Синие звезды

Глава 14. Альберт

В зале Собраний Свободной Академии наук собрался весь преподавательский состав. Сегодня предстояло выбрать президента Академии. Эта процедура происходила раз в пять лет и производилась тайным голосованием всех работающих в Академии профессоров. Разумеется, после того как им скажут, за кого они должны проголосовать.

Кандидатов было двое: действующий президент профессор де Ляпен и профессор нравственности и религиозного воспитания де Ангеляр. Каждый из них хмуро смотрел на своего соперника.

В зал, несся конверт, вбежал швейцаров и, пустив его по столам, поспешил удалиться.

-Как? Кто это вообще? Да он у нас даже не работает! –послышались удивленные возгласы профессоров.

Дверь в зал снова распахнулась, и в нее, опираясь на трость, ввалился королевский гвардеец. Вытащив изо рта трубку, он бросил хмурый взгляд на преподавательский состав и, тыкнув в их сторону тростью, пророкотал:

-Стоять! Смирно!

В аудитории царила непривычная тишина. Не было слышно характерного для лекций до Ангеляра перешептывания и еле сдерживаемых смешков.

— То, о чем я говорил тысячи раз, свершилось! Душегубы, безбожники и просто силы тьмы вторглись в нашу землю, чтобы истребить и уничтожить вистфальцев, исказить наши ценности и осквернить веру в Акилина. Это не просто война двух государств, это война добра со злом, — разносился по аудитории дребезжащий голос профессора, встречаемый серьезными, задумчивыми лицами студентов.

Наверное, за все время, что де Ангеляр вел лекции, к его словам кто-то прислушивался. Война — страшное слово, которое находит отклик даже в сердцах тех, кто ее ни разу не видел.

Альберт с Филиппом шли по коридору Академии, в котором суетились несколько швейцаров, в спешке расклеивая по стенам плакаты.

«Победа будет за нами», — гласил занимающий всю стену плакат, изображающий бегущих в панике солдат… вистфальских солдат. Срисованная из первой попавшейся книги картина изображала битву при Анке, в которой вильменцы обратили вистфальскую армию в бегства. Но кого волновали такие мелочи?

Альберт, улыбнувшись, пихнул друга, указывая на изображение.

— Главное, чтобы сбылось! — усмехнулся Филипп.

— Стоять! Смирно! -пророкотал сзади них гневный голос.

Друзья резко остановились, повернув головы.

Профессор де Палк, схватив за грудки, тряс студента, у которого из уха торчала серьга.

-Я спрашиваю, что это за безобразие? Ты студент или чертов пират? Я выбью из вас всю дурь! По струнке смирно ходить будете! –взревел СтоятьСмирно.

И, схватив студента за ухо, резко вырвал из него серьгу, с силой бросив ее на пол, оставив ошарашенного студента молча зажимать рукой порванное ухо.

Профессор де Палк в прошлом глава королевской стражи, а ныне новый президент свободной академии наук, в первый же день работы получил от студентов прозвище СтоятьСмирно. Это был высокий, тощий старик, прихрамывающий на одну ногу, остановившись, он тыкал в сторону безобразия тростью и, побагровев, что есть мощи, кричал два слова, из которых состоял весь его словарный запас. Как шутили студенты, свою ученую степень, СтоялСмирно отобрал у какого-то профессора, брошенного им в застенки темницы.

— Раз-два, раз-два, — насвистывал себе под нос профессор, хмуро смотря на идущих по коридорам студентов. Его по-прежнему удручал и вгонял в тоску тот факт, что студенты никак не желали ходить строем по Академии.

— Вместе с падением тирана, Академия обязательно избавится от таких профессоров, как он, — глядя де Палку вслед, негромко произнес Альберт.

В подвале Тайного общества царил полумрак. Место Алекса пустовало. Спустя месяц после того случая, никто так и не узнал, где он скрывается. Да и не хотел знать.

«Его поведение было недостойным поведением нашего брата, — было решено единогласно.

