Щука с золотыми сережками

Глава 25 История старой щуки, записанная Петей Забавиным

— «О долголетии щук есть много всяких рассказов. Я прочитал целых два тома о рыбах, которые написал известный практик-ихтиолог Сабанеев еще до революции. У него написано, что щук метили Фридрих Барбаросса — старинный немецкий король, Борис Годунов, царь Алексей Михайлович, а пойманы эти щуки были лет через двести после смерти метивших их царей».

Рукопись Петя держал как-то странно, согнув ее с краев коробком, а прочитанные страницы прятал под низ тетради.

— Дай же взглянуть! — попросил Саша. — Что ты ее прячешь!

Петя отстранил его руку. Не мог же он, в самом деле, показывать эти листы! Большую часть запятых в рукописи поставил Павел Петрович. Он же выправил и некоторые длинные фразы, так как в согласовании частей речи, особенно в сложносочиненных предложениях, Петя оказался слаб. Павел Петрович, по старой учительской привычке, читал рукопись Пети с красно-синим карандашом в руках, и поэтому она была теперь разноцветной, как ковер. Вот почему Петя так старательно прятал ее от слушателей. В конце концов, ведь всю ее, от первой строки до последней, обдумал и написал он сам, и редактор совсем не просил его рассказывать об исправленных им ошибках…

— «Конечно, не все ученые верят этим рассказам, только я думаю, что это напрасно. Они говорят: нет, мол, никаких доказательств, что эти сообщения правдивы. Но раз написано, значит было! В пословице сказано: «Что написано пером, того не вырубишь топором!»

Петя обвел всех вопрошающим взглядом — принимают ли слушатели его доказательства? Все сидели тихо, только Саша сказал:

— Ты прямо как настоящий ученый написал!

Петя скромно опустил глаза к листу:

— Ну, не очень по-ученому, но потрудился!

— Давай дальше! — подбодрил исследователя Игнат Перфильевич. — Где там о нашей щуке?

— Сейчас, сейчас! — заторопился Петя и, откашлявшись, продолжал: — «Кроме того, ученые говорят, будто современную науку о рыбах — ихтиологию — не очень занимает вопрос о долголетии рыбы. Это я тоже считаю неубедительным. Биологи всегда интересовались долголетием разных зверей и животных. Может быть, эти исследования помогут продлить жизнь человека или лечить его от преждевременной старости».

— Что же, ты заставишь человека жить в воде, как щуку? — усмехнулся Терешкин.

— Вот не буду читать, и все! — неожиданно обиделся Петя.

— Читай, читай! — закричали слушатели.

А Терешкин замахал руками — я, мол, больше не помешаю.

— «За последние годы не вылавливали рыб со старинными метками. Только мы можем доказать, что такие щуки бывают, так как я уверен, что мы обязательно выловим нашу старую щуку. А для того, чтобы доказать Викентию Ивановичу, что у нас есть своя точка зрения и что она более правильная, я и написал заранее историю нашей щуки…»

Больше никто не перебивал рассказчика. Он читал громко, четко, укладывая слово к слову, словно камешки:

— «Давным-давно, когда старая щука была еще совсем молодой и первый раз вышла на залитые весенней водой прибрежные травы, чтобы поиграть со сверстницами, на Преславном озере произошли события, которые всполошили весь подводный мир.

Ни одна рыба не могла сказать, кто первый принес напугавшие всех вести. Это мог быть ерш — известно, что» ерши постоянно плавают на мелких местах и всегда первыми слышат, что происходит на берегу. А может быть, напугал всех окунь — окуни часто выпрыгивают из воды в погоне за мальками, так что немудрено, если именно окунь увидел первый чудеса на берегу. Но кто бы ни принес эти вести, они чрезвычайно взволновали рыб.

По всему Преславному озеру пошли споры о том, чем грозят рыбам эти события. Споры кончались чаще всего тем, что более сильная рыба, разозлясь, проглатывала слабого спорщика. Тогда спор прекращался, но он немедленно разгорался где-нибудь в другом месте. Некоторые особенно сильные рыбы испортили желудки из-за этих споров, так как им часто приходилось проглатывать противников в неурочный час. А это очень вредно — есть не вовремя. Выяснить. истину становилось все трудней и трудней, потому что много исследователей было съедено во время споров. Однако постепенно старая щука, которая тогда была еще совсем молодой и отличалась миролюбивым характером, узнала обо всем, что было известно другим рыбам.

