Школа новичка

Глава 7

Я заржал.

Гермиона, дремавшая на моём плече, от неожиданности проснулась и придушила меня хвостом.

Смех перешел в кашель.

— В толк не возьму, что тебя так развеселило, — отец бросил на меня неприязненный взгляд. — Может быть, ты не понимаешь этимологии слова «убийство»? Так я тебе сейчас объясню…

Продолжая смеяться и кашлять, я махнул на него рукой. А потом попытался размотать с шеи василиска — чем заработал несколько новых царапин.

Пришлось оставить Гермиону в покое. Пускай себе душит.

— Если бы за каждое покушение на себя, любимого, мне давали один золотой, у меня бы уже было… Семь золотых!

Я вздохнул. Получалось не так уж и густо.

А впрочем…

Если посчитать те покушения, о которых я НЕ в курсе — ну тех, которые предотвратила Кэсси… Может, я и стал бы состоятельным человеком.

Отец всё ещё злился. Это было видно по его глазам, по жесткой складке рта, по тому, как нервно он подёргивает пальцами левой руки… Что-то мне это движение напоминало.

Рукоять пистолета!

Его рука действовала так, будто берёт пистолет и жмёт на спусковой крючок.

Я поёжился.

Или моего папашу достаточно легко вывести из себя, или… я его так допёк, что он готов пристрелить родного сына.

Второе вероятней.

Бабуля, то есть княгиня Златка, всегда говорила: тебя легче пристрелить, Максимка, чем заставить делать то, что тебе не хочется.

— Как бы легкомысленно ты не относился к моим словам, сын, советую всё же прислушаться.

— Да я слушаю, слушаю. Спасибо за заботу, и всё такое.

— Довольно странная у тебя реакция, — прорычал отец. — Ты, часом, головой не сильно хряпнулся?

Я вздохнул.

— Послушай, па… — самому стало странно, как это прозвучало. Но — слово не воробей. — Мне тоже странно, что ты обо мне заботишься. Я что хочу сказать: обходился же я без твоей заботы двадцать с лишним лет. Думаю, справлюсь и сейчас.

И вот тут он расхохотался.

Аж слёзы из глаз брызнули — из моих.

Обидно! Я пытаюсь объяснить, что уже вырос, что стал крутым, как варёное яйцо, а он ржет.

— Тебя защищали всю твою жизнь, — тихо, и как-то зловеще произнёс отец. Внезапно он перестал смеяться и стал предельно серьёзен. — Моя мать пожертвовала всем, чтобы просто дать тебе вырасти. Эта девушка, Кассандра, угробила двадцать лет жизни на то, чтобы стелить соломки там, где тебе заблагорассудится хлопнуться на задницу. Твоя бабка Леонида истребила большую часть своего клана, только чтобы ты мог жить. Твой брат Золтан пожертвовал своим здоровьем, своей молодостью для того…

— А ты? — перебил я. — Что сделал ТЫ, отец?

Он с минуту хлопал ресницами, округлив рот в почти ровную букву «о». В этот момент он до боли напоминал меня самого, от чего я разозлился ещё больше.

— Я тебя зачал, — наконец выдал он банальнейшую из родительских отмазок. — Я дал тебе жизнь. Только за это ты должен благодарить меня каждый день.

Я криво усмехнулся.

— Давай проясним, — предложил я. — Ты женился на моей матери, заделал меня и… Устранился. А дальше всё покатилось. Мама умерла, защищая мою жизнь. Золтан, прикрывая твой косяк, пожертвовал собой…

— Это не мой косяк!

— Ха!

— Не понимаю, о чём ты говоришь, — он сделал непроницаемое лицо.

— Защищать жену и дитя — было ТВОЕЙ святой обязанностью, папа. Ты должен был быть рядом с нами! Далее — всё по списку. И бабушка Златка, и бабуля Леонида, и все остальные… ТЫ, как отец, должен был взять на себя ответственность за мою жизнь. И жизнь мамы.

— Я правил государством.

— Ага! — я уставил на него палец. — То есть, ты выбрал власть, в то время как остальные прикрывали твою задницу. А теперь хочешь, чтобы также поступал и я.

