Синие звезды

Глава 18. Летеция

Много лет назад.

-Ваше величество, крестьяне снова жгут поместья и разрушают храмы, -доложил канцлер.

-Сколько можно? — выругался император Кеон II.

Весь последний год Иннатскую империю сотрясали восстания.

-Они искренне верят, что нашему миру остались считанные дни и вешают жрецов, не желающих соглашаться с ними. Они, простите, ваше величество, называют вас Великим Лжецом и думают: вы ниспосланы Акилиным в наказание перед концом всего сущего, — канцлер развел руки, как бы показывая насколько глупы крестьянские домыслы.

-Я уже слышал, что эти крестьянские мужики верят, что я ни кто иной, как самый настоящий лионджа, — усмехнулся император, взглянув на канцлера своими ослепительно синими, словно ночное небо, глазами.

«Перед самым концом времен на землю явится Великий лжец. Он убедит людей в своей правоте и извратит веру в Акилина. И люди, поверившие ему, лишатся души. Мир погрязнет во лжи и лицемерии. Отец предаст сына, а сын отца. Но люди, погрязшие в грехе, не заметят этого.

Лишь ярко-синие, небесного цвета глаза будут выдавать в Лжеце демона в обличье человека. Он будет самым сильным лионджей из являвшихся на этот свет. И не будет у Лжеца слабости, чтобы одолеть его.

Акилину будет больно видеть, что творится в мире. И отвернется он от людей. И не пошлет людям Великой зари. И не закроет она небо. И выйдут из синих звезд Его посланники, что уничтожат людей».

— Вы, ваше святейшество, не находите, что легенда о Великом лжеце несколько абсурдна? — обращаясь к жрецу, произнес Кеон, пристально глядя на того своими ярко- синими глазами. — И вообще, какое отношение имеют энноские мифы об лионджах к нашему священному Откровению пророка Айвана? Пора бы уже исправить это недоразумение.

-Мама! Папа! -закричала Летеция, кинувшись в объятия родителей.

Мама прижала девочку к себе.

-Как я по вас скучала! -чувствуя, как ее душат слезы, воскликнула Летеция. -Никого у меня нет. Никому я не нужна.

Мама погладила принцессу по золотистым волосам.

-Ты теперь с нами, и мы не дадим тебя в обиду каким-то теням.

-А где дедушка? — неожиданно спросила Летеция.

-Он ждет тебя, так же как и мы. Все мы тебя очень любим, -вклинился в разговор отец.

-Пошли, — протянув девочке руку, произнесла мать.

Они пошли по мрачному, выложенному из потрескавшихся камней лабиринту, по лабиринту ее кошмарных снов, но сейчас она была здесь не одна. И принцесса, чувствуя теплую материнскую руку, улыбнулась.

Впереди замаячила черная ужасная бездна, непрогляднее ночи и кошмарнее страха, и именно к ней вели Летецию родители. Девочка почувствовала закравшуюся в душу тревогу. Черная бездна была всего в несколько шагах от них, и мать ускорила шаг, подталкивая принцессу вперед. Бездна, словно вязкая трясина, чавкнула, желая получить Летецию себе.

Девочка резким движением вырвала у матери руку.

-Ты чего, доченька? — непонимающе спросила мать.

-Идем, -поторопил отец, подталкивая вперед, желая, чтобы она сделала шаг в вязкую черноту.

-Вы не мои родители! -отпрянув от хищно заурчавшей бездны, вскричала Летеция.

Родители мгновенно рассыпались, обратившись тенями.

-Глупая, странная дурочка, ты и вправду думала, что можешь быть кому-то нужна? -пронзительно захохотала возникшая чернота. Несколько теней, вырвавшись из бездны, метнулись по потолку.

-Даже дед умер, только, чтобы не видеть тебя! Какая же ты жалкая и смешная! — с нотками сочувствия произнесли тени, и засмеялись.

Льющийся со всех сторон хохот стал невыносимым, и девочка зажала руками уши.

-Это бесполезно! -услышала она голос черноты и проснулась. Сегодня был первый день ее правления.

— Господин профессор, вас срочно вызывают во дворец, — передавая де Ляпену послание, произнес швейцар.

— Ее величество вспомнила и о своем старом наставнике, — фыркнул себе под нос профессор.

Летеция ожидала наставника в своих покоях. Сегодня был первый день, когда она стала полноправной вистфальской королевой. Сливаясь с золотистыми волосами, на ее голове красовалась небольшая золотая корона, украшенная синими сапфирами. Пока к ней на поклон не прибыли сотни аристократов, она хотела объявить о своем первом решении.

— Ваше величество, — слегка склонив в поклоне голову, произнес вошедший в покои королевы профессор де Ляпен.

Летеция встала.

— Господин наставник, ваши знания и мудрость, как никогда нужны Вистфалии, и потому я бы хотела, чтобы вы стали мои канцлером.

— Благодарю за оказанную честь, ваше величество, — снова поклонившись, произнес профессор, а затем себе под нос добавил: -Хоть в коем-то веке кто-то оценил мои труды.

Серые стены дворца уныло смотрели на свою новую королеву.

— Я хочу вернуть картины и фрески, — произнесла девочка стоящему позади главному ляондже.

— Но ваш дед…

— Я не он, — перебила Летеция. — Мне надоело, что мой дом похож на склеп. Я хочу, чтобы по коридорам ходили фрейлины и пажи. Здесь кругом лишь одни стражники, точно это не дворец, а осажденная крепость.

— Я лишь забочусь о вашей безопасности, ваше величество. Под видом новых слуг во дворец могут проникнуть нанятые врагами изменники…

-А для чего тогда нужны «невидимые защитники»? –перебила Летеция.

Граф, что-то раздраженно фыркнув себе под нос, бросил на девочку ледяной синий взгляд.

Из закромов дворца была вытащена картина: на ней принц Франц, сидя на белом коне, вел в поход вистфальскую армию. Поход, стоявший принцу жизни. Картина так и осталась незаконченной.

— Повесьте ее в тронном зале, — приказала Летеция.