Больше лидера не было. Теперь каждый в равной степени отвечал за достижение их великой цели.

— Армия тирана не должна одержать победы. Поражение за поражением откроют людям глаза, на тех, кто ими правит, — подняв глаза на немногих оставшихся братьев, произнес Альберт.

— И только когда прозревшие люди свергнут своих угнетателей, захватчик должен быть разбит. Разбит не подданными, а свободными гражданами Вистфалии. Людьми, которые защищают свою свободу, а не свое рабство, — закончил за друга мысль Филипп.

-Да, мы не можем заставить солдат прекратить отдавать жизни, защищая тирана, но мы можем убедить людей в том, что дела на полях сражений обстоят намного печальнее, чем об этом рассказывают «Вистфальские вести», — снова заговорил Альберт.

— Мы должны сеять панику и гнев, обращенный на тирана, — поддакнул другу Филипп.

— И как же вы ее собираетесь сеять? –вмешался в разговор редактор Алэр.

-Не вы, а мы, — раздраженно поправил Альберт. — Разумеется, мы будем сеять ее с помощью твоих листовок. Ты должен рассказывать людям правду то, что заставит людей задуматься.

— А если Вистфалия не будет терпеть поражение за поражением? — перебил редактор. -Что тогда? Если армия тирана одержит победу?

Альберт замялся, не зная, что ответить.

— Вистфалия не может победить, — попытался помочь другу Филипп. -Рабы не могут яростно защищать свое рабство.

Редактор усмехнулся:

— Вы сами не уверены в том, чего хотите. А на виселице в итоге буду болтаться я. Нет уж. Извольте. Спасибо.

-Ты дал клятву, — огрызнулся Альберт.

-Я клялся бороться за достижение нашей великой цели. А не болтаться на виселице, не пойми за что, пока вы будете просиживать свои задницы в Академии. Разберитесь, чего вы хотите, а потом обращайтесь.

Филипп было открыл рот, желая возразить, но, так и не найдя, что сказать, закрыл обратно.

-Мы знаем: тиран должен проиграть эту войну — все остальное детали — найдя аргумент, проворчал Альберт.

-А я против. Мы не можем желать поражения собственной армии, — слегка дрожа от волнения, заговорил до того молчащий Ферон. — Я всем сердцем желанию свержения Никоса, но ни поражения Вистфалии. Предателями родины род Флеминсов не был никогда.

-А мы и боремся за процветания нашей родины, — грубо перебил Альберт. — Но победа укрепит тирана, заставит поверить людей в естественность их рабства.

— Сначала победа в войне, а потом уже свержение тирана, — попытался настоять на своем Ферон.

— Ты потерял бабушку и сестру ради достижения нашей великой цели, разве ты согласен отступить? — проворчал Филипп.

— А вот из-за чего я потерял бабушку и сестру, я бы еще поспорил, — с нехарактерной для него резкостью, огрызнулся Ферон. — Что-то никто из вас, не попытался остановить Алекса.

-А откуда нам знать, что ты теперь не доносишь на нас собакам Никоса? — высказал витавшую последние недели мысль Филипп.

Не смотря на то, что после освобождения Ферона из Городской расправы, его и не выгнали из братства, подозрения никуда не исчезли.

«С чего это собаки Никоса так легко выпустили из темницы откровенного мятежника, который на минутку пытался убить тирана?» — эта мысль постоянно закладывалась в голову, не давая покоя Альберту с Филиппом.

Ферон встал.

-Спасибо, что доверяете мне, — на его бледном лице промелькнула кривая усмешка. — Но ваши методы мне не подходят. Никого из вас я не выдам, клятвы держать еще не разучился. Но с этого момента мы не знакомы.

И хлопнув дверью, Ферон вышел на улицу.

— Мы потеряли еще одного брата, — растеряно глядя ему в след, констатировал Филипп.

Вечерний сумрак застилал немноголюдные улицы Лиции, по которым спешили загулявшиеся допоздна пешеходы.