На южном берегу озера, рассказывалось в этих рыбьих известиях, появилось множество людей. Люди рубили лес… Иногда деревья падали в воду. Несколько любопытных голавлей, подкравшихся к берегу, чтобы посмотреть на людей, были оглушены падавшими деревьями. Более осторожные рыбы видели, как бородатые люди с веселым, криком вытащили пострадавших и унесли их к кострам, наверно для того, чтобы сжечь на огне.

По вечерам люди забрасывали на плесах большие сети и вытаскивали рыбу уже не поодиночке, а целыми ведрами. Один ерш, попавший в сеть, но, к счастью, спасшийся, рассказывал, будто видел на берегу огромный котел, в котором клокотала горячая вода. У бедного ерша замерло сердце, и он потерял сознание. Может быть, именно это и спасло его от знакомства с горячей водой. Он лежал как мертвый, и люди его не заметили. Он попал в человеческий след, в котором скопилось немного влаги, а когда пришел в себя, то увидел, как люди сидели на берегу и, вытаскивая рыбу из котла, поедали ее совсем как щуки. Наверно, рассказчик упомянул щук со зла. Известно, что ерши, давно враждуют со щуками и даже распускают слухи о том, что если бы не колючки у ершей, так щуки их давно бы всех съели. Но, во всяком случае, то, что ерш рассказывал, было страшно слушать.

После этих достоверных известий рыбы призадумались… Никогда до этого не было так много людей на берегу озера. Чего им надо? Уж не вздумали ли они навсегда поселиться возле озера, чтобы выловить всех рыб?

Время от времени то одна, то другая рыба ходила на разведку. Иных посылали рыбьи стаи, другие действовали по собственному почину. Выплеснувшись у самого берега, рыбы успевали увидеть много интересного. Там, где раньше стояли только три рыбацкие хатки, теперь раскинулось большое селение. И по берегу и по воде все время подвозили бревна. На песчаном побережье высились огромные " сооружения, похожие на рыбьи костяки, только ребра были деревянные. Иногда рыбы слышали обрывки человеческой речи: «Царь Петр… Потешный флот… Великие бои… Здесь научимся владеть водой… На море враг не будет страшен…»

Некоторые даже видели на берегу самого главного человека, которого все называли царем Петром. Это был высокий, длинноногий юноша в красном кафтане, ловко работавший топором и отдававший приказания.

Если бы рыбы изучили человеческий язык, то, подслушав речь Петра, они бы поняли, что им никакая беда не угрожает, что беда грозит врагам России. Для этого именно Петр Первый и строит тут, на озере, вдали от всяких шпионов, свой потешный флот, обучая людей для будущей битвы за моря.

Но рыбы слышали только отдельные слова, не понимали их смысла, и потому в озере становилось все беспокойнее. Некоторые рыбы даже поговаривали, будто все, что сооружают люди на берегу, не что иное, как хитроумные ловушки для истребления обитателей подводного мира.

Старая щука, которая в те годы была совсем еще молодой, не очень доверяла этим россказням. Она часто подходила к берегу и, поднимаясь к самой поверхности воды, наблюдала за тем, что делалось на берегу. Люди выбрасывали в воду объедки, и потому это место было удачливым для охоты: прибрежная вода кишела плотичками, пескарями и мальками. Плохо было только то, что не всегда удавалось отличить живую рыбку от мертвой приманки. К тому времени щука уже знала о многих хитрых способах, которыми ловит рыбу человек. Но она была молода, сильна и надеялась, в крайнем случае, справиться с любой снастью. А люди на берегу все больше привлекали ее внимание. И вот однажды щука попалась.

Она выплыла возле самого берега, чтобы посмотреть, что происходит на верфи. Корабли были уже готовы к спуску. Они стояли на высоких клетях, а вниз, к воде, были протянуты гладкие спуски из бревен.

