Скончанье веков

Глава 6. Нежданный попутчик

— Снадобье от зимней хвори, мази от порезов, кусок чёрствого хлеба, сопроводительные и дорожные грамоты, — перечислил инквизитор содержимое моей сумки, бесцеремонно швыряя вещи на дорогу. В его руках остались лишь бумаги, которые он пристально прочёл. — Вы что, выродки, совсем ничего запрещённого не имеете? Быть такого не может.

— Говорю же вам, господин, мы честные, богобоязненные люди, — покорно, всячески стараясь не проявить свой гнев, раболепствовал я. — Мы чтим законы Церкви и Короны, и никогда бы не согласились на что-то неугодное им… то есть вам.

— Отпустите их, — недовольно приказал инквизитор стражникам, и те незамедлительно выполнили это распоряжение. После этого он сунул наши грамоты себе за пазуху, и распорядился нашими дальнейшими действиями. — Сворачивайте повозки в поле. Вставайте лагерем недалеко от дороги, и ждите там дальнейших команд. На это время ваши бумаги будут у меня.

Он развернулся и вальяжно пошёл к рыцарям, что восседали на конях поодаль от нас. За ним сразу же последовали и остальные участники этого унизительного обыска.

"Твари!" — бросил я ему в след мысленный посыл. — "Хотел бы я встретиться с вами при других обстоятельствах!"

Я поднялся на ноги, как мог, счистил с одежды мешанину грязи и снега, и направился к повозке.

Как бы мне не было тяжело, как бы я не гасил порыв вступить в бой с этими сволочами, я знал, что Вершку это далось сложнее. Если честно, каждую секунду этого спектакля я ожидал, что Зиган не сдержится и пустит в ход магию. Но, спасибо ему за это, он смог. Я взглянул на него, и увидел, как Вершок поднимается на ноги, ненавистно глядя в красные спины инквизиторов.

"Подожди, брат. Подожди немного, и мы отомстим им за все унижения!"

— Отстанем от графика больше чем на три дня, и не успеем к началу, — шепнул мне Гуча, предварительно что-то подсчитав на пальцах.

— Мы тут максимум до утра, — ответил я. — Так что, потеряем мы не больше половины дня.

— Уверен? — продолжил алхимик.

— Если они и правда охотятся на Белую Ведьму, то к утру всё закончится.

— А если они соврали? — не унимался Гуча.

— Всё равно поедем, — ответил я, поднялся и направился в лес, что остался от нас по ту сторону дороги.

— Ты куда? — встревоженно зашипел алхимик.

— За дровами, — бросил я через плечо, и поспешил удалиться от костра.

Такое часто бывает вблизи Магистрата. Не любят нас, людей Магистра. Не любят, и всяческими способами пытаются спровоцировать на конфликт. То, что было несколькими часами ранее, можно назвать пустяком. Ну, повалили в грязь. Ну, поговорили с нами, как с дерьмом — ерунда. Главное, что не нашли ничего запрещённого. Да, и что они могли найти? Мы же знали, куда и зачем идём, а это значит, что взяли с собой только легальные для проноса вещи. Вершок? Он молодец, сдержался. Гуча? А кому он нахер нужен — недомаг, недоалхимик. Сумка? Так она умнее, чем может показаться, и уж тем более умнее тех идиотов, которые проводили обыск. Стадика? Иди, попробуй, пойми, что мёд не настоящий, а скрытое зелье. Уверен, что к его приготовлению приложил руку сам Магистр! А если это действительно так, то тут нечего делать и самим Епископам! Грамоты у нас тоже настоящие. И выходит, что наша слабость — лишь мы сами. Не тут-то было, краснопузые выродки! Не дадим мы вам повода! Не дадим, как бы вы не старались! Унижения мы стерпим, но потом, когда представится случай, мы поговорим иначе…

Я набрал большую охапку дров, и вернулся к костру. Зиган, который сразу же после обыска влил в себя две бутылки пойла, мирно спал в телеге, уткнувшись мордой в дубовую бочку. Гуча, поджав колени к груди, сидел у огня и палочкой ворошил в нём угли, а напротив него сидел неизвестный, вооружённый мужик.