-И куда они только сунулись? Давно не получали по своим поганым задницам? Так получат! За нами не заржавеет! — донеслось до Альберта с Филиппом брюзжание какого-то старика, который прочитав статью в Вистфальских вестях, яростно тряс кулаком.

-Был бы я по моложе, сам бы отправился бить этих гадов, — прошамкал другой старик, еще более древний, чем первый, кое-как держащийся на ногах.

-Решили безбожные твари найти свою смерть, так они ее найдут! — снова, пригрозив кулаком невидимым врагам, пробрюзжал первый. — Мы вистфальцы никому не позволим завладеть нашими землями.

-А что в Вистфалии принадлежит простым людям? Работа за гроши? Аквоморовый дым? Синяя чахотка в легких?

«Может быть, сначала стоит свергнуть тех, кто считает нас рабами» — чуть было не вырвалось у Альберта, но в последнюю секунду он прикусил язык.

Старики подозрительно посмотрели на одетых в заляпанные лохмотья молодых людей.

-Как вы смеете такое говорить? -пробрюзжал первый. — Вы, что желаете поражения своей стране? Хотите, чтобы безбожные твари учили своим гнусностям наших детей?

-Или вообще сварили их в котлах, принеся в жертву своим мерзким божкам! — прошепелявил второй.

— А может вы засланные врагами лазутчики? — подозрительно сощурив глаза, пробрюзжал первый.- Разведутся тут всякие!

Друзья поспешили удалиться.

— Осторожнее быть надо, нарвемся, что кто-нибудь да и донесет на нас, –когда они отошли от стариков, проворчал Филипп.

— Если раньше не донесут свои, — все еще думая про Ферона, так же тихо ответил другу Альберт.

Им навстречу попался бродячий торговец с охапкой газет в руках, и Альберт, кинув ему медную монетку, принялся изучать содержание «Вистфальских вестей».

-Таскают эту макулатуру круглые сутки, забивая нужной тирану ложью головы, — провожая торговца взглядом, проворчал Филипп.

— Она, словно живительный ручей, подпитывает тирана, не давая его власти завянуть, — листая газету, ответил другу Альберт.

«Всем известно, сколько средств было вложено в Черту Якова II, и насколько надежны наши укрепления, чтобы распускать слухи, что якобы враг уже вовсю топчет вистфальскую землю» — редактор де Филомель.

«Но что стоят укрепления, если их не стерегут хорошо подготовленные и готовые отдать жизнь за родину солдаты? А именно таковыми являются вистфальские войны. И помимо прочего каждый из них вооружен аквоморовым мечом. А вы знаете, что такое аквоморовый меч? Обычный меч по сравнению с ним то же самое, что дубина против топора. Вся армия аутсменцев это не более чем толпы крестьян, которых гонит вперед, не считаясь с потерями, безумный Генерал-выскочка» — генерал де Левом.

«Их ненависть к вистфальцам давно известна. Если бы не наше милосердие, их логово богохульства и порока было бы уничтожено еще много лет назад» — редактор де Филомель.

«Но больше милосердия не будет. Да и с кем там договариваться? С кучкой безумных крестьян захвативших власть? Они ненавидят не только нас, они ненавидят всех, включая себя. Генерал-выскочка испачкал грязными солдатскими сапогами королевский трон, напялив на лохмотья королевскую мантию, и думает, стал императором. Может быть, свергнутый им принц Эмон и был таким же безбожником, как и все аутсменцы, но в нем хотя бы текла королевская кровь» — генерал де Левом.

«Ходят слухи, что якобы аутсменцев видели у Тресберга, и даже у Люмберга, а это сотни километров от Черты Якова II» — редактор де Филомель.

«А еще говорят, что аутсменцев видели у самой Лиции, а то и в самом городе. Люди любят распускать не имеющие отношения к реальности слухи. Кто-то работает на врага, намеренно сеет панику, а кто-то просто любит посплетничать. В любом случае с паникерами разговор должен быть коротким» — генерал де Левом.

