Серые будни. Слуги Забытых Богов

Сказ девятнадцатый. Выговор

Вся последняя седмица для Риналы выдалась, наверное, самой тяжелой за всю ее жизнь. Каждый день в госпиталь поступали десятки воинов, каждый из которых проходил через руки полевых медиков, к которым попала и сама девушка. Еще больше солдат получали мелкие ранения и всем этим тоже занимались лекари из «полевого» отряда. От постоянного использования Чудес у Риналы почти все время стоял непонятный легкий звон в ушах и тупой болью пульсировали виски. Девушка даже не знала, что можно до такой степени устать занимаясь, казалось бы, столь привычным для нее делом.

К несчастью не только для вымотавшейся блондинки, но и вообще для всех защитников города, армия тварей и не думала отступать. Вот уже седмицу враг держал город в осаде, пресекая все попытки людей прорваться наружу. Пара вылазок, предпринятых для того, чтобы дать гонцам шанс выбраться из окружения, провалились. Потери в обоих случаях были около двух-трех десятков защитников города, что было недопустимой большой платой за неудачу. Хотя при последней вылазке людям удалось поджечь часть осадных машин врага, так что даже это было хорошей новостью.

Тварям же, казалось бы, было плевать на потери. Практически каждый день город штурмовали то с одной, то с другой стороны. Три уцелевших требушета почти без остановки обстреливали дома и улочки Свеля огненными снарядами, гниющими трупами, а иногда и «живыми» представителями вражеского воинства. Из-за всего этого почти вся окраина города была разрушена, а среди защитников города и его жителей начали вспыхивать болезни, хотя до настоящей эпидемии пока что не доходило. И конечно справляться с этой проблемой тоже было задачей полевых медиков.

Сегодня работой для Риналы, и нескольких ее временных соратников, было как раз-таки предотвращение распространения какой-то хвори в одном из южных кварталов Свеля. Почти все ее старые товарищи этим утром отдыхали после ночных патрулей. Только Аркум вызвался проводить девушку до окраины квартала – дальше его уже не пустили бы. Поэтому буквально на заре парочка покинула все ту же гостиницу, где они всей группой остановились еще до начала осады, и поспешила на юг города.

— Мог бы остаться дальше спать, — пожалела идущего рядом парня Ринала.

— Все нормально, я не хочу, — покачал головой Аркум, но тут же, не удержавшись, громко зевнул и пару раз хлопнув себя по щеке все же смущенно признал. — Ладно, может немного.

Негромко рассмеявшись девушка вдруг насторожилась и потянув носом хмуро спросила:

— Вы опять вчера с Хвелем пили?

— По кувшину эля, не больше, — пожал плечами Арк.

Глубоко вздохнув Ринала все же недовольно заметила:

— Ты же и без этого не высыпаешься. Вот во сколько вы вчера пришли с дежурства?

— Не помню. Но это было во второй половине ночи, наш участок снова штурмовали.

— Вот видишь! А потом вы еще и пили, естественно ты постоянно не высыпаешься.

— Да я понимаю, — скривился Аркум и посмурнев негромко добавил. — Но по-другому я не знаю, как это переносить. Тварей я не боюсь, но все эти смерти… Я не знаю, как ты это выносишь. Сколько наших уже погибло? А жителей города?

— Много, — тихо ответила девушка. — Хорошо если половина защитников еще может хоть как-то сражаться. Что происходит среди жителей я даже не берусь точно утверждать. Нам не выдают всей информации, но ты и сам понимать должен: все эти болезни, набор в ополчение, диверсии тварей, перенаселение из-за беженцев. Горожане ко всему этому были готовы куда меньше нашего, так что и погибло их еще больше чем защитников.

— Ага… поэтому мы, как и почти все, мне кажется, пьем. По-другому не долго и свихнуться.

— Но ты бы все же был с этим посдержаннее, — вздохнула Ринала.

— Ладно, если ты просишь, — кивнула Аркум, а затем решил перевести тему. — Как там Крина кстати?

— Вроде как завтра-послезавтра ее уже должны выпустить. Харад – ее целительница из пиромантов, я вроде говорила о ней, сказала, что Крина в целом уже здорова. Если честно я в шоке от ее способности исцелять ожоги. Раньше думал, что это преувеличение, мол пироманты лечат ожоги даже лучше самых сильных клириков. Но вот честно, мне бы не удалось так быстро восстановить руку Крины до такого состояния.

— Все на столько хорошо? — удивился Арк.

— С рукой да. Шрамы и рубцы никуда не денутся, но подвижности она почти не потеряла. Правда остается сама Крина, — вздохнула девушка.

— А что с ней? Все в порядке или?.. — многозначительно почесал у виска парень.

— Не думай об этом! — легонько стукнула его Ринала. — Крина в порядке и ей удалось сохранить разум в полной мере. Но пожалуйста, не расспрашивай ее саму об этом.

— Конечно, я же не какой-то бесчувственный идиот, — закивал Аркум, на что девушка лишь скептически смерила его взглядом, но ничего не сказала.

Немного не дойдя до границы квартала Охотники коротко попрощались и, девушка поспешила дальше одна. На ходу надев маску в форме вороньего клюва, которая изнутри была набита травами, Ринала направилась к посту стражи, что оцепила квартал. Первое время эта маска очень сильно бесила девушку, в основном тем, что от запаха трав с непривычки кружилась голова, но сейчас клирик уже привыкла. Помимо клюва блондинка уже давно получила длиннополый плащ, а также высокие кожаные сапоги и плотные кожаные же перчатки. Волосы девушка прикрывала обычным платком. Каждый вечер это снаряжение было необходимо тщательно отстирывать, а заодно вымачивать в настоях трав, но Ринала подходила к этому со всей ответственностью, так что в отличие от парочки своих безалаберных коллег пока что ничего не подхватила.

Стража пропустила девушку без особых вопросов. Быстро сориентировавшись в плохо знакомом, а теперь и частично разрушенном районе, Ринала поспешила на небольшую площадь с колодцем, где и должна была встретиться со своей группой. Как оказалось, она пришла одной из первых и сейчас в назначенном месте стояли лишь двое, одетые в такие же костюмы и с «клювами» на лице.

— Привет! — невнятно поздоровался высокий парень с посохом церковнослужителя на поясе с одной стороны и булавой с другой. — Ты как всегда рано, Ринала.

— Всего лишь стараюсь приходить чуть раньше назначенного времени, Вит, — коротко махнула рукой девушка, а затем повернулась к третьей из присутствующих. — Доброе, Джун.

— И тебе доброе утро! — помахала ей невысокая девчушка, причем Ринала была уверена, что под маской та широко улыбнулась. Иногда блондинке казалось, что по сравнению с Джуно она сама была неприветливой и вечно хмурой злюкой. — Готова к работе?

— Конечно, как и всегда, — вздохнула Охотница. — Если на, то пошло может сразу к ней и приступим?

— Но… а остальные? Не хочешь их подождать? — взволнованно пропыхтел в маску Витус. — Еще ведь есть время.

