Сколько зим…

СВИДАНИЕ С АЛЕНКОЙ

Чирков оставил машину метрах в двухстах от ворот госпиталя. Дорога там размашисто поворачивала вправо. И горы отделялись от нее продолговатой ровной поляной. Трава на поляне была свежая, незатоптанная. И хорошо смотрелась под солнцем, поблескивая нежным зеленым цветом. С чувством сожаления Чирков въехал на поляну. А выйдя из машины, сокрушенно посмотрел под ноги. Две темных полосы, точно тропки, протянулись от дороги к колесам машины. И сок выступил, точно слезы. И скаты были влажными и зелеными.

Высокие ворота из кованого железа, красуясь причудливым орнаментом, стражем вставали на дороге. Перед ними ходил еще один страж - матрос в бескозырке, с винтовкой за спиной. Примкнутый широкий штык нанизывал на себя солнце. Издалека, оттуда, где шел Чирков, казалось, что моряк мечет молнии.

Столь грозным часовой выглядел лишь на расстоянии. Когда Чирков подошел ближе, он увидел совсем еще молодого паренька, светловолосого, курносого, с веснушками на щеках. Часовой не спросил у Чиркова пропуск, даже не поинтересовался, куда и к кому он идет. Как-то безразлично взглянул на капитана и отвернулся.

Громадные здания госпиталя, когда-то белые, а сейчас в больших серо-зеленых пятнах, возвышались справа. Перед госпиталем была широкая асфальтовая площадка. В центре фонтан. От него лучами расходились аллеи. Аллеи были обсажены кипарисами, но среди них встречались и клены, и магнолии, и каштаны. Где-то там, за аллеями, были корпуса пониже. Чирков хорошо знал это место. До войны тут был санаторий. И хотя ему не довелось отдыхать в санатории, он несколько раз приезжал сюда по делам. Здесь тогда царило веселье. По вечерам играл духовой оркестр. И звуки фокстротов слышались даже на берегу.

Старожилы рассказывали, что в давние годы, до революции, это была усадьба, а вернее - летняя резиденция кого-то из членов царствующей фамилии. И главное здание (остальные три корпуса построены позже, в тридцатые годы) некогда выглядело праздничным и нарядным.

Беломраморные колонны охраняли его. А стены были увенчаны скульптурными фризами и фронтонами, окрашенными в темно-лиловые и ярко-синие цвета. На фоне этих красок обозначались скульптуры чистого, светлого мрамора. При усадьбе была небольшая церквушка, построенная из блоков известняка. На многочисленных плитах пентелийского мрамора просматривались рельефные изображения мужественных старцев, диковинных птиц и зверей. Близ входа, у полукруглой арки грудастая женщина в ниспадающих одеждах держала за рога упирающегося быка. Видимо, неизвестный художник пытался разработать темы фризов Эрехтейона. И особа с короткими, но сильными ногами была не кто иная, как богиня Ника, ведущая к алтарю жертвенного быка.

Церковь сохранилась. Но использовалась не по назначению. До войны там находился павильон, в котором можно было выпить стакан холодного «Абрау-Дюрсо».

Аленку Чирков нашел в главном корпусе. Она шла через вестибюль, неся под мышкой лечебные карточки. Увидев Чиркова, девушка покраснела и, как ему показалось, растерялась.

Он сказал ей:

- Здравствуйте, Аленка. Вот я и приехал.

- Здравствуйте, - сказала Аленка. - Я сейчас. Я только отнесу карточки.

Он сказал:

- Хорошо.

Она ответила:

- Посидите здесь на диване. Я вернусь совсем быстро.

Он сел на диван. Вестибюль был большой, чистый, светлый. Два раненых, выздоравливающие, пересекли вестибюль и поднялись по лестнице.

Лестница была сделана из пожелтевшего мрамора. Но дорожка ее не прикрывала. Только латунные прутья, лежащие вдоль ступенек, напоминали о том, что когда-то лестница была устлана тяжелой ковровой дорожкой.