Она взглянула в смотрящие вдаль зеленые глаза отца. И на секунду девочке показалось, что взгляд отца сместился в ее сторону, и он подмигнул ей.

«Как бы я хотела, чтобы ты был рядом», — с грустью подумала Летеция.

— Если вы хотите показать народу, что королева думает о нем, то Синий госпиталь — это то место, которое вы, ваше величество, просто обязаны посетить. В Лиции нет человека, у которого никто из родных не умер от Синей чахотки, — поправив очки, произнес де Ляпен.

Летеция вспомнила задыхающегося деда. Этот образ она уже не забудет никогда. Болезнь съела Никоса за считанные недели. Неудачи в войне оказались роковыми для его ослабшего организма.

— Но, ваше величество, на улицах небезопасно, — вклинился в разговор главный ляонджа.

— И мне теперь не высовываться из своих покоев? — огрызнулась королева.

— А может лучше стоит посетить Городскую расправу, господин канцлер? Вы как никто другой владеете познаниями ее работы, — с усмешкой в ярко-синих глазах спросил граф.

На лбу де Ляпена выступили крупные капельки пота.

— В другой раз, господин граф, в другой раз, — проворчал профессор.

Разрушенные, превращенные в ядовитые развалины дома грустно смотрели на королевскую процессию. То тут, то там прямо на столичных улицах, разведя костер, грелись бродяги. Ветер, подняв в воздух синюю пыль, заставил закашляться сидящих в карете людей.

- Аквоморовые производства, ваше величество, было бы неплохо перенести из Лиции на север, подальше от крупных городов, — глядя на покорёженные дома, проворчал де Ляпен.

— А работать на них кто будет? — фыркнул граф. От кружащей в воздухе аквоморовой пыли ярко-синие глаза графа горели ярче обычного. Главный ляонджа вдохнул кислый запах и в очередной раз с наслаждением почувствовал, как кружащий в воздухе аквомор приятным теплом окутывает его тело.

— Рабочие могут приезжать на заработки, — проворчал в ответ де Ляпен.

— Ваше величество, аквомор основной источник доходов вистфальской казны, — пристально глядя на Летецию своими ярко-синими глазами произнес граф.

Девочке захотелось закрыться от этого ледяного взгляда.

Кто-то пронзительно закашлялся в подворотне.

— А мне надоела эта аквоморовая пыль, этот кислый запах, висящий в воздухе, это закрытое дымом бледное солнце, — неожиданно найдя в себе силы, возразила Летеция. — Я хочу, чтобы яркое солнце озаряло наш день, чтобы деревья покрылись сочной зеленой листвой, — глядя на проносящиеся за окном черные стволы Альбертовой рощи, произнесла девочка. — Все хотят, — закончила она свою мысль.

Послышался клекот. В небе над Лицией кружились несколько танзанов, сбрасывающих на город листовки с призывом вистфальцев сдаваться.

-Говорят, ляонджи все знают, а с птицами справиться не могут, — усмехнулась Летеция.

-Аутсменцам они не помогут, — граф бросил на девочку ледяной синий взгляд, — их уже ожидает кое-какой сюрприз.

Раздался крик. Вистфальский лучник поразил сидящего на танзане солдата.

«Страх и боль» -главный ляонджа с наслаждением улыбнулся. Что для энергетического вампира может быть приятнее войны?

В Синем госпитале было немноголюдно. Лицию покинуло множество людей, остались лишь те, для кого лечение Синей чахотки было делом жизни и смерти.

Джейк сидел в коридоре. Он вернулся со своего единственного плавания и был вынужден устроиться рабочим на аквоморовый завод. Отчего его лицо и руки покрылись синеватым налетом, а потом появилось долгое откашливание. Он работал днями и ночами, больше чем взрослые работники. А лекари тем временем, лишившись из-за войны части пациентов, удвоили плату за лечение. Но Артур был жив, и мальчик ни на что не жаловался.

А вскоре по возвращению он узнал, что «Величие державы», потопленное аутсменцами, покоится на дне морском. «А я говорила, от моряков одни только беды», — проворчала в тот вечер мать, прижав Джейка к себе.

В помещение вошли какие-то богато одетые люди, заставившие мальчика почувствовать себя неуютно.

— Ее величество, королева Летеция, — торжественно объявил глашатай.

-Грабят нас ваше величество, никакой управы на них извергов нет, — упав перед Летецией на колени, заплакала какая-то старуха. — Последние драхмы уходят, а без мазей моя внучка умрет. Дочь умерла, сын умер, всех Синяя чахотка проклятая погубила.

Люди наперебой жаловались королеве.

— Лечение Синей чахотки должно быть бесплатным, — почувствовав, как при виде этих умирающих людей у нее на душе заскребли кошки, произнесла Летеция. А в голове предательски зашевелились тени.

— А оно и так бесплатное, ваше величество, — затараторил спешащий к ней главный лекарь де Ланкельм. — Разве мы бросим умирать без помощи тяжело больного человека?

В толпе послышалось возмущение.

— Вы могли пожаловаться мне, — с наигранным дружелюбием в голосе произнес де Ланкельм, бросив на людей испепеляющий взгляд. — Возможно, где-то мы недопоняли друг друга, где-то мои лекари неверно оценили ситуацию…

Дверь одного из кабинетов открылась, и оттуда вышел де Ляпен в сопровождении двух стражников, которые вели арестованного ими лекаря.

— Я, конечно, господин де Ланкельм, не лекарь, но даже я могу сказать, что ребенок, у которого на спине проступили синие пятна, тяжело болен Синей чахоткой, — он указал рукой на Артура, которого мать на руках вынесла из кабинета — Этот мерзавец требовал и без зазрения совести брал все больше и больше драхм, понимая, что жизнь ребёнка висит на волоске. Господин де Ланкельм, — профессор взглянул на лекаря поверх очков, — вы также проследуете в Городскую расправу.

Главный лекарь упал на колени.

— Ваше величество, я ни в чем не виновен, это просто случайное недоразумение.

Летеция смотрела на валяющегося перед ней всклоченного старика, и людей, что каждый день жили между жизнью и смертью. Это было ее первое серьезное решение.

