Вода из разбитого кувшина расплескалась по полированному голубому мрамору тронного зала. Разгневанная Тора спустилась по ступенькам с помоста и заглянула в растекшуюся лужу. Зеркальная поверхность не показывала ничего, кроме лучей утреннего света, проходящих через окна.
— Мои всевидящие омуты во всем городе разрушены!
Максим усмехнулся, откинувшись на спинку трона и скрестив ноги в черных шароварах.
— А чего ты ожидала, моя дорогая жена? Ты сама решила поделиться своим секретом и открыла членам палаты, что шпионишь за ними, как за Никки и волшебником Натаном.
— Он вовсе не волшебник, — прорычала она. — У него нет дара.
— Может, нет, а может, и есть. Андре сообщил, что Натан очнулся и идет на поправку. И он действительно обладает определенной склонностью к магии.
— Андре в жизни не признается в неудаче. — Тора смотрела на лужу, которая ничего ей не явила.
Максим откинул голову на высокую спинку вычурного трона.
— Раз волшебники палаты узнали о магических чашах, то могли пойти слухи. Об этом могли услышать рабы, даже стражники и горожане, а через них информация могла дойти до Зерцалоликого. — Он покачал указательным пальцем, изображая обвинительный метроном. — Вообще-то, ты должна была это ожидать.
— Я ожидала от наших волшебников преданности.
— Преданность надо заслужить, моя дорогая, а не приказать, — сказал Максим, играя со своей черной козлиной бородкой.
Члены совета, придя домой, осушили свои умывальники и фонтаны, чтобы ослепить властительницу.
Тора прищурила свои глаза цвета морской волны. Ее мысли беспорядочно кружили, гнев накалялся.
— А разве я не заслужила их преданность за пятнадцать веков безупречного правления? Разве я не даю им покой и защиту?
— Разумеется, даешь. Если бы только все остальные думали так же. Например, наши рабы.
Властительницу раздражал ее муж и подобный поворот событий. В темные ночные часы Зерцалоликий и его сторонники разбрелись по улицам и, скоординировав свои действия, разбили общественные умывальники, оставив ее без магических глаз по всему городу.
Но больше всего она была в ярости от одного из последних образов, показанных всевидящим омутом за несколько мгновений до его уничтожения. Тора увидела лицо Никки, ее полные губы, изогнутые в мстительном гневе, когда та с насмешкой смотрела в зеркальную гладь воды. Никки злорадно радовалась тому, что пережила бой и долгое падение с башни.
— Не нужно винить болтливые языки наших советников, — продолжил Максим. — Поскольку ты позволила Никки выжить, она могла обо всем рассказать.
Тора знала, что он прав.
— Сегодня ночью все будет кончено. Жертвенные рабы уже в загонах. В полночь, когда звездные линии и созвездия будут на пике, мы взойдем на пирамиду и проведем величайший ритуал кровопролития с тех пор, как победили генерала Утроса. Саван станет постоянным… и мы сможем без спешки подавить эти волнения.
Из-за важности предстоящего ритуала остальные волшебники проведут весь день, готовясь к тому, чтобы затратить много магии. Одаренные рабочие поднялись на вершину ступенчатой пирамиды, чтобы удостовериться, что все части механизмов идеально настроены для великого жертвоприношения.
— Думаю, ты стала заложницей своих же решений, — сказал Максим. — Даже зная, что ты не будешь слушать, я говорю о своем несогласии. Постоянный саван лишит нас внешней торговли, но не решит наших проблем. Мы просто окажемся в большой клетке, как те жаворонки, что попали в сеть и не в состоянии вырваться на свободу.
Данное сравнение возмутило Тору, но муж раздражал ее уже не один век. В этом он был мастер.
Нарочито зевнув, Максим встал с трона и пошел к выходу прямо по луже, не обратив на то внимания.
— Куда ты? — требовательно спросила Тора.
— Я главнокомандующий волшебник. У меня, как и у тебя, есть работа, — ответил он. — Приближается ритуал магии крови, и тебе стоило бы заняться своими обязанностями, а не думать о колдунье, которую не смогла одолеть.
Глаза Торы блеснули гневом. Она сделала короткий вдох сквозь стиснутые зубы, но муж уже выходил из зала, оставляя мокрые следы.
— Раз уж тебе нечем заняться, то позови рабов, чтобы они прибрали этот беспорядок, — бросил он через плечо.
* * *
Тревожные сны Никки были наполнены кошачьей энергией. Благодаря магической связи ее мысленное зрение проникало в хищный разум Мрра и ее неугомонный дух. Уже много раз Никки охотилась во снах вместе со своей сестрой-пумой, разгуливая по равнинам и ощущая жар адреналина, когда бежала за блеющей антилопой, валила ее на землю и разрывала ей горло.
Теперь Мрра могла лишь ходить взад-вперед по тесному вольеру. Она была заперта в клетке и подвергалась истязаниям — долгие годы ее трока жила именно так. Поникшей пуме приходилось есть не то, что она добыла на охоте, а то, что скармливали ей новые укротители: требуху со скотобойни или куски человечины. Мрра уже пробовала на вкус человеческую плоть, и Никки, когда погрузилась в воспоминания кошки, тоже ощутила этот вкус. Айвен использовал нарубленное кусками мясо жертв, чтобы подстегнуть аппетит животных. Он хотел быть уверенным, что они убьют противников на арене. Для Мрра любое мертвое мясо было просто добычей, пропитанием. Она помнила боль, причиненную рослым главным укротителем. Теперь его подмастерья пытались делать то же самое, но они были слабее Айвена. Никки заметила в кошачьих мыслях презрение. Пума открыто их игнорировала, отчего укротители приходили в ярость и беспокоились.