«Безусловно. Верить можно только тому, что пишется в „Вистфальских вестях“, а не в те байки, что пересказываются старухами на площадях» — редактор де Филомель.

«Вы не поверите, но некоторые на полном серьезе утверждают, что Вистфалия потеряла десятки, если не сотни тысяч своих солдат. Находятся те, кто на полном серьезе утверждает, что консул Ройзса передал этим безбожникам азеты. У меня волосы встали дыбом, когда я услышал этот вздор. Если кто и гибнет, так только эти безумцы, и гибнут действительно тысячами, и, как безмозглая саранча, прут туда же, где только что пали их товарищи» — генерал де Левом.

«У них есть только два пути: либо понять, как низко их использует Генерал-выскочка в своих грязных целях, либо воевать до тех пор, пока не умрет последний противный Акилину безбожник» — редактор де Филомель.

«Вы правы. Могу заверить, что не пройдет и пары недель, как вражеская столица падет к ногам его величества» — генерал де Левом.

— И нам пока что нечего противопоставить, -дочитав статью, произнес Альберт.

— Люди поймут, что их дурачат, только если аутсмерцы дойдут до нашей столицы, — усмехнулся Филлип.

— Но даже с такими командирами, как собаки Никоса, такое вряд ли возможно, — вздохнув, ответил Альберт.

Ящики с аквомором грузили на корабль.

-Быть может, есть не совсем уместен наш договор, когда враг топтать ваш земля? — спросил ройзсец, обращаясь к наблюдающему за погрузкой лорду.

Лорд фыркнул:

-Какая им разница, чем Вистфалию защищать? Прикажем, и вилами защищать будут.

— Но быть большая жертва, — вставил ройзсец. — Без аквоморовым мечей быть трудность.

— Одни крестьяне полягут, наберем других. Чего-чего, а этого добра у нас хватает, -сделав хозяйский жест рукой, произнес лорд.

«Варвары, что с них взять», — презрительно фыркнув, подумал ройзсец, но вслух ничего не сказал.

Еще много лет назад Вистфалия решила вооружить свою армию аквоморовыми мечами. Для этого даже была сделана попытка организовать производство дешевого, правда низкокачественного аквоморового оружия в самой Лиции. Оружие вышло настолько низкокачественным, что от этой идеи отказались, не успев снять первую партию. В свою очередь закупка аквоморового оружия у ройзсцев стоило дорого, но изобретательные вистфальские чиновники сумели найти выход, на Остров в один конец уходил аквомор, возвращаясь бесконечным потоком драхм для тех, кто занимался обеспечением войск. В то время как солдаты единственной страны, обладающей залежами акмомора, аквоморовым оружием так и не обзавелись.

Опоясанная двумя мелководными речками равнина была идеальным местом, чтобы дать главный бой.

Император Луизиан поднял голову, взглянув на кружащихся над лагерем танзанов. Он прекрасно знал, где и как движутся вистфальские силы, вистфальцы могли спрятаться от его конницы за стенами городов, но выбрали все погибнуть в одном сражении…

-Разница между этой войной и моими предыдущими лишь в том, что за вистфальцами не придется гнаться по лесам, они сами придут к нам, чтобы мы их убили.

Плетущийся позади императора адъютант в спешке сделал заметку в своем блокноте, позже всем будет интересно прочитать мемуары победителя.

Несколько солдат, тяжело пыхтя, вкапывали в землю, похожие на соты, серебристые ящики. Увидев проходящего мимо императора, они, бросив работу, застыли по струнке смирно.

-Вот до чего додумались наши инженеры, — с гордость, рассматривая свое творение, произнес Луизиан. — В разгар битвы будут не хуже ройзских!

Луизиан пытался договориться с консулом о покупке настоящих азет, но тот остался непреклонен. Азеты были самым грозным оружие Замерзшей империи, и оно никогда не будет продано каким-то там варварским народам.

