Школа новичка

Глава 23

Когда я завис над верхней площадкой башни Искусств, от Задницы остался лишь крошечный кусочек. Сверкая как бриллиант, он становился всё меньше, тоньше…

Ну что ж. Сейчас, или никогда.

Если выгорит — сегодня я гуляю.

Нет, не так. Сегодня МЫ гуляем. Я приглашу всех своих девушек, всех, с кем успел познакомиться в Сан-Инферно, и закачу такую пьянку, что её будут вспоминать ещё лет сто.

А если нет…

Ну, на нет — и суда нет.

Эти мысли пронеслись в моей голове вихрем, пока организм настраивался на то, чтобы перестать быть Максом.

Я почувствовал, как увеличивается голова, как вытягиваются челюсти и заостряются зубы, как удлиняется позвоночник, а из него вырастают острые и твёрдые, как алмаз, шипы…

А потом распахнул крылья и спикировал вниз.

Защитное поле я проткнул, как мыльный пузырь. Оно тихо лопнуло, и… рассыпалось радужными брызгами. А я приземлился в центре круглой площадки, окруженной амфитеатром заполненных под завязку трибун.

Я не стал реветь, высоко задрав голову, как раненый динозавр. Не стал поднимать ветер крыльями. А просто наклонил голову к самой земле и выпустил длинный язык пламени.

Как паяльной лампой, повёл я головой вдоль трибун…

Нет, я вовсе не маньяк. Я был уверен, что это безопасно.

Ну… Был почти уверен. На девяносто девять и девять десятых процента…

Ведь здесь состоится магический поединок, так? А значит, зрители ДОЛЖНЫ быть защищены от любого магического воздействия…

Я не ошибся.

Струя пламени, которую я изверг, красиво разбилась о прозрачный магический щит, окружающий площадку — или лучше назвать её ареной?..

С трибун раздался дружный восхищенный вздох.

Я победно усмехнулся и… Превратился в самого себя.

Это и был мой план.

Не люблю хвастаться, но получилось просто, серьёзно и убедительно.

Я что хочу сказать: вряд ли кто-то из соискателей может проделать аналогичный трюк. И если мне не засчитают победу автоматически…

Когда я поклонился, публика разразилась аплодисментами.

Послав общий воздушный поцелуй, я широко улыбнулся.

Ну, вот и всё.

Неразрешимая, казалось бы, проблема обернулась несложной задачкой на психологию.

Первое впечатление. Зачастую, оно решает всё: не зря говорят, что встречают по одёжке.

А если, вдобавок, эта одёжка размера эдак пятисотого и покрыта чешуёй…

Заметив, как на арену вышел Карбункул, я успокоился и встал прямо, опустив руки по швам.

Сейчас он объявит, что победу присуждают мне…

— Браво, господин Безумный. Какое впечатляющее появление, — ну? Что я говорил?.. — Рад, что вы не опоздали, и мы наконец-то можем начинать.

Я почувствовал, как моя улыбка становится несколько натянутой.

— Э… Начинать?

— Вы же за этим прибыли в Башню Искусств, не так ли? — Карбункул обвёл взглядом трибуны. — Столько народу! Никогда ещё борьба за должность Верховного мага не вызывала такого интереса у широких слоёв населения. К нам прибыли гости даже из других измерений!

Я вгляделся в тот сектор, на который с гордостью указывал Карбункул, и… окаменел. Превратился в соляной столб. В кусок пластиковой взрывчатки, которую забыли в морозилке, сделав совершенно бесполезной.

Первым, кого я увидел, был мой дед Литопс Каменнокрыл. В чёрном бархатном камзоле, в треуголке с серебряным позументом, он сидел, величаво опираясь на трость. Повязки на глазу больше не было. Вместо неё из-под век сверкал его настоящий адамантиевый глаз.

Рядом с дедом, небрежно помахивая веером, восседала моя бабка, герцогиня Шторм. Такие же белые, как у деда, волосы уложены в высокую причёску, платье настолько жесткое, что его, скорее, не надели, а возвели вокруг бабули, как бастион.

Я поискал глазами Кассандру, и… Да. Разумеется, она была здесь. Новая леди Шторм пренебрегла этикетом, предписывающим дамам благородного происхождения носить платья.

Наряд Кэсси состоял из чёрного кожаного костюма, из-под воротника и манжет вырывались водопады белых кружев…

Она мне подмигнула.

Дальше описывать каждого в отдельности не имеет смысла.

Здесь были все: король Золтан с небольшой свитой, в которую входили мой брат Захария и сестрица Зара.

Чета Коломбо — изящный наряд доньи Карлотты уравновешивался строгой тройкой дона и своеобычным серым плащом Луки Брази.

