Щит

Глава 30 Версианцы

Ревик проснулся в грязи и не мог дышать.

Его руки вывернули из плечевых суставов. Его горло болело. Его голова ощущалась так, словно ею шарахнули по железной вазе. От наркотика, который ему вкололи, пульс бешено колотился под кожей висков.

Ревик посмотрел вверх, где его наручники соединялись с цепью, обмотанной вокруг опоры деревянных лестниц. Осмотревшись по сторонам, он рефлекторно попытался сканировать. Органический ошейник пронзил его череп болью, временно ослепив. Это ничто в сравнении с болью, которую он вытерпел в той карпатской пещере из стекла и кафеля… но учитывая его состояние, эта боль временно лишила его сознания.

Во второй раз он был более осторожен.

Простирая свой свет, Ревик постарался нащупать границы, когда включалось сдерживание, попытался осознать, что это за ошейник, и на какие лимиты он настроен. Второй укол боли был не таким сильным. Он заставил его покрыться потом, временно ослепил, но не лишил сознания.

И все же ошейник свою работу выполнял. Ревик не мог его обойти.

Он все равно попытался, снова тестируя, используя несколько различных сканирований. Он старался прощупать какие-то просветы, любые возможности послать вспышку тому, кто мог его искать. Он не мог точно сказать, сработало ли что-то, но он сильно в этом сомневался.

Все, что он знал наверняка — это то, что она пропала.

Ревик ещё не был готов это почувствовать.

Он постарался пошевелиться, сесть, и его позвоночник прострелило жидким огнём. Боль вызвала у него прилив тошноты, опять едва не лишив сознания. Ревика стошнило, он наблевал в грязь желчью из пустого желудка, затем свернулся клубочком на боку.

Он забыл про ногу.

Ему нужна вода.

После этого еда.

Он слишком ослабел, чтобы чем-то заниматься слишком долго, если он не разберётся с этими двумя пунктами. Глядя вверх, в светлеющее небо, Ревик постарался ничего не чувствовать, игнорировать запах собственной рвоты. Сколько бы раз это ни возвращалось, он старался вытеснить из головы образ Элли в ошейнике, голой и покрытой синяками.

Минуты утекали, пока он лежал в грязи, стараясь контролировать свой разум, и тут Ревик осознал, что видящие перевязали ему ногу перед тем, как уйти. Так значит, они действительно хотели лишь искалечить его… а не убить. Наверное, за это ему нужно поблагодарить Териана.

Он гадал, действительно ли Терри позвонил в Адипан, как говорил.

Ревик также задавался вопросом, почему Териан ещё никого не послал забрать его. Мальчик, должно быть, держал его на коротком поводке. Терри явно был не в восторге, когда ребёнок решил бросить его.

Ревик попытался продумывать эти сценарии, пусть даже для того, чтобы просто занять свой разум.

Териан мог увезти её в пещеру, как сделал с ним, Джоном и Касс, но Ревик сомневался в этом. В Соединённых Штатах он чувствует себя безопаснее. Большинство Шулеров в Европе и Азии все ещё залегли на дно; некоторые по-прежнему отвергали его из-за свержения Галейта, а то и открыто винили его в крахе Пирамиды.

Галейт, вопреки всем его недостаткам, обладал даром завоёвывать преданность.

Териан — нет.

Над долиной поднялось солнце. Ревик наблюдал за каждым малейшим смещением светила по пути вверх от горизонта и чувствовал, как его дыхание делается прерывистым.

Звезда проделала большую часть пути по небу, когда он осознал, что снова задыхается, дышит с трудом. Его кожа болела, все его тело болело. Он выталкивал её из своих мыслей, стирал её образ из своего сознания. Он избавлялся от каждой блудной мысли о том, где она находилась, и что могло с ней происходить.

Следующие несколько часов Ревик пытался выбраться из оков.

Он подумывал погрызть своё запястье и попытаться стащить их таким способом.

Но похоже, что охранникам Териана пришла в голову та же мысль. Они затянули наручники из органического металла до предела, пока они не начали впиваться в кость. Он не мог рисковать перспективой истечь кровью, если это не сработает.

