Сквозь льды [Повесть о полярном исследователе Р. Амундсене]

Амундсен — начальник

Потянулись страшные недели. 15 мая в последний раз на горизонте появилось солнце и скрылось на семьдесят дней. Ударили морозы такие, что на палубу нельзя было высунуть носа.

Чугунная печь в кают-компании постоянно была раскалена докрасна, но и она плохо согревала. Вокруг нее сидели и лежали люди. Амундсен и Кук в углу кают-компании устроили мастерскую — делали сани, шили одежду из тюленьих кож. Им помогали два-три матроса.

— А где Эмиль? — спросил доктор.

— Эмиль в кубрике. Он не встает уже два дня.

Доктор бросил пилу и вышел из кают-компании. Через пять минут он вернулся и позвал Амундсена.

— Идите полюбуйтесь, — сказал он вполголоса, когда они вышли в темный коридор, — у нас цинга.

Они молча прошли в кубрик. Плошка с тюленьим жиром слабо освещала тесное помещение. На койке лежал Эмиль. Доктор и Амундсен нагнулись над ним.

— Откройте рот! — приказал доктор.

Эмиль открыл рот. Тяжелый запах ударил в лицо Амундсена. Десны у Эмиля распухли и почернели, язык еле ворочался.

— Цинга самая настоящая, — сказал Амундсен, — нужно свежее мясо. Будем тайно кормить его… чтобы не знал начальник.

— Да, придется. Готовить будем сами.

И с того дня тайно от капитана они кормили больного Эмиля тюленьим мясом.

Но прошла неделя, и цингой заболели сразу несколько матросов.

Доктор Кук вызвал всю команду на медицинский осмотр. У многих уже была первая и вторая стадии цинги. Сказывалось однообразное питание консервами.

Начальник экспедиции и капитан тоже похварывали, и, наконец, свалились оба. Они лежали в полутемной каюте, неподвижные, как бревна. Де Герлах сильно ослабел. Однажды, когда к нему пришел Кук, он сказал:

— Доктор, позовите свидетелей, я хочу сделать завещание.

Кук ответил сердито:

— Не малодушничайте! Не теряйте надежды.

— Перестаньте, доктор! — раздраженно проворчал де Герлах. — Вы видите, что я и капитан больны смертельно.

Чтобы не раздражать больного, доктор позвал свидетелей — Амундсена, механика Виктинга, второго штурмана Брулля. Когда свидетели вошли, доктор плотно закрыл двери, чтобы никто из экипажа не мог слышать слов начальника. Если сам начальник готовится к смерти, то весь экипаж подумает, что положение безнадежно.

Де Герлах слабым голосом начал диктовать:

— Находясь в здравом уме и твердой памяти…

Доктор Кук, наклонившись над столом, записывал его слова. Изможденное бородатое лицо начальника экспедиции тянулось к столу. В глазах де Герлаха было отчаяние. На соседней койке ворочался капитан.

А трое — Амундсен, механик Виктинг и штурман Брулль, закутанные в куртки из тюленьих шкур, — молча стояли вокруг стола. Слабый свет лампы освещал их мрачные лица.

— Я тоже хочу сделать завещание, — сказал капитан, когда де Герлах окончил диктовать.

Доктор переглянулся с Амундсеном.

— Вам-то совсем рано! — сказал доктор.

— Нет, нет. Прошу вас. Пишите.

Кук снова наклонился над столом, положил перед собой новый лист бумаги. Капитан диктовал еле слышно.

— Распишитесь! — сказал доктор и пододвинул бумагу к Амундсену.

Амундсен расписался. Потом расписались механик Виктинг и штурман Брулль. Все было сделано по закону.

— А теперь… пусть команду над судном и экспедицией примет Амундсен, — сказал де Герлах. — Вы не возражаете, капитан?

— Я согласен, — подтвердил капитан.

Кук записал их слова в вахтенный журнал, подал его капитану и начальнику экспедиции:

— Распишитесь.

Они расписались.

Это была ответственная минута в жизни Амундсена.

Он уже начальник полярной экспедиции! Амундсен расписался молча, и свидетели вышли из каюты.

— Итак, дорогой Амундсен, дело теперь за вами, — сказал доктор, когда закрылась дверь в каюту капитана. — Надо спасать людей.

Амундсен положил руку на плечо Брулля:

— Дорогой Брулль, немедленно вызовите всех здоровых матросов наверх.

— Есть позвать всех здоровых наверх! — улыбаясь, проговорил Брулль и поспешил в кубрик к матросам.

Доктор Кук и Амундсен тащили наверх железные лопаты и топоры. На палубу поднялись только четыре матроса, Брулль, механик Виктинг. Остальные все были больны.

— Мы спустимся на лед, выкопаем из снега убитых тюленей, — негромко сказал Амундсен. — Джемс, скажи коку, чтобы он немедленно растопил печь. Сегодня у нас будет обед из свежего мяса.

Джемс весело откликнулся:

— Есть сказать повару, чтобы растопил печь.

Он побежал в камбуз, а все оставшиеся с лопатами и топорами на плечах пошли на лед. За долгую ночь метели нанесли горы снега вокруг корабля. Туши тюленей были спрятаны в снегу возле носа корабля. Амундсен засветил фонарь, долго осматривал, где надо рыть, и, наконец, указал:

— Здесь!

Матросы принялись за работу. Амундсен и Кук сменяли их, работа шла быстро. Пришлось вырыть длинный коридор, прежде чем добрались до тюленей. Амундсен сам вырезал из тюленьих туш лучшие куски мяса и приказал отнести их в камбуз.

Через час был готов обильный вкусный обед. Вся команда — здоровые и больные, кто еще мог ходить, сидели в кают-компании за столом, ели будто наперегонки. Консервы так опротивели, что жареное тюленье мясо казалось лакомством.

Потом доктор и Амундсен накормили больных, кто не смог прийти к столу.

И наконец, Кук отправился в каюту капитана с блюдом, доверху наполненным мясом. Что там произошло, он не рассказывал. Но назад в кают-компанию он пришел улыбающийся, в руках у него было пустое блюдо.

Этот обед будто воскресил всех. Люди заговорили живее, громче.

Прошло семь суток, и экипаж трудно было узнать, Больные уже сами выходили к обеду. В кают-компании зазвучали громкие голоса и даже слышался смех. Доктор сказал, что и сам капитан и начальник экспедиции стали поправляться.

После ужина обычно все долго сидели в кают-компании, мирно говорили о том времени, когда подуют теплые северные ветры, разгонят лед и «Бельгика» выйдет в открытое море.