-Но наши азеты не способны ни на что, кроме синего дыма, — заметил адъютант.

Император, пропустив замечание мимо ушей, уставился к себе под ноги и, наклонившись, зажал что-то в своей ладони.

— Вот, Жозеф, эта безобидная мушка показывает всем, что она оса. И, как не странно, ей верят. Не всегда необходимо жало, иногда достаточно имаскировки.

Заметив императора, к ним уже спешил офицер.

— Ваше величество, синий дым будет превосходным. — офицер замялся.

— Правда, огня не будет, — закончил за него император. — Что же теперь меня со спокойной совестью за спиной вместо Генерала-выскочки смогут называть Генералом-мошенником.

И похлопав, слегка побледневшего офицера по плечу, Луизиан двинулся дальше осматривать подготовку к битве.

Поднимая пыль, по лагерю галопом пронеслись несколько вернувшихся в него всадников. Подъехав к императору, один из всадников спешился и, словно нехотя, слегка склонил в поклоне голову, больше похожем просто на кивок в знак приветствия. Для большинства аутсменских генералов, прошедших с Луизианом плечом к плечу страшную Войну близнецов, император был не более чем первым среди равных, хоть и пользовался их заслуженным уважением.

-Ваше величество, наши знамёна подняты над Люмбергом, — торжественно отрапортовал генерал фон Хонрей. Это был крупный светловолосый еще молодой мужчина, всю левою сторону лица которого пересекал старый шрам, уходя под черную повязку, закрывающую левый глаз.

Луизиан улыбнулся:

-А я и не сомневался, Джордж, что может быть иначе.

Быстрая аутсменская конница, неслась вперед, словно чернильное пятно, стремительно растекаясь по вистфальской земле.

-Мои солдаты хотели разграбить город, пройдясь по нему огнем и мечом, — генерал хищно улыбнулся. — За что тех, кто решил ослушаться моего приказа, повесил я лично. Я был в Лельме, когда оттуда отступил Поэль вместе со своими вистфальскими дружками, они обратили цветущий город в груду камней и смердящих трупов. Они убили всех. Всех!

Единственный глаз генерала сверкнул, готовясь выпустить скопившийся внутри гнев. Побелевшие костяшки пальцем еле заметно задрожали, норовя сжаться в кулак.

Луизиан сделал шаг вперед, положив на плече генерала руку, он знал, в какой гнев впадает Джордж, вспоминая погибших в той ужасной резне жену и сыну. Каждый потерял кого-то в той страшной Войне близнецов, но они выжили, чтобы восстановить справедливость.

— Кровавые предводители убийц нашего народа Поэль и Франц были казнены за то, что сделали с Аутсменией, скоро эта участь постигнет и Никоса. Но мы не такие звери, чтобы упиваться истреблением безоружных людей и сдавшихся нам на милость врагов. И мы не должны об этом забывать, Джордж. Никогда.

Ночь медленно опускалась на равнину, превращая вистфальских солдат в синие пятна.

Похлебка булькала в котелке.

Сержант, крякнув, раскурил от костра самокрутку.

-А помнишь ту деревушку, капрал? — с ностальгией спросил сержант.

-Ту, где мы удирали от тех волосатых варваров? И ты еще там, кажись, обронил сапоги?

-Не где-то, а в доме у той девицы с огромными, — взглянув на сидящих рядом двух юных рекрутов, не договорил сержант.

-Кочанами, — закончил за него мысль капрал.

-Нет теперь ни тех деревушек, ни таких кочанов, — вздохнул сержант. — Тьфу, гадость, — выплюнув из-за рта промокшую самокрутку, проворчал он.

-Воняет так, будто кто-то замочил свои портянки, — нюхая, варящуюся на огне похлёбку, проворчал капрал.

— Это случаем не ты Петр? — тыкнув в одного из рекрутов пальцем, грозно произнес сержант.

Паренек вздрогнув, испуганно замотал головой.