Вместо этого Ревик воспользовался цепью, чтобы пилить древесину резкими рывками, пока его руки не устали настолько, что он вынужден был отдохнуть.

К тому времени солнце выше поднялось на небе.

Он испытывал жажду, голод, и солнце начинало печь. Его тошнило от боли и все сильнее от раны в ноге. Он гадал, потрудились ли они выковырять металл перед тем, как перевязали его. Затем решил, что наверняка они так сделали, иначе ему было бы ещё хуже.

Ревик вернулся к перепиливанию дерева, пока через пять или шесть вспышек усилий и мышечного напряжения ему не пришлось остановиться.

Кажется, так время тянулось целую вечность.

Лёжа в грязи в полумёртвом состоянии, борясь с подступавшими эмоциями… затем заставляя себя двигаться, пилить дерево, пока его мышцы не отказывали от напряжения… затем снова лёжа в грязи и стараясь ничего не чувствовать.

Звук подкрался к нему незаметно.

Ревик взял очередную передышку от сражения с деревянной опорой. Он предполагал, что пропилил примерно пятую часть того сегмента древесины, которую ему нужно пропилить перед тем, как он сумеет сломать основание крыльца руками и ногой. Поначалу он вообще не заметил звук.

Затем Ревик задался вопросом, может, он спит, и ему снятся воспоминания.

Звук сделался громче.

Лошади.

Ревик открыл глаза. Повернув голову, он прищурился от яркого солнца и увидел, как три лошади лёгким галопом въезжают в ворота. Похоже, они быстро приближались к нему — судя по тому, как звук постепенно нарастал в его сознании.

Первая лошадь остановилась возле ступеней, и Ревик уставился в широкое обветренное лицо всадника. Он не знал его в отдельности. Он не знал и остальных, вопреки их сходству друг с другом.

В любом случае, он ожидал бы вертолёта от Балидора — но не трёх гигантских дикарей на косматых лошадях с длинными гривами.

Глядя на их лица, он напрягался все сильнее. Он узнал широкие азиатские черты лица, бездонные черные глаза. Не считая цвета радужек, все они обладали идентичной, почти альбиносовой внешностью. Их белые волосы спутались и скатались, отчего густые косы за их спинами приобрели желтоватый оттенок.

Версианцы.

Ревик в последний раз видел их в детстве, может, подростком.

Он наблюдал, как они по очереди смотрят на него с лошадей.

Тот, что казался лидером, и два его сопровождающих обменялись жестами рук. Затем тот, кто из троих выглядел самым молодым, грациозно спрыгнул с лошади и взбежал вверх по лестницам.

Ревик чувствовал, как ноги видящего заставляли дрожать дерево, к которому он был прикован, а затем дверь в дом захлопнулась. Он посмотрел на остальных.

— Помогите мне, — сказал он на прекси. Его голос прозвучал хриплым, сиплым шёпотом. Он обращался к лидеру, видя, как тёмные глаза равнодушно остановились на нем. — Пожалуйста. Они забрали мою жену. Пожалуйста. Помогите мне.

Лидер спешился из седла, спрыгнув так же легко, как и первый мужчина, несмотря на его внушительные габариты. Когда он встал перед Ревиком, до того дошло, что мужчина, наверное, мог убить его одним резким пинком по горлу.

Версианцы обычно были кочевниками, и довольно воинственными. Контрабандисты. Оппортунисты. Большую часть времени они не соблюдали Кодекс. Когда они ему подчинялись, это была другая версия, не та, в которой воспитывали Ревика. Они занимались контрабандой детей и женщин. Они склонны образовывать свои кланы, игнорируя клановые законы других видящих и состязаясь между собой. Последние сотню с лишним лет они заключали союзы с людьми так же часто, как и с братьями-видящими.

Судя по лошадям хороших кровей, которых Ревик различал под косматыми гривами, а также по органическим винтовкам, которые он заметил на их сёдлах, эти трое, должно быть, неплохо жили.