Аленка вернулась действительно быстро. Она не села на диван, остановилась и спросила:

- Будем говорить здесь или выйдем?

- Лучше выйдем, - сказал Чирков. - Очень хорошая погода.

- Да, погода очень хорошая, - сказала Аленка и повернула голову в сторону окна.

- У вас есть свободное время? - спросил Чирков.

- Немножко, - она ласково взглянула на него.

Он поднялся. Пошел рядом. Она тихо и быстро сказала:

- Возьмите меня под руку.

Мимо шел мужчина в белом халате, наверное - врач. Он странно посмотрел на Аленку.

- Ваш поклонник?

- Нет. Хирург. Большой хирург.

Свежесть встретила их во дворе. Они обогнули фонтан, в котором давно не было воды. На дне лежала сухая грязь да сморщенные прошлогодние листья. Воробьи сидели на цементном потрескавшемся дельфине, из пасти которого когда-то струилась вода.

- Мне нравится эта аллея, - сказала Аленка и увлекла Чиркова в аллею, ведущую к морю.

- Чем вы меня порадуете? - спросил Чирков.

- Я все узнала, - ответила Аленка.

- Все-все?

- То, о чем вы меня просили.

- Говорите.

- Майор, которым вы интересовались, приезжал к нашей сестре-хозяйке. Зовут ее Серафима Андреевна.

- Фамилия? - нетерпеливо спросил Чирков.

- Погожева.

- Как мне ее увидеть?

- Это невозможно.

- Почему? - Это больше походило на испуг, чем на удивление. Чирков остановился. Выпустил руку Аленки.

И она подумала, какой же он нервный. И ей стало жалко его. И она ответила тихо-тихо:

- Ее нет больше в госпитале.

- Давно?

- С восемнадцатого марта.

- Что с ней случилось?

- У нее погибла сестра. Где-то при бомбежке. Она взяла отпуск. И больше не вернулась.

- Руководство госпиталя не поинтересовалось - почему? - спросил Чирков.

Аленка виновато улыбнулась:

- Такое сейчас время. Со всяким человеком все может случиться.

- Да, - сказал Чирков. - Время такое, что все может случиться… Спасибо вам, Аленка. Вы молодец.

- Это не так трудно было сделать… Я… Сделала с большой охотой. Мне очень хотелось помочь вам.

- Спасибо еще раз. Вы сегодня дежурите. До которого часа?

- До шести вечера.

- Хорошо. А на следующей неделе вы когда дежурите?

- Ночью.

- Будете свободны днем?

- Да. Но дежурить ночью плохо, потому что все равно днем хочется спать. И как-то получается, что не видишь ни дня, ни ночи. Вернешься утром, упадешь в постель. Проснешься только к обеду. Пока туда-сюда… Приведешь себя в порядок. И нужно вновь заступать. Лучше дежурить днем.

- Хорошо, - сказал Чирков. - Я это учту. А сейчас мы расстанемся. Я пойду к начальнику госпиталя. Должно же сохраниться личное дело Серафимы Андреевны Погожевой.

В отделе кадров Чиркову принесли потертую тощую папку, в которой лежали трудовые книжки, справки, заявления, видимо, части вольнонаемных сотрудников госпиталя.

- Сейчас найдем, - сказал седой лысоватый мужчина с нездоровым лицом пыльного цвета. Он был в гражданском костюме. И прихрамывал на левую ногу.

- Так, что же мы имеем? - мужчина перебирал документы. - Погожева… Погожева… Есть. Вот, пожалуйте.

Он протянул Чиркову донорскую справку о сдаче крови Погожевой Серафимой Андреевной в городе Батуми.

- И все.

- Не густо, - скептически заметил Чирков.

- Ее к нам прислали из Батуми. Документы, надо полагать, там.

- Как же вы… Взяли человека без документов, без проверки? - голос у Чиркова строгий, словно черный цвет.

Однако кадровика не смутишь. Старый он, чтобы смущаться.

Людей, дорогой товарищ, не хватает. Все палаты переполнены. Раненые в коридорах лежат. Поднимись, взгляни. Железнодорожный вокзал, а не госпиталь.

