Школа на краю империи

Глава 1

Капля крови падает на асфальт.

Из моего разбитого носа.

Я стою на четвереньках, опираясь мелкими ручонками на тротуар. Челюсть и нос болят, в голове муть. Рёбра тоже болят. А фоном слышится издевательский смех.

Ловлю рёбрами очередной пинок.

Не удержавшись, заваливаюсь набок. Вижу зелень, фигуры людей, невысокое серое здание, кусок голубого неба с ползущими по нему облаками…

Меня накрывает болью.

Перед глазами всё плывёт, голова раскалывается, перспектива искажена. Этот кошмар ни с чем не спутаешь — я встраиваюсь в чужое тело.

Интегрируюсь.

Боги и демоны!

Гадство!

Как же мне плохо…

— Смотрите, как его плющит.

— Вот придурок.

— Сильно ты его приложил.

Время растягивается, оно больше не имеет смысла. Что-то выламывается из схемы. Обычно я перерождаюсь «с нуля», врастая в младенцев. Учусь сидеть, ходить, разговаривать. Сейчас, как мне кажется, я старше. Спину выгибает дугой, пальцы скребут шероховатую поверхность, сжимают чей-то ботинок.

— Эй! Совсем офонарел?

Ногу вырывают.

— Откинется, — предполагает кто-то.

— Срать на него, — раздаётся насмешливый юношеский голос. — Это же грязь безродная.

Мне никогда не доводилось сразу пробуждаться… в таком. Всякая была жесть, но не сразу же? И эта непрерывная пульсация… Сводит с ума… Приводит в ярость… Хочется сбросить это тело, я не готов… Почему я здесь вообще…

Отпустило.

Я весь вспотел, измазался в собственной крови. Левый глаз заплывает — значит, и туда прилетело. Что это вообще за уроды? Дети какие-то. Нет, подростки. И форма на них… Школьники? Лет по четырнадцать. Ну, пятнадцать. Четверо. Окружили со всех сторон, но сейчас немного отодвинулись, наблюдают. Лица холёные, глаза жёсткие. Колючие, я бы сказал. Такие глаза обычно у интернатовцев.

— Живой, — сказал темноволосый паренёк с аккуратной классической стрижкой. — Притворялся.

— Нас не проведёшь, Грязнюк, — добавил второй. Ему бы похудеть маленько, а не пасть открывать. Форма обтягивает жирную тушу настолько плотно, что даже сиськи под пиджаком очерчиваются.

Третий заржал.

Я расценил его как мелкого крысёныша. Шестёрку, выслуживающуюся перед крутыми ребятами.

Четвёртый — вот кто был по-настоящему опасен. Держался чуть поодаль, сунув руки в карманы брюк. Выглядел подчёркнуто небрежным. Седая чёлка падает на глаза, но виски аккуратные, под единичку. Это стиль такой.

Стоп.

Седая чёлка?

Парень не был блондином, но его густая шевелюра покрылась пеплом. Аномалия какая-то. Ловит мой взгляд, презрительно ухмыляется. Неуловимый знак — и темноволосый заносит ногу, чтобы ударить меня в живот. Перехватываю за пятку и носок. Двумя руками. Выкручиваю, заламываю. Школьник ничего не успевает сделать — предсказуемо валится на землю, вопит и матерится. Протаскиваю конечность ублюдка между своих ног, выпрямляю, подтягиваю к подбородку и беру в локтевой захват на рычаг колена.

Черноволосый ревёт белугой, но это лишь начало.

Резко выкручиваю стопу гадёныша и наслаждаюсь разрывом подколенной связки.

Чужой, разумеется.

— Уроод!!!

Толстяк и крысёныш несутся на помощь другу.

Как несутся…

Им всего и надо-то пару шагов сделать. Просто по пути происходят досадные случайности. Бурдюк с жиром спотыкается о выставленный локоть черноволосого и падает на четвереньки. Моя нога тут же влетает ему в челюсть. Вихрастая голова недоумка дёргается от удара.

Крысёныш заходит слева.

Валю подсечкой.

И тут же выпрямляюсь, удерживая заводилу в поле зрения.

— Ты чё творишь, животное?

Седой делает шаг вперёд, сжимая кулаки. Он всё ещё не верит в происходящее. Видимо, мои противники не ждали отпора от безропотной жертвы, в которую я вселился.

Оцениваю местность.