«Я королева Вистфалии, и я должна уметь принимать справедливые решения», — подумала Летеция.

«Ты просто глупая девочка, которая никогда ни с чем не справится» — засмеялась, возникшая в голове тень.

Другие тени засмеялись ей в такт. Девочке захотелось закричать, чтобы прогнать их. Но она, собрав волю в кулак, сдержала себя.

— Арестовать его! — резко приказала Летеция стражникам.

Те взяли под руки де Ланкельма.

— Пожалуйста, ваше величество, –едва неслышно промямлил главный лекарь.

— Теперь каждый, кто решит навариться на смертельной болезни, будет иметь дело со мной, — стараясь, чтобы ее голос звучал твердо, произнесла королева.

— Спасибо, ваше величество, мы будем молиться за вас Акилину, — заверещали люди.

«А за глаза они смеются над тобой. И большинство из них были бы рады, чтобы ты сама задохнулась от Синей чахотки. Ты же и сама это знаешь!» — ехидно засмеялась тень.

«Знаешь, знаешь» — вторила другая тень, эхом разнося ехидный смех по голове девочке, делая его невыносимым.

-Отстаньте! Сколько можно! Уйдите из моей головы! — вслух закричала королева, желая прогнать мечущиеся в голове тени.

Люди удивленно смотрели на говорящую саму с собой королеву.

— Видать правду говорят, что она помешенная, — прошептал кто-то в толпе.

-Да бес в нее вселился, — проворчала какая-то старуха.

Летеция покраснела от стыда.

В то время как в ярко-синих глазах наблюдающего за происходящим главного ляонджи промелькнула усмешка.

— Вы много лет преданно служили моему деду, и я ценю это — произнесла Летеция, держа в руках графин с водой.

Она стояла в окружении нескольких столиков со всевозможными напитками. При виде такого количества жидкостей в ярко-синих глазах главного ляонджи отчетливо читался страх. И это предавало девочки сил.

— И я считаю: вам пора уйти на покой.

— Вы отправляете меня в отставку, ваше величество? — хмыкнул граф.

Летеция чуть выше приподняла графин с водой, словно оружие, направив его на графа.

— Да! — собравшись с силой воли, резко ответила она.

Де Ляпен вздохнул, глядя в сторону удаляющегося графа.

— Зря вы его отпустили, ваше величество. Такого человека, как он, нужно либо держать при себе, либо не оставлять в живых.

Студенты построились в шеренгу по обе стороны коридора. Сегодня был знаковый день. Новая королева исполнила их давнюю мечту.

По коридору, понуро опустив головы, шли бывший профессор де Ангеляр и бывший президент Академии Стоять! Смирно.

При виде их по шеренге пронеслось перешептывание, а затем, как по команде, раздались все нарастающие крики:

Позор! Позор! Позор!

Де Ляпен вывел шатающегося сына из Городской расправы.

-Какой важный человек соизволил за мной явиться сам канцлер ее величества, -заплетающимся языком проворчал Иоган.

-Должно быть, это все из-за твоих энциклопедических знаний -взглянув на сына поверх очков, усмехнулся профессор.

-Академию я-то закончил, да вот, видимо, никакой должности в Вистфалии мне не припасено.

Де Ляпен резко остановился. Иоган, споткнувшись, навалился мешком на отца.

-Ты хочешь должность, сынок? Увы, назначение инспектора трактиров не входит в мои полномочия.

-Я так и знал, папаша, ты только советы раздавать мастер.

-Что ж, ты получишь назначение, -де Ляпен усмехнулся. -Только смотри не подведи меня сынок.

— Вам чего, молодой человек? — спросил профессор вошедшего в Зал собраний студента.

Мне? –опешил студент, а затем, сообразив, бросил на стол бумагу. — Я ваш новый профессор нравственности. Иоган де Ляпен к вашим услугам.

Он плюхнулся на стул и, взяв со стола графин с водой, осушил его одним глотком.

— А рассольчику случаем не найдется? — рыская глазами по кабинету, спросил Иоган.

И подняв забинтованную руку, почесал сломанный во вчерашней драке нос.

В Аквомории царило оживление. Освобождение отсюда заключенных было практически тем же самым, что и воскрешение мертвецов.

— Таких, как мы, никто от сюда не выпустит, — прохрипел Уилу на ухо беззубым ртом одноглазый каторжник.

Новая королева распорядилась отпустить тех, кто был осужден за слова. Но обычных разбойников ее королевская милость не коснулась.

— А мне никуда и не надо, -бросил Уил. — Мне и в Аквомории хорошо.

— Совсем рехнулся, — прохрипел в ответ одноглазый. И, заметив спешащего к ним стражника, звякнув цепью, поспешил удалиться в свою шахту.

Стопки дел валялись по всему кабинету. Несколько служащих, разбирали пыльные бумаги, решая, кому оказаться на свободе, а кому закончить жизнь в Аквомории.

Летеция взяла одну из валяющихся на столе бумаг.

— Ваше величество, в том углу дела обычных разбойников, они не заслуживают вашего внимания, — вмешался не в меру суетливый чиновник.

— Какая трогательная и грустная история, — дочитав страницу, внезапно произнесла Летеция, — Уил… Я хочу его помиловать.

— Но, ваше величество, — замялся служащий, — это опасный преступник, который должно быть лишил жизни не одного человека.

— Тот, кого он хотел убить, вполне заслужил это, — резко прервала его Летеция и, взяв перо, поставила на листке свою подпись.

— Мы даже не знаем, жив ли этот Уил. Сотни людей каждый день умирают в Аквомории, –замялся служащий.

— Вот это вы и выясните, — перебила Летеция.

-Что она нашла там трогательного? В записи-то судебного заседания, — удивленно проворчал чиновник.

— Кто разберет прихоти ее величества, –пожал плечами другой.

Его напарник лишь молча покрутил у виска.

Чиновник поднял листок, на котором Летеция оставила свою подпись, тот был весь покрыт какими-то странными неизвестными ему синими письменами.

— Что это? — не понял чиновник.