Сержант, усмехнулся:

-Не робей, парень, чувствуй себя как дома, теперь это и есть твой дом. Робости на всю жизнь не хватит.

А сам подумал: «Совсем еще мальчишки, нелегкое выпало время на их службу, нелегкое».

-Про свой дом лучше забудьте, парни, — добавил капрал. — Считайте, он вам лишь приснился.

-Задницей чую, завтра бой будет — сержант плюнул. Напоится земля кровавой жатвой. — Куда вперед батьки лезешь? — гаркнул он, дав подзатыльник рекруту, потянувшемуся к котелку с варевом.

Разлив странную жижу по железным мискам, сержант вытащил из своего ранца фляжку и, сделав пару глотков, протянул ее капралу.

-Бушь? — отрыгивая, бросил капрал, глядя на рекрутов.

-А можно? — беря в руки фляжку, спросил Петр.

-Не можно, а нужно, — усмехнулся сержант.

-А как же, господин лейтенант… — промямлил Петр.

-Для тебя, рядовой, я сейчас и мамка и батька. А лейтенант редкая мразота. Все шишки в городе заночевали, так иди спать в свой шатер. А он все свое: вздерну, вздерну. И с кем он воевать останется? Вот что я тебе скажу, Петр, пусть орет этот лейтенант что хочет, двум смертям не бывать.

У соседнего костра хмельной голос затянул: «По равнинам, по оврагам, ходим мы небрежным шагом».

В голове кружились странные мысли, хотелось, то смеяться, то плакать. Но чаще, если честно, то просто блевать. Земля была холодной, но сейчас она казалась мягче, чем перина в барском доме.

Где-то в лагере раздались пронзительные крики. Еще и еще.

Рядовой Петр попытался подняться. Он, что есть мочи, толкнул в бок, храпящего сержанта. Но тот лишь ответил невнятным бормотанием.

Из темноты прямо на них, пронзительно улюлюкая, вылетел заросший темной бородой всадник. Петр в ужасе отпрянул назад, даже не думая защищаться. Кривая сабля мелькнула в воздухе, и голова сержанта отлетела в сторону. Капрал что-то забормотал во сне. Удар и он затих навсегда.

Всадник оскалился Петру. Тот почувствовал, как что-то липкое течет вниз по его штанине. Какой-то охваченный животным ужасом солдат вылетел из темноты и, что есть мощи, ткнул мечом в чернобородого всадника. Тот слегка отпрянул назад, позволив лезвию пройти мимо. Забыв про Петра, улюлюкая, всадник кинулся в погоню, словно загоняя дичь.

Ноги Петра подкосились, и он рухнул, лишившись чувств.

Отряд янголов крушил все на своем пути. Племя дикарей, живущее в степях бывшей Иннатской империи, было присоединено к Вистфалии, а их лихая конница включена в регулярную армию. Они много дней скакали, получив приказ «Большого короля» принять участие в битве, и налетев на первый же лагерь, приняли его за врагов. Впрочем, для них врагами были все, кто не жил в их родной степи.

-У вистфальцев между лагерями такие бреши, что туда легко просочится не только наша конница, но и обозы с женами и детьми, а этого никто даже не заметит, — не обращая внимания на собравшихся генералов, произнес Луизиан, расставляя по карте фигурки.

В шатер просочился посыльный:

-Вистфальцы вступили в бой, — робко произнес он.

Луизиан, оторвавшись от карты, удивленно поднял бровь:

-С кем?

-Кажется с другими вистфальцами, — также робко ответил посыльный.

Генерал фон Ляфен поднял на императора взгляд:

-Наша конница только ждем вашего приказа.

-Да-да, — император улыбнулся. — Давайте выступим раньше, чем вистфальцы перебьют сами себя.

— Мы выступаем, — намерено сделав ударение на слово «мы», вмешался генерал фон Хонрек.