Здание школы далеко, окна частично закрыты деревьями. Вполне обычными деревьями… пальмами, магнолиями, черешнями. Слева — кирпичная стена то ли гаража, то ли склада. Мы находимся на заасфальтированном квадрате, в который вливается мощёная камнем дорожка. Вокруг — аккуратно подстриженные кусты. Метрах в десяти справа журчит фонтан. Прямо элитное учебное заведение…

С моего подбородка срывается капля крови.

Похоже, я дрищ.

Тело ноет от многочисленных синяков и ссадин. Меня неплохо отметелили, прежде чем повалить на землю. Ноги и руки тощие, как спички. Кулаки мелкие и костлявые. Лишнего веса нет, но и с мышцами проблема. Дунешь — повалюсь.

Жирный увалень поднимается. Сопит и трёт челюсть. Крысёныш тоже не выведен из строя. Надо бы отступить, вооружиться чем-нибудь.

Чем?

Вот кому плохо — это черноволосому. Отползает в траву, скулит и ногу подволакивает. Этот вне игры. Хоть бы арматуры кусок…

Хрен там.

Шестёрки седого угрожающе надвигаются.

Теперь они злые, внимательно наблюдают за каждым моим движением.

— В сторону, — седой останавливает своих псов и выходит вперёд. — Он мой.

Пафос — наше всё.

Седой заводит руку себе за спину, под пиджак, и достаёт из скрытого чехла нож. Движение получилось настолько естественным, что я сразу понял — носит рукоятью вниз.

Что это за школа такая?

Короткий танто. Сантиметров двадцать пять, не больше. И, судя по хвату, седовласый хмырь умеет с ним обращаться.

— Одним засранцем будет меньше, — криво ухмыляется заводила.

В следующую секунду расклад меняется.

Прямо передо мной возникает широкая спина взрослого мужика. Хочется протереть глаза — мужик соткался из воздуха. Мгновение назад его не было. И вот он здесь.

Наверное, показалось.

Подгонка к телу, и всё такое.

Оптические иллюзии.

— Что здесь происходит?

Голос отрывистый, грубоватый.

Мужик делает шаг к седовласому пареньку, вооружённому танто. Лицо парнишки сереет. Он как-то весь скукоживается, отступает назад и делает попытку убрать танто в ножны за спиной. Вот только мужик быстрее. Молниеносное движение — и кисть школьника вывернута.

— Больно! — вскрикнул седой.

— Конечно, — соглашается мужик. — Так и задумано.

Танто падает на асфальт.

У меня разрыв шаблона.

В этом заведении учатся маньяки и садисты?

— Нож, — задумчиво произнёс мужик. — Я не припомню, Барский, чтобы у вас была официально зарегистрированная дуэль. И мы не на арене, к слову.

— Мы не успели подать заявку, — промямлил паренёк, которого назвали Барским.

Так, фамилия явно славянская. Уже хлеб. Да и разговариваем мы все на русском языке. Значит, я переродился в стране, культурно близкой… прежней инкарнации.

Мужик школьнику не поверил.

Окинул взором всю нашу компанию, задержался на скулящем кретине с вывихнутой ногой. Повернул голову в мою сторону. И я впервые смог хорошенько рассмотреть этого человека. Жилистый, уверенный в себе. Квадратная челюсть, недобрый прищур. Брюки свободного кроя, белая рубашка с расстёгнутым воротом. Закатанные по локоть рукава. И необычная татуировка на левом предплечье. Атакующая песчаная эфа. Детализированное, невероятно реалистичное изображение.

— Иванов, — сказал мужик, — ты заказывал дуэль?

По идиотскому выражению на моём лице учитель всё понял.

Я же сделал про себя важную отметку. Иванов. Ещё бы имя узнать. Надеюсь, не Иван. Носить такую фамилию — всё равно, что быть Смитом или Доу.

С другой стороны…

Это в моём стиле.

— Четверо на одного, — резюмировал учитель с татуировкой. — Без объявления дуэли. Вне арены. Во время урока. Каждый из вас получит взыскание, о чем вы будете уведомлены дополнительно. Барский, Верещагин, Кротов — марш на занятия. Иванов, Морозов — за мной к целителю.

Барский наградил меня многообещающим взглядом. Дескать, сочтёмся, не расслабляйся. Поднял с земли танто и отработанным движением вложил в ножны за спиной. Аккурат под полой пиджака.

— Вы ещё здесь? — угрожающе произнёс учитель.

Школьные хулиганы нехотя побрели к фонтану. На всех были одинаковые пиджаки с круглой эмблемой на правом плече. Три горизонтальных чёрточки — белых на синем фоне. Сами пиджаки были серыми. Никаких портфелей у школьников я не заметил. Ещё одна странность.

