Сквозь льды [Повесть о полярном исследователе Р. Амундсене]

«Приключения Джона Франклина»

Был праздник. Руал не пошел в школу. Он с утра заперся в своей комнате, не выходил, хотя было уже 12 часов дня. Мать подошла к двери, постучала.

— Руал, ты спишь?

Бодрый голос из-за двери ответил:

— Нет, мама, читаю.

— Иди же завтракать.

Руал появился на пороге с толстой книгой в руках. Его глаза были широко открыты, и он в упор смотрел на мать, на накрытый стол, будто удивлялся, как он сюда попал. Волосы его растрепались, ворот рубашки расстегнулся.

— Посмотри, Руал, в каком ты виде! — с укором сказала мать.

Руал машинально застегнул ворот, ладонью пригладил волосы и сел за стол, положив перед собою книгу. Мать пододвинула ему кофе. Одной рукой Руал взялся за стакан, а другой открыл книгу, уперся глазами в недочитанную страницу. Мать возмущенно сказала:

— Перестань читать, сначала позавтракай.

Мать закрыла его книгу. Руал торопливо принялся пить кофе.

— Что это за книга?

— «Приключения Джона Франклина».

— Опять моряки?

— Да, мама.

— Ох, эти моряки! Они вскружили тебе голову. Ты только о них и думаешь. Пора бы перестать быть маленьким мальчиком.

— Почему, мама, маленьким?

— Тебе пора задуматься о твоей будущей жизни. Ты не моряком будешь, а доктором.

— А может быть, буду моряком?

— Ну что такое моряк? Или бедняк и пьяница, или человек, каждый день рискующий своей головой. Я хочу, чтобы ты жил спокойной жизнью.

Руал исподлобья посмотрел на мать, ему не хотелось спорить и некогда было. Он торопливо допил стакан кофе и, захватив книгу, опять побежал в свою комнату. Уже на ходу от открыл нужную страницу, положил книгу на стол, уперся глазами в строчки, машинально отыскивая стул, чтобы сесть.

«…Эту ночь несчастные путешественники переночевали в хижине, а утром опять пошли дальше, но к исходу второго дня у них опять не было ни крошки пищи. На каждой стоянке умирали матросы, умирали без ропота, без жалоб. Джон Франклин шел впереди, ободряя людей, обещая им скорое избавление…

На одной стоянке матрос Джемс снял сапоги умершего товарища, отрезал ножом длинный ремень голенища и стал жевать. Глядя на него, другие матросы тоже резали сапоги и жевали кожу. Сам Франклин отрезал ремни от своих сапог… Жевали все, чтобы как-нибудь утолить нестерпимый голод».

Руал поднял голову от книги. Как? Сапоги, свои сапоги люди съели? Он посмотрел под кровать, где у него стояла пара крепких кожаных башмаков. Руал взволнованно поднялся со стула, прошелся по комнате. Шесть шагов в одну сторону, шесть — в другую. Он представил, как люди идут по темной ледяной пустыне, навстречу свирепому ветру. Ветер хлещет им в лицо, сбивает с ног. Они падают от усталости и истощения, умирают на стоянках, они едят собственные сапоги. Что привело их сюда? Жажда знать и видеть, что находится за Полярным кругом.

Руал взволнованно остановился перед окном. Весь сад залит солнцем. Небо сияло глубокое, как море. Джон Франклин ушел вот из такого же порода, и матросы ушли из городов, где тепло, где светит ласковое солнышко, ушли к вечным полярным льдам, где ждали их страшные муки и, может быть, гибель. Но они хотели все знать, все видеть, обогатить науку.

Туда бы, скорее к ним, он шел бы с ними, он испытывал бы все эти лишения сам, он держался бы мужественно, всех бы ободрял, всем бы помогал…

— Я буду полярным исследователем, таким, как Франклин, — вслух сказал он и выпрямился, сияющий, будто нашел, наконец, то, что так долго искал.