Лолита ради такого случая тоже была в платье — рядом с ней невозмутимо восседали Одиссей, Энди и ещё с десяток горгонид, среди которых я с удивлением узнал братьев Лолы с Оранжевого моря…

Клуб «Чистилище» присутствовал в полном составе.

Ещё один ряд занимали драконы, во главе с Рупертом.

Пока мой взгляд перебегал с одного лица на другое, сердце колотилось всё сильнее, а в ушах шумело всё громче.

Весь город был здесь.

Демон Силантий, краб Ролло… Над трибунами, словно стайка бабочек-переростков, кружили крылокоши во главе с Труффальдино.

В конце концов, лица слились в сплошное цветное яркое пятно, из которого, как на старинной фотографии, проявился жесткий профиль Зиновия Золотова.

Отец, одетый в простую кожаную куртку и джинсы, сидел рядом с Князем Драконьего двора, и сначала я его даже не заметил — на фоне великолепных, разряженных в пух и прах родственников.

Но увидев, уже не мог отвести взгляд.

Лицо отца было неподвижно. Он ни с кем не разговаривал, ни на кого не смотрел — казалось, он пребывает в каком-то своём, невидимом мире.

Но словно что-то почувствовав, он очнулся и посмотрел прямо на меня.

—…Безумный?

— А? Что?..

Я был, как в тумане.

Карбункул нетерпеливо пошевелил длинным хрящеватым носом.

— Я спросил: вы готовы к поединкам?

Я молчал.

— Господин Безумный, — вновь обратился ко мне Карбункул. — Вы должны решить прямо сейчас: участвуете, или берёте самоотвод?

А ТАК БЫЛО МОЖНО?.. — хотелось заорать мне.

Почему НИКТО не сказал, что я мог взять самоотвод?

Я ещё раз обвёл взглядом ждущие, напряженные лица на трибунах. Бабуля Шторм сжала губы в белую линию — представляю, какого физического напряжения ей стоило покинуть Цитадель и переместиться в другое измерение… И всё это за тем, чтобы посмотреть, как внук красиво сядет в лужу?..

А Золтан? А князь Драконьего Двора?..

А, в конце концов, мой отец?

Ведь ему пришлось нарушить своё уединение, выйти, так сказать, из сумрака — и всё для того, чтобы увидеть, как я опозорюсь?

Кстати: Колька, и вся команда «Сынов Анархии» тоже были здесь, как и симпатичная алюминиевая тарелочка, на ободе которой, болтая ножками, сидели трое МЗЧ…

Заметив мой взгляд, малышата прижали кулачки к груди и склонили головы.

Это манипуляция! — хотелось закричать мне. — Вы! Все!.. Вынуждаете меня делать то, что я не хочу.

Я вздохнул. Звучит, как вопль капризного ребёнка. Аж самому стыдно.

— Господин Карбункул.

— Да, господин Безумный.

— Я готов.

Сказав это, я чуть не прикусил себе язык. Ну зачем, зачем я это ляпнул?.. Я же не смогу, не сумею победить! Весь мой расчёт строился на том, что все обалдеют, увидев дракона и не станут биться.

В честном поединке у меня просто нет шансов! Это говорят все: и донья Карлотта, и Лола, и букмекеры…

Кстати, вон они, сидят на отдельной трибуне. Шкуру голубого слона ни с чьей другой не перепутаешь.

Пришли всем составом — проследить, на что пошли их вложения…

Неожиданно Зубодёр поднялся, и сцепив огромные лапищи над головой, потряс ими в воздухе.

Я моргнул.

И тут до меня дошла одна очень простая истина: да. Никто не верит в мою победу.

Но все на неё НАДЕЮТСЯ.

Надеется мой отец — ему хочется верить, что его кровь — ядрёный коктейль из колдунов, драконов и Люцифер знает, чего ещё — не жидкая водица.

Надеются жители Сан-Инферно — им хочется, чтобы хоть кто-нибудь утёр нос заносчивым магам, которые вечно считают себя выше других.

Надеется моя команда — они ведь настоящие спортсмены, так? И просто НЕ ПОНИМАЮТ, как можно проиграть сражение, даже не начав.

Святой Люцифер! Они все собрались здесь РАДИ МЕНЯ. Побросали важные дела, забыли распри — только чтобы поддержать Безумного Макса, который в очередной раз откусил больше, чем может проглотить.

Теперь всё по-взрослому, — неожиданно понял я. — Никакие финты, уловки и наглый обман — просто не помогут.

Я должен справиться сам.

Без ансамбля.