— Этот дом мой, — сказал он на прекси. — Я отдаю его вам. И все в нем. Это будет законно, — он показал в сторону реки. — Там лошади. Они тоже мои. Взрослые. Один тяжеловоз. Как минимум один чистых кровей. В общей сложности десять.

Лидер улыбнулся. Он посмотрел на другого мужчину, который наклонился на луку большого тибетского седла, всматриваясь в лицо Ревика. Он показал на органическую повязку и сказал что-то, чего Ревик не разобрал. Лидер улыбнулся, ответив что-то на языке, в котором Ревик узнал искажённую форму прекси вперемешку с мандаринским наречием. Они говорили с таким сильным акцентом, что он различал лишь отдельные слова и несколько фраз.

Тот, кто оставался на лошади, говорил больше.

— (какое-то ругательство)… здесь, чтобы ограбить его. (мужчина рассмеялся и сказал что-то, чего Ревик не разобрал)… знает о…? (что-то ещё)…Мост? Тот же, кто… (ещё что-то неразборчивое)

Ревик застыл при упоминании Элли.

Лидер, похоже, не заметил. Он фыркнул, показывая утвердительный жест.

Тот, что на лошади, снова заговорил.

— …не говоря уж… (что-то ещё, похоже, ругательное)… приказы? (что-то ещё)… мертва? Она не могла… (тут он тоже что-то упустил)… несколько тысяч в его… (Ревик почти уверен, что тут прозвучало слово «армия»).

Ревик посмотрел на них. Он снова начал перетирать древесину ступеней цепями, почти бессознательно.

Если они знали, кто такая Элли, возможно, они пришли вовсе не помочь ему.

Где, бл*дь, Балидор?

Третий версианец вышел из дома, сбежав по ступеням. В ответ на ровный взгляд лидера он показал отрицательный жест. Лидер фыркнул, затем посмотрел на Ревика. Его тёмные глаза были совершенно лишены эмоций.

— Ты Дигойз Ревик? — спросил он на прекси с сильным акцентом.

Ревик поколебался. Он посмотрел на этих троих, затем решил, что у него нет роскоши скрытничать.

— Да, — ответил он, показывая утвердительный жест.

Лидер смерил его взглядом, затем жестом обратился к младшему из трёх версианцев. Ревик застыл, пытаясь отодвинуться всем телом назад, когда самый маленький из гигантов снял с седла сильно модифицированную органическую винтовку. В стволе также имелась органика, а это подразумевало боеприпасы крупного калибра. Ревик уставился на оружие, когда мужчина снял винтовку с предохранителя и упёр её прикладом в плечо.

— Подождите! — завопил он, поднимая ладонь. — Подождите! Мост!

Мужчина медленно опустил винтовку, его глаза смотрели озадаченно.

Ревик затараторил громче, быстрее.

— Вы ищете её… верно? Если вы убьёте меня, вы убьёте её! Она моя супруга! Клянусь богами! Снимите ошейник, и вы увидите. Проверьте признаки. Мы с ней едины…

Мужчина с винтовкой озадаченно посмотрел на лидера.

Два других рассмеялись. Тот, что в седле, показал жест тому, который держал винтовку. Широкий шрам пересекал его лоб, опускаясь через один глаз.

— (поток слившихся воедино слов)… думает, что ты собираешься его убить!

Лидер жестом показал молодому продолжать, затем повернулся к Ревику.

— Не шевелись, — сказал он, нарочито выговаривая слова.

Ревик подчинился. Он увидел, что молодой из трёх видящих целится в цепь у основания лестниц. Осознав, что происходит, он закрыл глаза и отвернулся от цепей.

Раздался металлический звон, и горячий металл обжёг его руку.

Ревик вздрогнул, но когда он пошевелился, цепь свалилась. Его запястья все ещё находились в наручниках, но уже не были прикованы друг к другу, а главное, к лестницам.

Он с трудом сел, захрипев, когда потревожил простреленную ногу.

— Спасибо, — сказал он, показывая жест уважения. — Спасибо.