— Все равно ведь по парам работаем, а я с Джун. Без обид Вит, — чуть виновато пожала плечами девушка. — Мы возьмем на себя двенадцатый дом на Глинобитной и двадцать третий на Лодочной.

— Ладно, — понуро кивнул клювом высокий, провожая взглядом уже удаляющихся девушек.

Свернув в переулок, парочка двинулась на соседнюю улицу. Глинобитная была одной из довольно старых улиц Свеля, так что добираться до нее было не долго и особо смысла спешить не было, но Ринала не слишком хотела оставаться на площади. И негромко рассмеявшаяся Джуно знала почему:

— Ты ведь ему нравишься, — легонько ткнула она новую подругу, на что Ринала лишь недовольно отмахнулась.

— Мы все можем отправиться на Жернова уже сегодня, так что некогда мне об этом думать!

— Да, да… Просто есть еще кое-кто, — улыбаясь одними глазами томно начала девушка, но теперь уже Ринала толкнула ее в ответ.

— Джун! У нас вообще-то важное задание, там людям наша помощь требуется! А ты… — не подобрав слова блондинка махнула рукой и отвернулась.

— Ладно, извини меня, пожалуйста. Скучно ведь просто так идти, но, если не хочешь, я больше не буду об этом говорить.

— Да говори о чем хочешь, — вздохнула Ринала и негромко добавила. — Все равно на тебя обижаться невозможно.

Болтая о всякой ерунде, хотя говорила в основном Джун, девушки довольно быстро добрались до Глинобитной. Отыскать двенадцатый дом тоже было не сложно – огромный перевернутый треугольник на двери, начерченный мелом, был виден издалека.

— Так и кто у нас здесь? — начала рыться в своей сумке Ринала, но напарница многозначительно помахала перед самым ее носом кусочком пергамента, после чего девушка легонько хлопнула себя по лбу. — Ой, я и забыла, что сводка у тебя.

— Ничего, быстро тут закончим и можно будет немного отдохнуть, я надеюсь. Мне это точно не помешает, — вздохнула Джун, а затем чуть более серьезно принялась вводить Риналу в курс дела. — Тут у нас небольшая пекарня. Хозяева живут при ней же. Всего их вроде как четверо: сам пекарь, его жена и двое детей. Из симптомов обширные язвы по всему телу, лихорадка, повышенная температура и прочие сопутствующие по мелочи. Это данные на вчерашний вечер от пятой бригады, как все сейчас не известно.

— Угу, — кивнула блондинка. — Лечим, обследуем и уточняем симптомы или?..

— На свое усмотрение, — грустно ответила Джуно.

Поджав губы Ринала чуть виновато посмотрела на здание пекарни. В последнее время полевым медикам все чаще приказывали действовать «на свое усмотрение». Хорошего в этом было мало – все это значило, что больных и раненых в городе становилось все больше, а значит лекари не должны были терять время даже на тех, кого еще в начале седмицы можно было спасти пусть и с большими затратами сил. Для того, чтобы те больные кому было отказано в лечении не мучились, последние дни в сумке каждого «полевого» медика лежало по несколько маленьких глиняных кувшинчиков с сильнейшим снотворным и не только.

Толкнув двери блондинка первой вошла в небольшой зал, по краям которого тянулись полочки и витрины, на которых сейчас не осталось ни единой булочки или буханки хлеба. Света в помещении не было, если не считать того, что проникал из открытой двери, так что Ринала быстро нашептала молитву и тут же над ее головой вспыхнуло небольшое солнышко. Джун тем временем направилась к двери за прилавком, нарочито громко ступая и не таясь. Не дождавшись хоть какого-то отклика из глубины дома, девушка прокашлялась и, на столько отчетливо на сколько позволяла маска, позвала:

— Хозяева! Есть кто дома? Мы из третьей бригады полевых медиков, пришли вас обследовать!

Никто девушке отвечать не спешил и пожав плечами та вопросительно глянула на Риналу. Та лишь указала на дверь и Джун, согласно кивнув, первой начала подниматься на второй этаж.

В проходе между спальнями, как предположила Ринала, было так же темно, как и в зале. Распахнув ставни в конце коридора Джун впустила внутрь немного света, от чего в воздухе тут же засеребрилась поднявшаяся пыль.

— Давно они заболели? — уточнила блондинка, помахав рукой перед лицом, хотя это было излишне – пыль все равно не пробилась бы сквозь маску.

— Кажется пару дней назад у детей были замечены первые симптомы, но родители не сразу обратились к Церкви.

— Ладно, давай с этой начнем, — кивнула на правую дверь Ринала и первой к ней шагнула.

Как она и ожидала внутри было темно, а также, девушка была уверена, воздух скорее всего был весьма застоялым и затхлым. Чувствовать его через маску она не могла, но вот ощущение такое у клирика было.

Хозяева лежали на кровати и одного взгляда было достаточно чтобы понять, что помочь им вряд ли уже получится. Лежавшие поверх одеял руки, а также лица и в правду были полностью усыпаны весьма крупными язвами и волдырями. Из части ранок и лопнувших пузырей сочилась толи сукровица, толи гной, а может и вовсе что-то иное. Глаза обоих были закрыты, и даже весьма яркий свет Риналиного Чуда не заставил их очнуться, хотя веки женщины, кажется, чуть дернулись. Ко всему прочему она, в отличие от мужа, еще кажется дышала, судя по изредка вздымающейся груди.

Джун, порывшись в сумке, подошла к больным и поднесла ко рту мужчины небольшое медное, но при этом очень гладко отполированное зеркальце. Ринала подошла ближе, чтобы подсветить подруге. Чуть выждав девушка подняла медный кругляшек и внимательно оглядела его на свету.

— Дыхание есть, но очень слабое, — прошептала Джуно.

— В любом случае я боюсь помочь им уже не в наших силах, — вздохнула блондинка.

— Давай хотя бы детей сперва осмотрим! Может все еще не так плохо…

Но к сожалению, в детской все было еще хуже. Тела, судя по росту, семилетнего мальчика и его сестры, лет может быть двенадцати, уже начали коченеть. Подсыхающий гной застыл на их остывающих лицах ужасной маской, из-за чего смотреть на них было невозможно. Издав горлом какой-то булькающий звук Джуно отвернулась, но не бросилась прочь – даже если бы она захотела снять маску ей пришлось бы бежать до самой границы оцепленного района.

Ринала была чуть более сдержанной и опустив глаза принялась нашептывать молитву, стараясь хотя бы так, коротко, проводить души погибших на суд к Гуривальду. Поглядев на Джуно девушка вопросительно кивнула в сторону родительской комнаты, на что ее подруга лишь покорно, но от этого не менее печально, кивнула.

Закончив здесь блондинка вышла в коридор и чуть клюв к клюву не столкнулась с напарницей.

— Закончила? — участливо положив ей руку на плечо спросила Ринала.

Джун лишь молча кивнула, подняла руку, чтобы утереть слезы, но тут же опустила обратно вовремя вспомнив, что была в перчатках. Кивнув себе за спину Джуно поплелась вниз. Ринала же зашла в соседнюю комнату и вновь принялась читать молитву, но уже над телами взрослых, которые больше не дышали.

