Сколько зим…

ГОСПИТАЛЬ В ПЕРЕВАЛЬНОМ

В тот день хорошо светило солнце. И молодые листья, желтые и клейкие, смотрели в небо, как в зеркало. Густо пахло землей и терпкой зеленью, а когда шоссе выходило к морю и оно веером разворачивалось перед машиной, воздух свежел, словно распахивалась форточка, и можно было угадать, как пахнут водоросли, ракушки, галька.

Они ехали вдвоем. Машину вел Чирков. Каиров сидел рядом. Щурясь от яркого солнца, глядел на дорогу, обсаженную выкрашенными в цвет земли столбиками, за которой, опускаясь вдаль, светлела лощина. Разбросанные по лощине домики и заборы вокруг них казались Каирову игрушечными.

Обогнали полуторку, заполненную какими-то ящиками. Вышли на крутой подъем, оплетавший безлесную гору, чуть прикрытую мелким кустарником.

Чирков, у которого сегодня не чувствовалось холодности во взгляде и настроение было под стать погоде, рассуждал:

- Если фляжка существовала в действительности, значит, ее кто-то взял. Получается, что был третий. Кто? А если это друг Сизова…

- Нужно уточнить, были ли в тот вечер гости в женском общежитии. Возьмите это на себя.

- Слушаюсь, - кивнул Чирков.

- А про фляжку… Я, например, не вижу причин, ради которых Дешину следовало придумать эту историю.

- Я тоже… Тем более он говорил про фляжку там, еще в камере, когда вы пришли к нему сантехником.

- Он узнал меня сегодня ночью? - спросил Каиров.

- Не думаю.

- Да. Запутанная история… Кстати, вам не кажется, капитан, что «дело шофера Дешина» звучит уголовно и не выражает сути. Наступила пора дать операции кодовое название.

- Согласен. Так удобнее. Неизвестно, что мы еще здесь раскопаем.

- Будду.

- Как вы сказали? - не понял Чирков.

Каиров опустил стекло. Быстрый ветер прошмыгнул между сиденьями, потом вернулся еще и еще…

- Предлагаю назвать операцию «Будда». Вам понятно, почему?

- Нет, - сознался Чирков.

- Я потом объясню…

- Дело не во мне. Такое название не понравится начальству.

- Начальство знает мои вкусы. Оно просило меня только не кодировать операции названиями цветов. Представляете - операция «Азалия». Красиво?

- Вполне.

- Когда-нибудь видели ее?

- Нет.

- О! Это роскошные густо сидящие цветы с маленькими, узкими листьями.

- У меня такое впечатление, что вы знаете все на свете.

- Контрразведчик должен обладать именно такими знаниями. К сожалению, в мире есть много вещей, о которых я не имею понятия.

В госпитале медсестру Аленку все считали похожей на мальчишку. И виной тому были не только волосы, подстриженные очень коротко, но и задиристые глаза, и походка, как у мальчишки-подростка, и манера говорить, отчаянно жестикулируя. Если учесть, что с лица она была миленькая, да еще светловолосая, всегда носила чистенький халат и белоснежную косынку, характер имела отзывчивый, то нетрудно догадаться, - она Слыла всеобщей любимицей. И никто не знал и, может быть, даже не подозревал, что Аленке вовсе не нравилось, когда в госпитале ее называют Ленька и добавляют при этом «свой парень». Она все-таки была девчонкой. Самой обыкновенной девчонкой…

Месяца два назад промозглым февральским днем, Когда широкие тучи шли низко, чуть ли не касаясь крыши госпиталя, и колкий дождь хлестался, точно кнут, Аленка познакомилась с шофером Николаем. Он привез какого-то майора и сидел в кабине машины. Аленка бежала через круглый асфальтированный двор в особняк, двухэтажный, с толстыми мрачными колоннами у входа, где жил весь медицинский персонал госпиталя. Николай открыл дверцу, крикнул:

- Девушка, притормози!

Она остановилась. А он сказал:

- Угости чайком, милая. Промерз как сатана.

- Беги за мной, - ответила она.

И он побежал.

Раскрасневшаяся и веселая, она напоила его чаем с крепкой заваркой и кусковым сахаром. Он пил с удовольствием. Дул на край металлической кружки. И рассказывал смешные анекдоты, многие из которых Аленка слышала раньше. Но она все равно смеялась. Ей было весело с ним. И она чувствовала, что нравится ему…

Николай приезжал еще три раза, все с тем же майором. Но дважды Аленка, как назло, дежурила. А в последний раз майор пробыл в госпитале лишь несколько минут.

