Щит

Глава 5 Пещера

Териан шёл по двору, используя трость с костяной рукояткой в качестве опоры.

Данная конфигурация личности носила тело, некогда называвшееся «Териан-11» — до того, как Галейт сократил его ряды. Теперь для других Терианов он был «Териан-4» или просто «Четыре».

Четыре был двухсотлетним видящим с псевдонимом тридцати-с-чем-то-летнего человека, который работал в бизнесе по импорту-экспорту из Пекина. Он не был женат, но имел девушку из местных — актрису по имени Бей-Линь.

Теперь он находился далеко от неё и далеко от своего дома.

Четыре окинул взглядами лица, обращённые к нему.

Немытые, они, казалось, состояли лишь из гигантских жидких глаз, которые окружала кожа, натянувшаяся на кости. Металлические ошейники из потускневшего серебра окружали грязные шеи над выступающими ключицами и грубой одеждой. Свободные лохмотья больше напоминали мешки с дырками для рук, шей и ног, нежели рубахи и длинные штаны, которые они должны были напоминать.

Мухи лениво кружили и собирались в кучки во дворе, садясь на глаза и необработанные порезы, которые струпьями покрывали руки и ноги. От большинства из них отказались владельцы, жаждавшие плоти.

Возраст в данном загоне колебался примерно от двенадцати до двадцати солнечных лет. В результате видящие были маленькими, худенькими, бледными. Большинство разлучили с родителями в раннем возрасте — если они вообще хоть сколько-нибудь пробыли с родителями.

Четыре фыркнул, его нос и рот невольно сморщились.

Они определённо могли бы мыть продукт почаще. Кормить время от времени, чтобы удостовериться, что со временем он разовьётся в нечто ценное. Будь у него возможность, он бы сейчас весь двор окатил из шланга, сначала мыльной водой, затем чистой — может, даже несколько раз, чтобы наверняка.

И все же он достаточно хорошо понимал, как в Индии и Китае обстоит дело с водой.

В последние годы проблемы с водой лишь ухудшались, и все обещало стать ещё хуже в будущем. Сами Гималаи уже стали полем битвы — правительства по обе стороны великих гор сражались за снег и воду на их вершинах.

Данный лагерь управлялся не Шулерами, строго говоря.

И все же монаху, которого он отследил через счета Галейта, определённо платили из его частных фондов. Пока Три копался в бумагах в Баварии, Четыре получил задание отследить каждый банковский счёт, к которому имел доступ Галейт. А это означало нырнуть в бесчисленные крысоловки человеческих псевдонимов, которые он накопил за годы, а также мёртвых видящих, чьи имена он позаимствовал; видящих, которые «завещали» ему все свои финансовые холдинги; людей, которые приходились «родственниками» и так далее.

Даже теперь, когда половина этих счетов оказалась бесхозными или пропавшими, Шулеры имели ВНП[2] побольше, чем у большинства стран первого мира.

Вопреки этому Галейт оплачивал данный счёт из своих личных фондов, с секретного счета, а не сделал это частью затрат по обычным операциям. Что бы эти монахи ни делали для Галейта, он не хотел, чтобы об этом стало известно тем, кто управлял финансами в сети.

Аномалия оказалась настолько интригующей, что Териан подумал проверить её лично.

Он все ещё не был уверен, что именно он нашёл.

Видящая перед ним, сильно постаревшая монахиня лет этак шестисот с избыточным весом и индийскими корнями, выглядела нервничающей и бросала на Териана взгляды через плечо. Галейтовские журналы учёта, а также сами монахи и монахини называли это «школой», но Териан без проблем мог узнать рабочий лагерь.

Ещё бы, ведь за своё время в Шулерах он управлял множеством лагерей, и ещё в нескольких надзирал за научными подразделениями. В частности он контролировал много генетической работы, начиная с периода после Второй Мировой Войны, когда Галейт впервые выказал интерес к гибридизации.

Сам Териан никогда не питал нежных чувств к лагерям, но у одной из его личностей имелся талант к генетике. Лагеря видящих предоставляли поле для экспериментов, почти не имеющее аналогов — с использованием и физических структур, и aleimi, а также с созданием функциональных полукровок, которые могли одурачить человеческие устройства для распознавания видящих.