— Ты — моей крови. Ты рождён для власти.

Минуту я смотрел на него молча, а потом покачал головой.

— Знаешь, мы наверное никогда не поймём друг друга. Мы — продукты разных культур, разных эпох. Меня никогда не привлекала власть.

— Ошибаешься, сын, — он всё-таки закурил. К счастью, дым потянуло в какую-то незаметную щелочку, а то мы бы просто задохнулись — и конец дискуссии. — То, что ты делаешь со своими друзьями, с близкими тебе людьми…

— Так, друзей моих не трогай, — строго сказал я. — Я просто их люблю. И стараюсь оберегать тех, кто мне дорог.

— Помогая им, ты приобретаешь над душами друзей неизмеримую ВЛАСТЬ.

Выдохнув дым, он передал сигарету мне. Я затянулся.

А папаша-то хитрец… Табаком в его сигаретах и не пахнет.

— Избавляя друзей от проблем, я делаю их свободными, — наконец сказал я.

Интересно: почему в моей душе куда меньше уверенности, чем в голосе?

— Ты оказываешь им драконью услугу, сын, — он усмехнулся. И снова в этом нехитром жесте я узнал себя… — Решая их проблемы, ты лишаешь друзей привилегии выбора. Лишаешь их ДОСТОИНСТВА. А это — квинтэссенция власти.

— Неправда! Я…

— Как ты поступил с Лолой, когда тебе понадобилось обдурить Денницу?

По моему телу пробежала дрожь.

— Я не сделал ничего плохого. Никто не пострадал, и в результате я выиграл.

Я чуял, что ответ с подвошкой. Но не мог объяснить, где она кроется.

Лола всегда смотрела на меня, как на бога. С тех самых пор, как я помог ей отыскать кулон Карбункула…

Интересно: а как бы она себя чувствовала, если бы справилась сама?..

— А Зебрина? — перебил мою мысль отец. — Ты лишил её самого главного: её способности превращаться в дракона. Она мешала тебе, возмущала твоё спокойствие, и ты просто СДУЛ её со своего пути. Как букашку.

— НЕПРАВДА! Я… я люблю Зебрину, — я посмотрел на отца так твёрдо, как мог. — А лишить её способностей… Это вышло случайно. И я обещал всё исправить.

— Но в результате она не дождалась, пока ты выполнишь обещание, и попыталась взять судьбу в свои руки.

— И что из этого вышло?.. — я всплеснул руками. — Она приняла неверное решение и жестко обломалась. А мне расхлёбывать.

И вновь я почувствовал подвох. Фальшивую ноту, ложку дёгтя в цистерне сладкого мёда.

— Твои подружки из «Чистилища», — продолжил отец, словно бы не слыша того, что я говорю. — Ты взял, и на пустом месте создал новую Гильдию.

— Но она была им нужна! — я искренне не понимал, что здесь не так. — Стриптизёршам платили сущие копейки, и всякий помыкал ими, как хотел. А теперь у них свой профсоюз.

— Но ты УВЕРЕН, что именно этого они и желали?

Я открыл рот. А потом закрыл.

— Ты НИКОГДА не спрашиваешь, чего хотят другие, сын, — отобрав у меня бычок, отец с силой затушил его о землю. — Потому что ты УВЕРЕН, что знаешь лучше.

— Но я…

— Ты НИЧЕМ не отличаешься от меня. От своего деда Каменнокрыла. От княгини Златки и леди Шторм. Кровь значит очень много — особенно в нашей семье. И пока ты этого не поймёшь и не признаешь, так и будешь болтаться, как дерьмо в проруби.

Наверное грубость, которую он выдал в конце, впечатлила меня больше, чем все остальные нравоучения.

Впервые за очень долгое время отец заставил меня задуматься: а кто я?..

Да, мне нравится говорить, что я владелец стриптиз-клуба и казино. Но по большому счёту, я не управляю ни тем, ни другим.

Конечно, я обожаю трепаться о том, как наконец-то сяду за стойку бара и спокойно напьюсь, но… это ли предел мечтаний? Для многих — да. Согласен. Но… Что насчёт меня?

Внезапно я ощутил холодную пустоту в груди.

