Щука с золотыми сережками

Глава 15 Встреча с водяным

— Что это за водяной? — задумчиво сказал Петя, когда они остались одни. — Хотел бы я с ним встретиться!

— Нашел чего пожелать! Не одни же выдумки о нем рассказывают — наверно, есть какие-то основания считать его опасным.

— Н-не знаю… Но если это рыба, то лучше всего увидеть ее на крючке.

— Может, нерпа? Говорят, на Байкале нерпы водятся, а ведь Байкал — тоже озеро.

— Нерпа? Ну и выдумал! Нерпа — в Подмосковье! Да тут давно бы питомник нерпячий устроили.

Так, споря о водяном, ребята вышли на берег, где возле свежеосмоленной и проконопаченной лодки их давно ждала Светлана.

Петя уселся на весла, Светлана — за руль. Саша устроился на средней скамейке и принялся распускать дорожку. Эта снасть устроена просто: на вертушку намотана длинная леса, к концу которой укреплена крупная блесна. Снасть несложная, и Петя ничего не сказал, только пристально следил за действиями друга.

Светлана была чем-то озабочена и молчала. А так как Саша уже знал, что рыболовам говорить не положено, то молчал и он, следя за тем, как бежала за лодкой струйка в том месте, где леса соприкасалась с водой.

Они проплыли мимо колхоза. Справа поднялся высокий берег. Он отражался в воде, и казалось, что дно повторяет все его изгибы, а в глубине кронами вниз растет такой же лес и так же колышется луговая трава.

Скоро Светлана скомандовала:

— Весла сушить!

Петя поднял весла, Светлана притормозила лодку кормовым веслом, а Саша начал быстро сматывать дорожку, чтобы не посадить блесну на дно. Когда лодка остановилась, Светлана сказала:

— Здесь щучье бучило.

Лодка была у самого берега. Саша не поверил, что тут может быть глубоко. Известно, что щуки живут в глубоких местах, а какая же глубина возле берега! Он отвязал блесну и, опустив за борт лесу с грузом, принялся отмахивать метры: один… три… пять… восемь… Только на десятом метре грузик мягко толкнулся в ил.

Светлана медленно повела лодку вокруг бучила. Саша измерял глубину. Дно поднималось в сторону озера. По стуку грузика чувствовалось, что ил покрывает дно только на глубоком месте, дальше от берега на дне лежал гравий. Вокруг бучила было много коряг. Потому-то щуки и избрали это место для стоянки. Светлана начала объяснять:

— Тут живут щуки-травянки — «голубое перо». Старые щуки проживают в другом бучиле, километра два отсюда.

Она говорила так, будто сама спускалась на дно и рассматривала, кто где обитает. Саша только усмехнулся на ее слова, но заметил, что Петя внимательно слушает. Неужели он верит ей?

Второе бучило было глубже, больше и также закоря- жено. К нему нельзя было подобраться ни с сетью, ни с неводом, да и дорожек, вероятно, тут было оборвано немало. Понятно, почему в озере развелось так много щук. Но все-таки Саша не мог поверить Светлане на слово. Чем она могла доказать, что щуки в самом деле живут именно в этих местах? А Светлана, как будто подслушав эти мысли, спросила:

— Хотите посмотреть щучье стойбище?

Саша вытаращил глаза. Он знал, что для изучения подводного мира человек придумал водолазный костюм — скафандр. В металлический шлем, который надевается на голову, вставлены стеклянные иллюминаторы. Человек дышит через резиновую трубку, выведенную на поверхность, и передвигается по дну в ботинках со свинцовыми подошвами. В таком костюме можно спуститься на глубину в двадцать-тридцать метров.

Знал он также, что для исследования больших глубин ученые придумали батисферу — большой металлический шар со стеклянными окнами. В таком шаре можно спуститься и на тысячу метров. Туда уже не достигает солнечный свет, поэтому снаружи батисферы устроен мощный прожектор. Человек может рассмотреть то, что попадает в луч прожектора.

Но у них не было ни скафандра, ни батисферы. Как же можно рассмотреть в воде щучье стойбище?

Светлана остановила лодку над омутом. Когда волна улеглась, девушка перегнулась через борт так, что голова ее оказалась у самой воды. Саша последовал ее примеру.

Сначала он ничего не видел, кроме ряби на воде и солнечных бликов, отражавшихся как от зеркала. Но чем ниже опускал он лицо, тем меньше он замечал блистающую поверхность воды, тем темнее становилось у него перед глазами. И вдруг перед ним раскрылся подводный мир. Конечно, на тысячу метров вглубь так не заглянешь, но тут было всего метров двенадцать, и он увидел дно.