— Ты кто? — спросил я его.

— Фотар, — неуверенно ответил тот, и протянул мне грамоты, которые инквизитор недавно изъял у нас.

"Эта сука издевается над нами!" — мысленно воскликнул я от негодования, хотя внешне никак не проявил этого.

Та тварь, инквизитор, вписала в наши дорожные грамоты имя четвёртого человека — Фотара!

Теперь он должен находиться при нас всю дорогу до Сангарии и обратно! Хотя, понимая, куда и зачем мы идём, обратного пути у этого человека нет, и жить ему осталось от силы троицу.

— Надеюсь, что вы не станете противиться воле господина Кабода? — спросил меня наш нежданный сопровождающий.

— Ни в коем разе, — ответил я, и убрал документы во внутренний карман.

Препятствовать движению торговцев, пусть даже они и из Магистрата, никто не имеет права, но проделать то, что случилось с нами, по силе любому инквизитору. Они часто грешат подобным, добавляя к нашему брату своих надсмотрщиков. Но, если бы всё было так просто. Чаще всего, в дополнение к бедолагам вроде Фотара, по следу направляется ещё скрытая слежка, избавиться от которой на порядок сложнее. По большей степени такое случается с настоящими, чистыми перед законом слугами Магистрата, но, бывают и исключения. В первом случае мы стараемся показать себя с лучшей стороны, и до конца изображаем покорность перед властью. И, если честно, торговцам проще и спокойнее под таким надзором, ибо церковный шпион является и отличной защитой. Но, если случается так, что ненужную пару глаз приставляют к людям с тайными помыслами, то начинается настоящий спектакль, где существует единственный вариант финала — смерть надсмотрщика и засада для тайных соглядатаев. Случается это спустя пару дней пути, когда подворачивается удобный случай в подходящей местности. Этого невозможно избежать, ведь оставь ты этих людей в живых, в следующий раз они могут вспомнить тебя, и сдать инквизиции.

Те люди, которых заставляют приглядывать за нами, знают обо всём, что я вам сейчас поведал, и воспринимают такие задания негативно, горестно и с большим унынием. Они знают, что могут погибнуть в любую минуту. Знают, и идут. А что им делать? Отказаться от приказа инквизиторов? Нельзя, ибо это смерть. Договориться с нами? Не получится — мы принципиально не делаем подобного. Сбежать? Так у этих людей есть семьи, на которые ляжет повинность проступка. Вот и приходится таким как Фотар идти с нами в полную неизвестность своего будущего.

— Не волнуйся, — обратился я к, внешне обречённому, мужчине. — Мы действительно торговцы, и тебе ничего не грозит.

— Все вы торговцы, — пробубнил он. — А как отойдёте подальше, так воинами и колдунами становитесь.

— Считай, как хочешь, но в любом случае мы с покорностью принимаем приказ господина инквизитора. — Сказал я ему, и скрытно покосился на пьяного Вершка. Уже завтра, когда он проснётся, то начнёт уговаривать меня отрезать Фотару голову, и зашвырнуть её подальше в лес. Я же буду вновь и вновь объяснять ему элементарные вещи, и всеми доступными способами уберегать жизнь нежданного попутчика до того момента, пока мы не оставим за своей спиной Болг.

Около трёх часов миновали с тех пор, как наступила полночь. Под громкий, но уде такой родной храп Зигана, я блаженно дремал, прислонившись спиной к колесу телеги. Гуча, свернувшись калачиком, спал под другой телегой. Фотар же, постелив на землю подстилку, и растянувшись на ней в полный рост, лежал рядом с костром. Приятная, умиротворяющая идиллия ночного лагеря исчезла под звуки душераздирающего воя. Мне ещё не доводилось слышать подобное. Это звук был столь неоднороден, и одновременно походил на громкий рёв израненной женщины; возглас обречённого на смерть мужчины, идущего в свой последний бой; жалобный писк щенка, которого колесом переехала тяжёлая повозка; и вместе с этим это был атакующий рык тысячи оборотней, слившийся воедино.

