шумно вдохнул и протяжно выдохнул.

Несколько минут мы стояли в тишине, в которой я слушала только его дыхание и пульс, приходящий в норму.

— Прости, если напугал тебя, — тихо сказал Костя.

— Ничего, — бросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более беззаботно.

— Просто… когда я слышу из его рта что-то про маму…

— Тш-ш-ш, — оборвала я его тут же, почувствовав, как он вновь начал становиться каменным. — Он ушёл. Ушёл, — я вновь начала ускоренно гладить его ладонями по спине и укачивать. Уткнулась лбом в щетинистый подбородок и прикрыла глаза, безнадёжно выдохнув. — Пожалуйста, хватит. Я не хочу видеть тебя таким. Мне страшно.

Дыхание Кости вновь поменялось. Я понимала, что он пытается взять себя в руки и успокоиться.

И мы снова застыли в тишине, которую нарушил Костя:

— Ещё никогда меня не успокаивали обнимашками.

— И как ощущения? — поинтересовалась я аккуратно, не спеша открывать глаза.

— Необычно.

— Ну, ты сильно не привыкай. Я сегодня планирую съехать.

— И бросишь меня в этой хтони?

— Классная у тебя квартира. Что ты начинаешь?! Нормально же общались! — деланно возмутилась я, аккуратно разомкнув объятия. — Будет совсем туго, приезжай ко мне. Мои обнимашки всегда свободны.

С Костей мы разъехались сразу после завтрака. Вместе вышли из подъезда и разошлись в разные стороны.

Он — к своей машине, а я на автобусную остановку.

Чувствуя его взгляд спиной, не могла отделаться от мысли, что бросаю его. Будто вывезла его куда-то загород, завела в густой лес и ушла. Предварительно наврала, что вернусь, но, на самом деле, мы оба понимаем, что уже не вернусь.

Странное чувство.

Будто из спины тянуться нити, крепко связанные с Костей.

Не могу сказать, что чувствует он. Но, надеюсь, ему легче, чем мне. По крайней мере, я не тот человек, который может запомнится надолго.

До многоэтажки, в которой я планирую снимать квартиру, я доехала довольно быстро.

Сразу в глаза бросился чистый, ухоженный двор с детской площадкой в центре. Внутренний ребёнок поставил себе галочку о том, что обязательно покачается на качелях. Хотя бы вечером после работы, когда никого на площадке не будет.

Хозяйка квартиры написала, что уже ждёт меня. Я написала в ответ, что уже стою у подъезда, поэтому она сразу открыла мне дверь из квартиры.

Чистый светлый подъезд. Мочой не воняет. И даже работает лифт. Плитка на лестничных клетках красивее, чем плитка в туалете квартиры, в которой я провела почти всю свою жизнь.

Выйдя из лифта, взглядом нашла номер квартиры. Позвонила в звонок и дверь почти сразу открылась.

По лёгкому нетерпению хозяйки поняла, что она торопится. Видимо, ей действительно нужно на работу.

На вид ей было около пятидесяти. Красивая, ухоженная женщина. С маникюром, в красивом платье, прямой осанкой.

Рядом с ней я почувствовала себя замарашкой, но, кажется, она нормально относится к тому, что современная молодежь одевается, мягко говоря, небрежно. Наверное, пытается оправдать меня тем, что это не я такая, а мода.

— Ну, что могу сказать? — начала женщина, разглядывая квартиру вместе со мной, будто тоже пытается её визуально оценить. — Квартиру эту покупал ещё для дочки. В ипотеку. Обставляли всё сами. Тщательно выбирали мебель, обои. Я лично покупала и подбирала всё до самой маленькой чайной ложки. В общем, в эту квартиру много вложено сил и денег, — со вздохом заключила хозяйка.

— А почему ваша дочка не живёт здесь? — спросила я, но тут же себя одёрнула, заметив, как женщина поджала губы. — Простите, если спрашиваю лишнее.

— Да нет. Всё нормально. Просто у дочки на эту жизнь оказались свои планы, которые не пересеклись с родительским. В общем, она вышла замуж за иностранца, а эта квартира оказалась ей не нужна. Вот мы с мужем и решили начать её сдавать, чтобы, так сказать, отбить хоть часть денег, вложенных сюда. Понимаем, что квартирка маленькая, находится далековато от центра и его благ, поэтому больших денег за аренду не просим. Главное, чтобы всё оплачивалось вовремя.

— Здесь очень красиво, — выдохнула я, восхищаясь буквально каждым предметом. Каждой мелочью.

Квартира в светло-серых тонах. Изюминкой здесь, конечно, выступают яркие подушечки разной формы на небольшом диванчике. Кухонная зона маленькая, но в ней есть всё необходимое. Даже посудомоечная машину, которую до этого дня я видела только в рекламе.

Большая кровать будто поставлена на подиум и отделена от основного пространства стеллажом с цветами и книгами.

А ещё здесь есть балкончик. Маленький, но такой уютный, с пушистым ковриком на полу.

Вроде такое маленькое пространство, но в нем уместилось всё самое нужное.

Если хозяйка решит не сдавать мне эту квартиру, то я хотя бы буду знать, к какой красоте мне можно будет стремиться.

— Соседи здесь тихие, все семейные… — рассказывала мне о доме хозяйка, пока я заглядывала в ванную комнату.

Даже здесь всё идеально.

— А ты чего квартиру-то решила снять? Студентка?

— Студентка, но взяла на год академ. По личным обстоятельствам, — сказала я сразу, увидев любопытство в женских глазах.

— Ну, ясно. А сейчас чем планируешь заниматься?

— Работать. Планирую найти вторую работу, так что в квартире, по большому счёту, я буду только ночевать.

— М-м, — протянула хозяйка задумчиво. Кажется, это прозвучало с неким уважением с ее стороны. — То есть пьяных студенческих компаний здесь не будет?

— Нет, — мотнула я головой, хохотнув. — Я всегда была максимально далека от любых компаний. Всё, чем я занимаюсь — это учеба и работа. Ближайший год будет только работа.

— Ну, что ещё я могу сказать? — хозяйка вновь осмотрелась. — Курить здесь нельзя. На шумную компанию мне сразу пожалуются соседи. Животных здесь заводить я не разрешаю. По крайней мере, собаку точно нельзя. Если захочешь завести ещё кого-то, то будете жить здесь до первого же замечания. Если найду чьё-то дерьмо или в квартире будет вонять, то, собственно, ваше проживание заканчивается в тот же день. В общем-то, всё это прописано в договоре. Оплата сегодня же в полном объёме за месяц. В дальнейшем, каждый месяц этого же числа я буду приходить, проверять квартиру на чистоту и целостность и, соответственно, брать плату ещё за месяц вперед. Можешь заплатить и за несколько месяцев сразу, но всё равно в этот же день я буду приходить с проверкой. Без обед. В эту квартиру много вложено. Сама понимаешь…

— Да, конечно, — кивнула я с улыбкой, вчитываясь в договор аренды. В принципе, всё, что она мне только что озвучило, было в нём прописано. Сумма аренды для моего нынешнего бюджета, конечно, грабительская, но я понимаю, что с голоду не умру, хотя бы потому что могу в любой день взять любую подработку. Да хоть полы помыть. Вообще без проблем. Тем более, эта квартира того стоит. — Хорошо. Меня устраивают условия.