Оно было чистое, темносерое. На нем лежали крупные камни, обросшие черным мхом. Через несколько минут Саша рассмотрел и рыб. Щуки неподвижно стояли возле коряг. Л1ожет быть, они тоже разглядывали темный предмет, появившийся на поверхности. Светлана, тихонько подгребая руками, подвела лодку к большой коряге, высовывавшейся из воды.

— Не шевелитесь! — прошептала она. — Пусть рыбы привыкнут, что тень коряги увеличилась.

Ребята и не думали шевелиться — слишком необычно было то, что они видели.

У самого дна шевельнулась длинная серая тень и, как молния, рванулась вверх. У поверхности воды проплывала стайка красноперых плотичек. Плотички не успели и опомниться, как одной из них уже не стало, а щука упала на дно, как камень. Саша подумал о том, что ни одна подводная лодка не смогла бы так быстро всплыть и снова опуститься. А ведь рыба погружается так же, как подводная лодка. Ей тоже надо выбросить воздух из плавательного пузыря, чтобы стать тяжелее.

Саша потерял из виду щуку и тут же увидел окуня, который остановился в тени лодки и ждал мальков. Но наперерез малькам от берега, по самой поверхности, бросился большой, с полметра длиной, шереспер, или, как его еще называют, жерех. Прыгнув вверх и ударив хвостом по воде, он оглушил целую стайку мальков, и пока те плавали вверх брюшком, хищник успел проглотить несколько штук. Окунь шевельнул хвостом, должно быть от досады, и пошел искать другое место для охоты.

По самой поверхности воды прошел большой косяк крупной красивой рыбы с темными каемками на хвосте. Петя едва слышно шепнул:

— Смотри, голавли!

Саша, стараясь получше рассмотреть голавлей, сделал неосторожное движение. Мелкая рябь пошла от лодки, и все подводное царство исчезло.

Светлана сердито посмотрела на Сашу и встала.

— Подождем еще! — попросил Саша.

— Надо быть осторожнее. Теперь рыбы заметили нас и не скоро покажутся.

У Светланы был такой огорченный вид, словно она надеялась найти среди рыб знакомую. Может, она думала увидеть утятницу? Но как бы она отличила ее от других щук?

Минут через пять возле лодки закружились мальки, высовывая головы из воды. Но крупные рыбы не показывались. А что, если крупные рыбы послали этих мальков на разведку и, спрятавшись в какой-нибудь тайной яме, ждут теперь доклада?

Лодка медленно шла уже к следующему омуту, а Саша все раздумывал над тем, что увидел. Конечно, люди неправы, когда говорят: «Он нем, как рыба». Посмотрели бы они сами на подводный мир, так сразу заметили бы, как рыбы собираются в кружок и внимательно слушают какого-нибудь оратора, который стоит в центре и стремительно шевелит плавниками, усами, губами!

Наверно, он только что вернулся с разведки и докладывает другим рыбам, что на краю каменной ямы появился рыболов и бросил в воду десяток красных червячков, привязанных на нитки, совсем не похожие на водоросли. Из трех червяков высовываются концы железных крючков.

Рыболов ходит по берегу, топает, свистит, громко разговаривает с товарищем, который швыряет в воду железную побрякушку на длинной нитке и тоже думает, что рыба глупее его. Гравий скрипит у них под ногами, а выше, на косогоре, горит костер и кипит вода в котелке. И рыбы, должно быть, хохочут во все горло, хотя и беззвучно, над неумелыми рыболовами…

И Саше стало стыдно и за себя и за Петю, когда он подумал о своих первых рыболовных подвигах. Прав, сто раз прав Игнат Перфильевич, когда говорит, что рыбу ловят не снастью, а характером! Сначала надо узнать все о рыбьих повадках, а уж потом ловить рыбу…

Между тем Светлана остановила лодку у нового ому? та. Этот омут был еще глубже. Он начинался от самого берега, где краснела полоска песка и лежали подмытые озерным прибоем и свалившиеся прямо в воду вековые деревья. В этом омуте торчало из воды столько коряг, что подойти к нему с сетью было невозможно ни с озера, ни с берега. Если тут была рыба, она могла чувствовать себя спокойно, как в крепости. Омут был почти круглый, метров десять в поперечнике, и вода в нем из-за глубины казалась черной.

Саша снова склонился за борт.

На дне поднимались заиленные холмы. Между холмами лежали гравийные впадины, похожие на реки между горами. Кое-где торчали одинокие водоросли, но тут было слишком глубоко, и они, не достигнув поверхности, снова склонялись на дно.