— Ходить можешь? — спросил лидер.

Ревик вздрогнул, пытаясь подтащить себя к лестницам для опоры.

— Не знаю, — ответил он.

Они посмотрели друг на друга.

— Можешь ехать верхом? — спросил лидер.

Ревик кивнул, переводя взгляд между ними.

— Ага.

Он начал подтягивать себя вверх по первой лестнице к дому. Он слышал, как они говорят между собой. Затем тот, что с оружием, встал на его пути и стал жестикулировать руками, выражая непреклонность.

— Нет, — сказал он на прекси. — Стой!

Ревик показал на дом.

— Мне нужна одежда, — он посмотрел на лидера. Заметив непонимающий взгляд видящего-гиганта, он перешёл на язык жестов. «Одежда. Внутри есть. Мне нужно моё оружие».

Тот, что на лошади, снова засмеялся, сказав что-то шутливым тоном.

Но самый маленький снова взметнулся вверх по лестнице, мимо Ревика и в дом, опять хлопнув дверью. Ревик лежал на дереве, радуясь, что солнце больше не светит на него. Он все ещё безвольно лежал спиной на ступенях, когда лидер снял со своей лошади флягу. Подойдя к нему, он предложил её Ревику.

Ревик кивнул в знак благодарности и пил целую минуту.

Он все ещё пил, когда молодой версианец с топотом спустился по лестнице, держа одежду. Ревик увидел, что он заглянул и в холодильник. Он протянул контейнеры мужчине на лошади, затем подошёл к Ревику, протянув ему рубашку и пару свободных хлопковых штанов в китайском стиле. Ревик с трудом натянул это на себя, пока три версианца тихо переговаривались меж собой.

Когда Ревик попытался подняться, молодой протянул ему контейнер с едой.

Ревик отмахнулся, но молодой видящий снова пихнул еду ему в руки.

— Ешь, — сказал лидер. — Мы скоро поедем, — он руками изобразил человека, падающего с лошади. — Бо-бо, — сказал он с улыбкой.

— Ага, — отозвался Ревик. — Бо-бо.

Он неохотно принял контейнер из рук молодого видящего, подавил нетерпение и зарылся пальцами в густую массу зелени и пасты в деревянной коробке. Он все ещё запихивал себе в рот запеканку и глотал, не жуя, когда лидер подошёл к нему с чем-то вроде болтореза, только из органики.

— Не двигайся, — сказал он Ревику.

Ревик застыл, пока гигант пристраивал режущий инструмент к его ошейнику. Он ощутил, как округлая петля ошейника ложится во впадинку болтореза. Затем массивный видящий сжал рукоятки, напрягая руки, напоминавшие стволы деревьев. Ревик вздрогнул, когда резцы задели его кожу, чуть царапнув шею сбоку. Он издал тихий хрип, ощутив умирание органики за секунду до того, как ошейник развалился на его шее.

Два шипа у верха его позвоночника отступили.

Затем механизм полностью открылся.

Вздрогнув, Ревик вытащил его из отверстий в шее и уронил в грязь. Несколько секунд он лишь потирал шею, с благодарностью кивая другим видящим и лишившись дара речи. Мир вокруг постепенно приобретал многомерность по мере того, как он разминал свой свет.

Теперь он мог видеть видящих и немного расслабился.

Он все ещё не чувствовал её.

Ревик вытеснил это из своего сознания, когда боль на мгновение усилилась, затмевая все перед глазами. Он посмотрел на широколицего видящего. Его силуэт казался менее плоским, но если на то пошло, то эти трое начали выглядеть ещё более пугающими.

— Спасибо, — сказал он, снова кивая. От благодарности его горло на мгновение сдавило. — Вы довезёте меня до Сиртауна? Я вам заплачу. Хорошо. Очень хорошо.

Заметив их озадаченные взгляды, он посмотрел каждому в лицо.

— Я заплачу вам очень хорошо, — повторил он на мандаринском наречии. — Я заплачу каждому из вас, даже за одолженную лошадь, если вы не сможете отвезти меня. Просто скажите мне, как с вами лучше всего договориться.

