Саван вечности

Глава 36

Смерть Ульриха на боевой арене очень разозлила Бэннона. Он сидел неподалеку от особняка в сгущающейся темноте и вспоминал, в каком замешательстве был древний воин, пробудившийся после сна длиной в пятнадцать столетий. Бэннон пытался помочь ему, ведь он всегда старался помогать нуждающимся, но Ульриха предали и обманули.

Как ликовали зрители на боевой арене! Так же они ликовали, когда их чемпион Ян боролся за свою жизнь. Те же самые люди с нетерпением наблюдали, как норукайские воины волокут на невольничий рынок десятки изможденных пленников.

Бэннон был чужим в этом городе, он чувствовал это сердцем. Юноша не понимал жителей Ильдакара и желал уйти отсюда. Не такие приключения он искал, но вынужден был оставаться здесь, пока Натан не получит помощь, а сам Бэннон не найдет способ вырвать Яна из кошмара. Амос, несмотря на все обещания и заверения, ничего не предпринял для освобождения Яна. Кажется, он и не собирался, но Бэннон не знал, что еще делать.

— Ты выглядишь таким мрачным, друг мой! — Амос сильно напугал Бэннона, подойдя к скамье и хлопнув его по плечу. — Сейчас ночь — время, когда оживают наслаждения Ильдакара. — Его лицо озарила улыбка.

За его спиной показались два неотлучных приятеля, одетых в отороченные мехом шелка синего, зеленого и оранжевого цветов.

— Пойдем с нами, — позвал Джед. — Развеешься.

— Я не в настроении, — сказал Бэннон. — Лучше останусь в своих покоях.

— Ты живешь в этих покоях с нашего позволения, — возразил Амос с намеком на угрозу. — Ты рассказываешь хвастливые истории о великих битвах, а сам боишься составить компанию новым друзьям? Мы отправляемся к шелковым яксенам. Теперь ты знаешь, чего ожидать, и, возможно, отлично проведешь время.

— Пресвятая Мать морей… — пробормотал Бэннон. — Я уже сказал, что не хочу принимать в этом участия. Идите без меня.

— Пойдем, хоть просто поприсутствуешь, — подначивал Брок. — Посмотришь на прекрасных дам, если уж не хочешь их трогать. Никто ничего от тебя не требует.

— Но вы обещали помочь моему другу Яну.

Амос скорчил недовольную гримасу.

— Поможем, но не сегодня. Он здесь и так уже много лет, так что спешить некуда. А теперь пошли с нами.

Бэннон почувствовал себя в ловушке, но в Ильдакаре он часто испытывал это чувство. Он скучал по тому времени, когда он, Никки и Натан путешествовали в компании Мрра. Ильдакар казался слишком многолюдным и тесным, с крошечными жилищами и узенькими улочками. Теперь он чувствовал давление со стороны трех смотревших на него парней. Может, будет возможность еще раз поговорить о Яне…

— Хорошо, я пойду с вами.

Юноши засмеялись и пошли вперед. Добившись своего и вынудив Бэннона присоединиться к ним, они словно перестали его замечать.

Пока они шли по извилистым улицам, Бэннон дал волю мыслям. Он представлял, как освобождает Яна из тренировочных ям и бежит из города. Вдвоем они смогут выжить в холмах, найдут поселение или городок недалеко от Ильдакара. Или Ян пойдет с ними исследовать огромный Древний мир в поисках удивительных приключений… и Ян с Бэнноном получат шанс возродить свою дружбу.

— Амос, может, отправимся в другой питомник? — выпалил Брок. — В городе предостаточно шелковых яксенов. Тебе не надоела одна и та же?

— Эти женщины рождены быть идеальными. А как может наскучить совершенство? К тому же, Мелоди меня понимает. — Губы юноши изогнулись в саркастической улыбке. — В меру своей тупоголовости.

Бэннон шел за приятелями мимо потрескивающих синих уличных фонарей, через лабиринт тупиковых переулков и цветущих садов. Их обволакивал низкий, успокаивающий стрекот сверчков, а вокруг порхали ночные мотыльки, привлеченные светом ламп.

Шаги Амоса становились все быстрее по мере приближения к его любимому питомнику. Знакомый портье взглянул на них, не вставая со своего табурета, возле которого стоял полный на две трети горшок с монетами. Не произнося ни слова, портье протянул горшок молодым людям. Амос, Джед и Брок бросили туда по золотой монете, и те со звоном упали в кучу. Бэннон пошарил по своим карманам, но портье поднял руку.

— Юноша, с вас я платы не возьму.

Амос фыркнул.

— Отказываешь платежеспособному клиенту?

— Не отказываю. Я просто знаю, что он не будет делать того, что требует оплаты.

Бэннон неловко перевел взгляд с портье на Амоса.

— Я не собираюсь спорить.

— Он о тебе весьма низкого мнения, — усмехнулся Амос.

Молодые люди прошли внутрь, но Бэннон задержался:

— Почему вы так поступили?

Портье поскреб свою неопрятную бороду.

— Дамам оплачивается, когда клиенты делают то, чего никто другой не захотел бы делать. Вы совсем не такой, молодой человек, но, если вы проведете с этими тремя больше времени, то довольно скоро мне придется взимать плату и с вас. — В его словах звучали горечь и разочарование.

У Бэннона скрутило живот, но он пригнулся и вошел в помещение. Алые светильники и раскаленные жаровни делали обстановку зловещей, а не романтичной. Его взгляд скользнул по диванам, смеющимся клиентам и заискивающим, но странно молчаливым женщинам.