Напарница ждала ее на улице, потерянно глядя на разгорающееся солнце. Не став ее отвлекать Ринала поплотнее закрыла дверь и обвела треугольник на ней в круг. Теперь вечером похоронная команда поймет, что для них здесь есть работа. Обернувшись блондинка заметила парочку любопытных детей в окне напротив, но их тут же оттащила прочь мать, негромко ругая ребятишек. Слов Ринала не слышала, но прекрасно понимала, о чем говорила горожанка – после того, как она надела этот костюм относиться к ней на улицах, стали хуже, чем к грязи. Тяжело вздохнув девушка, как могла жизнерадостно, спросила подругу:

— Готова? Идем дальше?

— Ага, — всхлипнула Джун, а затем собравшись явно попыталась улыбнуться, хотя из-за клюва этого и не было видно. — Я в порядке, так что не волнуйся. Просто… до сих пор не вериться, что вместо помощи мы просто забираем жизни…

— Они попадут в Элас, я уверена, так что хотя бы за их души так не беспокойся, — подбодрила ее Ринала.

— Может ты и права, — кивнула девушка, шагая следом за блондинкой.

Следующая нужная им улочка находилась у самой реки, которая рассекала весь город с севера на юг и текла по неглубокому каналу. Конечно, это была не сама Ория, а один из ее притоков, который был судоходен лишь для небольших лодок, откуда и собственно название улицы. Раньше, до осады, часть горожан брала воду из речушки для своего пользования, но сейчас где-то выше по течению твари завалили русло гниющими трупами и прочим «мусором», так что теперь пить воду откуда-то кроме колодцев люди боялись. Проблема была в том, что колодцев на весь Свель было не больше полутора десятков, рыть их раньше не было смысла, вода всегда была под боком. По этой же причине колодцы в большинстве своем были раскиданы по окраинам города, откуда идти до реки было слишком долго. А так как требушеты врага работали исправно из всех колодцев уцелели и сохранили чистоту воды лишь семь. Конечно, проблемы с питьевой водой в городе от этого еще не начались, но ограничить ее количество, выдаваемое на человека, уже пришлось.

Нужный дом девушки нашли не сразу, застройка вдоль реки была ужасной. Но с горем пополам, после нескольких минут блуждания, приземистый одноэтажный домишка был найден. Одной стеной изба стояла на деревянной террасе, которая в свою очередь сваями уходила куда-то на дно не глубокой речки. Под террасой были спрятаны парочка лодок, а на перилах развешены сети, так что догадаться кто жил в доме было не сложно.

— Те же симптомы? — уточнила Ринала, легонько толкая закрытые ставни.

— Угу, — кивнула Джуно и чуть помедлив добавила. — Думаешь мы уже опоздали?

— Сейчас и узнаем, — пожала плечами блондинка, налегая на входную дверь.

Та не захотела так просто поддаваться, судя по всему с той стороны на нее был наброшен ставень. Обойдя весь дом девушки так и не нашли запасной двери и по итогу вернулись туда же откуда и начали обход.

— И что теперь делать? — потерянно вздохнула Джун, а затем громко забарабанила в дверь. — Хозяева! Открывайте, нас к вам от церковного госпиталя направили, мы только вас осмотрим!

— Они могут быть не в состоянии к двери подойти, — заметила Ринала и, недолго думая, вытащила из ножен меч.

Примерившись девушка протолкнула клинок меж закрытых ставней и после минутной возни смогла их распахнуть. Заглянув внутрь Ринала ничего не смогла разглядеть и нашептав молитву запустила внутрь шарик света. Маленькое солнышко выхватило из темноты обычный главный зал, такой же, как и в большинстве крестьянских изб – судя по всему богатством хозяин этого дома не блистал, несмотря на то, что жил в городе. Самих владельцев дома видно не было.

— Надо засов открыть, — заметила Ринала. — Слазишь?

— Я? Нет уж, мне страшно! — завертела головой Джуно.

— Я и сама бы слазила, но боюсь ты поменьше меня будешь, — виновато развела руками блондинка.

— Темные Боги, ладно! Подсвети мне тогда, — оттеснила ее прочь напарница и кое-как протиснулась в небольшое окно.

Ринала осталась снаружи, наблюдая за подругой в окошко, а заодно и освещая ей путь в темноте. Через пару десятков секунд у входа загрохотал ставень, и блондинка поспешила туда.

Оказавшись внутри Ринала застала подругу за осмотром комнаты. Та уже успела заглянуть на печь, а также мельком осмотреть пару ларей, стоявших в зале. Заметив взгляд подруги Джун задумчиво пожала плечами.

— Людей нет.

— Ты еще эту комнату не осмотрела, — кивнула на дверной проем за печью блондинка.

— Тебя ждала. Идем?

Вместе девушки перешли в соседнюю комнату. Это, как они догадались, была спальня хозяев. Всюду по ней валялись разбросанные вещи, одежда и даже еда. Сама постель была смята, а также на ней были видны следы крови и гноя, но ни хозяев, ни их следов видно не было.

— И как это понимать? У нас больных украли? Или их трупы? — нервно хохотнула Джун.

Ринала, тоже начиная ощущать напряжение, пожала плечами, а затем вдруг услышала какие-то звуки, источник которых не смогла уловить. Оглядевшись девушка шепотом спросила подругу:

— Слышала что-нибудь?

— Откуда? — испуганно спросила Джуно, но Ринала, уже не слушая ее, предупреждающе подняла ладонь.

Опустившись на колени, девушка вновь услышала шаркающие звуки, больше всего похожие на шаги и только теперь она поняла откуда те шли.

— В подполе! — вскочила на ноги Ринала и тут же, где-то в главной комнате, с глухим грохотом в сторону отлетела крышка подполья.

Заглянув в соседнюю комнату девушки увидели, как из погреба дома начали выбираться какие-то человекоподобные твари. Всего их было пятеро, хотя трое и обладали не такими внушительными размерами, но у девушек из оружия был только меч Риналы и ее же Чудеса, мало пригодные для открытого сражения. Поэтому недолго думая блондинка захлопнула дверь и заперла ее на небольшой вертушок, который, впрочем, на долго тварей бы точно не задержал.

— Кто это такие? И откуда прямо в городе?! — сжалась в противоположном от двери углу Джуно.

— А сама не догадалась? — металась по комнате Ринала. — Язвы по всему телу, разница в размерах тел, остатки одежды и прочее. Ни на кого не похоже?

Джун, дрожащими руками, достала из сумки листок с коротким досье на обе заболевшие семьи и быстро пробежала глазами по тексту. Подняв на Риналу глаза, девушка обреченно прошептала:

— У рыбака было три ребенка. Плюс жена итого пятеро. Как и этих тварей…

— Возможно обращение происходит после смерти… Что-то на стыке возможностей Люгитины и Эрибуса… болезнь, а возможно и мутация тела вместе с некромантией, — кивая своим мыслям, которые сама, не замечая начала озвучивать, все еще бродила по комнате Ринала. — Вероятно по всему району сейчас восстают эти твари, если конечно, они могут как-то связаться друг с другом… В любом случае нам нужно предупредить Церковь и Гильдию!