Лидер покосился на двоих других.

Мужчина в седле сделал неопределённый жест, пожав плечами и кивнув в сторону Ревика.

Лидер вздохнул, поворачиваясь к нему лицом.

«Сиртауна больше нет, малыш, — послал он, говоря напрямую в сознании Ревика. — Они разбомбили его дотла. Буквально прошлой ночью».

Ревик замер, не донеся очередную горсть запеканки до рта. Он мог лишь таращиться на массивного видящего. Его разум пытался отвергнуть эту информацию, затем осознать её. Он не мог перестать думать об Элли, даже ради этого; он не мог не думать о том, что это значит для неё.

По крайней мере, это объясняло, почему Балидор не приехал.

— Кто? — спросил Ревик наконец. — Американцы? — он сделал соответствующий жест. — Самолёты? Они были американскими?

Гигантский видящий улыбнулся, но его взгляд оставался равнодушным.

«Какая разница, под флагом каких червяков они летают? Они приехали в своих мёртвых машинах, и они бомбили город, пока каждый видящий в нем не бежал или не погиб».

Забрав фляжку из рук Ревика, он отпил большой глоток и жестом показал на дом.

«Мы здесь ради тебя, брат. Мы пришли искать Мост и её супруга».

Ревик подавил боль в груди. Он стиснул хлопковую рубашку, силой запихал больше еды в рот, хотя бы чтобы отвлечь себя.

«Вас послал Балидор?» — спросил он наконец.

Гигант-видящий улыбнулся, но Ревик вновь увидел, как он переглядывается с остальными. Они все ещё чего-то ему не договаривали.

Он скрыл нервозность из своего света.

— Кто-нибудь из вас курит? — спросил он, чтобы развеять напряжение. — Hiri?

Тот, что на лошади, бросил ему палочку. Ревик поднёс её к губам. Он вдохнул, как только тот, который прострелил цепи, наклонился поближе и грубой рукой прикрыл пламя серебряной зажигалки, помогая ему прикурить.

«Нас послали друзья, — сказал лидер. — Теперь мы отвезём тебя туда», — улыбнувшись, он показал жестом на деревянную миску.

— Ешь, — сказал он. «Мы скоро поедем».

«Куда мы направляемся?» — послал Ревик. Он сохранял свои мысли нейтральными.

Крупный видящий сделал неопределённый жест.

«Сначала в лагерь базы. Возьмём припасы, подлечим твою ногу, — он улыбнулся, тёмные глаза смотрели ровно, как у куклы. — Затем мы отправимся на её поиски, да?»

Ревик улыбнулся, вежливо поклонился в знак благодарности, но он чувствовал, как его разум приобретает ясность, пока он сканировал свет гиганта.

Молодой версианец жестом показал ему вытянуть руки. Используя тот же режущий инструмент, который расправился с ошейником, он один за другим перекусил браслеты наручников. Ревик продолжал фокусировать свой свет на двух других, потирая запястья.

История про Сиртаун казалась правдивой.

Он улавливал проблески горящих зданий, вой городских эвакуационных сирен, пока над головами проносились самолёты. Он и так почувствовал что-то ранее. Когда охранники Териана выбивали из него дерьмо ногами, прямо на ступенях. Что бы там ни было, история версианцев звучала правдиво, даже в отрыве от того, что он ощущал в их сознании.

Ни одного из троих, похоже, не тренировали в качестве разведчиков, но Ревик соблюдал тщательную осторожность при сканировании их света. Он не мог позволить себе разозлить их.

Пока что лучше притвориться, что он верил всему сказанному.

В любом случае, он не безосновательно уверен, что они везли его не к Балидору.

***

Поездка через поле и по узкому каменистому каньону, по петляющей тропке, была не самой комфортной.

Даже когда они выехали на зелёный луг по другую сторону каньона, каждый шаг лошади тревожил ногу Ревика, посылая резкие уколы боли вверх по бедру. Он сломал как минимум одну важную кость.