А потом понял, что это лёд: сначала я вспотел, а теперь замёрз, как цуцик.

Тело начала бить крупная дрожь.

Ну конечно же, это холод… что же ещё?

Страдать от экзистенциального кризиса, сидя в глубокой… пещере — это, в конце концов, пошло.

И вдруг мою руку накрыла рука отца. Она была горячей, сухой, с жесткими мозолями.

Я даже удивился. Казалось, откуда у короля мозоли? Разве что, от скипетра…

Впрочем, я уже убедился, что мой папаша — не слишком традиционный монарх.

— Закрой глаза, — потребовал отец.

— Но тут и так темно, хоть глаз коли!

— Макс… Хоть раз сделай то, что я прошу.

— Ладно.

Я послушно зажмурился.

— Теперь представь, что ты одет.

— Во что?

— Да хоть в банный халат, Люцифер тебя побери!.. Представил? А теперь хорошенько, как следует, ПОЖЕЛАЙ, чтобы это случилось.

Я напрягся. Потом вспомнил опыт прошлых дней и расслабился.

— М-да… — не то, чтобы голос отца был разочарованным. Но и гордости в нём как-то не ощущалось.

Я открыл глаза, а потом ощупал себя на всякий случай.

— А зачем ты сказал про халат?..

Он был полосатым. Того несочетаемого сочетания цветов, которое так любит наша земная промышленность.

И ещё: халат вовсе не был НОВЫМ. От него пахло застарелым табаком, одеколоном «Красная Заря» и солёными огурцами.

И вдруг я отчётливо вспомнил этот самый запах: он исходил от нашего соседа, дяди Миши, вечно смолящего «Беломорканал» и не снимающего халата даже для походов в магазин…

И кстати: белья под халатом у меня не было.

— Ладно, для начала сойдёт, — сжалился отец. — Потренируйся, когда будет время. Главное, не делай этого на людях.

— Это я и сам понял.

Одно хорошо: халат довольно тёплый. Гермиона тут же забралась в карман и заурчала.

А я почувствовал настоятельную, просто таки на грани жизни и смерти, необходимость выбраться из склепа.

Почему вдруг? Да потому.

Писать захотелось.

— Кто на этот раз? — спросил я, чтобы уж расставить все точки над «Ё».

— Ты о чём?

— Кто хочет меня убить?

— Это не важно, — отмахнулся отец.

— Знаешь, а мне вот почему-то очень хочется знать, кто точит на меня ножик. Такой вот необычный каприз. Но что поделать?.. У всех свои недостатки.

Я вперил в отца сверлящий взгляд.

В конце-то концов! Почему только меня считают косячником, а сами, как ни крути, ничем не лучше.

— Это семейное дело, — высокомерно бросил король Золтан. — Я не вправе выносить сор из избы.

— Ах вот оно что, — я попытался отодвинуться от него как можно дальше, но келья была слишком тесной, и мои ноги всё равно упирались в его ботинки. — «Семейное», значит. Круто-круто-круто…

— Я не то хотел сказать…

— Ты — КОРОЛЬ. И ВСЕГДА говоришь только то, что хочешь сказать.

— Я имел в виду, что ты не имеешь к этой проблеме никакого отношения, и вправе рассчитывать на то, что её решат без твоего участия.

— Да, да. Только политика, ничего личного.

В желудке клокотала ярость. Она была кислой, как изжога.

— Я не хочу, чтобы ты пострадал, сын.

Поздно, милая дамочка…

— Надо было думать ДО того, как ты захотел хапнуть себе клан из чужого измерения и заделал очередного, совершенно ненужного ребёнка, — я бросил на него уничтожающий взгляд. Надеюсь, у меня получилось.

Отец молча протянул руку и не меняясь в лице, совершенно хладнокровно отвесил мне звонкую оплеуху.

— Никогда не смей считать себя ненужным, сын, — я потряс головой. Не в знак покорности, а просто в ушах звенело так, словно я был вскипевшим чайником. — Ты — Золотов.

— Ладно, прости, — я протёр глаза и несколько раз моргнул, восстанавливая зрение. Тяжела рука власти, ничего не скажешь. Я думал, это относится только к шапкам… — Но я всё равно не понимаю, почему ты не хочешь говорить, кто убийца.