Я подписала документ и копию.

Хозяйка сделала то же самое. Сразу после перевода денег не её счёт, она отдала мне дубликат ключей и, с грустью вздохнув и оглядев напоследок квартиру, ушла.

Едва за ней захлопнулась дверь, я начала приплясывать по квартире. Меня буквально всю распирало изнутри от восторга. Хотелось пищать, кричать и радоваться в голос.

Я обняла диванную подушку, ещё раз осмотрела всю квартиру, но уже одна и в своё удовольствие. Сфотографировала всё самое красивое и отправила фотографии Косте, чтобы он не волновался. Хоть и понимала, что сейчас у него пара и в телефон он вряд ли посмотрит, но, всё равно, захотелось поделиться своим счастьем именно с ним и именно сейчас.

Плюхнувшись на мягкую кровать, я мечтательно, с самой дурацкой улыбкой на свете, смотрела в потолок и на встроенные в него маленькие круглые светильнички.

Телефон в кармане джинсов издал короткую вибрацию.

Смс от Кости:

«Покажи договор»

Я делано закатила глаза. Ну, что за зануда. Нет бы, порадоваться со мной, подушечки и цветочки оценить…

С тяжелым вздохом я сползла с постели и подошла к кухонному столу, на котором лежал договор. Сфотографировала все его страницы и отправила Косте.

Села на маленький диванчик между кухонной зоной и спальной, и утонула в мимишных подушках.

«Мне нравится», — написал Костя в ответ на фотографии договора.

«А квартира? Или ты больше по документам тащишься?» — напечатала я быстро.

К.: «Если тебе в этой квартире будет хорошо и ты не будешь ради её аренды работать в ущерб себе, то я согласен тащиться по этой квартире так же сильно, как и ты. Когда новоселье?»

Я: «Да хоть сегодня вечером. Правда, не обещаю, что из угощений будет что-то кроме горячей воды и чайных пакетиков)) Просто хочу, чтобы ты тоже посмотрел квартиру. Просто больше некому похвастаться)) Придёшь?»

К.: «Конечно, приду. Во сколько?

Я: «Часов в восемь»

К.: «Хорошо, я буду»

Я: «А адрес тебе не нужен?»

К.: «Я его в договоре вижу».

Я: «Скучный взрослый))»

До вечера ещё полно времени. На смену в магазин мне сегодня не нужно. Получился маленький выходной, во время которого я запланировала решить кучу важных проблем.

Основная проблема, связанная с жильём, разрешилась довольно быстро и легко. Хотя, по ощущениям, я готовилась к аренде, как к самому сложному экзамену.

Теперь мне нужно было решить ещё одну проблему — забрать хотя бы часть своих вещей из квартиры, в которую я больше не планирую возвращаться.

Всё моё нутро сопротивляется этому визиту, но мне нужны мои вещи. Хотя бы ноутбук. Что-то новое я себе позволить пока не могу. Я уже потратилась на квартиру.

Первым делом, помня о том, что Катя и мама возвращаются домой после обеда со школы и работы, я прогулялась по двору, в котором теперь буду жить. Яркое солнце согревало неприкрытую макушку, на деревьях уже появились почки, кое-где проклевывалась первая трава.

Поверить не могу, что уже середина апреля! Утром холодно, а днём почти по-летнему жарко.

Изучила ближайшие магазинчики, купила кое-что к чаю, кое-что из моющих и для себя средства для гигиены.

Вроде, ничего не забыла.

Вернулась в квартиру, разложила всё по полочкам. В очередной раз порадовалась окружающей обстановке и, кажется, только сейчас в полной мере осознала, что это всё теперь действительно моё. Хоть и всего на месяц (пока что). Никто не придёт, не отберёт, не ворвётся и не нарушит моё личное пространство.

То место, где я в безопасности.

После обеда настал самый сложный момент — я поехала на квартиру к Кате и маме.

Уже на улице у подъезда я словила гнетущее чувство. За рёбра снова зашевелился страх, который был со мной годами. Хоть я и понимала, что отчима здесь нет и не будет, его уже увезли куда-то на север, страх, что взращивался во мне с детства, мгновенно никуда не ушёл.

Вонючий темный подъезд, в который меня впустила соседка с первого этажа, не сразу меня признавшая. Лестница в трещинах, окурки, вдавленные в перила, плевки на бетонных ступеньках, и знакомая дверь, за которой, я знаю, пламя Ада не гаснет никогда.

Ключа с собой у меня не было, как не было в квартире и меня с того дня, как я убежала от двух извращенцев.

Вдавив палец в кнопку старого звонка, я отошла на пару шагов от двери и спрятала руки в карманы куртки.

— Посмотри, кто там! — услышала я грубый мамин голос внутри квартиры.

Рефлекторно нахмурилась и приготовилась обороняться.

Быстрые шаги притопали к двери.

— Кто там? — чуть настороженно спросила Катя.

— Алёна, — сказала я с улыбкой.

Сразу защелкал замок, дверь открылась, и Катя бросилась ко мне, крепко обхватив талию руками и спрятав лицо в груди.

— Ты чего босая? Пошли внутрь, — произнесла я тихо и, обнимая сестру, аккуратно зашла с ней в квартиру.

— Какая ты красивая! — выдохнула Катя с восхищением и отстранилась, чтобы разглядеть меня лучше.

Мы не виделись всего два дня, но даже мне показалось, что не виделись больше. Сестра растёт, меняется. Если будем видеться с ней ещё реже, то я рискую в один из дней попросту её не узнать.

В квартире я сразу почувствовала себя чужой. Что-то внутри требовало вырваться отсюда и убежать. Даже запах внутри квартиры гнал меня как можно дальше отсюда.

— О! — мама вышла из кухни с вафельным полотенцем, которым вытирала руки. Ни капли хорошего в её лице я не увидела. — А ты что здесь забыла? Забирай манатки и вали! — она повелительно кивнула в сторону двери в мою комнату и сразу ушла обратно на кухню.

В ответ я лишь тихо усмехнулась. Опустила взгляд на стоявшую рядом Катю и увидела слёзы, собравшиеся в её глазах.