По его инструкциям они посадили его на чалую кобылу с красной мордой, устроив вместо седла несколько одеял из овечьих шкур, поскольку обычное седло оказалось бы слишком жёстким для него. Скорее всего, в этом они были правы, но ему приходилось сжимать ногами бока кобылы, чтобы удержаться на её спине, и это само по себе было пыткой. Через час Ревика уже тошнило от боли.

Ему сложно было не думать об Элли.

Вдалеке от дома все, похоже, только ухудшилось.

Чем хуже становилась физическая боль, тем сильнее она сбивала его с толку, смешиваясь с потребностью в Элли. Часть его света импульсивно искала её, даже когда Ревик вытеснял образы её и Териана, которые так и вертелись в его мозгу. Или наоборот, образы её с мальчиком. Он пытался разговорить трёх версианцев. Он пытался узнать больше о Сиртауне, о том, куда они его везли — все что угодно, лишь бы чувствовать, что он использует время, а не тратит его впустую, пока Элли увозят куда-то дальше.

Они не избегали его вопросов в открытую, но обходили странными петлями, давая смутные ответы всякий раз, когда Ревик пытался вычленить детали.

После множества вопросов он наконец узнал, что американцы действительно причастны к бомбёжке Сиртауна.

Ревик всегда предполагал, что большинству видящих известно о внутренних разборках в обществе видящих — между Шулерами и Семёркой, а также то, что Шулеры крепко проникли в правительство Соединённых Штатов, СКАРБ и Мировой Суд.

Однако версианцы, похоже, считали такие детали незначительными.

Для них источник проблемы являлся ясным, простым и выражался одним всеобъемлющим словом: люди.

Ревик гадал, было ли время, когда мир и ему казался таким простым.

Ему не удалось узнать от них, сумел ли Совет Семёрки бежать в целости и сохранности, или выжил ли Вэш. Они смогли сказать ему, что лагерь перенёс множество прямых попаданий, а также то, что старый Дом на Холме также бомбили. Каменная структура, возведённая ещё до первого контакта с людьми, являвшаяся старейшей известной постройкой видящих, сохранилась до этих времён почти в оригинальной форме. Катакомбы под каменным особняком хранили незаменимые артефакты и даже тела первой расы до их истребления.

Они также служили домом для обширного архива с оригинальными трактатами и другими документами из Памира.

Ревика никогда не приглашали туда, вниз, но это место считалось святым.

Он постарался подумать, остались ли у него контакты там поблизости.

В его мыслях всплыла Тарси.

В эти дни она не была солдатом, но его варианты ограничены.

Реальность заключалась в том, что у Ревика больше не осталось много друзей в Индии или Китае. Он вообще не проводил время в Азии после его «реабилитации». То недолгое время, что он провёл в Азии после ухода из Шулеров, он пробыл в пещерах с монахами-затворниками, пока с его разумом и светом творился настоящий ад, и лишь Вэш ежемесячно навещал его, чтобы наблюдать за прогрессом.

Он определённо не обзавёлся друзьями.

Те годы состояли из медитаций и реструктуризации его света, в основном под бдительным оком секты монахов, которые редко говорили с ним, за некоторыми исключениями.

Когда та фаза его реабилитации закончилась, Вэш тут же перенаправил его — поначалу в Россию, где Ревик прожил несколько лет в одиночестве. В то время Вэш преподнёс это как часть его искупления грехов, так что Ревик не чувствовал себя вправе отказаться. Он вышел из пещер Памира меньше недели назад, когда ему вручили новый паспорт и билет на автобус до Дели, а оттуда он улетел в Берлин, а затем в Москву, где ему уже организовали жилье.

После России он тоже не вернулся в Азию, а из Москвы улетел прямиком в Соединённое Королевство. В то время его наблюдение за Элли требовало больше работы на месте, а значит, он должен был находиться под рукой, но не настолько близко, чтобы Шулеры нашли Элли через него. Семёрка нашла ему оплачиваемое место в Лондоне, работу на людей.

После этого он до сих пор не возвращался в Азию.

