Сквозь льды [Повесть о полярном исследователе Р. Амундсене]

В ловушке

Однажды вечером, когда Амундсен стоял на вахте, он увидел, что с севера, с открытого океана, надвигается буря. Темные облака низко неслись над самой водой. Ветер гнал ледяные горы к кромке вечных льдов. Капитан поднялся на мостик. Амундсен сказал ему:

— Нам предстоит выдержать хорошую бурю. Вероятно, будет снег и град.

— Так что же? Нам не впервые, — буркнул капитан и указал на большую ледяную гору. — Держитесь к этому айсбергу. За ним, как за стеной, можно идти, спасаясь от ветра и волн.

Все четыре часа вахты Амундсен вел корабль вдоль ледяной горы. За горой ветер был тише, и волны едва покачивали судно.

Но вот на баке пробили склянки, пришел новый вах-темный, второй штурман. Амундсен показал ему на ледяную гору и сказал:

— Держите вдоль этой горы, чтобы спасаться от ветра и волн, — так приказал капитан.

Засыпая, Амундсен слышал, как наверху выл ветер, корабль сильно качало, волны глухо били о борта, винт корабля рокотал ритмично.

Утром, проснувшись, Амундсен не услышал ни шума, ни грохота, ни свиста — кругом мертвая тишина. Корабль стоял.

Амундсен быстро оделся, выскочил на палубу. Вокруг корабля высокими стенами поднимались ледяные горы; корабль был заключен между горами, как в тюрьме. Амундсен подошел ко второму штурману.

— Что случилось?

Штурман смущенно ответил:

— Ночью был такой ветер, что я в темноте не заметил, как нас оторвало от айсберга и бросило сюда. Мы спаслись чудом.

Капитан, начальник экспедиции, механик, матросы уже стояли на палубе. У всех на лицах была тревога. Однако нужно было найти выход из плена. Был дан приказ развести пары. И винт заработал снова.

Капитан сам повел корабль вдоль ледяных гор.

А за горами продолжала бушевать буря. Ледяные горы медленно покачивались, иногда с них срывались огромные глыбы льда и с грохотом падали в воду. Каждую минуту они могли свалиться на корабль и разбить его в щепки. Вот впереди капитан заметил небольшую щель и направил туда корабль. Издали щель казалась очень узкой, но когда подошли ближе и примерились, то обнаружилось, что через нее можно пройти в океан.

«Бельгика» благополучно проскользнула между ледяными горами и вышла в открытое море. Страшная опасность миновала. Но океан еще продолжал бушевать. «Бельгика» пошла вдоль кромки на запад. Огромные волны катились с севера, прижимая корабль ко льдам. Амундсен стоял у штурвала. Волны все сильней и сильней били в борт. Еще удар, и корабль столкнется с льдиной. Амундсен повернул штурвал, чтобы уйти к северу, дальше от опасных льдин.

— Зачем меняете курс? Держите вдоль кромки! — закричал капитан.

— Нас ударит о льдину.

— Будем искать во льдах заводь, зайдем в нее и переждем бурю. Поворачивайте на прежний курс.

Амундсен нахмурился. Он понимал: капитан ошибается. Если ветер гонит корабль на льды, надо приложить все усилия, чтобы уйти как можно дальше в открытое море. Иначе бешеная волна может поднять корабль, разбить его о лед. Сколько раз Амундсен читал о таких случаях! Может быть, сказать капитану? Но морская дисциплина велит: «Не спрашивают — не лезь с советами».

И корабль, подкидываемый волнами, шел по-прежнему вдоль самой кромки. В одном месте ледяная кромка разорвалась, и открылся проход в четверть километра шириной. Он вел прямо к югу, во льды.

Капитан приказал:

— Держите курс в этот проход!

Удивленный этим диким приказом, Амундсен вопросительно глянул на де Герлаха, но тот кивнул головой в знак согласия с капитаном.

Амундсен повернул руль, и корабль быстро понесся по проходу к югу, подгоняемый сильным ветром.

В течение четырех часов корабль зашел во льды на сто километров и остановился. Волнения здесь не было, справа и слева от корабля простирались необозримые ледяные поля. Все радовались избавлению от опасности. Не радовался только Амундсен. Вскользь он сказал капитану:

— Нас захлопнет, как в ловушке. Льды позади могут сомкнуться.

— Ничего, — равнодушно ответил капитан. — Мы постоим несколько дней, переждем бурю и снова пойдем в океан.