Бревна были смазаны салом, и это сало стекало в воду круглыми каплями. Капли застывали в воде и плавали белыми шариками. Мелкие рыбки охотились за шариками, а щука принялась охотиться за рыбками.

Во время прыжка над водой щука увидела, как от берега отошли три лодки и сидевшие в них люди начали сбрасывать сеть. Лодки стояли далеко, сеть была щуке не опасна, и щука, прыгая из воды, стала разглядывать людей на берегу.

Там по команде высокого юноши в красном кафтане плотники выбивали из-под корабля деревянные клинья. Щука задержалась на поверхности озера и увидела, как самый большой корабль вдруг двинулся вниз по бревнам. Сало на бревнах вспыхнуло огнем. Испуганная щука нырнула поглубже, но корабль с силой ударился о воду и поднял крутую белую волну, которая оглушила щуку. Перепуганная щука бросилась вдоль берега и с разбегу ударилась в сеть.

Когда рыбаки вытащили сеть, они долго хохотали над щукой, которая ухитрилась попасть в сеть не изнутри, — а снаружи! Потом рыбаки выбрали из сети двенадцать одинаковых щук и бросили их в садок, стоявший возле самого берега. Это была лодка, наполненная водой и затянутая сверху сеткой, чтобы пойманная рыба не могла выскочить.

Тут щука увидела сквозь воду, как на берегу загорелись страшные костры, о которых когда-то рассказывал ерш.

Вода все еще дрожала от ударов сходящих со стапелей судов. По берегу катили бочки. Несли блюда с жареной рыбой. Щука видела, как свешивались с этих блюд рыбьи хвосты.

Двенадцать щук крутились в садке, как мельничное колесо, — их пугало будущее. Только наша щука все еще надеялась на свободу.

Но вот их садок прицепили к другой лодке и повезли к' самому большому кораблю. Там их вычерпали сачком и бросили в бочку с водой.

Щука еще раз увидела того высокого юношу, которого все называли царем Петром. Он схватил щуку за голову, поднял над палубой и закричал:

«Пометим сих щук в честь нашего великого праздника, и пусть они передадут весть о наших трудах потомкам! Дьяк, дай метку!»

Щука почувствовала сильную боль в жаберной кости. Сквозь кость прошла раскаленная игла. Царь Петр продернул в образовавшуюся дырочку тонкую золотую проволоку с прикрепленной к ней пластинкой. Потом он повернул щуку и прожег вторую жаберную кость. Щука только разевала рот от боли. Но вот и вторая пластинка, прозвенев на проволоке, повисла с жаберной кости. Царь Петр шагнул к борту корабля и выпустил щуку из рук. Она скользнула в воду, перевернулась вверх брюхом и закачалась у кормы корабля.

Царь сердито сказал:

«Подохла! Дьяк, почему перетомили рыбу?»

«Оживет! — успокоил его дьяк. — Смотрите, ваше величество, уже шевелится!»

Щука слышала голоса, но у нее все еще не было сил перевернуться вверх спиной, хотя она и понимала, что находится в самом опасном-положении, когда ее может искусать даже окунь. Когда же вода охладила ее пересохшие жабры, щука перевернулась, вильнула хвостом и пошла в глубокую воду, поблескивая золотыми сережками. А на корабле все кричали здравицу Петру, и крик этот еще долго слышался под водой.

Придя в себя, щука остановилась у самого дна. Тени кораблей проникали и сюда. Кораблей было много. Они стояли, покачивая мачтами, одеваясь в белые паруса, чтобы идти в поход. А с самого большого корабля одна за другой падали щуки с золотыми сережками и, приходя понемногу в себя, уплывали в разные стороны. Некоторые из них, очнувшись, стремились уйти от звона сережек на их собственных жабрах. Они мчались в воде, не разбирая дороги, пока не разбивались о камни. Одну из щук унесла хищная птица скопа.

Наша щука поняла, что ей придется волей-неволей привыкнуть к новому своему украшению. Боль скоро прошла, но сережки доставляли большое неудобство. Щуке стало казаться, что она и плавает хуже. Она отыскала глубокий омут и залегла в нем на самом дне. Так как перед поимкой щука хорошо поохотилась, то могла теперь стоять на дне хоть неделю. Так она и сделала.