Отец вздохнул. Вокруг его губ образовались горькие складки, на скулах залегли синеватые тени.

— Я не знаю, — сказал он. — Двадцать лет я потратил на поиски. И выяснил только то, что это — кто-то близкий к семье. Очень близкий.

Я поёжился.

— Ты в курсе, что есть такая специальная профессия: сыщик?

— Я уже говорил: это семейное дело, — прорычал отец. — НИКТО не должен вмешиваться.

— Потеря лица, — я понятливо кивнул. — Если кто-то узнает, что в семье Золотовых всё НАСТОЛЬКО плохо…

— Твой брат взял вину на себя не просто для того, чтобы прикрыть мою задницу, — желчно передразнил меня отец. — Это было необходимо.

Я поморщился.

— Понимаю. Жена Цезаря — вне подозрений.

Секунду он смотрел на меня с недоумением, но затем усмехнулся и кивнул.

Вот что значит государственный ум!

— Я думал, что доберусь до него здесь, на Лимбе, — сказал отец. — И почти сделал это. Но когда ты… — он поморщился и замолчал.

— Свалился с неба, как куль с мукой, ты выбрал помочь мне, а не преследовать убийцу, — продолжил за отца я.

У каждого есть выбор, — говорила бабуля Леонида.

И хотя старая ведьма искренне думала, что это высказывание относится только к ней, а остальные не считаются, я с ней согласен.

Выбор убийцы — убивать меня или нет.

Выбор отца — позволить мне умереть или постоянно подставлять свою ладонь, чтобы уберечь.

Мой выбор — оставить всё, как есть… или найти способ покончить с этим раз и навсегда.

— Эй, сын… Как ты?

— Всё норм, пап. Давай-ка выбираться из этого склепа, лады?

— А как же…

— Убийца? — я махнул рукой. — Думаю, он уже далеко.

— Это он сбил тебя с неба. Заклинание «шокер».

Я кивнул.

— У меня уже есть опыт общения со смертью, па. Так что я догадался.

— И опять собираешься взять на себя чужую ответственность?

— Больше не чужую, — я усмехнулся, почувствовав в своём голосе ЕГО интонации. — Мы ведь одной крови.

— Значит, тебя ждут крупные неприятности.

— Ничего. У меня иммунитет.

— Все на Лимбе уже знают, что леди Шторм удалось залучить на службу настоящего дракона. Кланы объединятся, чтобы лишить её этого преимущества.

— Думаю, Кэсси с этим справится.

— Но ты можешь погибнуть, сын.

— Все мы, в конечном итоге, смертны.

— Знаешь, упрямством ты пошел не в меня…

— Должно же у меня быть хоть что-то своё.

Отец фыркнул, качнул головой, и… не знаю, что он сделал. Но в одной из земляных стен кельи открылся туннель.

Он был похож на обычную кроличью нору — вероятно, ею и являлся. Просто папаша сделал так, что я не мог увидеть выхода, пока мы с ним не поговорим.

Спасибо, хоть не оставил одного — искать путь самостоятельно, в качестве воспитательного подзатыльника.

Встав на карачки, и тем самым совершенно перечеркнув хоть какие-то намёки на достоинство, я пополз.

Гермиона оттягивала карман, полы халата путались в коленках. Один раз я наступил на пояс… В общем, пришлось ненадолго задержаться.

И вовсе не для того, чтобы завязать халат.

Просто… Я представил, как выползаю из норы, весь перемазанный в земле и в банном халате, и мне стало смешно.

Не из-за себя. А из-за новой леди Шторм.

К бабке не ходи: Кэсси так на меня разозлится из-за того, что я подмочу её репутацию…

В конце концов, она теперь богата.

И может позволить себе нанять киллера… Да хоть бы и саму себя — а чего?.. Главное, чтобы услуга была оплачена…

Перекрыв собой нору, как пробка — горлышко бутылки, я напыжился, и вообразил стильные чёрные джинсы, чёрную рубашку и такие же туфли. Деннице можно выглядеть стильно, а мне нет?