Все это время в дверь комнаты во всю барабанила пораженная болезнью семья рыбака, так что выйти через нее у девушек не было и шанса. Недолго думая Ринала распахнула ставни и выглянула наружу. На ее глазах из дома, где они оказались заперты, вышли двое из рыбацких детей, если их еще можно было так назвать, и довольно резво бросились к соседним домам. На противоположном берегу реки так же мелькнуло несколько очень похожих фигур и Ринала поняла, что нужно было торопиться.

— Так, Джун, нужно добраться до Гильдии. Мне в окно не выбраться, так что…

— Нет! Я не побегу, — закрутила головой девушка, пытаясь еще сильнее забиться в угол. — Это ты Охотница, тебе не привыкать убивать тех, кто когда-то был людьми, а я так не могу!

— Я и не заставляю тебя это делать, просто доберись до стражи на границе района…

— НЕТ! Я никуда не пойду! — закричала Джуно, теперь ни капельки не напоминающая ту жизнерадостную девчонку, коей была с утра.

— Темные Боги с тобой! — отмахнулась Ринала поворачиваясь к двери.

Глянув на своей меч, девушка лишь горько усмехнулась. Даже с ним ей не одолеть трех противников столь же резвых, как и она сама, при этом еще и защищая Джуно, которая была обычной знахаркой. Бросить ее одну в комнате, куда скоро ворвутся враги, блондинка тоже не могла, а значит выбор у нее был не большой. Свой посох девушка потеряла еще в поле, седмицу назад, а заказать новый руки еще не дошли, но она должна была справиться и без него, хотя эффект мог быть и не так силен.

Стиснув зубы Ринала опустилась на колени и принялась быстро читать молитву. Ее ладони засветились серым светом, а солнышко над головой потускнело, затем пару раз обиженно мигнуло и погасло. Сидевшая в углу Джуно все еще всхлипывая непонимающе поглядела на подругу, а затем вдруг испуганно задрожала и еще сильнее прижалась к стене, хотя, казалось бы, сильнее уже было некуда.

Вокруг блондинки вспыхнул тусклый, серый круг и еще один прямо перед ней и которого медленно начала подниматься закутанная в балахон фигура. Возникший перед девушкой Жнец поплотнее запахнулся в свой плащ и выжидающе огляделся вокруг. Скользнув взглядом по сжавшейся от страха Джун балахон потянулся к ней одной рукой, второй берясь за серп, но Ринала, закончив с молитвой, грозно приказала:

— Нет, ты здесь не для этого! За дверью находиться твой сегодняшний урожай, ты можешь его собрать!

Благодарно кивнув Жнец шагнул к двери и не заметив преграды прошел сквозь нее. В соседней комнате трижды свистнул серп, а затем практически одновременно на землю что-то упало. Ринала, стоявшая в центре серого круга, ориентируясь лишь на странные и одним словом нечеловеческие чувства Жнеца повела его наружу. Повернувшись к Джуно, девушка попыталась улыбнуться, но вспомнив, что на ее лице все еще был клюв как могла доброжелательно обратилась к напарнице:

— Джун, беги, предупреди стражу о том, что здесь произошло. Я постараюсь расчистить тебе путь как смогу, но все же поторопись.

— Это… это Жнец! Слуга Гуривальда! Ты же клирик, ты не должна, — пораженно пробормотала девушка по широкой дуге обходя Риналу.

— Я знаю. Поэтому, пожалуйста, не рассказывай никому в Церкви. Хорошо? — умоляюще взглянула на напарницу блондинка.

Но та ничего не ответила и, распахнув дверь, выскочила наружу, по пути взвизгнув от вида мертвых тел. Тяжело вздохнув Ринала напрягла свою волю и приказала:

— Возвращайся!

Через несколько секунд Жнец возник перед ней, точно так же проникнув в дом прямо сквозь стену.

— Урожай был собран?

Балахон согласно кивнул. Тут возникла небольшая заминка, у девушки не было ее посоха, для завершения ритуала отзыва. Чуть подумав Ринала, молясь всем Богам чтобы это сработало, щелкнула пальцами по острию своего меча. К счастью все получилось и над рыбацким домом разнесся заунывный звон колокола, навевающий тоску одним своим звучанием.

Облегченно вздохнув блондинка спокойно приказала, сразу после того как клинок отзвенел:

— Гуривальд прозвенел в свой колокол, работников ждут на Мельнице. Иди!

Поклонившись на прощание Жнец растаял в воздухе и Ринала наконец-то смогла сдвинуться с места. Выйдя на улицу, девушка разглядела свою напарницу почти на самом холме, всего в паре кварталов от поста стражи. Тяжело вздохнув блондинка поплелась за ней, уже понимая, что в этот раз ее никто покрывать не будет.

***

Как Ринала и ожидала буквально через час после того, как она покинула оцепленный район, за ней прислали гонца из Церкви. Никакой стражи или чего-то подобного – просто парнишка лет двенадцати, скорее всего еще послушник, который на словах передал, что ее хочет видеть настоятель Теофилий. Ринала пообещала, что прибудет в храм через несколько минут и мальчишка убежал.

Эту сцену видели лишь Мари и Хакар, как раз завтракавшие в главном зале таверны, так что их Ринала и решила предупредить о том, что ей нужно уйти.

— Что случилось? Зачем тебя в церковь вызывают? — обеспокоено спросила Мари, стоило только блондинке подойти.

— Скорее всего будет разбирательство, но думаю ничего серьезного. За мной ведь не прислали стражу или еще кого, — попыталась пошутить Ринала, но вышло у нее не очень хорошо. Как бы она не пыталась храбриться происходящее пугало девушку.

— Но зачем им устраивать разбирательство? Ты ведь ничего не натворила, я права? — не унималась юная Охотница.

Проницательно глянув на блондинку Хакар негромко уточнил:

— Ты использовала то же Чудо, что и тогда, зимой, когда на караван напали?

Ринала только кивнула и негромко добавила:

— Тогда Найла и остальные меня не стали выдавать, но в этот раз мне повезло меньше.

— И что с тобой будет? — нахмурился Хакар.

— Не хочу вникать в объяснения, но если коротко, то я, как клирик, не должна применять подобные Чудеса. Да что там, я и не должна уметь их применять. Поэтому, если честно, пока сложно сказать, что со мной сделают, — под конец реплики все же дрогнув голосом ответила блондинка.

— Давай мы пойдем с тобой! — подскочила Мари. — Скажем, что ты не виновата и вообще поддержим, хочешь?

— Спасибо, но я должна пойти одна. Передайте Арку… и остальным, где я. Если к вечеру меня не отпустят, то… — замялась девушка.

— То мы придем и постараемся разузнать, где ты и что с тобой, — закончила за нее Хакар. — Мирно, если ты за это беспокоишься.

Благодарно кивнув Ринала вышла из таверны и поспешила к церкви Сперентии Дарительницы, куда ее и пригласили для разговора.