Эх! Пропадай моя телега, шестисотый мерседес…

— Карбункул! Чего ждём-то?

— Выхода ваших соперников, господин Безумный. А вот как раз и они…

Из всех, кто торжественно вышел на арену, я узнал только Серпента. И только он был гуманоидом — то есть, походил на человека…

Остальные — крупный ящер, зелёное желе, мохнатый осьминог, розовая гусеница и попугай — были мне незнакомы.

На всех соискателях были роскошные бархатные мантии и остроконечные шляпы, усыпанные серебряными звёздами.

Словом, то были настоящие вАлшебники: звёзды сверкали, мантии таинственно развивались без всякого ветра… впечатление чуток портилось тем, что у желе мантия не развивалась. Она прилипала.

Ну, я тоже решил не ударить в грязь лицом. Припомнив, что говорил по этому поводу отец, представил себя…

По единодушному вздоху, промчавшемуся по трибунам, я понял, что всё получилось.

То есть, цвет, ткань, покрой — были такими, как надо. Иначе я бы услышал смех, верно?

Я поклонился.

И тут же услышал пронзительный свисток судьи…

Точнее, звонок колокольчика — в него изо всех сил трезвонил Серпент.

— Мы что, уже начали? — капризно-раздраженным тоном спросил он. — Что-то я не слышал сигнала. А значит, попытка господина Безумного не может быть засчитана.

— Никакой попытки не было, — объявил Карбункул. — Это личная инициатива соискателя.

— Я просто хотел хорошо выглядеть, вот и всё, — вставил я.

— И вот так, походя, применил заклинание одиннадцатой ступени? — это вопросило желе. Не знаю, какого оно было пола, по голосу непонятно: он доносился, словно из наглухо закупоренной бочки с огурцами.

Желе явно обращалось ко мне, но не зная, что сказать, я посмотрел на Карбункула.

Тот ответил — каким-то новым, цепким и пронизывающим взглядом…

— Да, действительно, — кивнул маг. — Господин Безумный применил заклинание одиннадцатой ступени, — он растерянно пожал плечами. — Обычно мы начинаем с третьей.

— И что? — осторожно поинтересовался я. — Это плохо? Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?..

Я так понимаю, смотря откуда считать. Одно из двух: или я показал себя зелёным новичком, или…

— Первая ступень — это нулевой курс, — быстро сказал Карбункул. — Мелкие иллюзии типа золотого дождя или кусачих насекомых. Одиннадцатая — это материализация мысленных объектов.

— Ой, ну извините, — я покаянно развёл руками. — Я же не знал…

— И это приводит нас к следующему шагу, — не унималось желе. — Введению шестой поправки.

Я опять посмотрел на Карбункула.

— Шестая поправка предполагает автоматическое исключение соискателей, не достигших соответствующего уровня. В данном случае — одиннадцатого, — объявил Карбункул.

— Но он применил заклинание ДО начала поединков! — вскричал Серпент.

— Это не отменяет поправку, — покачал головой ящер. — Когда мне предложили поучаствовать в поединках на соискание должности, никто не говорил, что начинать мы будем сразу с одиннадцатой ступени. Считаю, что имею право взять самоотвод без потери лица.

И ящер гордо зашагал прочь с арены. Мантия его больше не развивалась. Она обвисла тяжелыми складками, хвост зловеще хлестал по голенищам сапог.

Зелёное желе ничего не сказало. Молча поклонилось — раздался звучный «бульк», и тоже удалилось, оставляя на камнях арены чуть влажный след.

Серпент злобно уставился им в спины. Губы его побелели, костяшки пальцев были крепко сжаты.

Ага. Вот, значит, где собака порылась…

Главный претендент на пост рассчитывал измотать меня в других поединках. Но теперь соискателей меньше, а значит, сил у меня останется больше…

Я ему улыбнулся.

А чего?.. Простая вежливость.

Попугай взъерошил перья.

— Всё это показушничество, — заявил он. — Посмотрим, как этот птенец справится с пятнадцатой ступенью.

Я вновь посмотрел на Карбункула. Тот уже открыл рот, чтобы ответить, но Серпент взмахнул полой мантии, словно чёрным крылом, и мага сдуло, как муху.

— Будем считать, поединки начались, — объявил он. — А значит, здесь не место дилетантам. В конце концов, мы не убийцы… — и он зловеще улыбнулся, будто опровергая собственные слова. — Игры кончились, господин Безумный. Начинается настоящее колдовство.

И неожиданно, без всякого предупреждения, он поднял руки и выпустил из кончиков пальцев синие молнии.

Я вас умаляю…

Изображать злобного императора сидхов — это, знаете ли, баян.

В конце-то концов!