- Все это не снимает вопрос о бдительности.

- Правильно… Однако мы под начальством ходим, - стоит на своем кадровик, точно лодка на приколе. - Начальство наше в Батуми. Они направили - они в ответе.

- Направление где?

- Найдем направление… в другом деле. Стало быть, по командировочной линии посмотрим.

Звенит ключами кадровик, словно корова колокольчиком. Ящиками гремит. А на лбу испарина выступила. От натуги или от волнения?

От натуги, думается. Тяжело, видать, ему нагибаться. Годы сопротивляются.

- Вот, пожалуйте… - победоносно подходит к Чиркову, неся перед собой папку, будто каравай хлеба. - Все при деле…

Читает капитан. Верно.

«Начальнику госпиталя в Перевальном…

В ответ на Ваше письмо № 2/347 сообщаем, что направить в Ваше распоряжение врача-рентгенолога - 1, врача-терапевта -3, врача-окулиста - 1 и младшего медицинского персонала - 25 не имеем возможности. В данный момент командируем в Ваше распоряжение старшую медицинскую сестру Погожеву С. А.

Одновременно предлагаем откомандировать в наше распоряжение врача-невропатолога - 1, которых у Вас - 2.

Начальник управления медицинской службы…»

- Документ законный, - сказал кадровик. - Шел специальной почтой.

Чирков нервно барабанил пальцами по столу.

- Паспорт вы у нее смотрели? У вас же военное учреждение.

- Паспорт непременно смотрели. С паспортом все обстоит благополучно.

- Вы это хорошо помните?

- Конечно, нет.

Чирков понимает, говорить кадровику о бдительности - попусту терять время.

- Фотографию бы мне… Этой самой Погожевой.

- Чего нет, того нет, - разводит руками кадровик.

И вот Чирков опять в коридоре. Только невеселый, угрюмый. Аленка словно поджидает его. Она внезапно появляется из-за колонны. Спрашивает:

- Удачно? Все хорошо?

- Порядочки у вас. Хаос в документации, - сокрушается Чирков.

Аленка не разделяет его печали.

- Людям жизнь здесь возвращают, - говорит она. - О здоровье человека заботятся. Не до бумажек. Понимаете?

- Не понимаю, - морщится Чирков, лицо у него обиженное-обиженное. - Удар от врага нужно ждать не только на фронте. Враг - он коварен…

Фразы какие-то стандартные получаются. Зол Чирков очень. Зол на людей безответственных.

- Фотографию бы мне Погожевой, - вслух думает он. - Посмотреть на лицо, какая она.

- Есть фотография, - радостно говорит Аленка. - Конечно, любительская. Но разобрать лицо вполне можно.

Чиркову хочется поцеловать Аленку. Милая, хорошая она. Фотография - это же совсем другое дело. Это уже удача.

- Я сейчас, - говорит Аленка. Потом секунду колеблется: - Пойдемте вместе.

Он держит ее за руку. Они не идут, а бегут по аллее.

Пахнет морем, водорослями и чистой галькой. Волны накатываются где-то здесь, рядом. Их еще не видно за корпусом и деревьями. Но они шумят. На сердце у Чиркова от этого шума радостно и сладко. А может, волны тут ни при чем. Может, причиной тому медсестра, похожая на мальчишку.

Комната Аленки пуста. Девушка предлагает:

- Садитесь.

- Нет, нет…

Она открывает тумбочку, там альбом, пухлый от фотографий.

- Сейчас я найду…

Аленка ловко, точно карты, перебирает фотокарточки.

- Вот! Крайняя слева. Нас подполковник фотографировал из газеты. Думали - не пришлет. А он два дня назад прислал…

Крайней слева была высокая худая женщина с крупными мускулистыми ногами, удлиненным лицом и густыми бровями, сросшимися у переносицы.

- Спасибо, Аленка, спасибо…

Они рядом. Они близко. И, сам того не ожидая, Чирков целует девчонку в губы.