Териан последовал за женщиной через тяжёлую деревянную дверь в другом конце двора, понаблюдав, как она возится с железным ключом, который она носила на шейной цепочке под одеяниями. Он немного улыбнулся при виде старомодной системы безопасности, затем последовал за ней в фойе внутреннего помещения, наблюдая с лёгким нетерпением, как она поджигает свой факел от настенного.

— Электричество здесь ненадёжное, — объяснила она виновато, хотя Териан практически был уверен, что его мысли закрыты щитами. — Мы обнаружили, что традиционные методы с меньшей вероятностью оставят нас бродить в темноте на ощупь.

Териан пробурчал уклончивый ответ, жестом показывая ей продолжать.

Она начала аккуратно спускаться по крутым каменным ступеням.

— Вы уверены, что он полностью посвятил вас в наши здешние протоколы? — она обернулась к нему, и её бледное мягкое лицо почти напоминало упыря в кромешной тьме за пределами освещения факела. — В его списке не было других имён. Более того, он довольно непреклонно…

— Ты бы хотела вновь увидеть метку в моем aleimi, Сестра? — голос Териана звучал спокойно, буквально воплощение вежливости. — Уверяю тебя, меня полностью ввели в курс дела в момент передачи прав.

Женщина уловила резкие нотки в его словах.

— Нет, — сказала она. — Доступ вполне ясен, сэр. Приношу свои извинения.

Её нервозность никуда не делась, она по-прежнему слышалась в её голосе.

Териан взглянул на грубые каменные стены в пятнах копоти и накопившейся плесени.

Они шли во тьме, заходя глубже в гору. Когда они спустились на ещё один крутой лестничный пролёт в почти полной темноте, Териан осознал, что запыхался. Чем глубже они спускались, тем более затхлым становился воздух, приобретая запашок застоявшейся воды и разлагающейся растительности.

Он поймал себя на том, что дышит чуть тяжелее, и осознал, что эти симптомы можно посчитать началом панической атаки.

Клаустрофобия. Что-то новенькое.

Он просканировал пространство, пытаясь определить, принадлежало ли это чувство ему, или это отпечаток Барьерного поля, в которое он только что вошёл.

— Далеко ещё? — спросил он на мандаринском.

Она обернулась через плечо, стоя в маленькой комнате, служившей лестничной площадкой. Её мясистое лицо вновь исказилось пляшущим пламенем факела.

— Я извиняюсь за состояние наших пещер, — сказала она. — Учитель подумал, что будет лучше, если эта часть постройки будет выглядеть неиспользуемой, так что мы нарочно позволили ей прийти в упадок.

Она вновь зашагала вниз по очередной лестнице с крутыми ступенями, касаясь блестящей стены ладонью, покрытой старческими пятнами.

— Уже почти на месте, — сказала она, чуть запыхавшись. — Теперь уже недолго, сэр.

Его интерес вновь подстегнули, и Териан последовал за её шаркающими шагами.

Ещё через несколько пролётов, несколько поворотов и проходов через арочные каменные коридоры, Четыре увидел впереди колышущийся свет. Он освещал средневековую с виду дверь, то ли обшитую железом, то ли полностью сделанную из него.

На уровне глаз находилась узкая щель, закрытая металлической задвижкой.

Прямо возле двери на деревянном стуле сидел монах с длинной седой бородой и темными впадинами глаз. Териан всмотрелся в морщинистое лицо, пока женщина вставляла факел во второй железный держатель по другую сторону двери. Он обнаружил, что его разрывают противоречивые чувства, будто он почти узнал это землистое лицо.

Пожилой видящий уставился на него. Темные глаза мужчины полыхнули глубинной ненавистью, которая вызвала у Териана лишь раздражение.

— Тебя здесь быть не должно, — произнёс старик на английском с сильным акцентом. — Ты не должна была приводить его, — сказал он женщине. — Его здесь быть не должно.

— У него есть метка, — сказал он.

— Я этого знаю, — процедил старик. — Если у него и есть метка, он её украл. Его здесь быть не должно.

Териан потерял терпение. Он вытащил из-под пальто пистолет, навёл его сначала на старика, затем на женщину. Женщина разинула рот так, словно никогда прежде не видела оружия.

— Открывайте дверь, — сказал Териан.

— Ты можешь меня убить, — сказал старик. — Мне все равно.

