Сквозь льды [Повесть о полярном исследователе Р. Амундсене]

Всё — к одной цели

Как же быть с мамой?» — снова и снова задавал себе вопрос Руал. Книгу про Джона Франклина он перечитал множество раз и знал наизусть те места, где говорилось о гибели славной экспедиции. И странно, все это не пугало его, и он все тверже укреплялся в мысли: «Я буду полярным исследователем».

Но что скажет мать, когда узнает, что ее Руал будет не только моряком, но и полярным исследователем? Моряк еще куда ни шло. Правда, жизнь у моряков беспокойная, опасная, многие моряки погибают в бескрайних просторах морей и океанов. Но ведь немало доживают и до глубокой старости, мирно проводя свои последние дни где-нибудь в тихом городке, в кругу семьи… Может быть, рано или поздно мать примирилась бы с тем, что Руал будет моряком.

Но никогда она не помирится с мыслью, что ее сын будет полярным исследователем. Она сама читала книги о полярных экспедициях. Люди, отправляющиеся за Полярный круг, часто исчезали бесследно.

«Не надо ничего говорить ей до поры до времени, — решил Руал. — Когда я вырасту и стану самостоятельным, тогда скажу. Может быть, мама не с таким горем примет эту весть, как она приняла бы сейчас. А сейчас пусть думает, что я буду таким же доктором, как скучный сосед Леви. Но мне необходимо начать готовиться…»

Так на два русла разделилась жизнь юного Руала Амундсена.

По-прежнему он учился, как все мальчики: аккуратно ходил в школу и не всегда получал хорошие отметки. А тайно, исподволь готовился к далеким опасным путешествиям по неизведанным полярным странам. Ученью он отдавал только самое-самое необходимое время.

Генрих Петерсен, верный и преданный товарищ по школе, мечтал вместе с Руалом, как они сделаются моряками. И в те первые дни, когда Руал решил стать полярным исследователем, ему очень хотелось поговорить с Генрихом об этом. Но Генрих часто бывал у них, он мог проговориться при матери о планах Руала, и тайна была бы выдана. Нет, лучше молчать. Не говорить никому. Недаром есть норвежская пословица: «Настоящее большое дело делается втайне». А разве его дело не будет большим?

Итак, тайна! Он сам в одиночку будет готовиться к великим завоеваниям. Он поставит себе ясную цель и будет к ней стремиться.

Книга о путешествии Джона Франклина стала любимой книгой Руала. Он не расставался с нею и всегда носил ее в ранце между учебниками. Но эта книга была библиотечная. Ее пришлось вернуть. Тогда он купил себе такую же, чтобы она всегда была с ним. Руал вырезал портрет Франклина, вставил в рамку и повесил у себя над столом, чтобы великий путешественник, погибший во льдах, всегда был перед его глазами.

Дни шли за днями, недели за неделями. Руал с головой был погружен в книги о путешествиях.

Давно-давно, целые тысячелетия люди плавают по морям и океанам. А все-таки земля и теперь еще лежит перед ними малоисследованной. Никто не знает, что находится на Северном и Южном полюсах, никто не знает, можно ли пройти на корабле вдоль северных берегов Америки из Атлантического океана до Берингова пролива или вдоль северных берегов Европы и Азии от Белого моря до того же Берингова пролива. На географической карте все, что лежит за Полярным кругом, обозначено белыми пятнами и вообще еще совсем недавно почти весь земной шар был сплошным белым пятном.

Только четыреста лет назад каравеллы Христофора Колумба впервые пересекли Атлантический океан и открыли Америку.

И только три века с небольшим назад Васко да Гама ощупью прошел вокруг берегов Африки, а другой путешественник, Америго Веспуччи, первый из европейцев описал берега Америки.

А таинственные области вечных льдов на севере и юге еще долго оставались под покровом неизвестности.

Два века назад корабли Кабота, Баренца, Гудзона и многих других путешественников робко приблизились к кромке вечных льдов и отступили, чувствуя себя бессильными.

И только в XVIII и в первой половине XIX века люди, отыскивая новые торговые пути и неудержимо стремясь к знанию, начали проникать все дальше и дальше в область вечных льдов.