Стража из старших послушников церкви пропустили девушку без проблем. За воротами ее уже ждала девчушка лет восьми, явно только недавно отданная родителями на обучение в храм, которая и проводила Риналу до зала, где ее ожидали. Всю дорогу Тасита, как представилась девочка, болтала без умолку, так что сковывающее блондинку напряжение даже чуть-чуть отступило. До того момента как провинившаяся не оказалась в зале с высоким потолком, в конце которого стояли статуи всех Богов Церкви Трех.

За кафедрой прохаживался суховатый, но все еще довольно жилистый на вид старик – судя по всему отец Теофилий. Обернувшись на звук отворяемой двери, мужчина бросил на Риналу строгий, но какой-то пустой взгляд и качнул головой, подзывая девушку, после чего вновь повернулся к статуям Богов. Тасита помахала блондинке рукой и ускакала по своим делам, оставив нервничающую девушку один на один со стариком.

На подгибающихся ногах Ринала подошла к кафедре и, остановившись в нескольких саженях от настоятеля, опустилась на колени.

— Здравствуйте, ваше преподобие, — пропищала девушка, стараясь не глядеть на старика, который все еще стоял к ней спиной. — Мне сказали, что вы хотели видеть меня.

— Хотел, — тихим, но хорошо поставленным голосом, ответил мужчина. — Подойди, все эти любезности подождут.

Осторожно поднявшись Ринала тихонько подошла к настоятелю и замерла в сажени за его спиной. Бросив в ее сторону не менее строгий взгляд каких-то белесых глаз мужчина негромко спросил:

— Скажи мне, девочка, кто из Богов входит в Малый круг Сострадания?

— Фоцисия, Кор и Сицента, — без запинки ответила девушка, но заметив подбадривающий жест настоятеля продолжила. — Фоцисия – Богиня домашнего очага, семьи и успокоения, Кор – Бог целитель и врачеватель, а Сицента – Богиня мудрости и наук.

— И… —взмахом ладони велел ей продолжать мужчина.

— …и они все живут в Эласе? — неуверенно предположила девушка.

— Верно, — кивнул настоятель, поворачиваясь к названным Риналой Богам.

Девушка тоже повернулась и пробежала взглядом по-доброму и будто лучащемуся светом лицу Фоцисии, чуть отстраненному, но решительному и вместе с тем сострадающему взгляду Кора, и остановилась на спокойном и чуть осуждающем, но вместе с тем любопытном лике Сиценты.

— Эти трое принадлежат к Кругу Эласа и входят в Малый круг Сострадания или, как его называют миряне, Кругу Клириков, — продолжил Теофилий. — И это не спроста. Если эти Боги одаривают послушника своим вниманием он становиться клириком – самым верным служителем этой троицы. За его верность эти Боги дают ему возможность творить сильнейшие Чудеса, посвященные им. Собственно поэтому излечить маленькую царапину может даже жрец или паладин, пусть даже слабый, но вернуть человека практически с Жерновов способен лишь одаренный клирик. А теперь скажи мне к какому кругу принадлежит владелец этих самых Жерновов?

— К Кругу Ялоса, — тихо ответила девушка, стараясь не смотреть на десяток Богов, что находились с противоположной стороны от их собратьев их Круга Эласа.

— А еще?

— К Малому кругу Очищения, — еще тише сказал Ринала, опуская взгляд в пол.

— Да, вместе с Остием и Реденией, — кивнул мужчина, поворачиваясь к названным Богам. — Бог судья и Бог страж загробного мира, а также их сестра – Богиня искупления. Если эта троица одаривает своим вниманием служителя он становиться инквизитором – самым сильным и как следствие последним аргументом в делах Церкви. В отличие от трех других Малых кругов только в Круге Очищения нет ни одного Бога из Эласа, Светлого Бога, как любит говорить простой люд, если угодно. Именно поэтому, когда клирик прибегает к Чудесам из этого Круга это заставляет меня сильно беспокоиться. Не должен тот, кто рожден для того чтобы помогать и сострадать обиженным, нести смерть и разрушение. Это не их работа.

Закончив свой короткий монолог, настоятель повернулся к Ринале и, оперевшись на кафедру строго на нее взглянул. Девушка же застыла на месте, стараясь не глядеть в мутные глаза мужчины, и не в силах вымолвить и слова в свою защиту. Выждав немного Теофилий тяжело вздохнул и чуть мягче спросил:

— Как давно Гуривальд одарил тебя своим вниманием?

— Уже тогда, когда я покинула родное село и перебралась в храм при городе, настоятель, — быстро ответила Ринала.

— Хм, то есть уже тогда, когда было ясно, что ты будешь клириком, — задумчиво пробормотал старик. — Может это будет открытием для тебя, но подобные вещи случаются в нашем мире. И ты далеко не первая служительница, которую я встречаю на своем веку, одаренная подобным образом.

— Так значит мой случай не единственный? — удивилась девушка, чувствуя, как груз на ее плечах стал чуточку легче.

— Нет, мне приходилось встречать клирика, что мог творить Чудеса паладинов или жреца, которому благоволили Ругивит и Остий и… даже инквизитора, которого очень любил Кор. Боги всегда были и будут себе на уме. Изредка они одаривают своей милостью и вниманием обычных людей, а также служителей Церкви. Но в этом и кроется главная загвоздка. Боги еще и очень обидчивы. Поэтому от своих слуг они требуют повиновения и почитания. Клирик не должен использовать Чудеса тех Богов, что не входят в его Малый круг! Да обычно он и не может творить ничего серьезного, но бывают и такие исключения как… ты. И это не есть хорошо.

— Почему? — напряглась блондинка.

Сочувственно вздохнув, прямо как родной дедушка, Теофилий пояснил:

— Прибегая к силам Гуривальда, который по своей прихоти одарил тебя, ты обижаешь Кора, Сиценту и Фоцисию. Рано или поздно они могут окончательно обидеться на тебя и хорошо если эта троица просто отвернется от тебя, но обычно Боги решают покарать своего слугу за неверность.

— Но… но это не справедливо! — чувствуя подступающую к сердцу горечь выкрикнула Ринала. — Гуривальд сам решил одарить меня, я его об этом не просила! Да и силой его я пользовалась лишь пару раз, чтобы спасти друзей, что в этом плохого?

— Богам этого зачастую не докажешь, — вздохнул мужчина. — Они сильны и мудры, но вместе с тем безрассудны и глухи к доводам. Одни словом Боги переменчивы, как и сами люди. Они отражение нас самих, а также всех наших желаний и надежд, но усиленное во множество раз.

Ринала, к глазам которой уже подступали слезы, на миг забыла о своем страхе и обиде и удивленно взглянула на настоятеля. Ей не верилось, что подобные речи ей говорит столь важный в жизни Церкви, пусть и только свельской, человек.

— Так вы и правда считаете, что Боги глухи и безрассудны? — неуверенно прошептала девушка.

— Я говорил не только это, но да, отчасти это правда, — твердо ответил мужчина.

— Почему? — еще больше удивилась блондинка.