Он встряхнул бумажку, синие письмена, на секунду явившие образы той истории, что случилась на самом деле, а не была придуманы вистфальским правосудием, обратилась в пыль, растворившись в воздухе.

— Тебя помиловала лично ее величество королева, — снимая с Уила кандалы, проворчал стражник.

— И с чего вдруг такая щедрость? — огрызнулся в ответ Уил.

В то время как Песнь в его голове зазвучала еще громче.

Синие звезды разгорались на бледном вечернем небе, озаряя холодным светом, собравшихся внизу людей.

Летеция подняла глаза, дедушка теперь тоже смотрел на нее из-за облаков. Это был первый День смены дат, который она будет встречать в роли королевы.

— Ваше величество, вы должны излучать уверенность, слабость сейчас это то, что погубит Вистфалию, и вас вместе с ней, — прошептал ей на ухо стоящий по правую руку от нее де Ляпен.

Тысячи хмурых взглядов были устремлены в ее сторону. Впервые за столетия вражеская армия стояла на самых подступах к Лиции. Война грозилась прийти в каждый дом.

Со стороны стоящих впереди аристократов послышались жидкие приветствия. Никто в нее не верил, значит, она должна в себя верить, как никто другой.

— Не вздумайте опускать глаза, ваша величество, смотрите на всех, словно вы вожак стаи, — снова прошептал ей на ухо наставник.

И она старалась следовать его совету.

«Мне не страшно! Мне не страшно! Мне не страшно!» — словно молитву повторяла она про себя. Как же ей хотелось просто взять и убежать…

— Ваше величество, да будет для вас счастливым наступающей год — раздался сбоку от нее такой знакомый ей голос Сержа.

Краснощекий мальчуган стоял, смиренно склонившись в поклоне, в то время как выражение его глаз так и говорило: «Ты посмела снять с должности моего отца. Не думай, странная дурочка, что твое правление продлится долго».

Жрецы тем временем начали свои похожие на птичьи коростели песнопения. Они пели и пели, а Великая заря все никак не желала закрывать небо. И синие звезды по-прежнему холодно смотрели на стоящих внизу людей. Что-то явно шло ни так. Церемония затягивалась. Жрецы нервничали. Прошел час, затем еще один, и еще. Стрелки городских часов пробили полночь.

Перешептывания в толпе становились все более явными. «В тот год, когда Великая заря не закроет синих звезд, из них выйдут посланники Акилина, что уничтожат людей», -разносились по толпе слова древней легенды.

Какая-то старуха, подняв к небу руки, воскликнула:

-А я говорила, Акилин обозлился на нас грешных, синий измор убивает нас тысячами, безбожные рати дошли до самой Лиции. Чувствую Судный день скоро. Ох, чувствую!

Ближе к рассвету ветер принес серые тучи, закрывшие небо. Брызнули дождевые капли. И у стоящих на земле людей возникло чувство, что заплакал сам Акилин. Впервые в вистфальской истории Великая заря не закрыла синих звезд. И люди с мрачным предчувствием один за другим расходились по домам.

В то время как сидящий в окружении старинных книг летописец на острове Ройзс сделал заметку о необычном астрологическом явлении, произошедшем в этот год.

Альберт сжимал спрятанный под плащом миниатюрный арбалет. Да, их братства больше не было, но великую цель он осуществит. Монархия должна пасть. Сейчас было самое подходящее время для этого.

Новая королева постаралась убедить многих, что она не затыкает рты, как тиран Никос. Альберт хмыкнул, он ни капельки не верил ей. Внучка тирана, просто хотела задобрить людей дешевыми трюками, но сути это не меняет.

Праздник кончился. Похожие на моховые пни жрецы продолжали петь, но теперь их песнь из праздничной превратилась в уныло-тоскливую.

«Даже выдуманный Акилин отвернулся от престола», — усмехнувшись, подумал Альберт.

Стражники плотным заслоном сопровождали королевскую процессию. Альберт аккуратно продвигался вперед сквозь спешащий покинуть площадь людской поток.

Королева, молодая девушка с золотистыми волосами, теперь уже находилась на расстоянии выстрела. По удачному стечению обстоятельств никто не обращал на него внимания. Альберт аккуратно приподнял плащ и прицелился. И в этот момент девушка подняла свои ярко-зеленые глаза. Они встретились взглядом.

Летеция увидела, как молодой парень с русыми волосами направил на нее арбалет. Кричать было поздно. Она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Время застыло.

— Ваше величество, не замирайте, — прошептал ей на ухо наставник.

Альберт смотрел в эти ярко-зеленые глаза и не мог выстрелить. Не мог убить человека. Решимость в одночасье покинула его. Палец судорожно дрожал на арбалетном курке.

И он, опустив арбалет, устремился в толпу, ожидая пронзительного крика. Но ничего не произошло.

Летеция бросила взгляд на исчезающие в толпе русые волосы.

Позже перед глазами Альберта возникал вновь и вновь образ этой зеленоглазой девушки с золотистыми волосами. А в груди почувствовалось незнакомое ранее ему биение сердца.

— Рена пала, Иннатской империи больше нет, — зачитал де Ляпен доставленное послание. — Император Клойз V и вся его семья убиты варварскими племенами.

Летеция почувствовала укол тоски. Где-то в ее душе теплилась мечта о встрече с живущими в далекой древней стране родственниками матери. И вместе с горящей Реной, эта мечта развеялась, словно дым. Впрочем, сейчас, и она сама была не в лучшем положение, армия безбожников стояла перед самой Лицией.

К вам ройзский посол, вырвав девочку из размышлений, доложил де Ляпен.

— Консул просит в знак дружбы с Ройзсом сдать ему в бессрочную аренду аковоморовые месторождения, –на чистом вистфальском произнес посол.

— Нет, такому не бывать, — отрезала Летеция.

— Аутсменцы ведут бои на подступах к вашей столице, вы не в том положение чтобы наживать врагов еще и в нашем лице — высокомерно бросил посол.

-Никто и никогда не покорял Вистфалию.

