Школа на краю империи

Глава 4

Я остановился, как вкопанный.

Из двери никто не спешил выходить. Зато в моей голове отчётливо прозвучал голос:

— Чего стоишь? Заходи.

Вздрагиваю.

Голоса в голове — это дурной знак.

— На нас смотрят, — продолжал вещать незнакомец. — Местные что-то заподозрили.

Местные?

Бросаю взгляд через плечо. Так и есть — белобрысый мальчик лет четырёх тянет маму за рукав и тычет рукой в мою сторону.

Окидываю взглядом постройку.

Двухэтажный дом с жестяной крышей, здоровенной террасой и парочкой гранитных колонн. Окна деревянные, створки открыты. Проёмы занавешены белыми шторами. Парадная дверь почему-то вросла в стену на уровне второго этажа — аккурат рядом с террасой. Выглядит здание естественной частью городского ландшафта, если забыть о том, что с двух сторон его зажимают многоквартирные жилые башни. Ни сада, ни забора. Тупо фасад, выходящий на улицу.

— Быстрее, — поторопил голос.

— Ты кто?

— Дом.

Может, я в коме? Не умер, а застрял между жизнью и смертью. Пребываю в фантасмагории загробной реальности. Общаюсь с домами и умеющими мгновенно перемещаться учителями.

— Если быть совсем точным, — исправился невидимый собеседник, — то я — домоморф.

— Что за хрень такая?

Последнюю реплику услышал оборванец с немытыми длинными космами, смахивающий на хиппи. Чувак задержался в трёх шагах от автобусной остановки, попыхивая из миниатюрного бонга, и это заставило меня принять окончательное решение. Уж больно несло от придурка помойкой и дешёвой марихуаной.

Взбежав по двум пролётам наверх, я встал на пороге и обернулся. Как раз вовремя, чтобы заметить втягивающуюся в дом лестницу.

Поразительная технология.

Стальные перекладины складывались в гармошку, перила вели себя подобно телескопической удочке. А потом домоморфу надоело играть — и всё это добро просто растворилось в воздухе.

Я ухватился рукой за косяк, осознав себя на краю двухэтажной пропасти.

Укурок выпучил глаза и едва не выпустил из грязных пальцев бонг. Видимо, поймал лучший приход в своей жизни. Улыбнувшись бродяге на прощание, я захлопнул за собой дверь.

— Я не хрень, — обиделся домоморф. — Я древний и уважаемый артефакт.

Дверь, которую я только что закрыл, слилась со стеной.

— Мы так не договаривались! — возмутился я.

— Тебе не обязательно кричать, — снисходительно произнёс собеседник. — Я прекрасно слышу. И могу выполнять приказы на телепатическом уровне.

— Приказы?

Мне ничего не остаётся, кроме осмотра помещения. Просторная комната с выходом на террасу. Большое окно с видом на стройку. Арка в дальнем углу, за которой виднеется фрагмент внутренней лестницы. Обстановка спартанская: чёрное кожаное кресло, полуторная кровать под окном, тумбочка, полка с книгами, картина с морским пейзажем на стене. И пузатый ламповый телевизор в дальнем углу. На лакированной подставке.

Пол выложен кафелем, стены оштукатурены и покрашены в нейтральный светло-бежевый оттенок. С потолка свешивается причудливая люстра в виде символа инь-ян. А ещё обнаруживается напольный вентилятор. Тоже в углу, но за креслом.

В доме прохладно.

— Ты — мой новый хозяин, — сказал домоморф. — Поэтому можешь отдавать любые приказы. Я буду их исполнять по мере своих сил.

Похоже, у меня есть ночлег.

И не надо идти в горы.

Не веря своим глазам, я пересёк комнату, снял с плеча рюкзак и бросил на кровать. Иллюзия никуда не исчезла. Я провёл рукой по тёмному покрывалу. Пахло цветами и свежевыглаженным бельём. На пересечении воздушных потоков между окном, вентилятором и выходом на террасу было хорошо, как нигде.

Присаживаюсь на кровать.

Матрас мягкий.

— А зачем ты дверь убрал?

— Чтобы не шатались всякие, — резонно заметил домоморф. — Нарики, цыгане и ворьё. Тут их хватает, между прочим.

— Ты новую сможешь вырастить?

— Конечно.

Голос у домоморфа был мужским. Спокойным, даже бесстрастным. И немного… механическим, что ли? Как будто я разговариваю не с человеком, а с машиной. Впрочем, разумное здание и не может быть человеком. По определению.