Выбравшись наконец-то на свет Божий, я узрел картину маслом.

Папаша был прав: по мою душу у подножия башни Шторм собрался чуть ни весь Лимб.

Здесь были: и главы сопредельных Кланов — барона Урсу я узнал даже без маски, по мегалитическому телосложению и громоподобному басу. Феникс вновь стал индюком — с красным носом, потешным хохолком и тощими ножками в обтягивающих алых чулках. Нет, правда. Хоть кто-нибудь ему скажет, что так уже больше не носят?..

Барон Оямацуи — о, наконец-то я запомнил!.. — стоял поодаль. Его нетрудно было опознать по роскошным доспехам и шлему в виде головы ящерицы.

Простите, саламандры.

В центре композиции стояла Кэсси.

Пардоньте. Опять ошибся. Леди Шторм.

В платье цвета дыма — с узким корсажем и широкой юбкой, с замысловатой причёской, унизанной чёрными брюликами, от чего казалось, что у неё в волосах запуталось несколько майских жуков… И такой холодной улыбкой, что её можно было продавать в жаркие страны — лёд морозить.

Я ей помахал.

— Кассандра, лапочка, выглядишь на миллион!

Впервые я видел опасную девушку в платье.

— Где ты был?..

Ни тебе «привет», ни «как дела»… Узнаю старую добрую Кэсси, никаких сантиментов, сразу к делу.

— Да я тут… — оглянувшись, я увидел за спиной сплошную каменную стену. Никаких намёков на нору, никаких следов отца.

Ясно. Нечто в этом духе я и подозревал.

Просто думал, что он всё-таки захочет сказать пару слов новой родственнице.

Ошибся.

— Мы за тебя волновались, Макс, — Кассандра шагнула ко мне поближе и понизила голос. — Все видели, — она покосилась на честную компанию у себя за спиной. — Как дракон упал с неба к подножию башни Шторм.

— И быстренько взяв ноги в руки, рванули к месту аварии, чтобы устроить достойные похороны, — кивнул я.

— А ещё снять с дракона шкуру, вырвать все зубы и вырезать сердце, — хладнокровно подтвердила Кэсси. — На чёрном рынке любого из измерений всё это стоит столько, что ты сам бы себя продал, если бы знал.

Я вспомнил, что драконы Благора делали неплохой бизнес, загоняя свои старые шкуры и выпавшие зубы заезжим магам.

— Ладно, это я могу понять, — я мило улыбнулся. — Но неужели все Кланы решили объединиться только для того, чтобы наварить гешефт на дохлой рептилии?

Кассандра прищурилась.

— Знаешь, Макс, они всё ещё могут это сделать. Вряд ли ты выстоишь против объединённой мощи всех Стихий.

— О, — я невинно моргнул. — Не знал, что ты с ними заодно.

— Бароны решили, что будет лучше присягнуть мне на верность, — холодно сообщила Кассандра.

— После того, как увидели армию, которую Кэсси привлекла на свою сторону, пока ты отвлекал их воздушной акробатикой…

Денница возник, как чёртик из табакерки. Вот мы с Кэсси совершенно одни — не считая сотни свидетелей, конечно.

Миг!

И демангел довольно щурит на меня свои козлиные глазки, делая вид, что безумно рад видеть.

Я огляделся.

Если Денница здесь, значит и Патриция недалече, верно я говорю?

— Поздравляю, — я дружески хлопнул Кэсси по плечу. Судя по выражению её лица, она не оценила. — Отличный ход.

Кассандра их понимает, — подумал я, глядя на лордов Стихий у неё за спиной. — Она знает, как с ними говорить и чем увлечь. Она с ними — одной крови.

— Главным условием объединения кланов было твоё исчезновение, Макс, — мне показалось, или в её голосе есть нотки вины?

— Исчезновение? — я махнул рукой. — Легко. Я и сам не собираюсь здесь задерживаться.

— Вот и ладненько, — кивнула леди Шторм.

Денница протянул руку поверх её плеча. С его ладони слетело облачко какого-то желтого порошка. Я подумал, что неплохо бы задержать дыхание, но в носу нестерпимо зачесалось, и…

Всё.