Саша долго вглядывался в подводную темноту. У него зарябило в глазах. В конце концов ему показалось, что большое черное бревно, под которым он надеялся увидеть щуку, само шевелится и медленно передвигается по дну. Он спросил:

— Светлана, тут есть течение?

— В таком-то бучиле? Никакого. Тут и во время бури вода спокойна.

— А по-моему, вон то бревно передвигается.

Светлана долго вглядывалась в глубину, потом вдруг выпрямилась, качнув лодку, и закричала:

— Гребите к берегу!

Петя, все еще лежавший на борту, удивленно сказал:

— Подождите, оно и в самом деле шевелится!

Но Саша, взволнованный криком Светланы, взялся за весла и сильно ударил по воде. Петя вскочил на ноги, рассерженный, что ему не дали рассмотреть это чудо.

— Куда вы торопитесь?

— Скорее, Саша! — не обращая внимания на Петю, скомандовала Светлана. — Давай к берегу! Это водяной!

— Водяной? — воскликнул Петя. — Это был водяной? Да погодите же, я его сейчас выловлю!

И он, схватив свой давно уже приготовленный спиннинг, ловко метнул блесну в то место, где они видели плывущее бревно. Саша даже удивился, как здорово это у него получилось. Вот уж правду поют в песенке: «Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка!» Не напрасно Петя тренировался все лето, хотя и на сухом месте.

— Вытащи блесну сейчас же! — строго приказала Светлана. — Ты еще не видел водяного, а я видела!

В голосе ее была такая тревога, что Петя, недовольно поморщившись, все-таки подчинился и начал сматывать лесу.

Вдруг он вскрикнул и, отпустив рукоятку катушки, сунул пальцы в рот. Катушка зажужжала тормозом, а Петя то махал ушибленными пальцами, то снова засовывал их в рот, не обращая внимания на то, с какой бешеной быстротой разматывалась леса со спиннинга. Тут удилище выскользнуло у него из рук. Саша перехватил спиннинг на лету. Напряжение на лесе было такое, что Саша выпустил весла и уцепился одной рукой за борт, другой удерживая удилище.

— По-моему, это р-рыба, — с трудом выговорил он, стараясь подкрутить лесу на катушку.

— Н-нет… Наверно, зацепилась… — неуверенно ответил Петя.

Он был все еще бледен от испуга, после того как его чуть не выдернуло из лодки и ушибло пальцы, лежавшие на рукоятке катушки. Уж очень силен был первый рывок!

Леса вдруг ослабла, и Саша начал свободно сматывать ее. Катушка трещала, как моторчик. Потом леса опять натянулась, но без рывка, и Саша решил, что блесна действительно зацепилась за корягу. А первый рывок, наверно, произошел оттого, что лодка быстро шла к берегу. Теперь леса больше не поддавалась — значит, блесна сидела крепко. Оставалось одно — оборвать ее.

Саша сильно дернул лесу. Она не подалась. Вернее сказать, она потянула Сашу из лодки. Он уперся ногами в перекладину днища и продолжал дергать лесу, чтобы оборвать зацепившуюся блесну, как вдруг Светлана вскрикнула и показала рукой на берег. И все увидели, что берег, находившийся все время в каких-нибудь пяти метрах от них, удаляется. Лодка медленно двигалась по озеру, хотя Светлана продолжала усиленно грести к берегу.

Это было так удивительно, что Саша невольно выпустил лесу из рук. Катушка спиннинга стремительно зажужжала и остановилась. Значит, блесну все-таки схватила рыба. Теперь эта рыба стоит где-то недалеко от лодки, на дне, смотрит своими черными глазами на рыболовов сквозь толщу воды и ждет, что они предпримут. И Саша сразу вспомнил, что полагалось делать спиннингисту в таких случаях.

Если рыба не смогла оборвать крепкую лесу спиннинга, значит она не так уж велика. Саша начал медленно выводить добычу. Он то отпускал с катушки метров пять лесы, то снова накручивал ее, стараясь подтянуть рыбу поближе к лодке. Светлана усиленно гребла. Но лодка продолжала идти кормой вперед, все дальше от берега. Вот она уже удалилась метров на десять. Еще несколько минут борьбы с рыбой, и лодка отошла метров на двенадцать…

Тут Петя опомнился и схватил весла. Лодка пошла к берегу, а Саша все накручивал лесу. Теперь-то уж добыча не уйдет!