Ладно.

Изучу-ка я свои владения.

Сбросив туфли, я в одних носках направился к выходу на террасу. Там меня поджидала не дверь, а лёгкая рама с москитной сеткой. Рама скользила в пазах на крохотных роликах.

Терраса оказалась здоровенной. Во всю стену длиной и шириной метра в четыре. Прямо футбольное поле, а не терраса. В северных городах такие не делают, это южный стайл. На моих глазах из воздуха соткалось плетеное кресло, журнальный столик и керамический горшок с кактусом.

Круто.

— А гамак сделать можешь? — поинтересовался я, не особо рассчитывая на результат.

Слева от двери мне нашаманили требуемое. Настоящий морской гамак, закреплённый одним концом на стене, а вторым — на хромированных перилах ограждения. Я готов поклясться, что секунду назад вмурованного в кирпич бронзового кольца не было.

Что тут скажешь.

Шершавые каменные плиты не успели нагреться на солнце — это ощущалось через носки. Я подошёл к ограждению террасы, облокатился на блестящую трубу и посмотрел вниз. Хиппи-наркоман неспешно брёл по тротуару, выпуская клубы сизого дыма. По противоположной стороне улицы топал очередной автобот, сотрясая чудовищными шагами окрестности. И как этих упырей тротуар носит… По проезжей части катились ретромашины, а из подвальчика в доме напротив показался работяга в строительной робе с лавашом в руках. При виде лаваша я задумался о насущных проблемах.

Заваливаюсь в качнувшийся гамак.

Спрашиваю:

— А что ты ещё умеешь?

— Любые модернизации жилого пространства, — без колебаний ответил артефакт. — Добавить комнату. Убрать команду. Изменить интерьер. Подключиться к городским коммуникациям. Отключиться от них. Отредактировать внешнюю и внутреннюю конфигурацию. Добавить окно, лестницу, дверной проём. Утеплить стены. Создать печь или камин. Встроиться в окружающий ландшафт. Сменить адрес…

— Эй, — перебил я. — Не спеши. Сменить адрес — это как?

— Перебраться на другое место, — пояснил домоморф.

— Шутишь?

— Эта функция в меня не заложена.

— Ты что — ходячий замок Хаула?

— Не слышал о таком.

Бросив мимолётный взгляд на мостовую, я заметил женщину, которая во все глаза пялилась на разговаривающего с самим собой придурка. На меня, то есть.

Пора переключаться на мысленный диалог.

Не бери в голову. Я хочу сказать… ты выкапываешься из земли вместе с фундаментом, отращиваешь ноги и топаешь куда-то?

Не совсем верное определение. Я исчезаю и появляюсь.

И где появляешься?

Да где угодно. Расстояния несущественны.

Так.

Это надо переварить.

Я выбрался из гамака, вернулся в комнату и задвинул за собой москитную сетку. Направился к креслу, попутно размышляя о нестыковках. Во-первых, дома не могут исчезать и появляться просто так, без разрешения. Адрес такого жилья будет… ненастоящим? Да, именно так. Никто ведь не давал разрешения на то, чтобы домоморф оккупировал чужой участок земли. Кроме того, я не понимаю, каким образом в доме возникнут водопровод, канализация, газ и иные прелести цивилизации.

Есть только один способ проверить.

— У тебя можно помыться? — я вновь перехожу на голосовое общение.

— Конечно. На первом этаже оборудован душ.

— А шампунь и мыло имеются? — обнаглел я.

— Косметические средства я создавать не умею, — виновато произнёс домоморф. — Как и продукты питания.

Упс.

Мечты о скатерти-самобранке развеялись в пух и прах.

— Ладно, — я стянул носки, аккуратно запихнул их в туфли и убрал под кровать. Носки у меня одни, надо отнестись к ним бережно. — Пойду ополоснусь.

— Как вам будет угодно, — ответил дом.

Я спустился вниз по спиральной лестнице и оказался в просторной гостиной. Здесь интерьер, мягко говоря, оставлял желать лучшего. Прямо как у моей бабушки из прошлой жизни. Приземистый лакированный комод, стенка-горка с хрустальным сервизом внутри, необъятный угловой диван и журнальный столик. Вместо окон — схематические наброски на стене. Входная дверь напрочь отсутствует.

— Где окна? — возмутился я.

— Я их убрал, чтобы не привлекать преступников, — последовал равнодушный ответ.

