Школа на краю империи

Глава 28

Мышцы с утра болели так, что жить не хотелось.

Я этого не осозновал, пока не начал трезвонить будильник. Хуже нет в мире звука, чем механический звонок будильника субботним утром. От выходного дня не ждёшь подвоха, а он есть.

Вечером я отправился на рынок. Не потому что жаждал приобщиться к труду — деньги у нас теперь водились. Нет, я присматривался к местной тусовке, общался с людьми и вынюхивал про «крышу» Петровича. Свин и Борода были не единственными быками, державшими в страхе предпринимателей Гранд Базара. У Косаря было свыше тридцати бойцов, которые занимались рэкетом. Плюс обычные воры, сутенёры, наркобарыги и шпана на побегушках. Всего под сотню человек. Все они называли себя Голосом Улиц и входили в более разветвлённую преступную группировку — «Мхедриани». Там уже ставки были посерьёзнее. Скупка и перепродажа краденого, подпольные заводы дури, разборка угнанных тачек, игорный бизнес и бои без правил, транзит нелегалов из Халифата. Возглавлял всё это известный авторитет Тариэл Иосилиани по прозванию Убыток.

Интересы Убытка простирались далеко за пределы Фазиса. Поэтому время от времени происходили кровавые разборки с другими бандами. Точнее — синдикатами. Потому что в современной России гангстеры тоже предпочитали объединяться в некое подобие кланов. А ещё, насколько я успел понять, синдикаты были связаны с Великими Домами. Отстёгивали что-то на самый верх, выполняли грязную работу, контролировали грузчиков в порту, давили профсоюзы, если те пытались что-то вякать по поводу низких зарплат. С подобными вещами я уже встречался в Японии, только в другой, альтернативной. Веке эдак в девятнадцатом.

Косарь — мелкая сошка.

Серьёзные заказы будет раздавать Убыток.

Я не собираюсь проходить весь путь с низов городского ила, поднимаясь по трупам к вершине, наращивая репутацию и надеясь на некие дивиденды лет через пять-шесть. О, нет. Мне нужно выйти на Убытка быстрее, выполнить парочку заказов и взяться за серьёзные дела. Параллельно я буду прощупывать почву в клане Эфы.

Действовать открыто нельзя.

Заявиться к Убытку или клановому лидеру просто так — вот он я, великий убиван, встречайте хлебом-солью… Это тупо. Никто меня не пустит к птицам столь высокого полёта. План в моей голове понемножку формируется, но спешить нельзя. Сначала я взвешу все вероятные последствия.

Размышляя таким образом, я отправился на пробежку.

Квартал полностью вымер. Разве что бродячие псы рыскали по окрестностям и набрасывались на проезжающие машины. По дороге я двинул в два грызла, установив новый рекорд. Стаями псины пока не нападали.

Вернувшись домой, наскоро сварил овсянку, почистил себе банан и достал из холодильника пару яблок. Молниеносно перекусил, помыл посуду и отправился наверх собирать рюкзак. Ифу и матерчатые мокасины за ночь полностью высохли — помог южный ветер. Я упаковал сменку и задумался над дополнительным инвентарём. Кусари-гамы для первого свидания точно не подойдут. Возьму с собой нож. Который фултанг. Ну, если забыть, что фултанг — это не название, а конструкционная особенность.

Облачившись в шорты и рубашку без рукавов, я вышел на улицу.

Да, с рубашечкой я поспешил. Пока бегал, это особо не ощущалось, но без солнца в осеннем Фазисе прохладно. Восход в семь утра, сейчас почти восемь. Вот только диск ещё не выбрался из-за горной гряды. А если бы и выбрался, никто не отменял высотки, понатыканные в этой части города на каждом углу.

Ускоряюсь.

Автобусы не ходят, топаю пешком.

Примерно в половину девятого я добираюсь до гимназии. Туристический автобус уже на месте — аккурат перед воротами школы. Вместительный, двухэтажный, выкрашенный в оранжевый цвет. Прямо апельсин, а не автобус. Часть моих одноклассников уже на месте. Кто-то занял кошерные места на обзорной площадке верхнего уровня, кто-то стоит внизу, разбившись на кучки. Я поискал глазами знакомых — и сразу же напоролся на Гриднева. Староста помахал мне рукой.