— Возможно, я и так тебя убью, — сказал Териан. — Твоя богопротивная вонь — достаточная причина для убийства. Но пока что я вот что тебе скажу. Встанешь на моем пути — и даже если ты убьёшь это моё тело, я вернусь. И в следующий раз я заберу с собой каждую живую душу в этом комплексе — не только твою, старик. Я убью её, и всех юных щенков наверху. Ты бы не хотел, чтобы это было на твоей совести, нет? Чтобы все это потомство наверху погибло, когда тебе осталось жить так мало?

Старик усмехнулся. Прозвучавшая там злоба заставила Териана вновь уставиться на него, пытаясь сопоставить это исхудалое лицо с воспоминанием.

Ему знакомо это существо. Он это чувствовал.

— Кучка больных крыс, — произнёс старик голосом, сиплым от мокроты. — Ты окажешь миру услугу, — он пристально посмотрел на лицо Териана. — Да, я тебя помню. Они сказали, что ты придёшь. Однажды.

— «Они» сказали, вот как? — Териан улыбнулся, но каким-то образом ощутил в этой улыбке злобу. — Как мило. А теперь открывай бл*дскую дверь.

— Ты знаешь, кого я имею в виду. Тех двоих, которые доставили его обратно.

Териан выстрелил старику в руку.

Женщина закричала, вжавшись спиной в железную дверь. Териан навёл пистолет на лицо старика, мельком взглянув на женщину.

— Ты все ещё не открываешь дверь, — заметил он. — И у тебя осталось ещё много частей тела.

Женщина наполовину подошла, наполовину приплелась к старику, который согнулся и хрипел от боли, зажимая кровоточащую руку грязными одеяниями. Его узкое морщинистое лицо побледнело. Неуклюжие торопливые руки женщины завозились с его одеждой.

Даже сейчас старик слабо пытался отогнать её. Она отталкивала его руки, её глаза широко раскрылись от страха.

— Слишком поздно, Меренье, — прошептала она. — Теперь он только застрелит тебя для этого — и он все равно получит ключ.

— Пускай! — сказал старик.

Но Териан задержал дыхание, услышав имя мужчины.

— Меренье? — он повернулся, глядя в лицо мужчины в свете факела.

Он слышал это имя прежде. Более того, он слышал его раз за разом.

Он слышал это имя с губ одурманенного и избитого пленника, которого он держал в глубине Кавказских гор, пока имя не начинало раздражать его настолько, что он затыкал произносивший его голос. Иногда Дигойз Ревик часами бормотал про Меренье и «пещеру», испытывая галлюцинации от нехватки воды и пищи. Он вновь и вновь твердил эти слова, когда умолял, чтобы избиения прекратились, когда Териан доводил его до состояния, в котором он не осознавал, где и с кем находится.

Териан окинул взглядом стены пространства, похожего на темницу.

Пещера. Сколько же раз он задавался вопросом, что это значило?

— Какое у тебя клановое имя? — потребовал Териан, наводя пистолет на старика. — Откуда ты пришёл? Ты местный?

Мужчина рассмеялся, и этот смех прозвучал так, точно перед этим он наполнил рот битым стеклом.

Териан увидел, как жёсткие, черные глаза сверкнули в свете пламени факела, наполнившись горькой злобой, как у бойцовской собаки, которую пинали слишком много раз. Териан осознал, что мужчина не всегда был таким старым и слабым.

Затем он осознал кое-что ещё.

— Ты человек.

Четыре опустил пистолет. Он уставился на истощённое тело перед собой, со своеобразным ужасом осознавая, что смотрит не на семисотлетнего видящего, а на человека, который видел от силы девяносто с небольшим лет, может, больше.

Женщина извлекла ключ, и Териан сделал жест пистолетом, все ещё глядя на дряхлого человека.

— Открывай дверь, — сказал он.

Повернувшись к нему спиной, она спешно подчинилась.

Замок издал скрипучий звук, словно им не пользовались месяцы.

Когда дверь распахнулась, Териану пришлось приложить усилия, чтобы сдержать рвотные позывы от запаха, который хлынул в коридор из дыры, лишённой света. Желчь подступила к его горлу; он зажал рот и нос рукой, державшей пистолет. Он цветисто выругался, подавляя импульсивное желание застрелить двух людей, которые находились достаточно близко, чтобы подвернуться под руку и быть обвинёнными в этом уродстве.

— Не так уж приятно, да? — процедил старик. — Прятать грехи прошлого? Не так уж опрятно и чисто.