Галейт тоже поручал ему мало работы в Азии, насколько помнилось Ревику. Ну, если не считать Вьетнама, но и то это была непродолжительная поездка, большую часть которой он провёл под землёй, занимаясь допросами.

Вскоре после ухода из тех пещер, Ревику официально поручили защищать Элли, так что отчасти дело было в этом. Они не хотели, чтобы внешне выглядело, будто он занимается чем-то важным, и тем более работает на самого Вэша. Они поощряли его сохранять видимость более «нормальной» жизни видящего, не связанного ни с Семёркой, ни с Шулерами. Эта жизнь подразумевала в основном оплачиваемый секс, работу на людей, время от времени работу разведчика, иногда путешествия с целью отдыха, и немного общения с другими видящими.

Иными словами, ничего, что привлекало бы к нему внимание.

Вэш не озвучивал прямого запрета на возвращение в Азию, но усиленно намекал, что Ревику здесь не рады. Ему определённо не были рады в Сиртауне, но ему также усиленно не рекомендовали посещать любую другую часть Индии, Китая или Юго-Восточной Азии.

В итоге Вэш захотел, чтобы он не совался в Россию или даже в Восточную Европу, даже просто для визита.

При необходимости Ревик встречался с Вэшем в Барьере, внутри одной из множества конструкций Вэша.

Когда Ревику не сиделось на месте, он направлялся на запад, не на восток.

Он старался не принимать это близко к сердцу.

Должно быть, разрешить ему вернуться стало спорным вопросом, учитывая, кто он такой. Ревик знал — его выбрали охранять Элли отчасти потому, что никто бы и не поверил, что Вэш поручит ему такое важное обязательство. И ещё сама Элли. Её безопасность должна была стать приоритетной задачей, а также необходимость сохранить её саму и её защиту в тайне. Охранника нельзя было выбрать из регулярного состава приближенных Вэша, иначе кто-то мог присмотреться к нему поближе.

Прикрытие работало хорошо. Никто не совался к нему на протяжении многих лет. Он исправно работал на людей, и это тоже казалось ему уместным.

Ревик очнулся, когда чалая кобыла плюхнулась в поток.

Вскинув голову, он с тревогой осмотрелся по сторонам и осознал, что задремал. Видящий со шрамом на лице, сидевший на лошади, которая шла рядом с чалой, наблюдал за ним с любопытством в темных глазах.

После небольшой паузы мужчина широко улыбнулся, неопределённым жестом показывая на пах Ревика.

— Женат? — спросил он, усмехаясь. — Хороша, а? Мост?

Ревик уставился на видящего пустым взглядом. Подавив тот ответ, который ему хотелось бы озвучить, он снял фляжку с ремня и отпил большой глоток воды. Его немного лихорадило. Он не мог позволить себе заболеть, ни по какой причине.

«Сколько ещё?» — спросил он у лидера.

«Недолго, Маленький. Теперь уже недолго».

«Куда мы направляемся?»

«Недалеко. Они уже ждут тебя».

«Ждут меня? — Ревик ощутил слабый проблеск надежды. — Кто? Адипан?»

Мужчина сделал рукой жест «более-менее». «Некоторые из Адипана. Мы спасаем, кого можем. Из достойных».

— Достойных? — сказал Ревик вслух. Он постарался сохранять нейтральный тон. — Разве не все мы достойны… друг?

Лидер улыбнулся. «Нельзя спасти всех, маленький брат. Нельзя сделать яичницу, не разбив яйца, так и с войной, да? Держи взгляд на конечной точке».

Ревик не ответил, но его нервозность усилилась. Что-то в выборе слов этого ответа ударило по части его разума, которой он не так часто пользовался. Энергетический отзвук этих слов также резонировал с его светом таким образом, который Ревику совсем не нравился.

Он взглянул на свою ногу, вздрогнув, когда лошадь вновь потревожила рану. Кровь начинала просачиваться через органические повязки.

Кем бы они ни были на самом деле, это не имело значения.

Ревику было уже все равно, на чьей стороне он играл.