Всю ночь Амундсен провел на палубе. Он слышал, как потрескивали и двигались льды. Но проход не закрывался. Стиснув зубы, Амундсен нервно ходил по палубе. Будь он капитаном и начальником экспедиции, он немедленно вывел бы отсюда корабль. Пока же… пока молчи и жди. Перед светом он ушел в каюту и не успел прилечь, как услышал топот и крики. Он снова поднялся наверх. Льды со всех сторон сжимали корабль. От прохода не осталось и следа. «Бельгика» плотно засела во льдах. Это случилось 3 марта 1898 года. А зима только начиналась — страшная полярная зима с многомесячной темной ночью.

В течение первых двух недель Амундсен каждый день спускался на лед и ходил на лыжах вдоль закрывшейся трещины, надеясь отыскать проход для корабля. Трудно было примириться с тем, что придется зимовать среди плавучих льдов. Он понимал, в какое опасное положение попали люди и корабль. Только у четырех человек была теплая одежда. А теперь весь экипаж остался во льдах зимовать без мехового платья, без достаточного количества пищи и даже без ламп для освещения кают.

Амундсен проходил километр за километром, отыскивая открытую воду, но все кругом было заковано льдом. С юга дул холодный ветер, каждый день гуляли метели — ясно было, что зимовка неизбежна.

В последний раз он прошел больше десяти километров. И с самым безрадостным чувством вернулся на корабль.

— Прохода нет! — глухо сказал он, глядя на унылые лица матросов и растерянное лицо капитана.

Вечером весь экипаж собрался в кают-компанию. Все молчали, будто боялись, что, заговори кто-нибудь первый, сейчас же все начнут обвинять капитана в оплошности: зачем он повернул во льды и загнал корабль в ледяную ловушку? Долго стояло молчание. Наконец доктор Кук заговорил:

— Итак, друзья мои, нам придется здесь зимовать. Это теперь ясно. Приготовимся к зиме, долгой и трудной. Первый раз в истории человечества люди остались на зимовку в Антарктике.

Он остановился, будто не знал, что сказать еще. Вдруг из полутемного угла раздались рыдания. Там, прислонив голову к стене, плакал матрос Вильямс. Он уже давно беспокойно посматривал на льды и море и вслух раскаивался, что пошел в эту ужасную экспедицию. Доктор Кук быстро подошел к нему:

— Нельзя плакать, Вильямс, слезами горю не поможешь. Мужайся.

— Мы все погибнем, все погибнем! — сквозь слезы прокричал Вильямс.

Кто-то простонал, кто-то выругался сквозь зубы — в кают-компании стало душно, как в могиле. Начальник экспедиции пробормотал:

— Ну, сейчас не время совещаться. Поговорим после, — и он поспешно вышел из кают-компании, заперся у себя. Капитан пошел вслед за ним. Матрос Вильямс погрозил ему кулаком, закричал:

— Вот кто виноват! Вот из-за кого погибаем!

Амундсен подошел к Вильямсу, крепко взял его за руку.

— Перестань, товарищ! Разве ты не знал, на что мы идем? Будем верить, что найдем выход.

Бормоча проклятия, Вильямс ушел из кают-компании. Скоро все разошлись по своим местам. На корабле стало тихо. Амундсен долго ходил по верхней палубе. Надвинулась ночь. Далеко к югу, на горизонте, засветилось белое пятнышко, вот оно выросло. Вдруг огненные столбы стеной поднялись высоко над головой, заиграли, задвигались — это было полярное сияние.

И память подсказала Амундсену все те случаи страшных смертей и лишений, о которых читал он в книгах.

Кто погибал в таких зимовках? Прежде других малодушные. У них опускались руки, и люди теряли силы. Холод вдруг пробежал у него по спине. Неужели он боится? «Нет. Я знал, на что шел», — подумал он вслух. Но кто будет ему верным товарищем в трудные недели и месяцы? Жить одному среди отчаявшихся, малодушных людей трудно. Нужен товарищ! Он перебрал в памяти всех матросов, штурманов, капитана. И ему показалось, что испугаются все: зима будет страшная. Только доктор Кук, пожалуй, нет: он самый крепкий, самый сильный человек.

Амундсен спустился с палубы, подошел к каюте доктора.

Доктор, сидя за столом, что-то писал. Он вопросительно посмотрел на Амундсена.

— Я пришел посоветоваться, доктор. Нам надо будет держать дисциплину, беречь всех, успокаивать. Вы представляете, что у нас будет через месяц?

— Да, представляю. Будем делать все, что в наших силах, — ответил доктор. — Иначе и они погибнут и мы вместе с ними.

Они выразительно посмотрели в глаза друг другу, пожали руки и разошлись молча.