Териан поднял пистолет, навёл на него, затем передумал и вместо этого обошёл его, выхватил один факел из железного держателя и вошёл в маленькую комнатушку, крепко зажимая рукавом нос и рот. Он взмахнул факелом по широкой дуге, обводя маленькое пространство из камня.

Потолок поднимался выше, чем он ожидал — как минимум вдвое выше, чем в коридоре, но сам пол представлял собой клочок где-то 2,5 на 2,5 метра.

Териан дважды повернулся вокруг своей оси в маленькой камере, затем ошарашенно остановился, когда увидел блеск глаз, отразивших свет факела. При первом осмотре комнаты он совершенно упустил это живое существо.

Даже сейчас оно стояло неподвижно, как труп, которому придали позу.

Четыре опустил факел и поморгал, пока его глаза адаптировались.

Мальчик стоял, расслабив каждый мускул в своём маленьком тельце. И все же его манера держаться не выражала покорность или поражение, как у мальчиков наверху. Напротив, его выражение оставалось спокойным, даже вежливо заинтересованным. Его плечи покато спускались от шеи, руки свисали вниз, ладони с изящными пальцами оставались раскрытыми вдоль боков.

Внешне он казался подростком — может, лет четырнадцать-пятнадцать для человека, двадцать-двадцать пять для видящего.

Он стоял так неподвижно, и его кожа приобрела такой тусклый серый оттенок, что он казался сделанным из воска. Его глаза следили за каждым движением Териана, словно скользя по гладким рельсам, ни разу не дёрнувшись и не выказав реакции.

Через несколько секунд Териан осознал, что сам напрягся.

Он чувствовал себя так, словно за ним ведётся охота, словно за ним наблюдают так, как крупная хищная кошка наблюдает за оленем.

За мальчиком у стены находилась гора тряпья и что-то вроде ветхого матраса, все того же темно-серого цвета с темными пятнами. Запах концентрировался там, и ещё сильнее вокруг корзины, которая стояла так близко к «кровати», что Териану хотелось оттолкнуть её носком ботинка — хотя бы для того, чтобы навсегда выбросить из головы образ, как это создание спит так близко к собственным экскрементам.

— Как тебя зовут, мальчик? — сказал Териан. Он осознал, что его зачаровали черные глаза и полное отсутствие выражения. — Ты можешь разговаривать?

Выражение лица мальчика изменилось.

Териан увидел, как в этих зрачках сосредоточилась такая сильная и непостижимая ненависть, что это действительно заставило его отпрянуть. Услышав позади себя шум, он повернулся. Женщина стояла в дверном проёме вместе со стариком. Убийственный взгляд мальчика не отрывался от мужчины с простреленной дырой в руке.

— Это ты сделал? — мальчик повернулся к Териану.

Он говорил на прекси с таким древним диалектом, что Териану пришлось сосредоточиться, чтобы разобрать слова. Он скользнул в Барьер, постарался посмотреть на мальчика оттуда.

Сделав это, он сфокусировал свой свет, затем сфокусировался вновь, не поверив увиденному.

Над головой грязного создания по спирали кружилась коллекция структур, от которых у Териана едва не возникла эрекция. Своего рода изумлённый восторг накрыл его при взгляде на эти вращающиеся и мерцающие фигуры.

Мальчик повторил:

— Это сделал ты? Ты в него выстрелил?

— Да, — сказал Териан, отключаясь от Барьера. — Я это сделал.

Один долгий момент мальчик лишь смотрел на исхудалого человека. Наконец, он повернулся к Четыре.

— Да. Я пойду с тобой.

Не поворачивая голову полностью, Териан обратился к двум другим присутствовавшим.

— Что это, бл*дь, за бесценный комочек радости? — он обернулся через плечо.

Женщина сделалась белой как простыня.

— Ты сказал, что знаешь! Ты сказал, что он доверился тебе!

Старик издал очередной болезненный, скрипучий смешок.

— Я же говорю. Скорее всего, он убил твоего драгоценного Учителя собственными руками!

— Ты не так уж далёк от правды, старик, — сказал Териан, поднимая пистолет. — Но вы так и не ответили на мой вопрос.

Женщина воздела руки к Териану в своего рода умоляющей просьбе, её взгляд нервно метался между ним и мальчиком.