— Ты чего? — наклонилась я к ней, обхватив ладонями мягкие щёки.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — сдавленным голосом сказала Катя. Она старалась не плакать, но эмоции были сильнее неё.

— Я тоже соскучилась, сестрёнка, — обняв её, я долго прижимала её к себе, пока она не успокоилась.

— Можно я с тобой уйду? — попросилась она.

— Я тебе, блядь, уйду! — рявкнула мама, тут же с топотом вышедшая из кухни. В её глазах сверкали молнии, направленные точно на меня. — Ты у меня мужика уже забрала! Теперь за дочку взялась?! Вали отсюда! Собирай шмотки и вали!

Наверное, мама была бы рада ударить меня грязным вафельным полотенцем, что было у неё в руках, но она понимала, что я уже выросла настолько, что вполне могу ввязаться в равную с ней драку. Поэтому ей не осталось ничего, кроме размахивания руками в стороне.

— Пойдём, Кать. Поможешь мне собрать вещи.

Не разуваюсь, я повела вновь расплакавшуюся сестру за собой в комнату.

На том месте, где лежал труп, сейчас лежал коврик из моей комнаты. Очевидно, не смогли отмыть кровь. Это место я обошла по дуге, до сих пор четко видя перед глазами картинку того, как здесь лежал мертвый человек.

В моей комнате всё осталось нетронутым. Я усадила Катю на кровать, взяла рюкзак, закинула в него ноут с зарядкой и сразу набросала в него самых необходимых вещей. Немного подумав, взяла ещё и пакет, чтобы сложить в него весеннюю обувь.

Неизвестно, когда я смогу позволить себе обновки.

Присев напротив Кати, я обхватила её прохладные ручки и заставила посмотреть на меня.

— Слушай внимательно, Катюш, — начала я шёпотом, слыша, как мама на кухне гремела посудой. Катя сразу собралась и подалась ко мне. — Сейчас я не смогу забрать тебя, потому что мама сразу всё поймёт. Но завтра после школы я заберу тебя, и мы побудем у меня в новой квартире. Хорошо? Только маме ни слова, ладно?

— Ладно, — кивнула Катя. Её настроение заметно улучшилось. Она сама быстро-быстро утёрла слёзы со щек и, резко подавшись ко мне, обняла за шею. — Я люблю тебя. Никогда больше не бросай меня, — шептала она в плечо.

Маленькая, худенькая, почти невесомая.

— Я тебя никогда не брошу. Ты же знаешь. И я люблю тебя сильнее. Не плачь, хорошо? — теперь уже я была готова реветь. Хотелось вот так же, как обнимаю, унести Катю с собой и никогда больше не возвращать сюда, где нам обеим было плохо. Но я понимала, что сейчас мама находится в той ненависти ко мне, при которой в лёгкую напишет на меня заявление в полицию, обвинив в том, что я похитила её ребёнка.

Мне нужно ещё немного времени. Нужно подумать, как повернуть всё так, чтобы Катя осталась со мной, и за это не было никакого преследования.

Я уже читала про доверенность на ребёнка, но она возможна только с согласия матери. А мама на это точно не согласится. Если только со временем, когда её злость за отчима осядет.

Пока я чувствую себя так, будто оказалась в тупике.

— Мама тебя не обижает? Не бьёт?

— Она только говорит, чтобы я сидела в комнате и не мешала ей.

— И ты целыми днями сидишь в комнате?

— Ну, да, — повела Катя плечиками. — Просто у меня ещё уроков много. Я же долго в школу не ходила, пока мы у бабушки жили.

— Она хоть кормит тебя? — мысленно я уже душила маму полотенцем.

— Когда приготовит, зовёт покушать, а потом я опять ухожу в комнату. Даже телевизор мне не разрешает посмотреть.

Я стиснула челюсти, сделала очищающий вдох и выдох, чтобы прийти в себя.

Хотелось прямо сейчас пойти к матери и хорошенько приложить её головой об стену, чтобы её высохшие мозги встали на место, но я понимала, что за любое моё слово она отыграется на Кате, когда я уйду.

По крайней мере, за косяки отчима она всегда пыталась отыграться именно на ней.

— В общем, Катюш. Ты сиди пока в комнате, раз это безопаснее, и мама тебя там не трогает. Делай уроки, а завтра я приду за тобой в школу. Будешь проводить время у меня, пока мама на работе. Только маме ни слова. Договорились?

— Угу, — Катя взяла себя в руки, у неё даже появился боевой настрой. — Я, вообще, ей ничего рассказывать не буду. Пусть сидит там на кухне со своей водкой.

— А она пьёт? — ощетинилась я.

— Каждый вечер перед сном. Маленькую бутылочку. Потом плачет, а потом спать идёт.

Смотри-ка, наша «малышка» без бутылочки теперь не засыпает.

— В общем, сиди в комнате, маме пока ни слова. Завтра после уроков жди меня на крыльце школы. Сколько у тебя, кстати, завтра уроков?

— Пять.

— Всё, после пятого урока я буду у школы. Хорошо?

— Угу.

— Люблю тебя, — вновь порывисто обняла я сестрёнку. — Больше не плачь. До завтра.

После визита к Кате моё настроение уже не было таким приподнятым, каким было ещё утром.

Я не могла перестать думать о том, что Катя прямо сейчас, как заключенная, сидит в своей комнате, зубрит уроки, а в ответ на желание получить ласки и любви от матери получает только лай, тычки и угрозы.

Хотелось вновь вернуться в квартиру и просто забрать Катю с собой, наплевав на угрозы матери и на то, что у меня могут быть настоящие проблемы с законом.

Но Костя научил меня быть аккуратнее и просчитывать все варианты решения проблемы. Честно говоря, без его помощи или хотя бы маленькой подсказки я вообще не вижу ни одного варианта, при котором эта проблема будет решена.

Снова просить Костю о помощи? Снова взвалить на его плечи свои проблемы? Он и так слишком много для меня сделал. Я не могу решать свои проблемы за его счёт. Наверняка, у него проблем не меньше. Один только его отчим чего стоит.

Надо просто подумать. Возможно, когда эмоции улягутся, я смогу трезво оценить всю ситуацию. В конце концов, может со временем получится уговорить маму отдать мне Катю. И идиоту понятно, что она ей мешает. Всегда мешала.

Я сняла суп с плиты. Костя прислал смс о том, что подходит к подъезду. Открыв дверь, включила чайник и, глядя на себя в зеркало, попыталась нацепить на лицо маску радости и восторга. У меня же новоселье! Радоваться надо!

А внутри выть хочется.

Поправила волосы, распущенные волнами, обмахнула ладонями одежду от несуществующих крошек и широко улыбнулась, видя, как приоткрылась дверь, и как несмело Костя вошёл в мою маленькую прихожую с двумя пакетами в одной руке.