Я и Фотар одновременно вскочили на ноги, обнажили мечи, и начали вертеть головами в разные стороны, ища источник ужасного звука. Гуча, который спал под телегой, в попытки встать на ноги, сильно ударился головой о её дно, и со злобой в голосе принялся проклинать деревянный транспорт и собственную неуклюжесть. Лишь Вершку было похеру на происходящее — он продолжал размеренно храпеть.

Примерно в пятидесяти ярдах от нас, там, где несколько часов назад я собирал хворост, лес озарился яркими вспышками света. Это походило на огромные, светящиеся золотом шары, высотой которые доходили до верхушек деревьев. Они появлялись очень быстро, и абсолютно беззвучно, и после нескольких секунд медленно угасали. Я насчитал порядка двух дюжин таких вспышек, появление которых сопровождалось новыми ужасными криками неизвестного происхождения. Хотя, какое там "неизвестное". Догадался я, кто их издаёт — Белая Ведьма, охоту на которую мы сейчас и наблюдаем.

Огромный столб света взметнулся в небеса, озарив собой лес на десятки миль вокруг. Он заставил меня зажмурить глаза и вдобавок к этому прикрыть их рукой. Так я простоял несколько секунд, после чего медленно убрал руку.

— Тварь живая! Несите кандалы! — со стороны дороги до меня донёсся чей-то выкрик.

Как же мне было интересно взглянуть на Белую Ведьму! Я несколько раз порывался шагнуть в сторону той суматохи, что происходила рядом с нашим лагерем, но каждый раз сдерживал себя.

— Ну, наконец-то, — расслышал я бормотание Фотара. — Мы эту тварь от самого Таспера по лесам выслеживали.

"Не успела" — то ли с сочувствием, то ли с радостью, подумал я, подразумевая то, что Ведьме совсем немного не хватило, чтобы добраться до Магистрата, где Инквизиция не смогла бы её достать. Не знаю, что было бы с ней там, но думаю, что убивать бы её не стали…

— На десятый день этой троицы состоится прилюдное сожжение Ведьмы! — торжественно заявил нам инквизитор. Это был не тот служитель Церкви, что производил обыск, но его рожа была столь же мерзкая и отталкивающая. — Вам всем, как свидетелям поимки твари, надлежит присутствовать на казни, и под клятву засвидетельствовать сей факт! Сие деяние свершится в полдень, у восточных ворот славного города Таспера. Вы можете добраться до туда самостоятельно, или же совместно с конвоем, и под его защитой. Но, предупреждаю сразу, вы должны держаться на достойном удалении от объекта будущего сожжения! В случае отказа на месте, побега в пути, или нежелании свидетельств поимки и казни Ведьмы, вы будете объявлены врагами Церкви! Весть донёс вам я — Лютен Айниш, второй аббат прихода Благого Ханитора, Ордена Золотого Круга, что благословляет Земли графа Киснита.

Две новости, и, как обычно это бывает, одна из них хорошая, а другая плохая! Хорошая — до Таспера миль семьдесят, а это полтора дня пути. Сожжение, на котором нам необходимо присутствовать, состоится в полдень десятого дня, а сейчас ночь с седьмого на восьмой. Всё это говорит лишь об одном — у нас не будет временных задержек, и мы не выбьемся из графика. Вот и всё хорошее на ближайшие дни… Теперь о плохом. Двое суток нам придется находиться в непосредственной близости с инквизиторами, и, как минимум, половину дня, пока не закончится казнь, рядом с нами будет весь цвет Инквизиции Таспера. Если Вершок не сорвётся, то помыслы наши так и останутся скрыты от них. Как оградить Зигана от этого, я знал, и волнений сей факт не вызывал. Тревожило меня иное — нас, а скорее всего меня, могли узнать в лицо. Помните, я рассказывал о приставленных шпионах, о слежках, и о том, что с бывает с теми "счастливчиками"? Так вот, пару раз я был объектом слежки. Нет, те люди, что были приставлены ко мне, мертвы, но те, кто их приставлял…

Лишь только рассвело, мы выехали на север. Инквизиторы, рыцари, их многочисленные воины и слуги, двигались в паре сотен ярдов впереди нас. То, что среди них были и пешие, частично замедляло движение, но было это не критично.