Подняв руки, я тоже выпустил из пальцев молнии.

Они столкнулись с молниями Серпента, воздух заискрил и начал громко потрескивать.

В общем и целом, решил я, магия — это поединок воль.

Кто не обделается в процессе — тот и выиграл. А уж моей выдержке может позавидовать даже удав Каа.

Сколько мне трепали нервы… Но я только крепчал, как дорогой коньяк.

К Серпенту присоединился мохнатый осьминог. И вот что я вам скажу: восемь щупалец — это вам не две руки.

В один ряд с ним встали розовая гусеница и попугай — тот пускал молнии прямо из глаз, а гусеница — из кончика хвоста, как паутину.

Все на одного, да?

Я немножко обиделся.

Интересно: на что они рассчитывают?..

Лола говорила, что поединки магов длятся до летального исхода одного из соискателей.

Или… Все они — подставные игроки, и Серпент пообещал не убивать их, если ему помогут свалить меня?

Центр сопряжения молний уже сильно сместился в мою сторону. Я чувствовал себя так, словно меня поджаривали на электрическом гриле.

А что если?..

На миг я снял всю защиту. Убрал напряжение, прекратил сопротивляться, и… отступил в сторону.

Это как в айкидо: использовать инерцию противника против него самого.

Громадная синяя шаровая молния пронеслась мимо моей груди, опалив рубашку, и разбилась о магический щит.

Тот опасно загудел, покрылся паутиной светящихся трещин… Но в конце концов поглотил энергию.

Народ на трибунах отшатнулся.

Остывая, щит негромко потрескивал.

А над нашими головами взревела сирена…

— Предупреждение группе мастера Серпента! — на площадке вновь показался Карбункул. — Вы подвергли зрителей опасности и за это лишаетесь права на выбор действий.

— Но господин Безумный внезапно прекратил сопротивление! — рявкнул Серпент. — Мы здесь ни при чём.

Карбункул пожал плечами.

— Это-то как раз правилами не запрещено… Но как только господин Безумный ослабил напряжение, вы должны были сделать то же самое, — невозмутимо сказал маг. — Тем не менее вы продолжили борьбу, подвергнув опасности зрителей на трибунах.

— Если вы помните, это поединок на соискание должности Верховного мага, — ядовито напомнил Серпент. — О каком прекращении борьбы может идти речь?

— Параграф Первый Уложения о поединках, — чопорно выпрямился Карбункул. Его острая бородка нависла над макушкой Серпента, взгляд сделался надменным и победительным. — Первый параграф гласит: во время поединков соискатели ни словом, ни делом, не могут причинить вреда кому-либо за пределами арены.

— Но щит выдержал, — фыркнул Серпент. — Чего вам ещё нужно?

— Чтобы вы соблюдали правила, — отрезал Карбункул. — Иначе у нас, у дилетантов, хватит сил пресечь ваше самоуправство.

— Вообще-то, — Серпент зловеще скользнул вплотную к Карбункулу. — Это не совсем правила. Скорее, общие рекомендации…

— Вы ошибаетесь, коллега, — не отступил Карбункул. — Это именно ПРАВИЛА. Правила нашей Гильдии. И сейчас мне становится понятно, каким образом вам удавалось побеждать раньше… Но времена меняются.

— Обычно их меняю Я, — высокомерно заявил Серпент. — Так что убирайтесь с моей дороги, КОЛЛЕГА… Иначе вас уберут.

Пока они препирались, я успел восстановить дыхание и немного прийти в себя. И теперь чувствовал, как адреналин неумолимо сходит на нет, а мной снова овладевает страх.

Ещё немного — и я опять впаду в панику…

— Может, продолжим? — сварливо перебил спорщиков попугай. — Надоело слушать ваши дрязги, я теряю концентрацию.

— Убирайтесь с арены, Карбункул, а не то пожалеете, — напирал Серпент. — В следующий раз я не буду столь снисходителен.

Разумеется, сей диалог не слышали на трибунах. Для всех, это была мирная беседа коллег, в которой арбитр мягко пожурил соискателей, а те пообещали в дальнейшем вести себя хорошо.

До меня же наконец-то дошла вот какая вещь: Серпент твёрдо решил не выпустить меня с арены живым. Он пойдёт на любые нарушения, на любые альянсы и подлоги, но постарается меня уничтожить.

Да, меня об этом предупреждали. Но знаете, что? Невозможно по-настоящему оценить опасность, пока ты не находишься в её эпицентре.

Всё время кажется, что можно что-то сделать, что-то предпринять…

И только когда видишь приговор в глазах противника, становится ясно: надо было послушать бабушку, и стать учителем литературы.