— Ты должен понять. Это делалось ради его же защиты. Ради защиты всех нас! Мы хорошо его кормим…

Териан издал резкий смешок.

— Да. Это же практически Ритц-Карлтон. Но я здесь не для того, чтобы отшлёпать вас за навыки ведения домашнего хозяйства, фрейлейн, — и все же он к некоторому своему удивлению осознал, что злится. Невообразимо злится. Он просто в ярости. Его рука дрожала, когда он показал ею на двух «монахов». Просто немыслимо, чтобы они держали любого видящего в таком месте, и тем более видящего с такими структурами.

То, что Галейт мог быть частью такого издевательства…

— Снимите с него цепи, — сказал Териан, показывая в сторону мальчика пистолетом.

— Немедленно.

От лица женщина отхлынуло ещё больше крови.

— Сэр?

— Вы его слышали. Он пойдёт со мной. А теперь снимите с него цепи.

— Сэр! Вы не понимаете! Его ошейник… сдерживающий вайр на его зрении крепится к цепи. Это гарантия, чтобы никто не попытался уйти с ним!

Она умолкла, когда Териан поднёс дуло пистолета к её лицу. Териан наклонил голову набок, пристально уставившись на неё. Женщина посмотрела на мальчика, затем обратно на Териана.

— Вы не понимаете, что вы творите! — закричала она. — Нельзя допускать, чтобы он покинул это место!

— Мальчик не причинит мне вреда. Ведь так, приятель?

— Нет. Я не причиню вреда, — он помедлил. — …Тебе.

Териан улыбнулся.

— Видите? Мы станем приятелями, я и этот красавчик-дьявол.

Старик с кровоточащей рукой рассмеялся, остановившись лишь тогда, когда зашёлся в пароксизме сиплого кашля. Он сплюнул комок мокроты в сторону мальчика. Вытерев рот одеждой, на которой от грязи образовалась корка, он наконец заговорил.

— Я сниму с него цепи, — в его голосе звучали нотки обречённости. — Я это сделаю… я отпущу мелкого ублюдка. Это моё дело.

— Меренье, нет! — закричала женщина, но Териан замахнулся на неё пистолетом и не дал пойти за мужчиной.

Старик, хромая, пересёк комнату, все ещё зажимая руку одеждой.

Мальчик стоял совершенно неподвижно, когда Меренье добрался до него. Он не шевелился, пока старик возился с металлическим ошейником на его шее. До тех пор Териан и не замечал его, поскольку он идеально сливался с тоном грязной шеи.

Однако теперь, увидев его, Териан осознал, насколько древним был ошейник.

Вместо светлых, тонких гибридно-органических металлов, которые использовались на видящих в загонах сверху, ошейник мальчика висел на его шее несколькими дюймами железа — кажется, железа. Органическая кожа снаружи выглядела так, словно происходила от какой-то рептилии.

Вместо сканера сетчатки или какого-то другого считывающего устройства, которое открывалось большим пальцем, сзади находилось железное кольцо, соединявшееся с толстой цепью, которая была прикручена к стене над горой тряпья, где спал мальчик. Цепь даже не предоставляла ему полной свободы передвижения по комнате. Неудивительно, что корзина оставалась у двери.

Ощутив, как возвращается его злость, Териан наблюдал, как старик возится с цепью, которую также покрывала органическая кожа.

— Используй ключ, — сказал старик. Его впалые глаза уставились на мальчика. — Используй ключ сейчас же! Я спровоцировал замок.

— Нет! — закричала женщина.

Но Териан уже понял.

Усмехнувшись, он вошёл в Барьерное пространство и осознал, что смотрит на замысловатую структуру, на которой всюду имелись отпечатки aleimi Дигойза и Галейта. Золотое полотно света окутывало мальчика своеобразной красотой, душа его aleimi через органические компоненты ошейника.

Вспомнив символ, который он нашёл в дневнике Дигойза Ревика — тот самый, который он использовал, чтобы одурачить женщину и заставить её думать, будто его послал Галейт — Териан наложил его на Барьерную структуру. Символ идеально встал на свободное место, вплёлся в сдерживающий ошейник на шее мальчика и в его органическую плоть.

Выходя из Барьерного пространства, Четыре услышал звучный щелчок.

Перед глазами прояснилось, и он очутился в кромешной тьме темницы.

Мальчик посмотрел ему в глаза и улыбнулся.