— Пей, — приказал я Вершку, и сунул ему бутылку пойла. — Пей до тех пор, пока не вырубишься.

Он только продрал глаза, и совершенно не понимал моей щедрости. Настороженно, опухшими ото сна и похмелья глазами, Зиган посмотрел на меня, и взял бутылку.

— Нассал, небось, в неё? — с хрипотой в голосе, спросил маг.

— Назад посмотри, — сказал я. — А теперь вперед.

Вершок взглянул назад, и увидел на задней повозке рядом с Гучей неизвестного человека. Он повернул голову вперёд, и уставился на вереницу повозок. Рядом с ними ехали всадники, шли пешие воины, над которыми развивались зелёные флаги Киснитов.

— Чё за срань? — поинтересовался Зиган. — Что за мужик с Гучей, и когда мы успели повергнуть в бегство это войско?

— Сзади Фотар. Приставлен к нам Инквизицией. Впереди славные воины, которые поймали Белую Ведьму, — ответил я ему. — Ты пей, пей, а то они и тебя поймают.

— Заеб… замучаются, — прорычал Вершок. По всей видимости, он вспомнил вчерашний инцидент, и его аж перекосило от гнева.

— Мы свидетели поимки, и обязаны явиться на казнь, — добавил я. — На ближайшие дни эти господа с зелёными штандартами наше сопровождение. Так что, лучше бы тебе эти дни провести в забвении.

— Точно не ссал в бутылку? — переспросил Зиган.

— Точно, — улыбнулся я.

Содержимое первой бутылки он выпил залпом. Швырнул её за спину, и потянулся к котомке с едой. Немного перекусив, он откупорил вторую. В пару заходов выпил больше половины, громко отрыгнул, и бесчувственно завалился назад. Вот и всё, до вечера можно быть спокойным.

За день мы останавливались всего один раз, и то не больше чем на час. Фотар отошёл чуть вперёд, дождался там инквизитора, и долго с ним разговаривал. Я же, воспользовавшись моментом, переговорил с Гучей. Выяснилось, что навязанный нам попутчик несколько раз пытался разговорить его. Он даже предлагал золото и защиту от преследований, если алхимик сдаст нас церковникам. Торопится мужик. Хочет закончить работу до Таспера, чтобы не ехать с нами дальше. Смешной он…

Не нравится мне такие путешествия, и дело даже не в опасной близости инквизиторов. Не люблю я молчать, не люблю. Охото поговорить, обсудить что-нибудь, рассказать или послушать интересную историю… Эх, скорее бы всё это закончилось…

Следующий день был точной копией предыдущего, если не считать того, что вдоль дороги начали попадаться деревни. Хотя, лучше бы их не было, ведь при появлении солдат графа и ублюдков-инквизиторов, с улиц исчезали все люди, а ставни на окнах закрывались наглухо. Пустая деревня, где даже не слышно собачьего лая — угнетающее зрелище… К вечеру второго дня пути мы добрались до Таспера, где и разъехались с охотниками на ведьм. Они въехали в южные ворота, а мы, с позволения Инквизиции, не заезжая в город, двинулись объездной дорогой. Остановились на большой ровной площадке у придорожного трактира, название которого заставило меня улыбнуться. "У ароматного Зигана". Если там пахнет так же, как воняет единственный знакомый мне Зиган, то я ни в жизнь не переступлю порог этого заведения. Кстати, стоянка эта оказалась не бесплатной, и нам пришлось заплатить по два медяка за каждую повозку. Как сказал мне толстожопый сборщик монет, за эту плату мы получаем полную безопасность жизней и нашего имущества. Ну-ну, знаю я вас. Оставь тут что-нибудь без присмотра, и можешь забыть о своих вещах. Но, как пояснил мне Фотар, слова толстого не просто трёп. Эта таверна и площадка — имущество церковного Ордена Золотого Круга, и всё, что здесь происходит, не обходится без его внимания.

"Заебись! Дожились, нахуй! Заплатил за то, чтобы меня Церковь защищала!" — подумал я, помешивая закипающую на костре похлебку в нашем походном котелке. — "Хорошо, что настоящий Зиган спит и не слышит всей этой хуйни!"

