Взгляд квартирантки цепко, точно прожектор, ощупывает сантиметр за сантиметром, но сена на чердаке много, балок и перекладин тоже. А Ваня Манько - совсем еще маленький мальчик. Окаменел он с перепугу. Стоит, не шевелится. Полумрак заслоняет его. Полумрак - он добрый!
«Крыс на чердаке - до чертовой матери», - может, решает квартирантка. А может, вспоминает пословицу: «У страха глаза велики». И думает, что подозрительный шум ей померещился.
Она закрывает за собой люк. И по лестнице спускается в сени.
А Иван еще долго остается неподвижным. И мысли у него в голове что ни есть самые тревожные.
Кто эта женщина? В поселке ее никто не знает. Чужая она для рыбаков. Почему на чердак поднималась, в бинокль на батарею смотрела?
Проходит час, второй… Мальчишка понимает, что квартирантка - Ефросинья Петровна - уже давно ушла в школу. И старшеклассники сейчас под ее пристальным взглядом решают примеры по алгебре. Но боязно расставаться с чердаком Ивану. Куда пойти? Кому рассказать о своих догадках? Директору школы? А вдруг он в ответ:
- Ты мне, Манько, зубы не заговаривай. Отвечай, почему убежал с уроков?
Директор строгий. А голос у него скрипучий, словно рассохшийся пол.
Нет, к директору Иван не пойдет. К директору пусть девчонки обращаются.
Так и не приняв решения, с кем поделиться тайной, Иван распрощался с чердаком и вышел на улицу. Солнце уж давно миновало зенит и теперь нацеливалось на угол, где скала, темная - при таком освещении словно вырубленная из угля, - соприкасалась с линией горизонта.
Было около трех часов дня. Скоро с моря придут шаланды. Тогда можно будет обо всем рассказать матери. А мать Ивана, которую в поселке все запросто зовут Марусей, женщина рослая, на руку тяжелая. Она (если что!) эту разнесчастную квартирантку в бараний рог скрутит.
И вдруг Иван слышит - рядом на улице стучит мотоцикл. Мотоциклы редкость в поселке. Можно ли упустить такой случай? Через секунду Иван оказывается за калиткой. Он видит мотоцикл, на нем милиционера. Мотоцикл разворачивается возле магазина и замирает.
Старшина Туманов слез с мотоцикла. Несколько раз присел, чтобы размять затекшие ноги.
Мальчишка лет одиннадцати, стриженный наголо, в стареньком пиджачке, из-под которого гордо маячила матросская тельняшка, приблизился к Туманову и вежливо сказал:
- Здравствуйте, дяденька милиционер. Меня зовут Иван. Фамилия моя - Манько. Учусь в четвертом классе. А живу вон в том облинялом доме. Папка на фронте воюет, а мать рыбачит.
- Молодец, - сказал старшина Туманов, не понимая, для чего все-таки столь длинное вступление. И хотел было добавить: «Славный мальчик».
Но Иван перебил его:
- Дяденька милиционер, я вам должен заявление сделать.
От слова «заявление» повеяло чем-то родным и понятным. И старшина Туманов ласково кивнул Ивану: дескать, давай!
Иван рассказал, как убежал с уроков, забрался на чердак, увидел квартирантку, которая рассматривала в бинокль батарею на скале.
- А бинокль большой был? - с сомнением спросил старшина Туманов.
- Не-е… Маленький.
- Театральный.
- Маленький… Арестовать ее надо, дяденька милиционер.
Старшина Туманов колебался:
- Арестовать… Говоришь, в бинокль на скалу смотрела. Подозрительно, с одной стороны. А с другой… Ответь мне, батарейцы к вам в поселок ходят?.
- Обязательно.
- Вот… Вдруг учительница ваша с кем-нибудь из артиллеристов познакомилась. Полюбила. В бинокль на него посматривает. Для вдохновения, значит. Улавливаешь?
- Нет, - честно признался Иван.
- По малости возраста не понимаешь. Ну, допустим, если бы радиостанцию у нее увидел или динамит - это улики. А бинокль - факт сам по себе не убедительный. Ты никому еще не говорил?
- Никому.
- И помалкивай. Для порядка мы документы у нее проверим, прописочку. Если нарушения будут, задержим, если в полном порядке, отпустим. Понял, милый?
- Понял, товарищ милиционер.
- А теперь хочешь я тебя на мотоцикле до школы прокачу?
- Очень хочу. Только прокатите меня в другое место.
- Шутник! Учительница же в школе.
- Вы прямо там документы проверять станете? - удивился Иван.
- Ну и что? Проверка документов в настоящее время - дело обыкновенное…