— Здорово, — я подошёл к Игорю. — Помощь нужна?

Гриднев пожимает плечами:

— Всё нормально. Полчаса до отъезда.

Мурат Георгиевич о чём-то переговаривался с водителем — пожилым кавказцем в кепке-аэродроме. Шофёр кивал, до меня доносились обрывки фраз… Серпантин… ограничения… не волнуйся, брат…

Понятно.

Историк убеждает лихого джигита не носиться по горным склонам на больших скоростях.

Я планировал заскочить по дороге в круглосуточный магазин, чтобы купить еды, но все лавки были закрыты. Пришлось напомнить себе, где я нахожусь. В Фазисе раньше десяти нереально встретить живых продавцов… А крупные универмаги и торговые центры открываются с девяти. Без шансов.

На противоположной стороне проспекта Дарвина остановился троллейбус. Среди тех, кто вышел, мелькнуло лицо Ираклия.

К обочине подкатила дорогая машина, напоминающая советскую «Чайку». Задняя дверь открылась, выпуская в сентябрьское утро мою бессмертную спарринг-партнёршу. Водитель, мрачный субъёкт в солнцезащитных очках, обогнул тачку, открыл багажник и подал девушке рюкзак. Проходя мимо нас с Гридневым, Маро сухо поздоровалась. И скрылась в глубине салона.

— Сдружился с этой сучкой? — прищурился Игорь.

— Мне надо с кем-то тренироваться. Она предложила, я согласился.

— Бесы, — Гриднев презрительно сплюнул на асфальт. — Не перевариваю.

— Почему? — удивился я.

— Никогда не знаешь, что у них на уме. Для них мы так, мусор под ногами. Тебя черви будут жрать, а она и не заметит.

К нам приблизился Ираклий.

Я заметил, что рюкзаки прихватили многие. Думаю, родители наложили туда еды в контейнерах и бутылок с водой.

— Привет, мальчики! — Регина помахала нам рукой.

— А где сидеть будем? — забеспокоился Ираклий.

— Да где хочешь, — пожимаю плечами.

— Давай наверху? Пойду занимать.

Возразить я не успел.

На открытой площадке можно околеть от холода, пока солнца нет. С другой стороны… скоро поднимется жара. Да и полюбоваться окрестностями я не прочь.

Ираклий с Региной, оживлённо переговариваясь, поднялись по трапу на второй этаж.

— Слушай, — меня посетила неожиданная мысль. — А почему она в школе учится?

— Кто? — Гриднев сделал очередную пометку в блокноте, заметив Барского и Верещагина.

— Маро. Ей же полторы сотни лет.

— Я тоже об этом думал, — Игорь внёс в блокнотик придурка с перебитым носом, которого звали Реваном, если мне память не изменяет. — Только ведь её род не жил в России.

— Она же мегрелка.

— И что? Во-первых, мать у неё мегрелка. Во-вторых, она погибла, а Маро живёт с отцом. Я не знаю всю эту историю, да мне и насрать. В общем, они ездили по миру, она где-то училась. Наверное. А, может, и нет. Потом вступили в клан Эфы. И девчонка решила учиться в гимназии.

— Девчонка, — хмыкнул я.

— Ой, всё.

— Доброе утро, — раздался рядом нежный голосок.

Ева в коротких шортах, толстовке и с заплетёнными в косу русыми волосами выглядела очаровательно. Вместо школьного портфеля гимназистка прихватила матерчатый рюкзачок на тонких шлейках.

— Пойдём, Ева, — из открытой двери автобуса высунулась Даша. — Я нам место заняла.

Ева, послав мне воздушный поцелуй, упорхнула в салон.

— А ты времени зря не теряешь, — ухмыльнулся Гриднев.

— Оно как-то… само собой.

Все эти детские заигрывания меня раздражают. С одной стороны, надо обрастать связями и осваиваться в новом мире. С другой… своеобразным бонусом идут отношения с одноклассниками. И одноклассницами, которых я не готов рассматривать в качестве сексуальных партнёров. А вот секретарша мистера Андерсона…

Чтобы гормоны не увлекли меня в пучину подростковых фантазий, я потопал на верхний этаж.

Ираклий и Регина уже заняли места по правому борту, причём они сидели рядом и что-то бурно обсуждали. Я сел сзади, бросив рюкзак на второе кресло. Мест в двухэтажном автобусе было завались — человек на шестьдесят.

