Сломанная скрижаль

Глава 4. Инкуб

Всю прошедшую ночь Ханну колотила дрожь. То ей казалось, что она и вовсе не спит, а то возникал вдруг страшный прерывистый сон — тюремные коридоры, переходящие в пылающие глаза демона… И чёрный трон, разлёгшийся посреди огромного зала, словно дикий зверь.

Она никогда ещё не спала на такой мягкой и богато убранной постели, но и никогда так не мучилась.

Когда Борн разбудил Ханну, она проснулась, словно и не спала совсем. Подскочила, сжимая в руке кинжал.

Она нашла его в этой же спальне. Нелепый, вычурный, больше пригодный для резки бумаги, но всё-таки хоть какое-то оружие.

Если направить себе же в грудь.

Демон улыбался, глядя на её потуги защитить себя. Он позволил Ханне одеться и опять повёл в тронный зал.

Она так боялась туда идти, что даже взяла его за руку. Обжигающе-крепкую, надёжную руку мужчины, слишком похожую на человеческую.

Теперь она шла так близко к Борну, что ощущала тепло и запах корицы, исходящий от его кожи.

Демон не злился, видя страх Ханны. Даже подбадривал.

Временно они были на одной стороне. Ханна видела, что демон заинтересован в том, чтобы смертная усидела на троне.

Оставалось непонятным, зачем ему это? Но было явно, что Борн смотрит на Ханну с искренним интересом и волнением, как отец на первый выход дочери в свет.

И она набралась мужества, шагнула к этому проклятому трону, протянула ладонь и ощутила, как чёрный камень ласкается к ней, как собака.

Он стал мягким, податливым. Ханну окутала его осторожная забота, и немой вопрос коснулся её головы: «Хорошо ли тебе здесь?».

Она осмелела и… забралась на сидение. И ей впервые за все дни одиночества и тревоги стало светло и покойно. Может, она здесь стала мертва? Может, отдала камню душу?..

Но ей было уже всё равно.

Здесь, на троне, она оказалась наконец под защитой неведомых могучих сил. Какая разница — тёмными они были или светлыми?

Ханна ощутила, что трон испепелит каждого, кто рассердит её хозяйку. Что он её друг и защитник. И это было прекрасно.

Демон на удивление обрадовался не меньше её самой. Он позвал слуг, велел подавать завтрак. И при этом улыбался так светло и радостно, что Ханна совсем перестала его бояться.

Значит, ему и в самом деле нужна была правительница. Он — демон, он не может сесть на человеческий трон.

Ханна достала для него власть над миром людей. Так пусть же он достанет из лап чертей её дочь!

Женщина пристально взглянула на демона, тот улыбнулся и протянул ей руку, помогая спуститься с трона.

— Я помню о своём обещании, — предупредил он вопрос. — Я найду твою дочь. Теперь, когда трон признал тебя, правительница, цена её души многократно умножилась. Не думаю, что с ней может что-то случиться. А вот выкупить её у чертей или отнять будет непросто.

— Я понимаю… — выдавила Ханна. — Но как только ты что-то узнаешь о ней…

— Я разбужу тебя, даже если ты будешь почивать в это время, — подтвердил демон.

Ханна кивнула.

— Да, — сказала она. — Только так и никак иначе. — И спросила: — А где Александэр?

— В клетке, где же ещё? — оскалился Борн. И предложил руку. — Идём, я покажу его тебе.

Демон провёл Ханну в кабинет правителя, где стояло бюро и шкаф со свитками приказов, увешанных печатями.

Там на полу стояла и узкая золотая клетка, а в ней узнавалась фигура Александэра, похожая на восковую.

— Он мёртв? — воскликнула Ханна, которую взволновала бледная кожа супруга и видимое отсутствие дыхания.

— Он заколдован, — пояснил демон. — Было бы очень неудобно кормить его и убирать за ним грязь. Не волнуйся, он всё видит и понимает, а потому страдает достаточно, как я и обещал. Зато в таком виде он может даже украсить мой кабинет.

Ханна содрогнулась: судьба Александэра и в самом деле вышла ужасной. Но… прощать его она была не намерена.

Слишком долго длились её собственные страдания, и её сердце к нему ожесточилось.

— Хорошо, — кивнула Ханна. — Так даже лучше. Физические страдания — пыль перед страданиями души.

Борн с усмешкой склонил голову, снова предложил женщине руку и повёл её завтракать.