Генерал бросил презрительный взгляд на висящее над столом императора зеркало и стоящие под ним банки с кремами. Луизиану, как и большинству из них, шел пятый десяток, и, не смотря на моложавый вид, его голова начала лысеть. Правда, пока это можно было заметить лишь при тщательном осмотре головы монарха.

Генерал фыркнул, что означало примерно следующее: «У боевого генерала нет времени, чтобы прихорашиваться и пудрить носик».

— И я тоже, — заметив сделанный акцент, ответил Луизиан. — И я, Джордж, и я.

Конь императора летел вперед. Враги метались, путались друг у друга под ногами, сцепившись между собой. В то время как горящий синевой аквоморовый меч Луизина рубил им головы. Теплая кровь брызгала в стороны.

Его синей меч схлестнулся с мечом какого-то вистфальца. И стукнувшись, вражеский меч разлетелся на множество осколков. Вистфальские стальные мечи против аквомора были не более чем зубочистки.

Ветер трепал русые волосы императора. Луизиан мчался вперед, прорубая себе путь. В гуще сражения он чувствовал себя по-настоящему живым. Он всегда презирал полководцев, которые, ведя людей в бой, отсиживались в тылу. Если ведешь людей на смерть, то будь готов умереть и сам.

Отряд полковника де Вгана, слыша шум битвы позади себя, пробирался окольными путями сквозь ночную мглу, стремясь выйти в тыл к аутсменцам.

Впереди что-то заблестело. Секундная вспышка, и в небо клубами взметнулся синий дым. Солдаты, не желая быть зажаренными, в россыпную бросились назад. Азеты были известны всем, кто хоть раз сталкивался с военным делом.

Лучники в ужасе наблюдали, как из дыма на них, словно демоны, мчатся обезумевшие от страха люди.

Рой стрел взметнулся в небо.

-Это же свои! –стараясь перекричать шквал битвы, прокричал один из лучников.

-А я не хочу, чтобы мне выпустили кишки, не свои, не чужие! — продолжая, как бешеный натягивать тетиву, ответил второй.

Слух о наличии у врага азет быстро разлетался по лагерю. Позже находились те, кто убеждал, что лично видел, как азеты мгновенно уничтожили десятки, если не сотни их собратьев по оружию. Были и те, кто убеждал, что таковых были тысячи.

-Ваше благородие, идет бой! — врываясь в комнату к фельдмаршалу вистфальской армии, прокричал адъютант.

-Как? — глядя сонными глазами на адъютанта, промычал фельдмаршал. -Мы же планировали атаковать утром…

-А враг видимо не знал про наши планы, — теряя самообладание, ответил адъютант. — Ваше благородие, посыльные в панике на поле боя настоящий ад!

Фельдмаршал кое-как раскрыл сонные глаза.

-Подготовь моего коня, — а затем секунду подумав, спросил: — Ад говоришь?

-Так точно, ваше благородие.

-Тогда с конем, пожалуй, повременим.

Передернувшись, он встал, отхлебнув из стоящего на столе графина. И, охнув, плюхнулся обратно. Будучи человеком грузным, да к тому же и в возрасте, ему тяжело давались резкие движения.

-Некоторые генералы уже отправились к своим войскам.

Адъютант многозначительно посмотрел, что обозначало: «Кроме тех, кто мертвецки пьян, и тех, у кого хватило ума не лезть в самую гущу боя».

-Посыльные уверяют, что конница янголов напала на один из наших лагерей и с трофеями отступила назад. Все бьются со всеми, свои убивают своих. Каждый аутсменский конник вооружен аквоморовым мечом, и у них появились азеты, которые за раз сжигают по тысячи наших воинов…

-Суматоха боя, у страха глаза велики, — отмахнулся фельдмаршал. — Наш мужик сообразительный, как-нибудь выпутается.

Фельдмаршал сел перед лежащей на столе картой. И с интересом принялся расставлять на ней деревянные фигурки. Он даже примерно не представлял, что сейчас творится в реальном бою. Но, черт побери, я фельдмаршал или нет? — играясь в солдатиков, думал он.