Никки погрузилась в сон, лежа на своей койке в туннелях акведука, и увидела мир кошачьими глазами. Прутья решетки ее логова отбрасывали тени, и она погрузилась глубже в разум пумы, вспоминая недавно пережитое. Она была ошеломлена всплеском узнавания, увидев еще одно знакомое человеческое существо! Молодой человек с длинными рыжими волосами и мечом. Мрра знала его запах, его манеру поведения, его голос — и Никки тоже его знала. Бэннон!
Юноша исчез несколько дней назад, и теперь она увидела, что Бэннона схватили и держали в тренировочных ямах. Неудивительно, что Никки не смогла его найти. Она была уверена, что за этим стоит его вероломный друг Амос. Мрра натравили на Бэннона в одной из тренировочных ям. Они должны были сразиться друг с другом, покалечить и убить. Они кружили по арене под взглядами зрителей, и, хотя укротители использовали свой дар для принуждения пумы, Мрра отказалась подчиниться. Большая кошка знала Бэннона. Он вместе с Никки и Натаном был частью ее охотничьей стаи. Бэннон также отказался вступать в бой, и их неповиновение возмутило зрителей.
Вспыхнув от гнева, Никки все же заставила себя не разрывать связь и узнать больше из воспоминаний пумы. Мрра знала каждый поворот туннелей, каждую клетку и каждый загон с каменными стенами. Также она знала, где камеры воинов и площадки для поединков.
Никки обратила внимание, что многие из боевых животных вели себя неспокойно, сидя в клетках: несколько болотных драконов, два покрытых броней быка, десяток хищных колючих волков и три диких пятнистых кабана с большими бивнями источали запах ярости, голода и жажды убивать. Стоит их выпустить, и они посеют всюду хаос.
Никки также увидела клетку Бэннона. Когда в ее голове возникла четкая схема расположения всех этих камер, она заставила себя пробудиться, неохотно разрывая тесную связь с сестрой-пумой. Она глубоко вздохнула и села в мрачных влажных туннелях акведука. Хотя полученная ею информация была весьма тревожной, колдунья позволила себе улыбнуться. У нее начал зреть план…
Зерцалоликий прибыл поздним утром. Десятки его взволнованных последователей подошли к нему, чтобы услышать его слова.
— Сегодня ночью нам представится отличная возможность. Палата волшебников вознамерилась осуществить массовую резню, чтобы сотворить свою кровавую магию. Триста рабов, три сотни жертв — таких же, как вы.
Его последователи зароптали. У многих на лице было отвращение. Женщина с бледным лицом и сухой кожей вытерла слезу с уголка глаза. Ренделл протянул руку и сжал ее ладонь, а его взгляд наполнился решимостью. Мельбы все еще не было среди них.
— Значит, мы должны что-нибудь сделать, — вмешалась Никки. — Это наш шанс. Настало время для планов, которые мы обдумывали, и идей, которые обсуждали. Совместными усилиями мы сможем выкорчевать зловредные сорняки, произрастающие в Ильдакаре.
Зерцалоликий повернул к ней свое зеркальное лицо. Казалось, он испытывает скорее любопытство, чем негодование из-за того, что она взялась распоряжаться.
— И что ты предлагаешь, колдунья?
— Я уже бросила вызов властительнице и потерпела неудачу. Я не должна была делать это в одиночку. Теперь мы будем действовать вместе. Мы должны освободить пленных рабов, обреченных на смерть. Нам надо добраться до верхнего уровня города, двинуться толпой по ступеням пирамиды и уничтожить их устройство, чтобы предотвратить кровопролитие. Если мы разрушим проекционную башню, то навсегда сбросим саван.
— Ах, — вздохнул Зерцалоликий, — тогда многие из нас смогут вырваться из города и бежать в отдаленные районы.
— Бегства будет недостаточно, — сказала Никки. — Мы должны освободить город.
Она могла бы помочь свергнуть угнетателей, которые верили, что массовое кровопролитие и рабство создают их утопическое общество.
А затем она найдет Натана и Бэннона, освободит Мрра, и тогда они все уйдут. Довольно уже Ильдакара! У нее слишком много работы, есть еще множество других мест, которые требуется включить в Д'Харианскую империю. Это задание дал ей Ричард.
Колдунья спасет мир…
Никки не могла уйти, не завершив свою работу.
— С наступлением ночи мы отправимся в клетки арены и освободим мою пуму. Мы выпустим других животных — на этот раз не столько ради хаоса, сколько ради того, чтобы не допустить полуночного кровопролития. Мы освободим из тренировочных ям моего друга Бэннона. Он и его меч нам очень помогут. — Она расправила плечи, почувствовав, как расслабляются мышцы. — Остальные воины — рабы, а нам нужны бойцы. Они убивают друг друга на потеху знати — и наверняка столь же неистово будут сражаться за свою свободу.
Мятежники приглушенно переговаривались.
Зерцалоликий поднял голову, и в маске отразился свет настенных факелов.
— Многие воины бьются из любви к сражениям, но, возможно, мы сможем предоставить им лучшего противника. — Он вскинул руки, взметнув складки серой мантии, и подал знак собравшимся мятежникам. — Очень хорошо, колдунья, я согласен с твоим планом. Мы распространим весть среди наших многочисленных последователей, и они будут готовы действовать. — Он медленно повернулся, обращаясь к толпе: — Вот чего мы хотели. Если мы добьемся успеха, Ильдакар станет вашим!