Особенно много труда на освоение Севера положили русские. Уже с XVII века русские рыбаки и зверобои промышляли на Шпицбергене, известном у них под именем Груманта. В XVIII веке русские прожили на острове несколько лет, построили там избу, которая сохранилась до сих пор. На острове поставлено несколько крестов — знаки их пребывания. Еще раньше русские освоили остров Новая Земля, где промышленники жили не только летом, но и не раз зимовали.

Много сил отдали они также изучению северных берегов Сибири и прилегающих островов.

Выполняя завет беспокойного царя Петра Первого, мечтавшего о «дороге через Ледовитое море в Китай и Индию», вела работу Великая Северная экспедиция. Она исследовала все побережье полярного океана и нанесла на карту границы России на огромном протяжении от Белого моря до устья Колымы.

Все больше моряков-исследователей и моряков-промышленников идет в полярные страны. Они терпят лишения. Они погибают, но мало-помалу срывают завесу с таинственных стран.

И, погружаясь в книги, Руал Амундсен узнавал все ближе и ближе этих отважных людей.

Кто они? Чем они отличаются от других?

Они смелы. Они решительны. Они выносливы. У них железное здоровье. Они не боятся лишений, голода и даже смерти. Их воля крепка как сталь.

И невольно Руал сравнивал себя с ними.

Что он собою представляет? Он изнежен, боится холода. Здоровье? Где у него здоровье? Он такой же, как все мальчики, которые хотят стать докторами, адвокатами, бухгалтерами. Даже глаза у него побаливают от постоянного чтения по ночам.

Воля? Нет у него воли — сегодня он решает одно, а при первом же препятствии тут же отступает.

Знания? Нет у него и знаний, чтобы по-настоящему работать. А все великие путешественники — он это теперь знал — были и большими учеными.

Здоровье, воля, знания!.. Руал все взвешивал, обсуждал. Да, много надо работать, чтобы приготовить себя к будущим трудам и лишениям. И, поставив себе ясную цель, он начал работу над собой. Он станет полярным путешественником и откроет тайны Севера.

Все как будто шло по-старому. С сумкой, набитой учебниками, каждое утро Руал шел в школу, отвечал уроки учителям, старался всегда быть ровным и спокойным. Правда, на перемене он никогда не оставался в душном классе, а бежал на широкий двор, возился с товарищами. Прежде он не любил футбол, а теперь пристрастился к нему. Хоть пять минут, хоть десять — играл напористо, с увлечением. Футбол лучше, чем всякая другая игра, укрепляет мускулы ног, а крепкие ноги для полярного путешественника прежде всего.

По-прежнему он много читал. Он завел себе тетрадь, в которую выписывал опыты всех полярных экспедиций: как они были одеты, обуты при походах через льды, что ели, на чем везли снаряжение, как вели научные наблюдения.

Кропотливые записи росли строчка за строчкой.

Между тем наступила зима. В усердных занятиях Руал почти не замечал, как бежало быстроногое время.

Время тянется долго только для ленивых и нетерпеливых. А Руал ни одной частицей своего тела не был ленив.

С конца ноября горы вокруг Христиании покрылись снегами.

За окном своей комнаты, на раму с наружной стороны, Руал приделал термометр. Морозы стояли небольшие — в пять-шесть градусов. Лишь однажды термометр показал двенадцать градусов. «Ого, сегодня холодно, — решил Руал, увидев, как низко упала ртуть, — надо одеться потеплее». Но Tyt у него мелькнула мысль: «Это же совсем пустяковый мороз против тех морозов, что бывают там, за Полярным кругом. Какой же я буду полярник, если теперь боюсь двенадцатиградусного мороза? Я должен приучить себя, чтобы переносить такой мороз незаметно».

И с этого утра он начал исподволь приучать себя к морозам.

В легкой куртке он ходил в школу, без перчаток, чтобы закалить руки. Утром и вечером обливался холодной водой со снегом. Все у него направлено было на то, чтобы сделать свое тело сильным и выносливым…

Как-то ночью, готовясь ко сну, Руал подошел к своей постели, снял одеяло, поправил простыню и подушку. «А как придется спать там? — подумал он. — Ни подушек, ни матраца, ни простыни там не будет. И холодно. А я привык спать в тепле и с удобствами».