За окном послышался топот скачущих всадников. А затем в дверь резко застучали.

-Я занят! –крикнул фельдмаршал, продолжая играть с нарисованной картой.

-А мы не особо вас отвлекать, — оскалившись, произнес аутсменский офицер. — Только принять ваш капитуляция, и не более.

Аутсменская конница, стремительно разрезая себе путь, оказывалась везде разом. Ее синие мечи, словно факелы, горели в ночном сумраке.

Кто-то из вистфальцев безуспешно пробовал драться, кто-то бежать, кто-то, бросив оружие, сдаться в плен. Но все они тут же оказывались затоптаны своими же товарищами. Это уже не было битвой. Это было просто месиво из давящих друг друга тел.

К рассвету от вистфальской армии осталась лишь гора трупов, да те жалкие горстки счастливчиков, что сумели сбежать, или были взяты в плен.

Это был обычный мирный город, по улицам которого ходили спокойные, не обремененные войной люди.

-Они идут! — бегая от дома к дому с вылезшими из орбит от ужаса глазами, кричал рядовой Петр. — Вы слышите, наша армия разбита. Враг идет сюда!

-Что ты такое говоришь, милок? — проворчала идущая по своим делам старуха. — Не ври. Враг был разбит еще у Черты Якова II. Это всем известно. Ни у кого сил не хватить топтать вистфальскую землю!

-Враг с минуты на минуту будет здесь. Нам всем конец! — снова проорал Петр.

-А может, ты вражеский лазутчик? — смерив его оценивающим взглядом, шикнул кто-то.

-Или паникер и дезертир, — добавил кто-то.

— Или и то, и другое, — подытожила старуха.

Несколько городских стражников небрежной походкой направились к нему.

-Значит, панику сеем? — произнес один из них, положив рядовому на плечо руку.

-Я там был, — прохныкал Петр.

-Разберемся, разберемся, –проворчал стражник, заламывая рядовому за спиной руки.

И они потащили не понимающего, что происходит солдата в застенки Городской расправы.

-Вешать таких надо! — крикнула им в до гонку старуха.

Несколько часов в городе по-прежнему продолжалась мирная жизнь, до тех пор, пока по камням мостовой не послышался топот чужих лошадей.

«Битву при Ланах можно назвать чудом нашего оружия» — редактор де Филомель.

«Безусловно, мы потеряли всего несколько сотен человек, в то время как аутсменская армия уничтожена под самый корень. Генерал-выскочка убежал набирать к себе новую. Только вот кто за ним пойдет?» — генерал де Леном.

«Возможно, недалекие идиоты, одураченные его враньем. Только чем ему помогут тысячи новых напрасных жертв?» — редактор де Филомель.

«Его безумная идея закидать нас трупами безбожников просто абсурдна. Если у его подданных есть хоть толика здравого смысла, то они сделают выводы. Такое количество жертв невозможно скрыть. В этом сражении у каждого аутсменца погиб сын, муж, брат или отец» — генерал де Леном.

«Смешно то, что у нас находятся недальновидные люди, с недоверием спрашивающие, почему вышеупомянутое сражение произошло в десятках миль от Черты Якова II. Разве можно осуждать наших боевых гениев в том, каким образом они уничтожили армию супостата?» — редактор де Филомель.

«Мы победили и точка» — генерал де Леном.

«И в честь этого памятного события его величество приказал своей милостью провести в Лиции праздничный салют, о чем позаботятся ройзские умельцы».

Тем временем сидящий в окружении старинных книг летописец на острове Ройзс сделал запись: «Шел пятисот тридцать шестой год со дня основания Ройзской республики, в битве при Ланах Вистфалия лишилась своей армии»[1].

[1]Ни в Вистфалии, ни в сопредельных с ней государствах порох изобретен не был. Для фейерверков так же, как и для азет, использовались специальным образом переработанные пары аквомора. Но данным секретом владели лишь ройзсцы, старательно сохраняющие его от варварских народов.