— Не будь они так безрассудны или лучше сказать самоуверенны, разве допустили бы они, чтобы Прорывы возникали так далеко на севере? — горестно спросил старик. — Допустили бы они, чтобы мы, их дети, гибли в когтях этих тварей? И, в конце концов, стали бы они наказывать таких как ты и… подобные тебе, всего лишь за их желание помогать людям? Пусть и несколько иначе, чем они должны были по задумке части Богов.

— Но может они сами не могли ничего сделать? Или это их замысел, и они хотят, чтобы люди справились сами, потому что верят, в то, что мы можем? — возразила Ринала.

Грустно улыбнувшись Теофилий пробормотал короткое благословление, такими же матери провожают своих детей в дорогу, и осенил девушку священным знаком, после чего легонько махнул ей рукой. Ничего не понимая Ринала поклонилась и отступила на шаг назад, но продолжила смотреть на настоятеля. Вздохнув он все же заговорил:

— Именно на таких как ты и должна держаться наша вера – на юношах и девушках, еще не запятнанных сомнением и страхом, а не на старых брюзжащих пустозвонах, что смеют сомневаться в самих Богах. Ступай, и не обращайся более к силе Гуривальда, если конечно, тебе дорого собственное здоровье и внимание той троицы, что пока что благоволит тебе.

Поклонившись девушка наконец-то отвернулась и поспешила к выходу, провожаемая долгим замутненным взглядом старика. Как только за Риналой хлопнула дверь мужчина взял свой посох, прислоненный к кафедре, и, перед этим поклонившись статуям Богов, медленно побрел к небольшой двери в углу зала. По огромной каменной комнате стало разноситься легкое постукивание посоха, которым Теофилий проверял путь перед собой.

***

Вот уже несколько дней в подземную темницу, где томилась почти вся группа Пелея, а также около двух десятков плененных крестьян, наведывалась одна и та же тюремщица. Остатки сомнений, что еще возникали в головах некоторых из участников отряда, исчезли окончательно – почти все были уверены, что наверху и правда не осталось никого из Слуг или их учеников, кроме Улиссы, так звали присматривающую за ними девушку. За эту информацию нужно было сказать спасибо Скегги, который в своей манере, но смог разговорить девушку.

Когда около обеда, если верить тусклому лучу, что пробивался в окошечко под потолком, наверху вновь забренчали ключи и заблестел на стенах свет масляной лампы, Пелей подобрался. Его глаза уже привыкли к практически полной темноте подземелья, так что он без труда разглядел соратника и махнул ему рукой. В сумраке мелькнула поднятая ладонь северянина и паладин, чуть расслабившись, встал на ноги и как ни в чем не бывало начал разминать слегка затекшие от бездействия руки. В начала заключения мужчина еще пытался отжиматься, качать пресс и так далее, но вскоре забросил это дело – жидкая похлебка не слишком располагала к активным физическим нагрузкам.

В этот раз под землю, как и несколько раз до этого, спустилась Улисса и грозно, на сколько позволял ее высокий голосок, принялась покрикивать на заключенных. Получив свою порцию похлебки Пелей убрал ее в сторону и замер у стены, расположенной вглубь коридора темницы. С той стороны Скегги поступил точно так же.

Спустя почти десять минут тюремщица раздала пищу всем заключенным и что-то насвистывая себе под нос двинулась в обратную сторону. Подождав пока девушка подойдет Пелей отлип от стены и подойдя к решетке негромко позвал:

— Эй, Улисса!

— Чего тебе, мусор? — насупилась тюремщица, но тут в дело вступил Скегги.

С яростным криком бросившись вперед мужчина на порядочной скорости влетел в железные прутья решетки. По всему подземелью раздался грохот, сопровождаемый безумными криками северянина, мало похожими на речь человека, а также испуганными возгласами других заключенных.

Естественно не ожидавшая подобного девушка испуганно вскрикнула и отпрянула в сторону от напугавшего его звука, попутно схватив свой посох. На ее беду прыгнула Улисса как раз в сторону уже готового к этому Пелея. Рванувшись вперед мужчина до боли в плечах вжался в решетку и потянулся к девушке рукой. Кончики пальцев левой руки уцепились за ворот тюремщицы и немедля ни секунды паладин рванул ее на себя. До девушки наконец-то дошло, что задумали ее узники и она попыталась вывернуться, и ей даже удалось освободить ворот, но было уже поздно. Рывок Пелея вывел ее из равновесия и по неосторожности она сделала шаг в сторону его клетки чем и воспользовался мужчина.

Схватив девушку за плечо, паладин потянул ее на себя и с силой шарахнул об железную решетку. Улисса вскрикнула и вновь попыталась вывернуться, но ее противник был более проворен. Перехватившись Пелей прижал девушку спиной к решетке и схватил левой рукой за горло, а другой за правую ладонь ученицы Слуги, в которой она до сих пор сжимала посох. Его навершие начало разгораться, отливая тусклым фиолетовым светом, но мужчина не дал противнице провернуть то, что она задумала:

— А ну отпусти посох! — рявкнув в самое ухо Пелей и с силой дернул рукой на себя, заставив девушку вновь вскрикнуть от пронзившей правое предплечье боли. — Бросай посох, дура, пока я тебе руку не сломал!

Просунув кисть девушки сквозь решетку, паладин начал медленно выгибать ее руку в обратную сторону используя прут как опору. Улисса тут же громко закричала от пронзившей ее локоть боли и все же выпустила посох, который упал на пол камеры. Запнув его подальше в темноту мужчина перестал давить и позволил девушке облегченно вздохнуть.

— Скегги, хватит, — облегченно крикнул он все еще беснующемуся северянину. — Скегги!

— Бесполезно, он себя плохо контролирует в Божественной ярости, дай ему перебеситься, — подала голос Виг из своей камеры.

— Ладно, тогда пока займемся нашей пленницей, — вздохнул Пелей, переведя взгляд на Улиссу.

По лицу девушки бежали слезы, а нижняя губа подрагивала толи от боли, толи от обиды, так что кто-то другой может и сжалился бы и ослабил хватку, а может и вовсе бросился бы жалеть «обиженную» девчонку, но не Пелей. Он видел ее глаза, всего в нескольких пальцах от своих, и они были наполнены кипучей ненавистью, желанием разорвать своего обидчика. Паладин прекрасно знал этот взгляд – так же глядели на богачей почти все бедняцкие, вечно голодные и оборванные мальчишки из трущоб Гардаля, что находился на западе королевства Гертон, где вырос и он сам. Усмехнувшись Пелей негромко скомандовал:

— Давай ключ.

— Нет! — просипела девушка и набрав в рот слюны собралась плюнуть в лицо мужчине, но тот резко надавил на ее правую руку, которая локтем все еще упиралась в решетку. Взвизгнув Улисса закашлялась, а из ее глаз брызнули новые слезы.

— Ключ! — повторил мужчина, чуть ослабляя нажим. — Не заставляй меня обыскивать тебя!

— Да ты и не сможешь, я тебе тут же глаза выцарапаю, только отпусти, — сквозь слезы прошипела девушка и вцепилась в левую ладонь парня своей свободной рукой с острыми, словно коготки ногтями, но тут же за это поплатилась, получив новую порцию боли.