Прощаясь, Николай обещал заскочить в скором времени. Но обещания не выполнил…

…Койка Аленки стояла у окна. В комнате с высокими, окрашенными в салатный цвет панелями было свежо и чисто. Широкий шкаф, поставленный к стене торцом, загораживал вход, образуя перед дверью маленький тамбур, прикрытый узенькой цветастой занавеской. Комната на троих. В центре - стол. На нем темная бордовая цветочница с молодыми веточками распустившегося граба.

Сдернув покрывало, Аленка присела на кровать. Высоко подняв руки, стянула блузку. Тут же услышала, как дверь без стука отворилась. Аленка испуганно спросила:

- Кто там?

Колыхнулась портьера. Девушка в белом халате, лицом непривлекательная, остановилась у стола, покосилась на цветочник, потом сказала:

- К начальству госпиталя тебя вызывают, Алена.

- Спать хочу.

- С ночи?

- В шестой палате перед утром моряк скончался. При сознании умирал. Все пальцы мои рассматривал. И твердил, что они музыкальные, что мне нужно играть на виолончели. А я этот инструмент и не знаю. Ты когда-нибудь видела виолончель?

- Много раз, - уверенно ответила девушка. - Она на саксофон похожа. Только труба длиннее.

- А я почему-то думала, на гитару. Он так хорошо про пальцы говорил.

- Нет. На саксофон… Одевайся.

- У меня нет сил подняться с кровати, - призналась Аленка.

- Я скажу, что тебя не нашла.

- Все равно не отвяжутся.

В кабинете начальника госпиталя Аленка увидела только двух офицеров.

- Извините, мне нужен начальник, - сказала она. И хотела выйти.

- Не торопитесь, прекрасная девушка, - сказал немолодой тучный полковник. - Вас зовут Аленка?

- Да.

- Вот и отлично. Мы вас ждем. Проходите, пожалуйста, Аленка. Садитесь… Я полковник Каиров. А это капитан Чирков.

Капитан был намного моложе полковника и, как показалось Аленке, серьезнее. За все это время он даже не шевельнулся и только смотрел на Аленку пристально, точно просвечивал рентгеном. Растерянность, коснувшаяся было Аленки, сменилась любопытством. Девушка неторопливо прошла в глубь кабинета. И опустилась в низкое неуклюжее кресло, покрытое мятым холщовым чехлом.

Каиров спросил:

- Аленка, вы знакомы с шофером Николаем Дешиным?

- С шофером Николаем. Да… Но я не знаю, как его фамилия.

- Посмотрите, пожалуйста, - сказал капитан Чирков и вынул из лежащей перед ним папки крупную фотографию Дешина.

- Что он натворил? - мельком взглянув на фотографию, спросила Аленка.

- Это он? - повторил вопрос Каиров.

- Да.

- Он ваш друг?

- Мы знакомы, - спокойно, с внутренним достоинством ответила девушка.

- Давно?

- С февраля месяца. Он приезжал сюда.

- Часто? - спросил Чирков и почему-то смутился. Кончики его ушей покраснели очень заметно.

- Три раза.

- Один? - доброжелательно поинтересовался Каиров.

- Нет, - покачала головой девушка, перевела взгляд на Чиркова и ответила так, будто спрашивал капитан: - Он приезжал с майором.

- Вы знаете фамилию майора? - голос у Чиркова был напряженный, словно он через силу выдавливал слова.

- Не интересовалась, - виновато призналась Аленка.

- А в лицо его помните?

- Видела один раз.

- Он здесь есть? - Чирков положил перед ней несколько фотографий.

Аленка быстро нашла фотографию майора Сизова.

- Вот он.

- Вы не путаете?

- Нет. Я его запомнила. Он посмотрел на меня так… Я поняла, что не понравилась ему.

- У женщин есть такое чутье, - заметил Каиров.

- Есть, - подтвердила Аленка.

- К кому он приезжал? - спросил Каиров.

- Не знаю.

- Жаль, - Каиров сокрушенно покачал головой. - Очень жаль. Мы на вас крепко рассчитывали, Аленка.

- Если нужно, я постараюсь узнать.

- Мы были бы вам за это благодарны, - сказал Чирков и неожиданно улыбнулся Аленке. Хорошо, нежно.

И она твердо ответила:

- Я узнаю.

- Только делать это нужно, не привлекая излишнего внимания, - пояснил Каиров. - Между прочим… Понятно?

- Да, - тихо и серьезно ответила Аленка.

- Пусть это будет вашим комсомольским поручением. Боевым поручением, - сказал Каиров, любивший (а что делать!) громкие фразы.

- Я приеду к вам завтра в это время, - сказал Чирков, вставая. - Срок достаточный?

- Вполне, - Аленка тоже поднялась.

- До свиданья! - Чирков протянул ей руку.