Они были возле самого берега, когда прямо из-под лодки поднялся фонтан. Фонтан распался на мелкие брызги, радужно засиявшие под солнцем, и из этого радужного столба выскочило какое-то бревно, огромное и черное. Бревно неожиданно открыло широкую пасть, в которой торчало несколько рядов острых белых зубов, мотнуло головой, и из пасти вылетела блесна. Рыба изогнулась почти вдвое, показала хвост, ударила им по лодке и исчезла. Лодка перевернулась вверх дном.

Все произошло в течение секунды. Светлана только вскрикнула: «Водяной!» — и оказалась в воде. Саша успел ухватиться за руку Светланы и плыл за ней. Петя сразу же нащупал дно и, стоя по горло в воде, кричал:

— Где спиннинг? Где спиннинг?

К счастью, лодка перевернулась над песчаной подводной косой, на сравнительно мелком месте. Спиннинг плавал рядом. Петя, боязливо оглядываясь на черный омут, схватил удилище и поспешил в обход к берегу. Светлана и Саша, отфыркиваясь, поймали лодку и потащили ее на отмель. Соединенными усилиями они перевернули лодку, вытащили ее на берег и вылили из нее воду. Потом все трое отошли подальше от воды, словно им все еще угрожала опасность. Когда они выжали воду из одежды и немного отогрелись на солнце, Петя спросил:

— Саша, ты видел?

— Что?

— Золотые сережки?

— Где?

— На голове у рыбы, — тихо, будто не веря себе, сказал Петя. — А вы, Светлана, видели?

Светлана, отжимавшая воду из волос, только кивнула головой. Значит, Пете это не показалось. Саша тоже вспомнил: когда щука мотнула головой, на жабрах у нее действительно что-то блеснуло. Саша был поражен: Петя назвал это блеснувшее сережками… Но вот и Петя видел и Светлана… Может быть, и еще кто-нибудь видел их?

Светлана как будто угадала Сашины мысли:

— Мне уже говорили, что у водяного в ушах золотые сережки, только я никогда этому не верила, а так близко я его еще не видела. — И она зябко повела плечами, как будто водяной опять был перед нею.

— Какой же это водяной! — презрительно сказал Петя. Теперь он опять был храбр. — Просто обыкновенная щука… А сережки — вот это вопрос! Скажите, Светлана, вы никому не сообщали об этих сережках?

— А кому же?

— Ну, в Ихтиологический институт, например. А вдруг эта щука меченая?

— Н-нет… сама ведь я до сих пор ни разу не видела этих меток…

Лицо Пети просияло, и он торопливо заговорил:

— Ну и не надо, не надо! У нас есть знакомый профессор. Мы телеграфируем ему, и он нам все подробно объяснит.

Саша не знал, что надо объяснять, но то, что Петя снова заболел своей «щучьей лихорадкой», было для него ясно.

Светлана была, видимо, разочарована:

— Вот это половили рыбку! Так утятница и будет кормиться возле моей фермы и брать с меня дань, как Батый какой-нибудь.

— Это почему же? — возмутился Саша.

— А вы теперь и не станете ее ловить. Вас водяной заинтересовал.

— Напрасно вы так думаете. Пусть Забавин дает телеграмму профессору, а пока дело выяснится, мы вашу утятницу успеем поймать!

— Правда? — с надеждой спросила Светлана.

Петя поглядел на товарища, пожал плечами и мрачйо ответил:

— Конечно…

Мир был восстановлен. Все сели в лодку и поплыли вдоль берега к колхозу. И спиннинг и дорожка лежали на дне лодки без употребления.

В колхозе они втроем зашли на почту и дали телеграмму:

Длину они определили голосованием. Светлане показалось, что в щуке два метра, Саше — четыре, Пете — шесть. По предложению Саши, взяли среднюю цифру — четыре. Тут Светлана напомнила русскую пословицу: «У страха глаза велики!» — и предложила полученную ранее цифру разделить пополам. Получилось два метра. Но Петя заспорил, что надо написать хоть слово «свыше» — а вдруг окажется, что прав все-таки он? В конце концов пришлось согласиться с его предложением. Дальше Петя написал:

Подписались все трое.

Когда они вышли с почты, Петя торжественно сказал:

— Ну вот, теперь научное открытие в наших руках!

Саша' вспомнил гравюру, вызвавшую столько споров и чуть не поссорившую его с другом. И хотя ему хотелось сказать: «Не кричи «гоп», пока не перескочишь!» — он промолчал. Пусть Петя сколько угодно надеется на открытия, лишь бы помог Светлане. Не могут же они, пообещав, вдруг отказаться!