Такой… домашний.

В джинсах, кроссовках, в толстовке.

Уже и не помню, как он выглядит в рубашке и брюках.

— Можно, хозяйка? — скромно приподнятые уголки его губ вызвали умиление. Взгляд голубых глаз сразу оглядел окружающую обстановку.

— Конечно, можно. А что в пакетах?

— Думал, что подарить тебе на новоселье. Не придумал. Купил продуктов. Знаю, что сама ты будешь питаться, как Дюймовочка, поэтому закупил тебе побольше всего.

— Зачем? — цокнула я, пытаясь принять пакеты, но Костя мне их не дал. Без рук снял кроссовки и прошёл в кухню, где составил эти пакеты на стулья. — Я же столько не съем, всё равно. Испортится, — шла я за ним, ворча как старая бабка.

— Ну, — взмахнул Костя нарочито раздосадовано руками. — Значит, мне придётся заглядывать к тебе почаще и есть. Ну, давай экскурсию.

— Ну, собственно… вот, — хохотнула я, обведя рукой всё пространство. — Вот и вся экскурсия. Всю квартиру можно разглядеть с любой точки.

— Слушай, а в жизни лучше, чем на фото.

Костя закатал рукава толстовки и неспешно обошёл квартиру. Деланно позакатывал глаза, покрутив в руках цветные подушки. Пошутил над диванчиком, назвав его детским (под ним он и правда показался детским), но зато кровати выразил свой молчаливый респект, сказав, что прикольно придумано, что она спрятана за стеллажом.

— У меня больше, — сказал он деловито, выглянув на мой маленький балкончик. — И гирлянда есть, — теперь уже подразнил он меня.

— Я тоже куплю себе сюда гирлянду. Только маленькую, как балкон.

— А её негде здесь подключать. Провод дверью передавишь. А у меня уже всё готово, предусмотрено, ярко горит вечерами…

— Ой, всё, — я демонстративно закатила глаза и, крутанувшись на пятках, пошла в кухню, где начала разбирать пакеты.

— Ладно. Мне нравится, — пришёл Костя следом за мной. — На тебя похожа.

— Кто? — застыла я с куриной грудкой в руке.

— Квартира.

— Она, вроде, не такая серая и блёклая. Наоборот.

— А кто тебе сказал, что ты серая и блёклая? — повел Костя бровью и, обойдя меня, пошёл инспектировать кастрюлю. Открыл крышку, наклонился к содержимому кастрюли и, блаженно прикрыв глаза, вдохнул запах.

— Зеркало, например, — фыркнула я. Смяла пакет и положила его в специальную корзину для пакетов.

— Плохого ты о себе мнения, Алёнка, — как у себя дома, Костя уже достал для нас две тарелки, нашёл поварёшку и начал разливать суп. — Сто лет твой суп не ел.

— Я только сегодня утром съехала, — цокнула я.

— Могла бы тоже сделать вид, что соскучилась, — осуждающе вздохнул Костя и поставил на стол тарелки.

Пока он нарезал хлеб, я положила к тарелкам ложки и достала из холодильника небольшой салатник с салатом.

Села за стол, дождалась Костю, который выбрасывал крошки в мусорный пакет, и снова изобразила на лице улыбку, увидев Костю напротив.

— Небогато, — намекнула я на содержимого стола. — Но я теперь снимаю квартиру, так что…

— Шикарный ужин! — не растерялся Костя. — Правда за этим столиком я себя чувствую так, будто уселся в кукольный домик. Это точно квартира для взрослых?

— Хватит оскорблять мою маленькую квартирку! — хохотнула я.

— Да я шучу, — Костя подмигнул мне и подмял колени под столик, который на его фоне действительно казался детским. — На самом деле, я горжусь тобой. Ты большая молодец, Алён.

От солнечного сплетения разлилось тепло. Кончики пальцев, держащих ложку, начали подёргиваться, а глаза защипало от навернувшихся слёз.

Далеко не каждый день и даже не каждое десятилетие мне говорят о том, что мной гордятся.

Да и вообще, ещё никто не давал положительную оценку тому, что я делаю. Обычно, на меня смотрели как на дуру, которая, наконец-то, догадалась сделать хоть что-то.

— Спасибо, — выронила сипло. Сразу прочистила горло и тут же приступила к активному поеданию супа, лишь бы не смотреть Косте в глаза.

Настроение он мне, конечно, не испортил. Оно и так было паршивым после визита к Кате и маме. Но… Не знаю, как объяснить.

Наверное, сегодня с утра я села на особо стремительные эмоциональные качели: стычка Кости с отчимом с самого утра, съём квартиры, волнение и страх за сестру, и сейчас, похоже, простая похвала окончательно добьёт меня.

Будто я упала с качелей, не в силах удержаться, и получила ими же по лбу.

Слишком много событий за последние пару месяцев. Мне кажется, далеко не все из них я успела переварить или осмыслить. Жизнь слишком стремительно меняется изо дня в день. Порой, я просто не успеваю за событиями.

Оказывается, даже к исполнению самой желанной мечты нужно быть готовой, чтобы в один из дней просто не слететь с катушек.

— Какие на завтра планы? — поинтересовался Костя, к счастью, не заметив, что я на грани легкой истерики.

Или не легкой…

— Я… кхм… — голос предательски дрогнул. Даже мне самой показалось, что я всхлипнула. Буквально чувствуя тяжесть Костиного взгляда, я резко вышла из-за стола, повернулась к кухонному гарнитуру, чтобы спрятаться лицо, и начала изображать активную деятельность с наливанием чая. Одна из кружек, что я достала из верхнего ящика, какого-то черта легла на бок, вместо того, чтобы нормально встать. Чайные пакетики запутались в самый неудачный момент, пришлось их разорвать. Незаметно и быстро стёрла с щёк всё-таки выступившие слёзы. Не успев донести сахар до кружки, рассыпала его рядом. — Я пока не думала о планах. — собственный голос казался мышиным писком. — Наверное, проверю те объявления о работе, что смотрела, позвоню и узнаю, когда можно прийти на собеседование. И можно ли вообще… С-с-с! — порывисто выдохнула через стиснутые зубы, тронув чайник, который, я и так знала, был горячим.

По привычке сжав обожженными пальцами мочку уха, застыла, глядя перед собой на белую дверцу шкафчика. Проглатывая вместе со слезами желание смахнуть к чёртовой матери всё, что стояло передо мной, слышала, как Костя вышел из-за стола. Подошёл и застыл за спиной так близко, что я почувствовала его тепло.

Пришлось зажмурить глаза и стиснуть челюсти, чтобы не дать волю эмоциям.

Я не знаю, что он со мной делает, и почему рядом с ним мне хочется превратиться в размазню, которая готова, как ребенок, нажаловаться на всех и расплакаться, просто уткнувшись в него лбом.