Он тихонько вышел в переднюю (весь дом уже спал), принес свое теплое пальто, положил его на кровать поверх одеяла. Потом открыл окно — холод хлынул в комнату. Руал торопливо потушил лампу, разделся, юркнул под одеяло. «Вот так… хоть сколько-нибудь похоже на те ночевки». Из-под одеяла торчал только его нос.

Так с открытым окном проспал он первую ночь.

Рано утром мать постучала к нему:

— Руал! Что так дует из-под твоей двери?

Руал быстро вскочил с кровати, и холод тотчас прохватил его от головы до пяток.

— Я отворил окно, мама.

— Закрой сейчас же, вся квартира выстыла.

Руал, захлопнув окно, стал одеваться, дрожа от холода. «Я не имею права мерзнуть. Я не должен мерзнуть. Мне тепло!» — убеждал он себя, стараясь побороть дрожь.

За завтраком мать, кутаясь в теплый платок, сердито выговаривала ему, что нельзя так вымораживать квартиру. Руал, улыбаясь, отмалчивался. А вечером, перед сном, прежде чем отворить окно, он положил под дверью коврик, свернутый трубкой, чтобы холод не проходил в другие комнаты.

Утром мать опять заметила: из комнаты Руала дует, как со двора. Опять был разговор.

— Почему ты отворяешь окно на ночь?

— Я хочу привыкнуть к холоду. Холод укрепляет.

— Ты же простудишься.

— Вот я и хочу закалить себя, чтоб не простужаться…

Мать сердилась, уговаривала. Руал стоял на своем: каждую ночь его окно оставалось открытым — в мороз, в снег — все равно. Он воображал: так же на холоде ему придется спать, может быть, долгие, долгие ночи в полярных краях.

«А как передвигаются там путешественники? Только на лыжах. Лыжи, лыжи, лыжи».

И Руал решил сделаться лучшим лыжником в Христиании.

На первые же деньги, полученные от матери, он купил лыжи, и увлекательная работа началась. Для Руала это был не спорт, а именно работа.

Руал пользовался каждым свободным днем, чтобы ходить на лыжах. И с каждым днем ходил все лучше.

В свободные дни, с мешочком за плечами, он с утра уходил в горы и возвращался только поздно вечером, уставший, но довольный своими успехами.

К апрелю он уже был настоящим лыжником — неутомимым, закаленным. Он мог проходить без отдыха два десятка километров.

В конце зимы, как-то вечером, в библиотеке, куда Руал заходил, чтобы почитать в журналах о путешествиях, он вдруг увидел статью «На лыжах через Гренландию».

У Руала задрожали руки. «Гренландия? Лыжи?» Вот куда бы он отправился с восторгом. Он с волнением принялся читать статью. Молодой ученый Фритьоф Нансен хочет пройти на лыжах через ледники Гренландии! На корабле он доедет до восточного берега этого мертвого острова, на лодке пробьется через плавучие льды, что окружают берег, поднимется на ледник, покрывающий всю Гренландию, и на лыжах пройдет через Гренландию до ее западного берега, до местечка Готгаб.

Несколько минут Руал сидел ошеломленный.

Вот это путешествие! Пока он, Руал, мечтает о дальних краях, его земляк Нансен уже готовится к проходу через недоступную, неизведанную Гренландию на лыжах.

«Кто такой Нансен?»

В статье о нем не было ни слова.

Руал подошел к библиотекарю:

— Скажите, пожалуйста, где я могу прочесть о Нансене?

Библиотекарь пристально глянул на Руала и улыбнулся.

— Ага, и вас захватило? Вы тоже не прочь пуститься с ним в поход?

Руал вспыхнул от смущения: библиотекарь прочел его сокровенную тайну — он и в самом деле не прочь пойти вместе с Нансеном. Но вслух он ответил:

— К сожалению, я еще не вырос, чтобы пуститься в такой путь.