Он увидел лица с отвратительными шрамами — двое норукайцев, развалившись на диванах и не удосужившись подыскать более уединенное место, щупали выбранных ими женщин, срывали с них одежду и хватались за груди. Работорговцы пили кровавое вино. Их жертвы издавали слабые невнятные звуки, которые мужчины принимали за стоны удовольствия.

Бэннон узнал Йорика.

— Нравится? — спросил работорговец у девушки с грустными глазами, сильно сжав ей грудь, а затем злобно ущипнув сосок. Девушка захныкала, но с ее лица не сходила застывшая улыбка. Йорик отвернулся и сплюнул. — Ты даже не знаешь, что тебе нравится.

Амос шагнул вперед с радушной улыбкой.

— Вижу, вы выбрали одну из моих любимиц. В этом питомнике лучшие женщины, как я и говорил вам в первую ночь.

— Они ничего, — сказал рослый норукаец. Опустошив бокал, он взял бутылку и влил остатки вина прямо себе в глотку. — Но слишком слабо сопротивляются. Мне нравится, когда в соитии есть элемент борьбы, но эти девки настолько послушны, что мало чем отличаются от трупа.

От его замечания засмеялись все, кроме Бэннона, который не нашел в этом ничего смешного. Ларс, другой норукаец, усмехнулся:

— Смотрите, это же писклявая пташка, которая печется о невинных и слабых.

Бэннон напрягся и приготовился к бою. Он пожалел, что при нем нет Крепыша — он обезглавил бы этих двоих одним взмахом. Прежде чем Бэннон успел дать гневный ответ, вмешался Амос.

— А где моя любимица Мелоди? — спросил он у шелковых яксенов с печальными глазами, которые были заняты клиентами.

Одна кудрявая брюнетка скользнула к Бэннону и прижалась к нему, как ищущий ласки котенок, от чего его пробил озноб.

— Она в отдельной комнате с капитаном Кором, — сказал Йорик. — Ты сможешь поиметь ее, когда он закончит.

Ларс рассмеялся.

— Но тебе, возможно, придется ждать долго. В отличие от ильдакарцев, мы не так быстро заканчиваем.

Кор услышал свое имя через занавеску, отделявшую одну из спален.

— Глупая, неуклюжая шлюха! — взревел он. — Хватит, оставь меня! — Бэннон услышал шлепок, вскрик, затем хныканье. Занавески разлетелись, и прекрасная Мелоди, любимица Амоса, вылетела из спальни, попыталась ухватиться за стол, но лишь посбивала с него кубки и упала на пол. Посетители отступили от нее подальше.

Кор вышел из уединенного закутка, сорвав занавески. Он был без одежды, с поникшим мужским достоинством, но, похоже, вовсе не смущался этого. Его тело, покрытое белыми шрамами, напоминало узловатое дерево. Мелоди ползла прочь от него на четвереньках, но норукайский капитан догонял ее.

— Полегче, Кор, — нерешительно сказал Амос.

Норукаец наклонился, схватил Мелоди за горло и поднял в воздух. Она слабо вскрикнула, извиваясь и сопротивляясь.

— Вот так мне больше нравится… и все же не совсем то, — сказал он. — Словно ублажаешь себя с коровой.

— Это яксен, — сказал Амос, — но более привлекательный.

Рослый работорговец ударил Мелоди по лицу, разбив ей губы в кровь и, вероятно, выбив зубы.

— Прекрати! — вскричал Бэннон, но его крик был заглушен ревом возгласов и улюлюканьем.

Кор грубо бросил девушку на стол.

— Пустая трата времени и денег. — Он нырнул в спальню, схватил свою одежду и голым вышел из борделя.

Остальные норукайцы посмотрели на покорных женщин в своих руках. Ларс забавы ради шлепнул свою партнершу, а потом они с Йориком покинули питомник вслед за капитаном. Бэннон бросился к Мелоди и склонился над ней. Она вздрагивала и всхлипывала.

— Ты в порядке? — Юноша коснулся ее распухшего, покрытого кровью лица, на котором уже расцветали синяки. На горле остался красный след от удушающей хватки Кора, а прозрачное платье было порвано. — Все хорошо. С тобой больше ничего не случится.

Она взглянула на него, но в ее безразличном взгляде не промелькнули ни тени узнавания. Однако при виде Амоса ее лицо оживилось, девушка слезла со стола и поползла к нему. Она издала безмолвный стон, умоляя Амоса об утешении, но тот просто стоял. Посмотрев вниз, он поставил ногу на ее плечо и с отвращением отпихнул.

— Ты вся в синяках! В следующий раз, когда я захочу тебя, лучше пусть здесь будет темно, чтобы я не видел твоего уродства.

Джед и Брок выглядели разочарованными.

— Тут есть и другие шелковые яксены, найдем себе получше. Амос, давай останемся, — сказал Брок. — Промежность Владетеля, мы ведь не хотим провести вечер впустую.

Бэннон, дрожа от гнева и ненависти, выпрямился. На его руках осталась кровь Мелоди, и он сжал пальцы, потрясенный не только действиями мерзких норукайцев, но и поведением его мнимых друзей. К горлу подступила желчь, на глаза навернулись слезы. Мелоди казалась все такой же равнодушной.

Его родной отец годами издевался над ним и матерью, украл деньги, которые Бэннон копил на побег с острова Кирия. Этот человек утопил беспомощных котят, чтобы досадить своему сыну, и избил мать Бэннона до смерти. Эти воспоминания почти ослепили Бэннона. Он, пошатываясь, прошел мимо портье и оказался на темной улице. Он слышал о безжалостном императоре Джегане, о Сулакане и Даркене Рале. По его мнению, все агрессоры были полны ненависти и злобы, но каждый по-своему.