Господи…

И это я собиралась начать новую самостоятельную жизнь?!

— Алён… — Костин шепот над макушкой мгновенно заставил ком в моем горле разрастись до невыносимых размеров. — Что с тобой? Расскажи.

Тихо втянуть сопли не получилось.

В общем-то, Костя и так всё прекрасно понял.

— Ничего, — выдавила я кое-как. Обняла себя одной рукой за талию, а кулак другой прижала к губам. — Устала просто, — обронила быстро, пока не прорвало дамбу.

Тепло за спиной манило сделать крошечный шажочек назад. Всего-то и нужно переставить одну ногу и утонуть в ощущении надежности, которое я всегда испытываю рядом с Костей.

Но я по привычке держусь на расстоянии. Запуганная, забитая девочка внутри меня боится довериться.

Тем более, мужчине…

Я упорно игнорирую, что нити, которые я ощущала в спине ещё сегодня утром, уходя от Костя, сейчас превратились в канаты, что тянули меня назад. К нему.

— Я могу обнять тебя? — тихо спросил Костя.

Я зажмурилась ещё сильнее, понимая, что стена бесчувственности, за которой я успешно пряталась много лет, начала трещать по швам и распадаться на крупные обломки.

И хоть головой я мотала «нет», дрожащий голос, словно из глубин сознания, обронил короткое «угу».

Аккуратно, будто я хрустальная, Костя обнял меня, всё так же оставаясь позади.

Его руки нежно обхватили плечи, а моя оборона окончательно рассыпалась, когда я прижалась к нему спиной.

Всё так же, стараясь унять слёзы, я вцепилась в руки, обнимающие меня, пальцами спрятала нос в сгибе его локтя.

Мне нужно несколько секунд, чтобы успокоиться. Сейчас всё пройдёт, слёзы отступят, и я налью этот чёртов чай.

— Маленькая, — выдохнул Костя над ухом, и я почувствовала, как его подбородок прижался к моим волосам.

Всего одно слово не просто переключило внутренний тумблер самоконтроля, а сломало в щепки.

Вцепившись сильнее в Костину руку, я беззвучно расплакалась, теперь уже спрятав лицо полностью в сгибе его локтя.

Похоже, после этого водопада рукав его толстовки нужно будет выжимать.

— Я понимаю, что ты боишься довериться кому-либо после всего, что с тобой произошло, но… — Костя затих, чтобы подобрать слова. — …но ты не обязана быть сильной всегда. Это сложно. Даже самые крепкие рано или поздно ломаются. Мне больно видеть тебя такой сломленной. Доверься мне. Хоть немного, Алён.

— Я боюсь, — выронила я едва различимо.

— Я знаю. Знаю… А ещё я знаю, что ты справишься и с этим. Ты уже столько всего сделала, Алён. Ты выстояла. Знаю, что выстоишь и дальше. Но позволь мне хоть иногда быть твоей опорой. Да, знаю, по утрам я очень тупая, сонная и неповоротливая опора, которую ты уже профессионально двигаешь с места на место… — сказал Костя, тихо хохотнув. Вместе с ним, усмехнулась и я в сгиб его локтя. — …но остальной день я, в целом, неплохо функционирую. Говорят, даже умный. Даже котик…

Я несмело выглянула из его локтя, но нос оставила спрятанным. Глядя на просыпанный между кружками сахар, тихо спросила:

— Ну, и зачем тебе такая проблемная?

— Влюбился, — так легко произнес он. — Оказывается, и с тридцатилетними дядьками такое бывает.

Влюбился?!

Мне послышалось?

Мне точно послышалось.

Должно быть, я так сильно пыталась сдержать слёзы, что от образовавшегося внутричерепного давления у меня повредились барабанные перепонки или сразу мозг.

С другой стороны, если Костя пытался успокоить меня этим словом, то у него отлично получилось — слёз как не было.

Зато паники теперь хоть отбавляй.

Я мгновенно собралась, приосанилась и даже без сопротивления со стороны смогла выпутаться из объятий.

— Я тут просыпала… — промямлила я себе под нос, понимая, что ближайшее время не смогу поднять на Костю взгляд.

Ладонью смахнула со столешницы сахар в другую ладонь и закинула крупинки в мусорный пакет. Сполоснула руки под краном с холодной водой и налила нам двоим чай.

Всё это время Костя стоял на месте и не сдвинулся ни на сантиметр.

Я чувствовала на себе его взгляд и понимала, что сейчас, взяв в руки кружки, не смогу повернуться, чтобы поставить их на стол. А обходить его по дуге — будет выглядеть слишком демонстративно и красноречиво.

Куда более воспитанно с моей стороны будет выставить его за дверь, чем показывать всем своим видом, как сильно сейчас я пытаюсь избежать любого контакта между нами.

— Ты же слышала, что я сказал? — в его голосе явно проскальзывала улыбка.

Конечно, он всё понял и сейчас с высоты своего роста и опыта наблюдает за тем, как напуганный суслик мечется по норе.

— Да… кхм… — сказала я, стараясь звучать как можно более беззаботно. Кружки пришлось поставить обратно на столешницу кухонного гарнитура и опереться о её край ладонями. — Ты что-то говорил про тридцатилетнего дядьку.

— О себе.

— Ты не дядька, — отрезала я тут же. — Нормальный… пацан.

С финалом фразы вышел полный провал.

Это я поняла по короткому смешку за спиной, услышав который зажмурила глаза, желая провалиться под землю от такого позора.

— Прям нормальный пацан? Ровный? — Костю явно забавляла сложившая ситуацию.

Я снова почувствовала спиной его близкое присутствие. А затем его теплые ладони легли поверх моих — холодных, а сам Костя по-хозяйски положил свой подбородок на моё плечо. Мягко и аккуратно. Стараясь сильно не давить.

Я ощущала, как он нежно, почти едва касаясь, гладит подушечками больших пальцев тыльные стороны моих ладоней.

— Кажется, я напугал тебя, — произнес он тихо и задумчиво.

— Нет. Просто… — в мыслях я пыталась подобрать нужные слова, но ничего, кроме белого шума там не было. — Не знаю, — сдалась я, сокрушенно выдохнув. — Я не знаю, Костя. Просто не знаю.

— Если ты думаешь, что я жду встречных признаний, то ошибаешься. Я просто обозначил свои позиции. Теперь ты будешь знать, что у тебя на подхвате есть тридцатилетний влюбленный дурачок…

— Ты не дурачок, — похоже, привычку защищать всех тех, кто мне дорог, из меня не вытравить даже дихлофосом. Я готова их защищать даже от них самих.