— Жалеть здесь нечего. Нансен затеял безумное предприятие. Прочтите-ка вот это.

И библиотекарь подал Руалу тоненький юмористический журнальчик, ткнув пальцем в страницу.

Руал прочел:

«В июле месяце нынешнего года лаборантом Нансеном будет дано замечательное представление: бег на лыжах по материковому льду Гренландии. Места публики устроены в трещинах ледников. Брать обратные билеты излишне».

И картинка была: среди ледяных гор лежит длинноногий человек с привязанными к ногам лыжами. Он замерз, его заносит снегом.

Руал нахмурился. Насмешка его обидела. Он протянул журнал назад библиотекарю, сказал строго:

— Я хотел бы прочесть что-нибудь более серьезное.

— Вам, я вижу, не нравится насмешка? — опять улыбнулся библиотекарь. — Но в самом деле затея Нансена похожа на безумие. Мало кто пишет об этом деле серьезно. Впрочем, можете прочесть вот здесь и здесь.

Библиотекарь подал Руалу две газеты.

Кто же такой Нансен? Молодой ученый, живет в Бергене. Ага, он уже подбирает спутников? Ему нужны три человека, привыкшие к полярным путешествиям. «Может быть, написать ему?» — подумал Руал, и от одной этой мысли у него похолодели руки.

И тотчас он прикинул в уме: ему еще не было шестнадцати (он родился в 1872 году, 16 июля), он никогда не путешествовал не только по полярным странам, но даже и по океанам.

В тот вечер он пробыл в библиотеке до ее закрытия, перечитывая все газеты и журналы, где говорилось о Нансене. Руал увидел, что большинство авторов не верят в затею Нансена. Называют ее вздорной, и он сердился на таких авторов, но в двух-трех статьях планы Нансена хвалили и одобряли.

С этого дня Руал стал напряженно следить за всеми приготовлениями к походу. В газетах замелькали вести: Нансен нашел трех спутников, тоже норвежцев. Это были капитан Свердруп, лейтенант Дитрихсен и молодой крестьянин Тран. С ними едут еще два лапландца.

В яркий апрельский день Христиания провожала Нансена и его спутников. Вся набережная была запружена народом. Суда в порту разукрасились разноцветными флагами. Наконец показался Нансен — он шел с непокрытой головой среди толпы, стоявшей шпалерами. Руал был возле самых мостков. Немигающими жадными глазами смотрел он на отважного путешественника. Он орал оглушительно «ура», махал шляпой. Когда пароход, на котором уезжал Нансен, отошел от пристани, во всем порту загудели суда и на мачтах взвились флаги «Счастливый путь!». С крепостных стен прогремел пушечный салют. Огромная толпа на набережной запела гимн: «Да, мы любим эти скалы!»

Вот пароход миновал старые стены крепости и скрылся за поворотом канала — толпа начала расходиться. Руал ушел с набережной последним.

И с того дня он каждое утро жадно хватался за газету: «А нет ли вестей о Нансене?»

А вести были скупы. Нансен прибыл в Копенгаген. Нансен выехал в Шотландию. Нансен едет в Исландию, чтобы сесть на корабль «Язон», который и доставит его к восточному берегу Гренландии. В начале июня в газетах промелькнула последняя заметка: «Нансен и его спутники сели на «Язон» и отправились в океан». С того дня никаких сведений не было целых два месяца. Руал напряженно ждал вестей, а их не было и не было. Наконец, уже в сентябре, появилось короткое сообщение: «Еще в середине июля Нансен и его спутники в двух лодках отправились с «Язона» на берег Гренландии через плавучие льды».

А еще через месяц пришла новая весть: «Экспедиция Нансена благополучно перешла на лыжах через ледяные пустыни Гренландии и осталась зимовать на западном берегу, в местечке Готгабе, куда корабли ходят только летом».

Это известие Руал прочел в газете утром по пути в школу. Он повернул было назад, домой: хотелось сказать матери немедленно об этом величайшем событии. Но вернуться домой — значит опоздать на уроки. Нет, нет. Он побежал в школу. Размахивая газетой, он ворвался в класс.

— Нансен перешел Гренландию! Ур-ра!..