Ночью в омут пришла его хозяйка — донная щука, черная, похожая на обрубок. Но щука с золотыми сережками затрясла головой, пластинки зазвенели, и донная щука в испуге скрылась. Возможно, она подумала, что перед ней какая-то новая ловушка.

Так щука с золотыми сережками стала полновластной хозяйкой щучьего омута. Сережки принесли ей только пользу. Ведь она затрясла головой, испугавшись донной щуки, а та еще больше испугалась звона пластинок и ушла.

Тогда через неделю, проголодавшись, щука с золотыми сережками вышла на охоту, она заметила, что сережки совсем не мешают ей плавать так же быстро, как и раньше. От быстрого движения пластинки прижимались к телу. Если же ей приходилось встретить более крупную щуку, стоило только потрясти головой — сережки начинали звенеть, и любая щука бросалась в бегство.

Прошло много лет.

Сережки очень интересовали мальков, и они частенько навещали старую щуку. Щука с золотыми сережками иногда расспрашивала их, не встречали ли они тех щук, которые получили вместе с нею подарок от царя Петра. Малаки, когда знали, что она сыта, рассказывали, где и когда видели таких щук. Но год от году их рассказы становились короче. Ничего не стало слышно и о кораблях, которые Петр Первый спустил на воду.

А Петр Первый, построив свой флот, за эти годы отвоевал у шведов исконные русские земли на побережье Балтийского моря, отодвинул границы русского государства на юге до самого Дуная, начал строить канал между Доном и Волгой.

Он спрямлял реки и соединял каналами озера, налаживал торговые пути по огромной стране, строил города, сражался с врагами и укреплял могущество родины.

И пришел час, когда он умер. Но и умер он, как подобает воину. Спасая тонувших во время шторма матросов, он простоял несколько часов в ледяной воде и простудился. Врачи уже не смогли спасти его.

Щука, конечно, ничего не знала о том, что происходило за пределами ее родного озера. Но она не забыла того человека, который, поймав ее однажды, отпустил на волю и наградил чудесным подарком. Теперь щука гордилась своими сережками и любила показывать их тем рыбам, которые совершали длинные путешествия, лишь бы только повидать ее.

Однажды ее навестил даже лосось, услыхавший о ней где-то в Балтийском море. Повидав щуку, он в тот же день отправился обратно, потому что его нерестилище находилось ни близко ни далеко — в горной речке на Кольском полуострове.

К тому времени наша щука стала самой сильной в озере. Большой опыт помогал ей сохранить свою жизнь. На берегу появилось много рыбацких селений, и рыбы легко попадались в сети.

То, что наша щука побывала в руках человека и ушла от него, да еще с таким подарком, было большой удачей. Но навряд ли люди выпустят ее, если она опять попадется в какую-нибудь ловушку.

К старости у щуки с золотыми сережками появилось несколько искусственных зубов. Эти зубы были стальные, из крючков-тройников. Они мешали ей, пока она не привыкла. Губы ее были в нескольких местах прорваны теми крючками, с которых она ухитрилась сойти.

Теперь щука брала добычу медленно, чтобы успеть выпустить ее при малейшем подозрении, что это приманка. Она научилась выбрасывать крючок резким движением головы и перекусывать даже металлические поводки. Попав на крючок, она бросалась в сторону человека, чтобы ослабить лесу. Затем резко поворачивала обратно, поводок изгибался — тогда его можно было перекусить.

Щука уже не помнила, сколько лет прожила на свете. Она знала только, что щук с золотыми сережками, кроме нее, в озере не осталось. Гости теперь приходили к ней реже. Все рыбы боялись ее — уж очень она стала страшна. Вся кожа у нее обросла черным наростом, словно мхом, зубы выросли такие большие, что пасть была постоянно полуоткрыта. Истории ее уже никто не помнил, и если щука иногда принималась рассказывать о своем прошлом, ее выслушивали только из уважения к старости.