— Создай одно, — попросил я. — Только пусть оно будет… ударопрочным.

— Интересная концепция, — восхитился домоморф. — Сейчас.

Прямоугольный кусок стены испарился, а на его месте из ничего соткалась деревянная двустворчатая рама. Подоконник, похоже, был каменным…

Тут что, вообще о пластике не слышали?

— Годится, — похвалил я. — Шторы добавь.

Никаких тебе жалюзи.

Только хардкор, только тёмно-коричневые гардины, перевязанные тесёмками.

— Спасибо.

Гостиная была связана аркой с чем-то, напоминающим прихожую. Вот здесь, по логике, и надо бы поместить дверь, да только артефакт помешан на безопасности. Тут грабят и убивают на каждом шагу? Хотя, если вспомнить гимназию…

Одна дверь всё же нашлась.

Ведущая в санузел.

Щёлкнув выключателем, я осмотрел помещение. Слева — унитаз и цилиндрический агрегат, напоминающий водонагреватель. Справа — умывальник, зеркало и огороженный плиточным бордюром участок со стоком посередине. Душевая кабина. Вместо задвигающегося стекла — синяя шторка. Висящий на стене тропический дождик.

Ну, могло быть и хуже.

Раздевшись, я повесил одежду на крючки, опасливо переступил плиточный порожек и включил воду. Отрегулировал поток с помощью допотопных краников. Горячая есть. А это, доложу я вам, не в каждой инкарнации встретишь.

Под летними струями мне полегчало.

В самом доме было прохладно, но пока я бродил по улицам, то успел вспотеть.

Теперь надо обдумать своё положение. У меня нет денег, вещей и еды. При этом я понимаю, что Сергей долгое время прожил в ПСП. Вероятно, мой предшественник хранил в ночлежке смену белья, учебники и тетради. Если повезёт, то и перекусить там получится.

Между тем, таинственный домоморф — лучшая альтернатива ночлежке. Кто не мечтал о жилье, выполняющем любой каприз своего хозяина? Только кретин будет жить в ПСП, когда подвернулось ТАКОЕ. Случайно ли подвернулось? Большой вопрос…

— Дом, — позвал я.

— Слушаю, хозяин.

— Почему ты называешь меня хозяином? Почему решил, что именно я должен… поселиться в тебе?

Артефакт ответил, не раздумывая:

— Вы подходите по ряду уникальных критериев.

— Это каких?

— Одарённость. Отсутствие социальной зависимости. И самый главный параметр — неподконтрольность судьбы.

— Что это значит? — завинтив краны, я добавил: — Мне нужно полотенце.

Рядом с зеркалом материализовался крючок с розовым махровым полотенцем.

— Вашу судьбу невозможно направлять и контролировать, — пояснил домоморф. — Поэтому вам не грозит вмешательство мойр.

— Каких ещё мойр? — вытираюсь полотенцем.

— Бессмертных, умеющих манипулировать нитями судьбы.

Этого ещё не хватало.

Беру на заметку простой факт — в этом мире отдельные граждане наделены сверхспособностями. Среди уникумов встречаются бессмертные… воздействующие на чужие судьбы. Фиг его знает, как это работает. Приму на веру, что работает. Колесо Сансары тоже не имеет научного объяснения, но я перерождаюсь уже не первую тысячу лет.

— Хорошо. Мою судьбу никто не смеет трогать. А при чём здесь ты?

— У меня нет объяснения, хозяин. Творцы заложили в меня установки, которым я подчиняюсь. Одна из этих установок гласит: владелец артефакта должен уметь сопротивляться мойрам. В этом городе есть только один человек с такими способностями.

— И как ты меня нашёл?

— Домоморфы чуют такое на расстоянии.

Выбираюсь из ванны с полотенцем на плече.

Топаю на второй этаж.

— Но ты же не знал, что я буду проходить по этой улице.

— Я отслеживал вектор.

— И?

— Перебрался в это место.

Дом-маньяк.

— Но какой в этом смысл? — за время моего отсутствия в комнате появился платяной шкаф. Я решил повесить туда рубашку и мятый пиджак. — Обладаю я этими способностями… и что?

— Я затрудняюсь ответить, — дом растерялся. — Мне положено иметь хозяина. А хозяину положено обладать независимой линией судьбы.

Здорово. Когда у Портоса спросили о причинах дуэли с Д’Артаньяном, он ответил: «Я дерусь, потому что дерусь». Объяснение полуразумного артефакта столь же содержательно.