-Без наших кораблей добыча аквомора встанет, Вистфалия останется без денег, а консул вышлет к вам обратно живущих у нас вистфальских лордов. Думаю, они будут очень рады вернуться в эту варварскую дыру… то есть, простите, ваше величество, -консул усмехнулся, — великую страну.

— Аквоморий был и останется вистфальским владением, –отрезала королева.

— Это ваше последнее слово? — усмехнулся ройзсец

— Вы слышали, что ответила ее величество, — посмотрев на ройзсца поверх очков, вмешался де Ляпен.

-Тогда консулу не остается ничего, кроме как отнять Аквоморий силой.

И посол, демонстративно развернувшись, вышел прочь.

Серебристые корабли ройзсцев плыли вверх по течению Кристальной. Над водой струила светло-голубой пар. Река еще не успела полностью избавиться ото льда, но это было и не важно, азеты без труда выжигали себе путь.

Впереди замаячила синяя стена Аквомория.

— Мы есть готов, –пробасил на ухо капитану наемник, дыхнув ему в лицо гнилью зубов.

Как и другие елоны одет он был в толстую меховую накидку, больше похожую на звериную шкуру. А на поясе красовалось ожерелье из отрезанных у врагов ушей.

-Мерзкие варвары, — еле слышно фыркнул себе под нос капитан.

Ройзсцы не любили рисковать своими жизнями, они лучше заплатят золото, чтобы варвары выполнили за них грязную работу. Азеты пробьют в стене дыру, а банды нанятых консулов дикарей захватят Аквоморий.

Капитан поднял вверх руку. Приготовиться. Воздух в легкую замерцал вокруг кораблей. Сжигая все на своем пути, к стене устремилась гигантская струя голубого дыма. Стена, замерцав, словно зеркало, отразила дым. Секундный крик ужаса разнесся над ледяной пустошью, а ройзские корабли обратились в пепел.

Порождение аквомора никогда не сможет причинить вред чистому акввомору.

— Как поживаете, господин профессор? — произнес главный ляонджа, выходя из подворотни.

-Вашими молитвами, ваша светлость, — приподнимая очки, усмехнулся профессор.

После отставки главный ляонджа исчез из поля зрения, словно провалившись сквозь землю. Городская стражавзяла под свой неусыпный контроль дом графа, но граф там больше не появлялся. По правде сказать, дом главного ляонджи больше напоминал дом ремесленника средней руки. Единственной ценностью в доме была коллекция энноских артефактов, имеющих отношения к легендам про лионджей.

Сеть «невидимых защитников» также исчезла вместе с графом. Всё, что удалось от нее собрать, так это несколько десятков разношерстных провокаторов, да шпионов-лакеев.

Граф поднял на профессора свои ярко-синие глаза:

— Дни правления Летеции уже сочтены. Но из уважения к вам, профессор, я дам вам шанс оказаться на правильной стороне.

Де Ляпен приподнял очки:

— Вы пытаетесь склонить меня к измене, ваша светлость?

Главный ляонджа вздохнул:

-Вы сами сделали свой выбор, профессор.

Синий кинжал блеснул в руках графа, и он кинулся на профессора, но один из сопровождающих де Ляпена стражников опередил. Мгновенно среагировав, стражник обнажил меч, пронзив графа насквозь.

-Какой бесславный конец всесильного графа де Дэлевана, — прокряхтел де Ляпен, глядя на оседающее на землю бездыханное тело графа.

А мертвый граф поднялся на ноги. Луна отразилась в горящих холодным блеском ярко-синих глазах главного ляонджи. Дикий крик ужаса разнесся над мостовой, а остатки волос на голове де Ляпена встали дыбом.

Синий кинжал, нанеся несколько точных ударов, расправился с даже не пытающимися ему сопротивляться людьми.

Позже чиновники из Городской расправы, так и не смогли установить, с чем столь ужасным столкнулся перед смертью профессор де Ляпен.

На толстом лице канцлера де Виколя, выступили крупные капельки пота. После смерти профессора де Ляпена, он заново занял свой пост.

Напротив канцлера, аккуратно пристроившись у камина, сидел граф де Дэлеван. Блики от горящего огня, отражаясь в синих глазах графа, придавали им зловещий холодный блеск.

— Генералы недовольны, ваша светлость, — главный ляонджа бросил на канцлера пристальный взгляд, –идет война и нам нужен сильный лидер, а не умалишенная девочка-королева. Великие вистфальскик лорды де Гонель и де Монре также настроены против Летеции. Виданное ли дело, она решила отказать ройзсцам в их просьбе. А что если консул выпроводит наших многоуважаемых господ домой? Все великие лорды любят Вистфалию, но предпочитают любить ее на расстояние.

Де Виколь заерзал в кресле, в то время как граф продолжил говорить:

— Сейчас то время, когда нужно правильно выбрать сторону, господин канцлер.

— Если даже вы на стороне этого, то у королевы нет шансов, — прокряхтел в ответ де Виколь.

-Вот и славно, господин канцлер. Вот и славно, — и в ярко-синих глазах графа промелькнула усмешка.

-Ваше величество, королевская гвардия взбунтовалась! — прокричала, вбежавшая в покои Летеции служанка.

Девочка открыла сонные глаза.

В коридорах раздавался топот марширующих ног. Какой-то нерасторопный слуга, встав на пути вооруженных стражников, тут же поплатился жизнью, оросив бардовой кровью мраморные полы дворца.

Сопровождаемая служанкой девочка в одной ночнушке выбежала в коридор. Сердце так и стремилось выпрыгнуть из груди. Миновав несколько лестничных пролетов, они оказались у черного входа во дворец.

Улыбаясь, им навстречу шел граф деДэлеван.

-Далеко собрались, ваше величество? — бросив на Летецию ледяной синий взгляд, усмехаясь, спросил он.

«Аквомор превращает наши города в ядовитые руины. Вы только представьте себе: двадцать лет назад, каждый десятый житель Вистфалии был вынужден столкнуться с Синей чахоткой, через десять лет уже каждый пятый, а сейчас каждый второй» -канцлер де Виколь.