Обшариваю взглядом окрестности.

Моего портфеля тоже нет.

— Вперёд, — приказал мужик и двинулся в неожиданном направлении. Не к школе.

— Я не могу идти, — простонал Морозов.

Дегенерат.

А пинать лежачего ты можешь.

Приблизившись к черноволосому, я протянул руку. Тот, поколебавшись, кое-как встал, опёрся на моё плечо и заковылял к медпункту. Ну, я подозреваю, что к медпункту. От этого местечка можно ожидать любых подвохов.

Подождав нас, учитель холодно произнёс:

— В мои обязанности не входит вас опекать. Максимум — проследить за тем, что участникам конфликта оказана надлежащая помощь. Свод гимназических правил, раздел третий, пункт пятый.

Гимназия?

Больше смахивает на колонию для несовершеннолетних.

Мы с Морозовым представляли жалкое зрелище. Увечные инвалиды. Один хромает, у другого разбит нос. Хорошее начало дня.

— Не думай, что между нами мир, — процедил Морозов. — Мы тебя ещё достанем.

— Хочешь дальше идти сам?

Паренёк не хотел.

И поэтому заткнулся.

Я же получил возможность изучить локацию и немного поразмыслить над своим положением.

Итак, что имеем? Память моего предшественника безмолвствует. Я не знаю, кто я, что это за место, где мой дом и родители, что за конфликт у меня случился с Барским и его приспешниками. Промежуточные выводы неутешительны. В гимназии свободно носят холодное оружие, учителям почти на всё насрать, практикуются дуэли. Я — подросток. Фамилия русская. Получается, живём в России. При этом смущают пальмы и магнолии. А ещё — жара. Мы что, на юге? Субтропики?

Вокруг — буйство зелени.

Территория школы утопает в кустах, цветущих клумбах, всюду виднеются пальмы, спортивные сооружения, беговые дорожки и площадки, подобные той, на которой произошла драка. Слева обнаруживается забор — глухой, каменный. Довольно высокий. Обычно школьные заборы не выглядят столь… монументально.

Так.

Похоже, я в колонии.

Или интернате для отморозков.

Сюда сгоняют самых отъявленных головорезов из близлежащих курортных посёлков и устраивают между ними бои без правил. Так называемые дуэли. Администрация школы при этом любит природу и экологию. Цветов много не бывает — девиз здешнего директора. Или директрисы, что более вероятно.

Психи кругом.

Я всегда с опаской относился к кошатникам и любителям всевозможных горшочков с цветами. Эти ребята перегрызут вам глотку за кактус, хотя сами — те ещё упыри…

За журчащим фонтаном обнаружился одноэтажный павильон, к двери которого и направился суровый учитель.

Сейчас могут начаться неприятные вещи. Начнут спрашивать, а я вообще не в теме. Притвориться дурачком? На самом деле — неплохой вариант. Злыдни отбили мне голову, я потерял память и плохо соображаю. Отпустите меня домой, завтра приду на занятия, если полегчает.

План хороший, за одним исключением.

Я понятия не имею, где мой дом.

— Не отставайте, — бросил через плечо татуированный мужик.

Мы доковыляли до двери, и я помог Морозову войти внутрь.

За дверью обнаружился крохотный вестибюль с деревянными лавками вдоль стен. Чистенький, но ничего особенного. Пара окошек, одна дверь. Татуированный постучал и, не дожидаясь ответа, нажал ручку.

— Юленька, не заняты?

— Проходите, Вадим Петрович.

Голос принадлежал молодой девушке.

Учитель приоткрыл дверь пошире. Обречённо вздохнув, я подставил плечо Морозову и направился к школьной медсестре. Или врачу, хрен её разберёт.

В дверном проёме я немного завис.

Крохотный кабинетик с кушеткой, окно, письменный стол и шкафчик с разными склянками. Всё, как везде. А вот хозяйка кабинета меня порадовала. Девушка лет двадцати пяти, миловидная, с необычным типом внешности. Южанка. Я бы сказал, смесь турчанки и грузинки с капелькой славянской крови. Нос прямой, типичная для кавказцев горбинка отсутствует. Смуглая кожа, пухлые губы, чёрные вьющиеся волосы. И аппетитные формы, которые не в состоянии скрыть даже белый халат свободного кроя. Халатик, кстати, чуть выше колен, так что моему взору открылись стройные загорелые ноги.

— Что тут у нас? — Юля даже не удивилась нашему внешнему виду. — Дуэль?