Всё так же, не открывая глаз, я аккуратно высвободила свои руки из-под Костиных ладоней и с опущенной головой повернулась к нему. Я понимала, что не мешало бы ответить ему хоть чем-то, особенно учитывая тот факт, что сама я тоже испытываю к нему некие чувства. Но пока даже сама для себя не могу сказать, что именно. Знаю лишь только то, что не считаю его чужим и понимаю, что не хочу, чтобы он исчезал из моей жизни. Он даже может мне больше ни в чем и никогда не помогать. Я и сама отлично со всем справлюсь. Ну, может, не совсем отлично, но приложу все усилия, чтобы справиться. Я просто хочу, чтобы он был рядом. Смотрел на меня этими своими яркими голубыми глазами, в которых отражается целый океан мыслей. А ещё я хочу обратно на наш балкон с гирляндой, где рядом с ним даже самыми паршивыми вечерами жизнь не казалась такой невыносимой, как без него.

Не зная, как поступить дальше, я просто уткнулась лбом во впадину между ключицами. Шумно выдохнула и невольно улыбнулась, когда Костя, так же устало, как я секундой ранее, уткнулся щекой в мою макушку.

Так мы и простояли несколько минут, пока за нашими спинами остывали суп и чай.

— Ладно, уговорила, — вздохнул Костя. — Вижу, что ты реально устала. Давай, ты в ванную, а я тут всё приберу. Ты не против, если я суп доем? Вкусный ведь…

— И ты уйдёшь? — пробубнила я разочарованно, всё так же уткнувшись в него.

— А ты как хочешь? Я могу уйти, если что. Без проблем.

Я приоткрыла глаза, подняла руки и поймала толстые шнурки от капюшона его толстовки. Наматывая их на указательные пальцы, пыталась отыскать внутри себя последнюю на сегодняшний день каплю храбрости.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

Вышло тихо, неуверенно. В конце фразы голос дрогнул, звук пропал. Не уверена, что Костя смог расслышать, что я тут мямлю.

— Я останусь, — так же тихо произнес он.

В ванной я долго стояла перед зеркалом. Уже давно помылась, надела майку и шорты для сна, почистила зубы, но так и не смогла решиться на то, чтобы выйти.

Я боялась, стеснялась, сомневалась.

Глядя на своё отражение, пыталась найти в нём решительную девчонку, которой иногда себя считала. Особенно, последнее время. Но не нашла никого, кроме краснеющей кокетливой стесняшки.

Боже! Это точно я?

А там за дверью Костя…

Интересно, что он делает?

Наверняка исчерпал последние капли терпения и тихо ушёл.

Последний раз прочесала влажные волосы пальцами и быстро вышла из ванной, пока вновь не прилипла к зеркалу.

Костя уже прибрался на кухне, помыл посуду, а сам стоял на балконе, куда была приоткрыта дверь. Прохладный вечерний воздух прокрался в квартиру и охладил ступни.

Я выключила свет в кухонной зоне, оставила гореть только напольную лампу рядом с диванчиком в импровизированной гостиной.

Можно, конечно, прикинуться дурочкой, но я знала, для чего я глушу свет — боюсь встретиться с Костей взглядом.

Я не стала к нему подходить. Села на край постели и долго смотрела в широкую спину, что мелькала за прозрачной шторой, которую волновал ветер.

Но затем что-то внутри меня потребовало выйти к нему. В конце концов, на балконе сейчас тоже темно, да и Костя всегда оказывался рядом, когда я выходила на балкон.

На цыпочках, я подошла к балконной двери, приоткрыла её чуть шире, чтобы проскользнуть, и встала рядом с Костей плечом к плечу.

— Простынешь, — сказал он тихо, опустив на меня взгляд.

— Я ненадолго.

Костя оттолкнулся от металлических перил балконного ограждения и зашёл в квартиру, из которой я вышла специально к нему всего несколько секунд назад.

На мгновение стало обидно. Я к нему вышла, а он ушёл.

Не представляю, каково ему, в ответ на признание во влюбленности увидеть, что предмет его симпатии закрылся в туалете почти на сорок минут.

Дура…

С сожалением поджав губы, я опустила голову, приготовившись услышать, как прямо сейчас хлопнет входная дверь, а я останусь в квартире одна.

Здравствуй, взрослая жизнь и самостоятельность.

Всё, как ты и хотела, Алёнка…

Но я вздрогнула от внезапного прикосновения к своим плечам чего-то мягкого и почти невесомого. И почти сразу поняла, что Костя решил завернуть меня в плед, а сам слегка приобнял сзади и начал покачиваться вместе со мной.

— Подожди, — бросила я тихо. Повернулась к Косте, выпуталась из пледа и, встав на цыпочки, чтобы было удобнее, накинула плед на плечи совершенно обескураженного мужчины. Кажется, он этого не ожидал. Наверное, нужно объяснить. — Помнишь, я тебе рассказывала, как из окна своей комнаты видела балкон с гирляндой и скромно мечтала о таком же?

— Конечно, — всё ещё не понимая, к чему я клоню, Костя поймал углы пледа, что теперь полностью был на нём, и вопросительно заглянул мне в глаза.

— Так вот… Почти каждый вечер на этот балкон выходила девушка. Легко одетая, беззаботная. А следом за ней всегда выходил её парень с пледом в руках. Кутал её плечи, обнимал её поверх пледа… А мне всегда было его жалко. Он-то, получается, стоит мёрзнет. Мало того, что плед ей полностью отдал, ещё и тепло своё ей отдаёт. Всегда хотелось укутать и его тоже. Ну, или подсказать, чтобы два пледа выносил. Как-то так, — заключила и снова опустила взгляд, понимая, что слишком долго смотрю в голубые глаза напротив, взгляда которых планировала избежать ближайшие несколько лет.

— Понятно, — хохотнул Костя, а я развернулась обратно к перилам, вцепилась в их край, чтобы удержать себя вертикально и стала разглядывать ночной город, который с этого ракурса вижу впервые.

Здесь, в основном, новостройки, красивые неоновые вывески, светофоры, фонари под старину вдоль пешеходных дорожек. И детская площадка, которая действительно для детей, а не для распивающих в ночи алкоголь взрослых.

— Мне кажется, будет логичнее сделать так… — произнес Костя, и я почувствовала, как он вновь укрыл меня не просто пледом, а собой, завернутым в плед. Его руки обняли мои плечи, чуть щетинистый подбородок коснулся моей щеки, заставив чуть отклонить голову к плечу, чтобы Косте было удобнее. Под пледом я нащупала его руки и обхватила их так же, как почти час назад на кухне. Расслабилась, позволив себе откинуться на Костю и почувствовать, насколько надёжной опорой он сейчас для меня является. Откинулась затылком на широкое плечо и расслабленно прикрыла глаза. Костя ещё плотнее укутал меня в плед. Будто немного подумав, просто уткнулся носом в сгиб моей шеи. Глубоко вдохнул и протяжно выдохнул.