«Поэтому трудно не согласиться со столь мудрым решением ее величества королевы Летеции перенести аквоморовые производства на север подальше от крупных городов» -редактор де Филомель…

Бродячий торговец в спешке сменил газеты, выкинув часть не допроданных со вчерашнего вечера.

«Аквомор совершенно безвреден для вистфальских горожан, их легкие давно адоптировались к его испарением. Синяя чахотка удел немногих несчастных, да подлых безбожников, топчущих нашу землю. Так что можно сказать аквомор идет только на пользу нашим городам» — канцлер де Виколь.

«И только безумной королеве могла прийти в голову столь абсурдная мысль перенести аквоморовые заводы на север…» — редактор де Филомель.

Музыка снова лилась из тронного зала, но теперь звуки барабанов заменяли вражеские камнеметы.

Граф де Дэлеван стоял рядом с пустующим золотым троном с украшенной грудью орденами. Ярче всех на его груди блестел золотой орден с выгравированной на нем надписью «За преданность короне».

— Размолотят нас всех в горстку пыли, — проворчал лорд де Гонель.

— Из меня точно целый аршин пыли выйдет, — стукнув себя по толстому животу, хохотнул лорд де Монре.

Великие владельцы аквоморовых заводов прибыли в осажденную столицу по личной просьбе главного ляонджи.

-Старина Нико был полнейшим кретином, но даже он понимал, что аквомор это святое, — проворчал лорд де Гонель.

— Но мы же загрязняем вистфальские города, — с тенью вины в голосе ответил де Монре.

-Да кому нужна эта варварская помойка, — фыркнул лорд де Гонель. -Она решила испортить отношение с Ройзсом. С Ройзсом. А где, по мнению этой королевки жить моим детям. В этой дыре?

— Но консул захотел забрать себе аквоморовые месторождения, вдруг он больше не продаст нам аквомор и наши заводы встанут? — с наигранным испугом произнес де Монре.

— И консул будет травить аквомором островитян? — усмехнулся де Гонель.

Работа с аквомором состояла из двух основных этапов: на первом происходило его очищение, и уже после из него создавались аквоморые изделия. Вистфалия справлялась лишь с первым этапом, отправляя уже безвредный аквомор для переработке на Ройзс. А его яд тем временем оседал в легких вистфальских жителей.

— Вистфалия уже имела пример безумного монарха, — глядя на аристократов своими ярко-синими глазами произнес граф. — И дабы спасти нашу страну, я был вынужден временно взять власть в свои руки. А над безумной королевой будет суд, для того я и пригласил наших многоуважаемых лордов.

-Может быть лучше оставить Летецию в качестве безвольного правителя, как Алекс Безумный или Венсер Слабовольный, –предложил де Монре. — Люди привыкли к королевской власти, и я не хочу, чтобы обезумевшие крестьянские массы разгромили мой завод.

— Летеция должна ответить, чтобы другим неповадно было, — проворчал в ответ де Гонель. — Посадим на трон какого-нибудь дальнего родственника Нико

— У меня уже есть превосходный кандидат на этот счет, господа. Лучшего кандидата нам не найти, –вклинился в разговор главный ляонджа и в его ярко синих глазах промелькнула усмешка.

В Городском магистрате собралась людская толпа.

Ферон бросил взгляд на собравшихся людей. Он был теперь доверенным человеком самого графа де Дэлевана, отвечающим на волнующие горожан вопросы. Бледное лицо лорда де Флеманского светилось от гордости, он сделал правильный выбор, и его труд оценили.

-Не надо паники. Никто не собирается оставлять Лицию, — перебивая шум, застучал кулаком по столу Ферон.

— Про Тренсфер тоже так говорили, — прокричал из толпы какой-то рабочий.

На лице Ферона промелькнула раздражение.

— Возможность оставления Тренсфера все же рассматривалась…

— Кем? — снова прокричал рабочий. — Все говорили, что он защищен лучше некуда. Мой брат поверил, и его лишили жизни эти подлые безбожники.

Лицо Ферона передернуло.

-Не надо сплетен и паники. Верьте только тому, что говорим мы, вистфальские служащие.

-Да как вам верить, коль вы постоянно врете, — снова вскричал рабочий.

Дома этого рабочего уже поджидали городские стражники.

Луизиан размышлял. Ссыльный принц Андер поднял восстание, и уже вернул себе северные города Аутсмении. Тайно поддерживающие прежнюю династию аристократы десятками переходили на его сторону. «Вы далеко, ваше величество, а он близко. Если хотите сохранить трон, вам нужно срочно возвращаться в столицу», — сформулировал витавшую в столичной среде мысль канцлер.

Император взглянул на хмурые лица своих генералов. Они очутились заперты в самом сердце ненавидящей их страны. А родная Аутсмения из надежного тыла превратилась в поле будущей битвы.

-Мы возьмем Лицию и заставим вистфальцев заключить мир на наших условиях, -бросил император.

Луизиан вышел из развалин городского магистрата, теперь служившего ему штабом, и вляпался ногой в мутную жижу. Весенняя распутица смешала тающий снег с валяющими под ним аквоморовыми отходами. Кто-то пронзительно закашлялся. Несколько хмурых солдат, разведя костер, жарили забитую на мясо лошадь.

-Я не удивлюсь, если в этой чёртовой стране мне на голову рухнет само небо, — в сердцах воскликнул император.

— Говорят, теперь в Лиции больше не правит ее величество королева Летеция, а правит какая-то Республика, — сидя в засаде, произнес один крестьянин другому.

-Черт разберешь, кому мы вообще служим, — вдумчиво почесав репу, ответил товарищ.

На дороге показались несколько аутсменских солдат.

-Слава ее величеству королеве Летеции, да здравствует Республика! — завопили они, выскакивая из-за деревьев.

Расположенное на Фелонгеевом холме здание Сената представляло собой увеличенную во много раз копию ройзского корабля. Здесь заседали те, кто управляли целыми флотилиями. Сенат в отличие от консула не избирался ни кем, в него входили самые богатые и влиятельные граждане Ройзса. Титулы на Ройзсе не ценились, на Ройзсе ценились только деньги.