— Все по местам! — раздался снизу голос историка. — Отправляемся через пять минут!

— Можно?

Я убрал портфель, и Маро уселась рядом.

Девушка не изменяла себе. Чёрная коса, бейсболка, потёртые джинсы, серая футболка и куртка-косуха с кучей заклёпок. Рюкзак у бессмертной был солидный, чуть ли не тактический. Со специальными креплениями для ножен, в которых покоилась катана.

Катана, Карл!

На школьной экскурсии.

Отстегнув ножны, Маро пристроила меч у себя между ног, а рюкзак задвинула под сиденье. Перехватив мой взгляд, пояснила:

— Беру меч в дальние поездки. И что такого?

— Да ничего, — пожимаю плечами. — Просто подумал, ты на войну собралась.

Хлопнула дверь со стороны водителя. Через несколько минут завёлся двигатель, историк с Игорем на пару рассадили опаздывающих, и мы отъехали от гимназии. Автобус влился в утренний машинный поток.

Маро хмыкнула.

— Ты же ничего не помнишь, да?

— Вроде того.

— В Атлере безопасно, но в горах часто пропадают туристы. Без гида, охраны или оружия там вообще ходить не рекомендуется.

— Банды?

— Да все кому ни лень. Все эти ребята с тугими кошельками, мечтающие попасть на водопады… Лёгкая добыча, знаешь ли.

Я рассчитывал увидеть сегодня куратора Райнера, но его снова не было. Поездку возглавил историк, а присматривать за группой ему помогал Игорь. Надо бы держаться поближе к старосте, вдруг ему помощь потребуется. Отморозков у нас в классе хватает.

Пока мы ехали, я в очередной раз насладился манерой вождения обитателей Фазиса. Пешеходов не пропускали, без зазрения совести проносились на красный, разворачивались где придётся и вообще забивали на любые правила. Почти на каждой развязке кто-до дрифтовал и лихачил. Дважды я видел гонки, которые устраивали между собой обычные раздолбанные колымаги.

Выехав на крупную магистраль, мы помчались вдоль побережья на юг.

— Это обязательное условие, — сказала Маро.

— Ты о чём? — фраза отвлекла меня от собственных мыслей.

— Учёба в гимназии. Отец вступил в клан, а у меня паспорт малолетки.

— Ты слышала наш разговор с Игорем.

— Конечно.

— И что, нельзя обойти это правило? Глупо как-то звучит.

Девушка ответила не сразу.

— У отца свои соображения. Я не вникаю.

— Тебе полторы сотни. Живи самостоятельно.

— Что ты знаешь про обычаи бесов?

— Ничего.

— Вот и не раздавай советы.

Минут десять ехали молча.

Дорога отодвинулась от моря, прижалась к горному склону, и очень скоро я понял, что мы едем по виткам серпантина. Асфальт был ровным, без выбоин, но никаких намёков на ограждение я не заметил.

— Тебе, наверное, скучно… со всеми нами.

Ветер трепал косу Маро.

Солнечный диск уже выдвинулся из-за горной гряды.

— Не поверишь, — хмыкнула бессмертная.

Пожав плечами, я достал из наружного кармана рюкзака «Артефакторику». Открыл на закладке и погрузился в чтение, выключившись из реальности минут на пятнадцать. Величие и красота гор хороши, когда тебе четырнадцать. Я за прожитые тысячелетия на всё это уже насмотрелся.

— Атлер!

Ираклий перегнулся через спинку своего кресла и уставился на меня.

— Ты книжку читаешь, братан?

Закрываю учебник.

— Вы посмотрите на него, — возмутился кучеряшка. — Вокруг такая красотища, а он читает!

Слева от нас потянулась малоэтажная застройка. Горы постепенно отодвигались от побережья, и серпантин превращался в обычную трассу.

— А кто-нибудь ездил в этот музей раньше? — поинтересовался Ираклий.

— Я ездила, — послышался голос Регины с переднего сиденья. — Очень необычное место.

— Это типа руины всякие? — предположил я.

— Нет, — возразила ботаничка. — После Предтеч не остаётся руин, если ты не в курсе. То, что они строили, не разрушается.

— Да ладно.