— Щекотно, — шепнула я с улыбкой и повела плечом, чувствуя, как тепло мужского дыхания прокралось под мягкую ткань и пустило мурашки по коже.

Почувствовав его улыбку, я полностью отдалась объятиям и ощущениям тепла и надёжности, пока он держит меня так крепко и долго.

Не знаю, сколько мы так простояли, но, когда Костя отстранился, я поняла, что хотелось бы подольше.

— Давай, я уложу тебя спать и поеду, — сказал Костя. — Чувствую, тебя рубит. Да и сам бы я не отказался вырубиться. День реально был тяжёлым.

Мгновенно стало тоскливо и одиноко. Но я привычно подавила свои истинные эмоции, нацепила на лицо маску легкости и беззаботности, и согласно кивнула.

Костя стянул с себя плед, укрыл меня им и первым вышел с балкона. Я пошла за ним, закрыла стеклянную дверь и остановилась в крошечной прихожей, где Костя, шлёпая ладонями по карманам, проверял, не забыл ли он чего.

Опираясь плечом о стену и поджимая губы, я наблюдала за тем, как он совершенно неспешно надевал кроссовки и завязывал шнурки.

На кончике языка застыла просьба «останься», но я понимала, что в жизни не смогу открыто так сказать о том, чего хочу.

Я не умею. Да и боюсь. Боюсь, что он откажет мне. Жизнь уже давно научила меня не выпрашивать и не ждать взаимности от кого-либо.

Но что-то внутри, спрятанное за солнечным сплетением, толкало меня не молчать.

— Может… — начала я робко и тут же пожелала провалиться сквозь землю, когда Костя, сидящий на маленьком мягком пуфике, вопросительно посмотрел на меня снизу вверх. — Может, останешься с ночевкой? Просто… — я сейчас просто умру со стыда. — Просто, ты сказал, что тебя рубит. Вдруг что-нибудь в дороге случится? Ты, всё-таки, за рулём… Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью из-за моего негостеприимства.

В конце я робко хохотнула, но очень старательно делала вид, что все сказанные только что слова дались мне с легкостью.

— В принципе… — Костя неуверенно пожал плечами и, задумавшись, посмотрел куда-то над моей головой. — Почему бы и нет?

— Вот и я думаю… Что такого, да? — подхватила я тут же, отыгрывая лёгкость и непринужденность. — Я у тебя вообще жила почти два месяца. И ничего. И всё нормально.

— Ага, нормально, — Костя улыбнулся и качнул головой. Упёрся локтями в колени и опустил взгляд на свои кроссовки. — В общем-то, можно и остаться. Хозяйка же не будет против?

— А кто ей скажет?

— Ну, да…

Два с виду взрослых человека с важным выражением на лицах делают вид, что совершенно детские аргументы являются весомыми.

В любом случае, это безопаснее, чем признаться в том, что мы пока не можем отпустить друг друга.

— Ну, диван так диван, — заключил Костя, резко встал. И гораздо быстрее, чем надевал, снял кроссовки, даже не пытаясь развязать на них шнурки.

Подавив глупый смешок, я прошла за Костей, который уже примерялся к диванчику в гостиной.

Он скептически смотрел на это мебельное великолепие, скрестив руки на груди.

— Что? — поинтересовалась я аккуратно, встав рядом с ним и тоже уставившись на диван.

— Да вот, думаю, на этом диване высплюсь я или только моя задница?

— Может, он раскладывается?

Костя наклонился, подцепил один край диванчика, другой. Встал перед ним на колени, посветил фонариком телефона по днищу, но, похоже, ничего не нашёл.

— Не раскладывается, — заключил он безрадостно. — Ну, ладно. Как-нибудь устроюсь. Всё равно уже поздно ехать домой.

Костя завёл руки за голову и стянул толстовку. Набросил её на спинку рядом стоящего стула, следом снял и футболку.

Когда он взялся за ремень джинсов, я поняла, что на этом пялиться на него достаточно.

Можно подумать, до этого дня я не видела его обнаженного торса.

— Спокойной ночи, — обронила я, убегая как трусиха за стеллаж, где меня ждала кровать. Но пришлось вернуться, чтобы отдать Косте плед, который всё это время грел мои плечи. — Возьми, — я протянула ему плед, стараясь при этом не смотреть в сторону Кости. Ремень уже брякнул, значит, джинсы вряд ли сейчас прикрывают его зад. — И, давай, я дам тебе постельное. Хотя бы простыню постелешь. И подушку тебе дам. У меня на кровати их все равно аж четыре штуки.

— У меня здесь больше, — насмешливо фыркнул Костя, намекая на миллион мелких разноцветных подушечек.

— Ну, смотри сам. Если что, я предложила, — протараторила я, наконец, смогла быстро уйти и спрятаться под одеялом на новой мягчайшей кровати, в которой утонула, как в облаке.

Глядя в потолок, ждала, когда Костя тоже ляжет и выключит свет напольной лампы.

Через минуту свет погас. Под тяжестью Костиного тела тихо скрипнул диванчик.

— Спокойной ночи, — произнес он тихо.

— Спокойной, — отозвалась я эхом и прикусила нижнюю губу, думая о том, как ему там наверняка неудобно. Этот диванчик хорош, но явно не для сна крепкого мужчины ростом выше метра восемьдесят.

Я перекатилась на бок, спиной к нему, и закрыла глаза, надеясь как можно скорее уснуть. Завтра сложный день. Наверное, сложнее, чем сегодняшний. Мне нужны силы и ясная голова.

Я старалась думать о завтрашнем дне, как его выстроить, но в итоге постоянно отвлекалась мыслями на Костю, который ворочался на маленьком диванчике и вздыхал, явно испытывая дискомфорт.

Я слышала, как он уронил на пол, наверное, все диванные подушечки. Как поскрипывал под ним диван на тонких деревянных ножках, и как сам он кряхтел, пытаясь устроиться поудобнее.

— Может, поменяемся? — предложила я, наверное, минут через двадцать этой пытки для нас обоих.

— Я — нормально, — отозвался тут же Костя.

И снова я слушала двадцать минут пыхтения и не меньше пыхтела из-за того, насколько его дискомфорт был осязаем.

Не выдержав, я скинула с себя одеяло и сползла с постели. Зашла за стеллаж и, не сдержавшись, усмехнулась, увидев Костю, одна нога которого лежала на полу, а вторая на спинке дивана.

Он лежал на спине, обнимал маленькую круглую подушечку и делал вид, что у него всё классно.

— Это, по-твоему, нормально? — повела я бровью.

— Я уже даже почти уснул, — сонно произнес Костя, повернувшись ко мне лицом.