-Я вернул Ройзсу принадлежащие нам энносам по праву аквоморовые месторождения, — звучный голос консула разлетался над Сенатом.

Послышались аплодисменты.

-Но предварительно сжег десятки наших кораблей, опозорив само славное имя азет, — приподнявшись со своего места, произнес пожилой сенатор Ипефан, ища побелевшими глазами то место, где находился консул. — Ты растратил казну на бессмысленную войну между варварскими народами, а варвары тем временем смеют судить и приговаривать к казни наших граждан. Я, может быть, слеп, но не глух, и мне стыдно за то, что происходит с нашим Ройзсом.

-Средства оправдали цель, — высокомерно перебил консул.

-Это решит суд, — усмехнулся сенатор.

-Консул не может быть судим, — резко оборвал его Максимус Антони Плацент.

-Но ты больше не консул, завтра истекает последний день твоего правления.

-Но кто сказал, что меня не изберут им вновь?

-Ты был им уже трижды, — как что-то само собой разумеющееся проворчал сенатор в ответ.

-Там где был третий, будет и четвертый. Правила имеют свойство меняться, — усмехнулся Максимус. — Стража! — несколько ворвавшихся в Сенат солдат грубо выволокли старика из зала.

Консул повернулся к Сенату:

-Сегодня львы отужинают старым мясом.

Сенаторы хмуро смотрели на улыбающегося консула, но молчали. Максимус Антони Плацент осуществил то, о чем ройзсцы мечтали ни одно столетие, и сейчас даже его злейшие враги понимали: выступать в данный момент против Максимуса чистое безумие.

-Позор, молодые люди, это когда стыдно, –дребезжащий голос де Ангеляра продолжал разлетаться по аудитории. — Позор это гордиться своим малодушным поступком, позор это надсмехаться над своим учителем.

Притихшие студенты молча слушали профессора, опустив в пол глаза.

Де Ангеляр вернулся. И теперь минуту позора он припомнит каждому.

В аудиторию просочился швейцар.

-Что? — резко обернувшись, спросил де Ангеляр.

— Его светлость граф вас срочно желает видеть во дворце.

-Господин канцлер, это ваше право решать насколько виновна или невиновна королева Летеция, но я надеюсь на вашу сознательность, — главный ляонджа бросил пристальный взгляд на канцлера де Виколя, заставив того заерзать в кресле.

Граф посетил каждого, кому предстояло определить участь Летеции. Кто после такого решится сделать неправильный выбор?

Процедура суда на острове Ройзс заключалась в том, что коллегия судей тайно бросала в ящик черные и белые камушку, решая виновен человек или нет.

Когда-то для суда над безумным Карлом Жестоким был использован этот чужеземный обряд, только судьями были высшие чины Вистфальского государства.

Горящий внутри гнев начисто перекрывал страх. «Как они смеют?», — думала Летеция, пока ее закованную в кандалы несколько стражников вели по пустынным коридорам дворца. Ее дворца. Сейчас ей хотелось самолично казнить их всех.

Тронный зал был заполнен аристократами, ожидающими представления. Суд над королем был историческим моментом, и каждому хотелось присутствовать на нем лично.

Сегодня Летеция сидела не на троне, а в стоящей по центру зала клетке. Кандалы с девочки, правда, все же соизволили снять.

На специально созданном для этого помосте стоял «лучший адвокат Лиции», сделав легкий поклон толпе, он заговорил:

-Королева Летеция обвиняется в безумной, неоправданной жестокости по отношению к вверенным ей Акилиным подданным, во вредных и абсурдных для Вистфалии решениях.

Девочка было открыла рот, но адвокат ее перебил:

-Сначала, ваше величество, выступит сторона обвинения, дабы вы не могли угрозами заставить их говорить неправду.

В зале появился краснощекий Серж и, бросив на Летецию полный презрения взгляд, заговорил:

-Свидетельствую перед самим Акилиным, что она будучи принцессой чуть было не забила меня палкой, а потом грозилась посадить в яму со змеями, — мальчик еле сдерживался, чтобы не брызнуть со смеху, — если бы не вмешательство моего отца меня бы уже не было на этом свете.

Сидящей в коллегии судей канцлер кивнул головой, подтверждая сказанное сыном.

Летеция вздрогнула, вспомнив тот день, и собравшись с мыслями произнесла:

— Если я такая жестокая самодурка, почему я не казнила его после?

— Вы угрожаете свидетелю, ваше величество? — подняв брось, спросил адвокат.

А Серж изобразил демонстративный испуг.

Как же ей хотелось стукнуть по этому наглому краснощёкому лицу!

Сержа тем временем сменили другие свидетели, подтверждающие ее неоправданную жестокость.

В зал ввели служанку Летеции. Под глазом девушки красовался здоровенный фингал.

— Подтверждаете ли вы, что ее величество занималась вашим каждодневным избиением, тем самым вымещая свою злобу?

Девушка тупо смотрела на зал ничего не понимающим взглядом. В ее глазах застыл ужас пыточных Городской расправы.

-Подтверждаете ли вы… — раздражено начал повторять адвокат.

Девушка, что есть мощи, закивала головой.

— Вам больше нечего бояться, — успокаивающе произнес адвокат, но по лицу служанке можно было сказать с точностью обратное.

В коллегии судей поднялся глава Синего госпиталя де Ланкельм:

-Безумие ее величества очевидно любому, понимающему в лекарском деле, –проворчал главный лекарь.

-Вы лечите только Синюю чахотку, — перебила Летеция.

-Мои познания весьма разнообразны, — прокряхтел в ответ де Лагкельм.

-Например, вы хорошо умеете наживаться на чудом горе, — закончила за него фразу девочку.

-Сейчас судят вас, а не вы, — раздражено перебил девочку адвокат.

Как назло именно в этот момент на лице Летеции непроизвольно задергалась мышца.

-О чем я собственно и говорил, безумие передается по наследству, — прокряхтел глава Синего госпиталя.

-Только безумец мог выпустить десятки предателей, изменников и бунтовщиков, — задребезжал в коллегии судей голос де Ангеляра.