— Уличная драка, — отмахнулся Вадим Петрович. — Займёшься?

— Конечно, — девушка идеально говорила по-русски, несмотря на восточное происхождение. — Не переживайте, Вадим Петрович.

— Тогда я пошёл.

И учитель молниеносно исчез.

Уверен, мне не почудилось. Мужик стоит на месте, а потом растворяется в воздухе. Никакими оптическими иллюзиями тут и близко не пахнет.

Думаю, ещё немного, и у меня бы отвалилась челюсть.

— Что с тобой? — промурлыкала Юля. — Прыгунов не видел?

— Так, — я неопределённо махнул рукой. — Не обращайте внимания.

Морозов смотрел на меня, как на идиота.

— Ладно, мальчики, — Юля закрыла амбарную тетрадь на столе, в которой до этого делала пометки. — Займёмся вами по очереди.

— У меня тяжёлый случай, — предупредил Морозов. — Нога не слушается.

— А что с ней? — вкрадчиво поинтересовалась южанка.

Я за свои бесчисленные перерождения насмотрелся всякого, но грудь Юли вынудила меня прервать горестные размышления о своей нелёгкой судьбе. Уверенный третий размер с заявкой на четвёртый. И эта грудь, вопреки всем законам гравитации, имеет правильную шарообразную форму. Опять, что ли, импланты?

Морозов бросил на меня насупленный взгляд, но не сдал.

Плюс один тебе в карму, сынок.

— Ложись на кушетку, — приказала Юля.

Черноволосый с удовольствием выполнил распоряжение.

Девушка подошла к страдальцу, нагнулась и положила ладони на больную ногу. Я невольно залюбовался булками, обтянутыми белым халатиком. Ох и горячая штучка эта целительница…

Впрочем, о булках я забыл довольно быстро.

Потому что реальность начала преподносить новые сюрпризы.

Юлины ладошки окутались мягким оранжевым сиянием, затем стали прозрачными… и девушка тут же воткнула пальцы в ногу подростка. Я глаза выпучил от изумления. Медсестра, врач, или кто она там, вогнала ладони по самую кисть в повреждённую ногу, и свечение перекинулось на Морозова. Ткань штанины операции никак не мешала. Руки целительницы насквозь прошили кожу, мышцы и кость, а подросток и не думал орать от боли. Наоборот, черноволосый откинулся на кушетке, полностью расслабился и ловил кайф.

Целительница «прошлась» по чужой ноге, задержавшись в области колена и на вывихнутой стопе. На сеанс девушка потратила около двух минут. Затем, вытащив растопыренные пальцы из мальчишеской плоти, вновь сделала их… вещественными.

Многовато фокусов на сегодня.

Растворяющиеся в воздухе мужики, сексуальные девочки, умеющие исцелять вывихи и растяжения хитрым колдунством…

И вообще.

Мистика какая-то.

— Пошевели пальцами, — предложила Юля.

Морозов начал двигать большим пальцем стопы. Ботинок он снял, так что я наблюдал за этими потугами через носок.

— Не болит.

— Встань и иди, — сказала девушка.

Школьник неохотно выпрямился, сел на край кушетки. Я до последнего надеялся, что сейчас проснусь, и этот бред закончится. Но чувак спокойно встал, прогулялся по полу, победоносно посмотрел на меня и заявил:

— Всё хорошо.

— Какая радость, — промурлыкала целительница. — Беги на занятия.

Хулиган обулся, смущённо поблагодарил Юлю за помощь и ретировался из кабинета.

Наступила моя очередь.

— Голова, — указываю на разбитый нос.

— Бедненький, — покачала головой героиня эротических снов. — Ложись на кушетку.

Долго упрашивать не пришлось.

Скинув туфли, я устроился на плоской поверхности, стараясь казаться растерянным и плохо соображающим. Девушка обладает навыками, которые и не снились медсёстрам в моей прежней жизни, но вряд ли её можно назвать ходячим томографом. А посему… я попытаюсь вытянуть из Юли хоть какую-то информацию.

Девушка шагнула ко мне, оперлась одной рукой о кушетку, а вторую положила на мой лоб. Верхние пуговицы халата шалуньи были расстёгнуты. Жарко, а кондиционером помещение не оборудовано.

Грудь Юли чуть не вывалилась наружу.

Мне даже на секунду почудилось, что я увидел коричневое полукружье над соском, выглянувшее из кружевного бюстгальтера…

Ух, что же ты творишь, женщина!

А потом мне стало хорошо.