— Она права, — поддержала Регину Маро. — Никто не знает, что это за технологии. Износу колонии не подвержены.

— А здесь, под самым боком у Фазиса, находилась полноценная колония! — восхищённо произнесла Регина. — Скоро сами увидите. Это не описать словами.

Мимо с утробным гулом промчался автопоезд.

Здоровенный тягач, как в «Безумном Максе», с тремя контейнерами на колёсах. Нашу компанию обдало воздушным потоком и запахом машинного масла.

Город разрастался.

Некогда Атлер был курортным посёлком, спутником Фазиса, но сейчас границу между основной агломерацией и этим наростом сложно провести. Пригороды почти сливаются, гостевые дома и дачи разбросаны по горным склонам на протяжении всего маршрута. Даже паромы и катера свободно курсируют между морскими вокзалами. Джан так и вовсе считает Атлер одним из районов Фазиса.

Горы отступили вправо, и магистраль потянулась вдоль самого побережья. Дома теснились всё плотнее друг к другу, начали мелькать заправки, небольшие магазинчики, гостиницы и пансионаты. Хаотичная застройка сменилась чётко размеченными кварталами. По городку мы ехали минут десять, затем свернули на узкую однополосную улочку и неспешно покатили к горам. Улочка вихляла среди трёхэтажных вилл, утопающих в зелени. Сытые псы дремали на обочинах.

И тут я увидел музей.

Точнее — бывшую колонию Предтеч.

Поначалу я не сообразил, что передо мной — настолько инородным казалось это сооружение. Не гора, не здание. Не пойми что вообще. Словно развёртку исполинского куба сделали объёмной и вкопали в землю, аккурат между морем и горами. Рядом проступили очертания высоченного купола. Причём купола не круглого, а многогранного. Не камень, не металл. Нечто матово-серое, поглощающее солнечные лучи.

Циклопические сооружения доминировали над окружающим ландшафтом, но чем ближе я подъезжал, тем яснее становилось, что вокруг колонии Предтеч наши современники возвели целый научно-исследовательский институт. Множество корпусов и зданий непонятного назначения. Мощный железобетонный забор. Ворота и КПП, колючка и предостерегающие знаки. Мурат Георгиевич вышел из автобуса, поговорил с охранником, показал удостоверение личности, какие-то бумаги. Расписался и махнул рукой водиле.

Створки ворот разъехались.

Мы медленно вкатили на территорию комплекса.

Первое, что бросилось в глаза, — мехи. Два роботизированных создания трёхметрового роста. Эти штуки возвышались над крышей автобуса, так что кабины с пилотами находилась практически вровень со мной.

Ираклий чуть из кресла не выпрыгнул.

Первый шагатель, лязгая сочленениями, переместился влево, заняв позицию у водонапорной башни. Второй мех не шевелился. Зато я мог рассмотреть в мельчайших подробностях кабину за изогнутым плексигласовым стеклом. Подковообразная приборная панель, рычаги, массивное кресло, вентиляционное отверстие, забранное решёткой… В кресле сидел двадцатилетний паренёк. Кисти пилота были охвачены устройствами, напоминающими джойстики игровой приставки, от которых тянулись вниз провода. Руки пилота лежали на подлокотниках кресла. Фонарь был слегка приоткрыт, и до моего слуха доносился шелест лопастей. В глаза бросались антенна, изогнутые выхлопные трубы и встроенная в одну из конечностей шагателя дисковая пила. Вторая рука «трансформера» была пустой, но я увидел нечто, смахивающее на подствольник. Из подствольника торчало остриё выдвижного клинка.

— Круто, — прошептал Ираклий.

Я успел подумать о том, что как это так, объект государственного значения превратили в музей и пускают внутрь всех подряд. Не мог клан Эфы не наложить на всё это дело свою лапу…

Чутьё меня не подвело.

Комплекс серьёзно охраняется, абы кто здесь шататься не будет. Нас пропустили только потому, что руководство гимназии договорилось об экскурсии. Вероятно, часть музея доступна для всех желающих — я видел старинное здание с колоннами неподалёку. Нас же везут в святая святых, и за это надо благодарить учителя криптоистории.

— Всем сдать оружие и пройти досмотр! — раздался голос пилота, усиленный мегафоном. — Выходим по одному.