Прошло две недели. Метели нанесли вокруг корабля горы снега. Он толстым слоем лежал на палубе, забивал люки, и утром трудно было открыть двери кают.

Амундсен и доктор Кук с помощью матросов соорудили из парусов стенки перед каждым люком. Они высчитали, какое количество топлива имеется на корабле, распределили по месяцам, чтобы хватило на всю зиму. Ламп на корабле было очень мало, поэтому решили освещать только кают-компанию.

Глядя на Амундсена и Кука, научные сотрудники экспедиции в первые недели тоже держались бодро и работали энергично. Неподалеку от корабля была сделана прорубь, ежедневно в нее опускали сетку для ловли планктона — мельчайших морских животных, ежедневно измеряли лотом глубину, брали пробы воды с разных глубин, следили за изменениями температуры воды и воздуха.

Несколько поодаль от корабля была построена будка, которую пышно называли обсерваторией. В будке установили различные инструменты для научных работ и в строго определенные часы производили метеорологические наблюдения. Вскоре было установлено, что лед не стоит на месте, а беспрерывно движется по воле ветра и течения. Определили путь передвижения «Бельгики» и нанесли его на карту; он был похож на ломаную линию — корабль шел то вперед, то вправо, то влево, то возвращался назад.

Пока еще было светло, Амундсен и Кук с двумя матросами убили десятка четыре тюленей, волоком дотащили их к кораблю и здесь зарыли в снег, чтобы мясо хорошо сохранилось. Теперь запас продовольствия увеличился, и как будто голодная смерть отодвинулась. Но тут случилась нежданная беда. Как-то за обедом, когда все сидели в кают-компании, де Герлах вдруг нагнулся над своей тарелкой и долго нюхал кусок жареного мяса.

— Что это такое? Тюлень? — резко закричал он. — Я требую, чтобы этого больше не было! Мы не собаки, чтобы есть падаль. Это мясо вредно.

Все переглянулись. Доктор Кук сказал:

— Позвольте, я, как медик, уверяю вас, что это мясо отлично поддержит наши силы.

— У нас есть сушеные овощи, есть консервы.

— От консервов может появиться цинга, а спасение от цинги — свежее тюленье мясо.

— Я запрещаю готовить обед из тюленя! — сердито сказал начальник и вышел из кают-компании.

Доктор Кук наклонился к Амундсену и пробормотал:

— Если так пойдет дело, то, конечно, экипаж погибнет…

Амундсен молча кивнул головой. После обеда они вышли на палубу. Ночь кругом лежала непроглядная. Солнце показывалось в последние недели не более как на час в сутки.

— Что теперь будем делать? — спросил доктор. — Ведь такой приказ — это катастрофа.

— Пока пусть идет дело так, как хочет начальник. Мы не имеем права нарушить дисциплину. А там посмотрим.

— Надо все-таки заставить экипаж работать. Иначе от безделья все заболеют.

Однажды к доктору торопливо подошел один из матросов — в темноте не разобрать кто.

— Идите скорей, доктор, с Вильямсом…

— А что такое? Отравился?

— Нет, собрался уходить. Буянит. Вон смотрите, он уже вышел на палубу.

Доктор Кук и Амундсен пошли к дверям кают-компании. Там столпились матросы. Они держали за руки Вильямса. У него за плечами висела сумка, в руках была палка.

— В чем дело, ребята? Почему вы его держите? — спросил доктор.

— Он хочет уходить.

— Куда уходить? Ты куда собрался, Вильямс?

— В Бельгию. Я не могу здесь зимовать.

— Как? Пешком через льды, океаны?

— Да, пешком. То есть я поплыву где надо. Я очень хорошо плаваю.

— Да, пожалуй, переплыть можно, — спокойно сказал доктор, — но пока я тебе, друг, не советую уходить. Подожди немного, вот взойдет солнце, я сам составлю тебе компанию.

Доктор взял матроса за руку и, ласково разговаривая с ним, повел назад, в каюту.

Матрос Эмиль сказал:

— Не корабль у нас, а коробка. А тут еще сумасшедший. Беда!

Амундсен подумал: «В самом деле корабль, как коробка, а льды кругом на тысячи километров. Беда!» Но вслух ответил бодро:

— Ничего, брат, держись! Не теряй бодрости. Бодрость потерять — все потерять.

— Где ее набраться, бодрости? — сердито буркнул Эмиль.

Амундсен не ответил. Что можно сказать людям, которые при первой беде становятся малодушными? Он вздохнул и спустился вниз, в свою каюту.