— Изменников ее величества? — резко прервав излияния профессора, спросила Летеция.

-Да, — выпалил не успевший понять суть вопроса де Ангеляр.

-Но королева я. И если они изменили мне, разве я не могу их простить?

Де Ангеляр запнулся и, забулькав, словно рыба, выброшенная на берег, смолк, выискивая взглядом главного ляонджу. Но тот демонстративно молчал.

-Вы хотели закрыть аквоморовые производства. Производства, покрывающие больше половины расходов вистфальской казны, — прокряхтел, поднявшись со своего места, лорд де Гонель.

— А вы отдали ройзсцам Аквоморий, — парировала Летеция.

Де Гонель повернулся к сидящему рядом лорду де Монре, но толстяк сделал вид, что не заметил этого взгляда, что-то с интересом рассматривая на своих ботинках.

А обвинения все сыпались и сыпались.

— Пора выносить решение, господа судьи, — повернувшись к коллегии, произнес адвокат.

Высшие вистфальские чины один за другим бросали в ящик приготовленные камушки. Выбор осталось сделать лишь графу де Дэлевану.

Граф поднялся со своего места.

-Может быть, Летеция и безумная жестокая самодурка, но я не могу желать ей смерти, — с наигранной жалостью произнес главный ляонджа. -Я находился рядом с ней с самого ее рождения и единственная причина, почему я принял участие в ее низвержение, это забота о Вистфалии. Но самой бедной девочке я не желаю зла.

И он демонстративно подбросил вверх камень. Белый камень. Тот, секунду блеснув в воздухе, шлепнулся в ящик.

Адвокат пересчитал камни. Все были черные, за исключением двух. В глазах главного ляонджи промелькнуло раздражение. Кто-то посмел ослушаться его рекомендации.

— Приговор вынесен, — завершив заседание, подытожил адвокат.

В темнице было холодно и страшно. К внутренним теням добавились внешние. В одну из ночей в двери камеру войдет палач и все будет кончено. Королев не казнили публично, ее тихо задушат во мраке темнице…

Летеция заметила в углу камеры серого мышонка, грустно смотрящего на нее своими глазами бусинками. Девочка взяла мышонка в ладони. Холодная шкурка животного нагрелась в ее руках.

Одна из лапок мышонка была повреждена. Видимо, мышь сбежала из ловушки.

«Она такая же, как я, и мне тоже все желают лишь смерти», — подумала Летеция.

Главный ляонджа окинул темницу взором. Девочка играла со случайно забежавшей к ней мышкой. Даже сейчас он не мог присосаться к ее эмоциям. Страх. Отчаянье. Нет, он не чувствовал от Летеции ничего. А она чувствовала, что он боится воды. Чувствовала и видела его нутро. Но это ей уже никак не поможет. Граф усмехнулся.

Дверь в темницу распахнулась. Девочка удивлено смотрела на стоящего на пороге толстого лорда.

-Выходи, — поманив Летецию к себе рукой, произнес де Монре. — Я, может быть, уже давно продал совесть черту или съел, — он хохотнул. — Но я не хочу пачкать руки в крови безобидной девчонки. У меня внуки твои ровесники. Корабль отвезет тебя на Ройзс, — и он кинул девочке теплый плащ. — Не лето на улице, — проворчал лорд.

Они шли по темным коридорам, в то время как стражники молча смотрели им вслед.

-Вот за что я люблю Вистфалию, так это за то, что здесь все покупается и продается, — проворчал себе под нос де Монре.

Дороги, ведущие к пристани, были оцеплены стражей.

-Беги, девочка, –крикнул лорд де Монре.

Летеция, почувствовав, как с силой забилось ее сердце, без оглядки ринулась в одну из подворотен.

-Лорд де Монре, я думал, вы сделали правильный выбор, — разочарованно произнес главный ляонджа.

-Я гражданин Ройзса, за этот произвол вы будете иметь дело с консулом, — проворчал де Монре, пока стражники брали его под руки.

— Увидим, господин де Монре, увидим, — и в ярко-синих глазах графа промелькнула усмешка.

Летеция бежала по немноголюдным улицам. Где-то позади раздавался топот стражников.

Главный ляонджа видел ее как на ладони. Еще капельку, еще чуть-чуть. А затем Летеция внезапно исчезла из его поля зрения. «Как?» — главный ляонджа опешил от удивления. Он попытался сосредоточиться, но образ Летеции, рассыпавшись, стал недоступен его взору.

Стражники приближались.

Летеция толкнула дверь одного из домов. Та оказалась открыта, и девочка заскочила внутрь.

Внутри царил полумрак. Толстый мальчик, сидя за столом, поедал что-то из железной миски. А на кровати дремал болезненного вида ребенок.

-Тебе кого? — подняв глаза на вбежавшую к ним девочку, удивленно спросил Джейк.

Мать ушла за мазями для Артура и сейчас он был в доме за главного.

Летеция замялась, не зная, что ответить.

В окно кто-то постучал, а затем дверь снова открылась, и в нее вошел жрец, старик, с длинной до пояса седой бородой.

-Дайте страннику напиться водицы, — тихим, словно шепчущим голосом, произнес старик.

Он подошел к Артуру.

-Вижу, тебя одолевает хворь дитя, — прошептал Странник.

Он дотронулся до ребенка, проступившие синие пятна исчезли, синюшная кожа порозовела, а сиплое дыхание стало чистым и свободным.

Старик поднял в воздух горсть синей пыли. В воздухе возникли призрачные образы.

Вот повзрослевший Артур, хмурый мужчина с реденькой бородкой, склонившись над чертежом, строит очередной корабль. Корабль, способный преодолеть тысячи и тысячи миль.

Вот уже совсем взрослый Джейк в заляпанной аквомором одежде, сидит в кругу семьи, а вокруг него скачут несколько пухлых, похожих на него мальчуганов.

Синяя пыль из рук старика, закружившись, устремилась в сторону Летеции… и рассыпалась в прах, не явив ничего.

Как когда-то сказал пророк Айван: такое бывает, когда у человека нет будущего или его будущее настолько не определено, что его не знает даже сам Акилин…