Как бы я не хотел, но нам пришлось довериться местной охране. Мы оставили лошадей и повозки с грузом на площадке, и пошли вслед за Фотаром к месту сожжения Ведьмы. Всё должно было произойти паре сотен ярдов севернее восточных ворот, на огромной площади, вымощенной камнем. Площадь заканчивалась узорчатым фасадом храма Церкви Триединства, по непонятной мне причине построенной за крепостными стенами города. В центре площади уже был сооружён деревянный подиум, в два ярда выше мостовой. По центру подиума возвышалась незамысловатая конструкция из почерневшего дерева в виде буквы "Y", у основания которой церковные служащие раскладывали хворост. Именно к этой конструкции привязывают жертв казни, и на ней, в предсмертной агонии, на медленном огне сгорают неугодные Церкви грешники.

До начала огненного представления было ещё долго, но жадные до чужих мучений зрители уже начинали собираться на площади. Фотар провёл нас к храму, где передал молодому, но уже лысому парню. Клирики — если не ошибаюсь, то именно так зовутся те ублюдки, которые проходят обучения в храмах, в надежде на то, что вскоре станут инквизиторами. Этот лысый выродок был одним из них.

— Пьянь с вами? — высокомерно спросил клирик, указав худеньким пальчиком на Вершка.

— Да, — ответил я, поддерживая неустойчивого мага под руку.

— Смотрите, чтобы эта свинья не испачкала полы, иначе вас выпорят. — Заявила лысая гнида, и жестом повелела следовать за ней.

Полупьяная свинья стиснула зубы, сжала кулаки, но сдержалась. Мы прошли по узкому сводчатому коридору, и оказались в небольшой комнате-канцелярии. По центру, за столом сидел монах в чёрной мантии, перевязанной широким поясом из красной кожи.

— Амак без рода, Гуча без рода и Зиган, так же без рода, — монах перечислил наши имена, прочитав их поочерёдно с разных листов пожелтевшей бумаги. — Всё верно?

— Да, господин, это мы, — подтвердил я, трижды кивнув головой.

— Что за глупость, со стороны вашего мерзкого хозяина, нанимать на работу безродное отребье, — монах укоризненно покачал головой, и что-то записал в бумаги.

— Подписывайтесь, и можете проваливать отсюда, — повелительно заявил монах, и развернул листы в нашу сторону. — Вот перо, вот чернила.

— Но, господин инквизитор сказал нам, что мы должны посмотреть казнь, а уже после засвидетельствовать сей факт на бумаге, — сказал я ему, изобразив как можно более виноватое лицо.

— Я дам вам грамоту… — начал было монах, но осёкся, и подозрительно посмотрел на меня. — А не хочешь ли ты сказать, что казнь не состоится? Кто-то хочет воспрепятствовать деянию Церкви?

— Нет-нет, ваша светлость, я не об этом, — молящим о прощении голосом, попытался я оправдать сказанное ранее. — Ничего такого нам неизвестно, и мы только рады происходящему. Просто…

— Подписывай, — приказал монах, прервав тем самым мои оправдания.

Я поставил закорючку в указанном месте и передал перо алхимику. Гуча повторил за мной, расписавшись на нужном листе, в указанном ему месте. Настала очередь Вершка. Он взял в руки перо, повертел его перед глазами, и макнул в чернильницу.

— Я не умею писать, — буркнул Зиган.

— Ставь крестик, или макни палец в чернила, и оставь оттиск, — заявил на это монах.

— А оттиск задницы можно оставить? — поинтересовался Вершок, и звонко икнул.

— Не смей так шутить! — повысил свой писклявый голос клирик, и вскинул руку вверх. Его пальцы заискрились золотым свечением, на которое Зиган отреагировал ехидной ухмылкой.

— Прости. Боюсь-боюсь и извиняюсь, — пробурчал маг, и нарисовал корявый крест на месте подписи.

— Вот ваша грамота, — монах небрежно швырнул мне лист бумаги, который я успел подхватить, пока он не упал на пол. — Забирайте и проваливайте отсюда.