— Не выцарапаешь, если я сперва сломаю тебе обе руки, — на ухо тюремщице прошептал мужчина.

Чуть подумав Улисса как могла жалобно, но вместе с тем обвиняюще спросила:

— Но ты ведь паладин, разве ты не должен защищать людей, а не мучать их подобным образом? Я ведь тоже человек знаешь ли, разве твои Боги не накажут тебя?

Тихонько рассмеявшись Пелей кивнул куда-то вглубь коридора, к другим пленникам:

— Так вот когда ты вспомнила, что оказывается тоже человек? Скажи это всем, кого вы пленили или уже принесли в жертву. А если хочешь, чтобы тебя пожалели, то пойдем сходим до Сикилии, она у нас клирик, вот эти ребята помогают и сострадают всем, кому ни попадя. А я паладин и пусть, и не инквизитор, но таких как вы буду убивать с не меньшим рвением. И мои Боги лишь одарят меня за это своей милостью. А теперь ключи, живо! Или тебе придется распрощаться с правой рукой.

Всхлипнув девушка ногой подцепила тележку, на которой развозила еду пленникам, и левой рукой сняла ключи с торчащей из телеги жерди, на которой они висели вместе с масляной лампой. Протянув связку Пелею девушка, вся напряглась, явно готовясь рвануться прочь, когда его хватка ослабнет, чего мужчина допустить не хотел. Чуть повозившись он перехватил горло девушки локтем левой руки, а ладонью схватил правую руку тюремщицы и лишь после этого забрал у нее ключи.

— Эй, Скегги, очнулся? — крикнул он наконец-то затихшему мужчине.

— Вроде да, — ответил северянин с легким стоном поднимаясь с пола. — Ох, кажется я неслабо об решетку приложился, уф… У нас хотя бы получилось?

— Ага, держи! — скомандовал Пелей и бросил соратнику связку ключей.

Улисса в его руках слабо дернулась, но не смогла помешать броску. Обреченным взглядом девушка наблюдала за тем, как северянин отпер замок и вышел из своей клетки, подмигнув ей, после чего повернулся к своему лидеру.

— Сперва остальных наших, потом меня, а дальше крестьян, — распорядился паладин, на что Скегги только кивнул и бросился выполнять приказ.

Спустя минут десять все камеры были отперты и команда Пелея, а также почти два десятка крестьян и теперь уже бывшая тюремщица, собрались в коридоре темницы. Присев перед связанной девушкой паладин еще раз ее оглядел и немного помедлив, чтобы в глазах Улиссы успел разгореться огонек обреченности, заговорил:

— Значит так, сейчас ты говоришь нам где находиться арсенал, а также где и сколько тварей осталось в замке. Говоришь правду! Сики, проследи за этим. Не будешь создавать нам лишних проблем, в том числе пытаться сбежать или завести в ловушку, и мы сохраним тебе жизнь. Все ясно?

Улисса что-то невнятно буркнула и отвернулась, но Пелей ухватил ее за подбородок и с силой повернул к себе:

— Тебе все ясно? — процедил мужчина.

— Да, — громче ответила девушка, после чего паладин ее отпустил.

— В таком случае начнем допрос. И помни – будешь обманывать, и я могу решить, что тебя будет проще вести за собой со сломанными руками.

***

Две последние седмицы, или чуть больше, что, впрочем, было не важно, ведь для него время текло несколько иначе, чем для людей, он куда-то брел. О том почему нужно было идти именно сюда он и сам не понимал, просто знал, что его дом остался где-то в этой стороне. А еще где-то там осталась и мама, воспоминания о которой успели смазаться. Все, что он помнил это ее белоснежную шерсть, так приятно пахнущую молоком и сеном, служившим им подстилкой, теплый язык ласково вылизывающий его мягкую шерстку, а также длинный хвост за которым они гонялись вместе с братьями и сестрами.

И вот, спустя столько дней скитаний по абсолютно незнакомым ему местами и разграбленным людским поселениям, он все же смог добраться до родной части леса. Сам воздух и даже земля здесь пахли как-то по-своему, по-домашнему. Непонятно откуда у него вновь взялись силы, как будто и не было этих двух голодных и холодных седмиц, когда приходилось прятаться буквально от всего живого, а в некоторых случаях и мертвого. Взволнованно поскуливая он сорвался вперед, стремясь добраться до дома, который ощущал всего в паре верст впереди.

Его резвый бег закончился на опушке. Даже отсюда ему, еще совсем молодому и чуточку глупому, было ясно, что столь привычных людей в деревне не осталось. Всюду царило запустение и разруха – бродившие тут и там хищные звери, падальщики и редкие чудища громили склады, погреба и амбары опустевшего поселения. Кое-где валялись трупы забытого в спешке скота, несколько домов и вовсе были сожжены, а идолы на вершине холма кто-то растащил в разные стороны, хорошенько перед этим над ними надругавшись.

Не зная, что теперь делать он, по широкой дуге, принялся обходить деревню. Все что пришло в его голову – это попытаться добраться до родного дома, в надежде найти там подсказки где искать маму и людей, которым та больше всего доверяла.

Каким-то чудом ему удалось добраться до избы практически на вершине холма, оставшись при это не замеченным. Мародерствующие по деревне хищники были слишком заняты, чтобы обращать внимание на него, крадущегося вдоль заборов и по канавам. Забравшись в родной двор через подворотню, он жалобно заскулил и бросился к дощатой хибаре, где когда-то ночевал вместе с мамой, братьями и сестрами. Какого же было его разочарование, когда, ворвавшись внутрь через откинутую шкуру, он не обнаружил внутри не то что никого из родных, но даже их запахов, уже успевших исчезнуть. Сейчас их перебивала тяжелая, будто стелющаяся по земле вонь грязной шерсти, навоза и чего-то очень похожего на человеческий пот, хоть и с более звериным оттенком. Вздрогнув он испуганно заскулил и принялся отступать назад, наблюдая как в глубине его старого дома начало что-то подниматься.

Вглядевшись в сумрак, он смог разглядеть практически человеческие очертания устроившегося здесь существа. Во всяком случае руки и ноги у незнакомца были на месте, хотя последние и оканчивались копытами. Странности начинались при взгляде на тело, что ближе к груди было покрыто короткой бурой шерстью, на хребте и вовсе переходившую в жесткую щетину. Морда существа тоже мало напоминала человеческое лицо: уши сместились чуть вверх и стали более мясистыми и крупными, щеки обрюзгли, зубы стали куда крепче, а парочка из них и вовсе превратилась пусть и в короткие, но бивни. Маленькие черные глазки недовольно щурились на ворвавшегося в его логово щенка из-под практически исчезнувших надбровных дуг, но самым заметным на этой морде, конечно же, был здоровенный, сопливый пятачок вместо носа. В глубине псарни замер получеловек-полукабан, который, судя по недовольному похрюкиванию, собрался разделаться с разбудившим его щенком.

Разок тявкнув на свина, в дань уважения полученным от предков инстинктам, он рванул из псарни наутек. За спиной злобно завизжал враг, с крыши дома сорвалась громко каркающая ворона и он, уже осознавая, что вся деревня теперь знает о его появлении, вырвался на улицу через ту же подворотню.