— Уснул? Вот так? Слушай, давай поменяемся. Мне здесь точно будет нормально. По крайней мере, нормальнее твоего «нормально».

— А чем плохо моё «нормально»? — нарочито возмутился Костя и вновь отвернулся от меня, сделав вид, что засыпает. — Моё «нормально» самое нормальное «нормально», — сонно пробормотал он.

Закатив глаза, я подошла к Косте ближе и ещё раз оценила масштаб «трагедии».

— Ну, неудобно же тебе, — цокнула я возмущенно. Подхватила край пледа, лежащего на полу, и специально накинула его на невозмутимое Костино лицо. — Так тоже нормально? — спросила я насмешливо.

— Вы в курсе, что в вашей ночлежке плохо обращаются с постояльцами? — вопросил Костя, садясь и стягивая с головы плед.

— Я не виновата, что постоялец упирается и не хочет лечь на нормальную кровать, в которую влезет полностью. Давай меняться. Иди на кровать.

Я демонстративно скрестила руки на груди, показывая всем своим видом, что никуда не уйду, пока он не согласиться поменяться.

— Девушка, хватит звать меня в свою кровать. Я не такая, — кокетливо протянул Костя.

— Дурак, — хихикнула я и ткнула кончиками пальцев ему в лоб.

Всё так же обнимая подушку, Костя вдруг встал во весь рост рядом со мной.

От того насколько близко он оказался, на миг перехватило дыхание. Пульс участился, кровь зашумела в ушах. Дыхание вдруг сделалось частым и поверхностным.

— Да положи ты уже эту подушку и иди спать, — излишне напористо я пыталась вырвать из его рук подушечку, чтобы отвлечься.

Но Костя даже не шелохнулся. Его взгляд в темноте квартиры казался практически осязаемым.

Я смотрела на его шею и пыталась собраться с мыслями, чтобы просто заставить себя уйти или хотя бы ляпнуть ещё хоть что-нибудь.

Вновь дёрнула эту чертову подушку, которая сейчас, похоже, служила для нас обоих своеобразным щитом.

— Мы так и будем делать вид, что нас волнует эта подушка? — глубоким, словно не своим голосом произнес Костя.

Мне будто стало холодно.

— Меня волнует, что тебе неудобно, Кость, — выдохнула я, так и не осмелившись поднять взгляд от его шеи, на которой в полумраке виднелась пульсирующая венка.

Кажется, её пульс был слишком быстр.

— А меня волнует, как долго мы ещё сможем ходить друг перед другом на цыпочках и делать вид, что не думаем об одном и том же?

В ответ на его слова я скользнула взглядом по его губам, слегка приподняв подбородок. Вновь опустила взгляд и машинально прикусила нижнюю губу.

Мы всё ещё держались за одну подушку, и оба достаточно крепко.

Волнение внутри нарастало. Костя не спешил разбавлять образовавшееся напряжение разговорами. Я понимала, что всё это время он смотрел на меня, ждал моего взгляда и, возможно, того, что первой заговорю я. Но пока я не могла смотреть выше его губ, чтобы заглянуть в светлые глаза и показаться такой же решительной, как он.

— Костя… — выдохнула я устало, чувствуя, что капитулирую.

Прикрыла глаза и подалась вперёд, уткнувшись лбом в колючий подбородок. Приоткрыла рот, чтобы сделать глубокий вдох, и почувствовала, как Костя отпустил подушку.

Теперь «со щитом» осталась только я.

Сжимая в пальцах мягкую ткань, ощутила, как Костя невесомо коснулся губами лба.

Незаметно, я подняла лицо чуть выше, и теперь Костя оставил столь же невесомый поцелуй уже между моими бровями, на кончике носа…

Его поцелуи опускались всё ниже по мере того, как я поднимала голову.

Я была благодарна темноте, в которую мы были погружены, за то, что никто не увидит моего румянца. Не поймёт, как сильно я дрожу от столь безобидных, невинных поцелуев.

Я вскинула подбородок ещё чуть выше, понимая, что сейчас Костя коснется моих губ своими. И даже прикрыла глаза, предвкушая этот момент.

Но вместо поцелуя Костя лишь поддел кончиком своего носа мой нос и замер.

— Я не умею, — выронила я едва слышно, понимая, что последнего шага он ждёт от меня.

— Не умеешь что? — шепотом поинтересовался он. Поднял руки и, нежно подцепив кончиками пальцев пряди моих волос, закинул их за плечи, открыв мою шею прикосновениям.

Кажется, он стал ещё ближе, когда его пальцы запутались в моих волосах на затылке. А я не сразу поняла, что подушку между нами изо всех сил уже сжимаю я.

Большими пальцами Костя ласково поглаживал мои щёки и сводил с ума той нежностью, с которой он касался кончиком своего носа моего лица.

Каждый раз я думала, что он вот-вот поцелует, а он лишь дразнил. Как прилив океана, который, кажется, вот-вот тебя коснётся. Ты уже готова принять его, но он отступает.

Так же и Костя…

Вот его губы совсем близко. Я чувствую, как он разомкнул их. Его теплое дыхание на своих губах… Но он снова отступает.

Ещё немного, и вместо подушки я крепко сожму его шею.

И вдруг его губы едва ощутимо коснулись моих. Внизу живота вспыхнула искра, тепло от которой мгновенно разлетелось по всему телу. Меня будто бросило в жар.

Я не выдержала и резко подалась вперед, накрыв его губы своими.

С наслаждением почувствовала, как он крупно вздрогнул, резко втянул воздух и приник к моим губам ещё сильнее. Обхватил лицо ладонями, оставляя на губах нежные, но горячие поцелуи, от которых кружилась голова.

Весь мир и проблемы в нем просто исчезли.

Остались только мы двое, каким-то чудом нашедшие во тьме друг друга.

А я всё сжимала в руках подушку, понимая, что пока не готова полностью отпустить этот «щит».

Костя мягко отстранился. Чмокнул меня напоследок в кончик носа и, нарочито вздохнув и цокнув, произнес:

— Ладно… Умеешь ты уговаривать, Алёнка. Показывай, где там твоя кровать.

Я возмущенно вздохнула, скрывая идиотскую улыбочку, и несильно шлёпнула его подушкой по плечу.

На негнущихся, всё ещё дрожащих после поцелуя ногах, я прошла к кровати и, не зная, как совладать с эмоциями, которые распирали изнутри, швырнула в Костю подушкой.

Он поймал её и приложил к паху.

— Это мне пригодится, ага, — буркнул он скромно.

— О, господи! — я прикрыла глаза и как можно скорее забралась под одеяло, из-под которого теперь боялась показать нос.

— А я? — напомнил о себе скромник.

— А тебе особое приглашение нужно?