Обитателей озера больше интересовали перемены, происходившие у них на глазах. Однажды по озеру разнесся слух, что на южном его конце появилось много людей. Люди что-то делают, отчего в воде возникает огонь, раздаются страшные удары. Многие рыбы, ходившие на юг в разведку, были убиты подводными ударами.

Старой щуке эти новости сообщила одна из ее подруг, которая прожила уже тридцать лет и на этом основании считала себя как бы заместительницей щуки с золотыми сережками. Собственно, она никаких прав на такое положение не имела, потому что какой же это возраст — тридцать лет! Но других щук, старше тридцатилетней, не было, поэтому старая щука мирилась с ее притязаниями.

Старая щука не доверяла молодым сплетницам и решила сама посмотреть, что делается на южном берегу. Однажды ночью она поплыла на юг в сопровождении подруги — тридцатилетней щуки.

Высунувшись из воды, старая щука увидела множество огней, возле которых и ночью работали люди. Они опускали в воду огромные деревянные щиты и закладывали промежутки между ними камнем.

Старой щуке вспомнилась молодость. Она вспомнила тот день, когда получила в подарок сережки. Но сколько она ни смотрела, ничего похожего на прошлое на берегу не увидела. И одеты люди были иначе и работали не так. Те всё делали руками, а эти работали при помощи каких-то диковинных машин. Машины сами опускали щиты, бросали камень, подвозили всякие грузы.

Скоро старой щуке стало плохо от теплой воды, и она ушла обратно в свое убежище, сказав только, что знает, в чем тут дело: это называется — строить флот.

Через несколько дней подруга рассказала старой щуке, что люди кончили свою работу и ушли, а вода в озере начинает прибывать, хотя наверху жарко и дождей нет. Старая щука еще раз вышла из убежища и увидела, что на том месте, где трудились люди и где раньше текла река, унося воду из озера, теперь стоит огромная плотина. В плотине отверстие, и вода крутит там какие-то колеса, и на берегу ночью светло как днем.

В озеро прибыли новые рыбы. Путешественницы рассказали, что люди построили для них удобный путь, соединив каналами много рек и подняв уровень воды плотинами.

Рыбы даже пригласили старую щуку с собой, так как теперь путешествие стало безопасным и приятным. Возле шлюзов и плотин всегда скапливается много еды, там постоянно кормятся стаи рыб.

Но щука была слишком стара, чтобы нарушать свои привычки, и отказалась от приглашения.

Преславное озеро с его коряжистым дном и глубокой водой стало как бы местом отдыха для путешествующих рыб. И скоро старая щука увидела в нем новых гостей. Это были судаки. Сильные, рослые, свирепые хищники, они угрожали даже щукам. И однажды щуки пришли к старой хозяйке озера просить у нее помощи.

Бывало и раньше, что легкомысленные рыбы, попав в беду, например в сеть, посылали какого-нибудь малька, который мог проскочить в ячею, за помощью к старой щуке. И она приходила с чистой воды, перебрасывалась через невод, а потом разрывала сеть и уходила вместе с попавшими в беду рыбами.

Но на этот раз она была бессильна. Конечно, никакой судак не осмелится напасть на нее, но другим щукам она могла только посочувствовать. Против судака трудно бороться. Судак пропарывает щуке брюхо своими острыми плавниками и объедает жертву, если она даже в два раза крупнее. Единственно, чем старая щука могла помочь, — это отвадить пришельцев от глубоких омутов по соседству со своим жильем.

И когда пришли судаки, старая щука показала им свою силу. Одним ударом хвоста она оглушила трех судаков. Остальные в испуге бежали. Угостив соседок свежими судаками, старая щука посоветовала им держаться на этой стороне озера, а остальную его часть предоставить пришельцам. Так с той поры и повелось: все илистые места заняли судаки, а травянистые прибрежья оставили щукам.

Старая щука считала, что все идет правильно, и, когда была голодна, съедала с одинаковым аппетитом и судака и щуку. Так и шла ее жизнь. А окончание этой истории мы выясним, когда выловим старую щуку и убедим профессора Ильинского в том, что она видела Петра и носит на своих метках его завещание».