Времени думать не было, за спиной уже звучали тяжелые шаги свина, у одного из соседних домов маячил толи обычный волк, толи волкул, а от другого медленно брел один из этих дурно пахнущих людей, что умели превращаться в зверей, поэтому он бросился обратно к лесу. Ему повезло, что дом его бывших хозяев находился почти на окраине деревни, но не повезло, что холм с этой стороны был куда более обрывистым. Пару раз во время спуска он срывался и кубарем катился вперед, но каким-то чудом умудрялся вскочить и продолжить бег, стараясь не оглядываться. Он и без этого чувствовал, что за ним идет хоть и не вся деревня, но порядочная часть засевших в ней монстров это точно.

К сожалению, его короткие, еще детские лапки оказались не столь быстры как хотелось бы. Из леса, до которого оставалось не больше трех десятков саженей, возник волкул, и довольно облизываясь пошел в его сторону. Замерев на месте, он взволнованно заскулил и обернулся, но заметив, что с холма, окружая его, спускалось еще несколько тварей, повернулся обратно к волкулу. Шансов проскользнуть мимо этой шестипалой твари у него было безумно мало, но куда больше чем если броситься назад.

Но тут откуда-то со стороны чащи налетел сильный порыв ветра, заставив почти всех преследователей, а также их жертву, испуганно поежиться, почувствовав в нем какую-то силу. Заметив какое-то странное шевеление, он оторвал взгляд от не спешащего атаковать волкула и перевел его на опушку, на которой происходило что-то странное. Казалось, будто сами деревья и кустарники расступались, пропуская кого-то вперед. Вот колыхнулась и приподнялась ветка рябины, всего в паре саженей от опушки, тут отодвинулись в сторону веточки молодой сосны, а здесь услужливо расступились заросли малины. Пара мгновений и на опушку вышел… человек.

Вышедшим к деревне оказался парень лет двадцати. Ростом около сажени с четвертью, очень коротко, почти на лысо подстриженный, в одежде из шкур, украшенной перьями и цветными бусинами, а также с посохом на конце которого висело несколько птичьих и змеиных черепов, глазницы которых тускло светились зеленоватым светом. Лицо у него было скуластое и чуть смуглое, что выдавало в нем брильемца. Нос был с легкой горбинкой и весьма тонкий, как и губы, которые слева пересекал длинный, до самого подбородка шрам. Недовольно скривившись, от чего шрам странно искривился, парень негромко спросил:

— Что происходит?

Он, все еще изучавший незнакомца, вздрогнул, вдруг осознав, что понял его слова. Судя по странному шевелению, что пробежало по рядам тварей, они тоже, все до единого, поняли странного парня.

— Прочь, — негромко скомандовал парень, бесстрашно шагая вперед.

Волкул на его пути недовольно зарычал, неожиданно постаравшись вложить в свой рык куда больше смысла чем обычно:

— Уходи, человек! Мы не тронем тебя… Но щенок наш!

— Зачем он вам? — удивился парень, разглядывая волкула, из чего стало ясно, что он прекрасно понимал замершего перед ним короля волков.

— Он – добыча. Забрался в деревню. Теперь умрет!

— Зачем? — повторил незнакомец. — Он не насытит твоей брюхо.

— Насытит мой разум! Уймет жажду погони! — рыкнул зверь.

— Если желаешь погони иди в лес и поохоться. Почему не сделаешь этого?

— Не должен говорить… Должен охранять… — из рыка волкула разом пропали все краски, коих в нем и так было немного, а сам он замер, глядя в одну точку.

— Хм, — парень присел перед зверем и попытался заглянуть тому в глаза, но тот очнулся и отпрянул прочь, хотя человеку все и так было понятно. — Ожидаемо. Твой разум пленили Ложные Боги.

Спокойно пройдя мимо волкула, парень подошел к нему, все еще испуганно жмущемуся к земле меж двух огней. Его спокойный и безразличный взгляд чуть смягчился и человек как мог ласково спросил:

— Ты один? Где твоя семья? Понимаешь меня?

— Да, — негромко тявкнул он, на что парень поощрительно кивнул и на него тут же обрушился поток взволнованного лая и испуганных поскуливаний. — Моя мама… потерял ее… Когда забрали другие люди… Чужие… Увезли из Леса… Когда вернулся мама исчезла…

— Она дальше в Лесу с хозяевами, — кивнул ему человек, сумевший разобрать его несвязную животную речь. — Я не могу отвести тебя к ней сейчас. Если вернусь уже не смогу снова улизнуть… Пойдешь со мной?

— Пойду! — тявкнул он, чувствуя, как в его маленьком сердечке начала разгораться надежда. Его необъяснимо тянуло к этому странному человеку, который умел разговаривать с животными, так что предложение этого парня он принял не раздумывая.

— Вы не уйдете! Теперь наша добыча… Вы оба, — рыкнул волкул за спиной человека делая к нему шаг. Твари с другой стороны отозвались согласным ворчанием и тоже двинулись к парню.

Устало вздохнув человек огляделся и вынул из кармана костяные четки. Пару раз крутанув их на пальце он негромко заговорил поочередно, тыкая пальцем в наступающих тварей:

— Ганхай, — начал парень с полусвина-получеловека, — три волка, пара волкулов и приспешник Слуги Ложный Богов. Уходите. В этом Лесу вам не победить.

Волкул, затаившийся за спиной парня, не воспринял всерьез его слова и безмолвно бросился вперед. Но человек даже не глядя в сторону противника, махнул своим посохом и лапы зверя опутали взметнувшиеся вверх лозы хмеля, которого еще секунду назад здесь не было. Спокойно обернувшись к зверю, он прошептал несколько слов на старобрильемском языке и прикоснулся ко лбу волкула правой рукой, в которой держал четки. Дернувшись волчий король припал к земле, но через секунду поднялся удивленно поглядывая вокруг себя.

— Что со мной было? — скорее испуганно, чем угрожающе, рыкнул шестипалый волк.

— Помутнение разума. Ты отвернулся от создателя и служил Ложным Богам, — пожал плечами парень, отворачиваясь и бросая чуть обеспокоенный взгляд на черепа у окончания посоха. Когда он вызвал хмель глазницы одного из них потухли, так что сейчас в его распоряжении оставалось еще четыре.

— Отвернулся… от владыки Ухтана? — пораженно спросил волкул, высвобождаясь из отпустившего его хмеля.

— Именно.

Волчий король недовольно зарычал и встал рядом с парнем разглядывая напрягшихся зверей перед ними.

— Я готов разорвать того, кто это сделал, — яростно рыкнул волкул, готовый сорваться на бывших союзников, несмотря на то, что их было гораздо больше.

— Сперва прогоним этих, — холодно приказал парень, а затем повернулся к замершему рядом с ним щенку. — Будь рядом и не бойся. Ты в безопасности.

Радостно тявкнув он поспешил за своим новым хозяином, нисколько не сомневаясь в правдивости слов. Да и как тут усомнишься, когда так пугавшие его твари сами в страхе разбегаются, от идущего в их сторону человека?