— Ты знаешь, кто тебя сотворил?

В шкафу обнаруживаются деревянные плечики.

— Предтечи.

Закрыв дверцу шкафа, выхожу на балкон и вешаю полотенце на перила.

Возвращаюсь обратно.

— Давай на «ты», а?

— Как будет угодно, — соглашается домоморф.

— У тебя есть имя?

— Ты можешь его придумать.

Заваливаюсь на кровать.

— Меня зовут… Сергеем. А тебя я нарекаю Бродягой.

— Принято, — ответил Бродяга.

Вентилятор шелестел, гоняя воздух по комнате. Жаль, что в этом мире не придумали кондиционеры, устало подумал я. Зато не в Сибири воскрес. И не в нищебродской Индии, что тоже радует.

— Что это за город? — спросил я у Бродяги.

— Фазис, — последовал уверенный ответ.

Наверное, мне стоило бы проявлять осторожность с артефактом. Я ничего не знаю о машинах, созданных Предтечами. Да и машины ли это? По идее, я живу в городе, названия которого не знаю. С другой стороны… Домоморф признал меня хозяином. И теперь обязан подчиняться.

Фазис.

Я никогда не слышал о таком месте в старой России. Что же до моих ранних перерождений… Вроде бы имелось похожее поселение в Колхиде. А это как бы территория современной Грузии и нескольких турецких вилайетов. Значит, я был прав. Неведомая сила забросила меня на черноморское побережье.

— Это Россия? — уточнил я.

— Сергей, я не знаю.

— Как это? Ты же город назвал.

— У меня своеобразные представления о географии. Я разбираюсь в населённых пунктах, но от меня ускользает их территориальная принадлежность. Не спрашивай, почему. Заложено творцами.

— А что это за книги у тебя?

— Просто книги.

Иду к полке, снимаю наугад один томик. На обложке — бессмыслица. Смесь латинских и кириллических букв. Абракадабра, одним словом. Открываю на середине — вижу чистые листы.

— Это часть интерьера, — пояснил Бродяга.

— Ты не ходячая энциклопедия, — вздохнул я.

— Извини. Но я обучаем.

— Поясни свою мысль.

— Любые тексты, оказавшиеся во мне, будут усвоены. Я смогу запомнить и проанализировать информацию.

— Как мои учебники в портфеле?

— Я их уже прочёл.

Интересная фича.

Пока не знаю, как это приспособить, но в будущем обязательно придумаю. А пока надо очертить границы возможного. Вряд ли обладание домоморфом делает меня всемогущим, но…

— Ты выполняешь любые приказы?

— Если они касаются модификаций.

— А если на меня пытаются напасть? В пределах этого помещения?

— Я — не боевое устройство. Мои навыки ограничены. Наносить вред живым существам я не могу, но вполне способен чинить им препятствия. Зарастить дверь. Отгородиться стеной. Укрепить перегородку.

Задумчиво киваю.

Что ж, пора браться за дело.

— Мне нужно попасть по одному адресу. Можешь сменить локацию?

— Назови адрес.

— Нагорная, сорок пять. Подберись поближе, но не вплотную. Я хочу заглянуть в это место, а потом вернуться обратно.

— Запрос понятен, — отчеканил Бродяга. — Выполняю.

Момент переброски я чуть не пропустил.

Под нами что-то загудело, лязгнуло, втянулось внутрь. С утробным гулом сдвинулись тяжёлые створки. Видимо, артефакт отсоединялся от городских коммуникаций.

Я решил выглянуть в окно — и мне поплохело.

Оживлённая улица с многоэтажками, витринами магазинов и террасами кафе растворилась в сером тумане неопределённости. Это даже не белый шум в старом советском телевизоре. И не предрассветная мгла в какой-нибудь горной низине. Чем-то инфернальным повеяло от этой мути…

Наваждение схлынуло.

За окном соткался новый ландшафт.

Железнодорожное полотно на гравийной насыпи, электрические столбы, шлагбаум на переезде. По ту сторону рельс — шоссе, обшарпанные пятиэтажки и… горы. Карабкающиеся вверх улицы, частный сектор, фруктовые сады, опять какие-то стройки, участок канатной дороги…

А потом я услышал гудок.

Приближался поезд.

Выскочив на террасу, я уставился на локомотив, затопивший грохотом железа все окрестности. Отвести взгляд от этого зрелища было невозможно.

Потому что никто в здравом уме не выпускает такие поезда.