Ханна опёрлась на него уже безо всякой опаски. И с удивлением заметила, что её рука на его руке перестала дрожать.

Она привыкла.

В этом страшном мире, глубинный демон оказался опорой надёжной не меньше чем чёрный трон, поставленный в Вирне Сатаной.

Пока они с Борном на одной стороне, он ведь не даст её в обиду? Но надолго ли их союз?

Ханна побоялась спросить, но демон ответил неспрошенное, легко прочитав беспокойство женщины:

— Я не ждал, что трон примет тебя. Хотел получить отсрочку, чтобы найти более подходящую кандидатуру. Но трон доволен, и я рад, смертная. Да, никто теперь не посмеет тебя обидеть, пока ты сама не пожелаешь разорвать наш союз.

— Но разве я могу это сделать? — выдохнула Ханна.

Её пугало, что Борн так легко читал мысли. Но почему-то и очаровывало.

Она выросла в мире, где магия служила скучным и угрюмым магистрам. Эта наука всегда больше пугала её, хотя Ханна, как наследница древнего рода, обучалась мелкой женской магии — распутать нитки или продлить горение свечей в доме.

Но Борн показал ей магию бесконечную и даже волшебную. Когда он в пару шагов привёл её из тюремного подвала в тронный зал, Ханна была просто потрясена его силой.

Будь он жесток и свиреп, она всё равно осталась бы очарованной этой внезапной переменой мира вокруг неё. Но демон оказался вежлив, куртуазен и по-своему честен.

Их связывал договор, и договор этот он был готов соблюдать, не отыскивая лазеек.

Они временные союзники, значит, сейчас Борн сможет её защитить. От голода, холода и бандитов. От целого мира, утратившего привычный ход вещей, и потому ожесточившегося.

Ханна вздохнула со всхлипом. На глаза набежали слёзы.

— О чём ты плачешь? — удивился демон.

Видимо, в такие сложные мысли он не умел ещё проникать. Или проник, но не понимал подслушанного.

— Всего год… — выдавила Ханна, кусая губы.

— Ты обещала мне этот год, — пояснил демон. — Иные условия не оговорены.

— Значит, через год я смогу быть свободной? — прошептала женщина, не понимая, радуется или боится будущей свободы.

Борн тоже не понимал. Он поймал её взгляд, потом посмотрел на забавную ящерицу с крыльями, обвивавшую руку.

— Ты можешь остаться, если захочешь, — сообщил он неуверенно.

— Нет, нет… — пробормотала Ханна. Её пальцы сжались, вцепляясь в рукав камзола демона и противореча словам. — Я хочу вернуть Софию и уехать!..

Ханна замолчала. Ей некуда было ехать.

Дом мужа цел, но не сможет теперь принести ей покоя. Разве что вернуться в комнату в доме книжника Акрохема в Лимсе, где она прожила зиму?

Она умеет шить и вышивать, сможет помогать старику по хозяйству. Он добр и не прогонит её.

Демон кивнул Ханне, прочитав её сомнения.

— Я полагаю, у нас ещё будет время обсудить это.

Ханна вздохнула. Чего это она так обеспокоилась несбыточным? Софию нужно сначала найти, а этот год сначала прожить.

Рука об руку демон и правительница вошли в роскошную столовую.

Демон подвёл Ханну к её месту. Усадил. Отдал команду слугам. Они робко выбрались из кухни, стали накладывать овсянку и разливать чай.

Выглядели слуги странно. Бледные, краше в гроб кладут, они так боялись демона, что то суетились, а то впадали в ступор.

Ханна только сейчас вспомнила, чем питается этот Борн, но после пережитого диета адской твари уже не казалась ей страшной.

Демон сожрал главу ковена ведьм, старую Иссият, но неизвестно кто из них на поверку сгубил больше жизней.

Ведьмы убивают людей по злобе и черноте помыслов, не брезгуют человеческими жертвами. А Борн просто так устроен, что питается душами. Так кто страшнее?

— Правительнице положено встречаться с подданными, и встречи буду определять я, — сообщил Ханне демон, наливая себе вина. — Возможно, позже ты войдёшь во вкус и разберёшься в причудах здешнего правления, но пока…

— Это разумно, — согласилась она.

Ханна боялась даже представить себе, как ей нужно будет самой определять все эти «встречи», решать, кого судить и кого миловать. Так хорошо, что Борн позаботился и об этом.

Она всё спокойнее ощущала себя во дворце рядом с ним и пугающим чёрным троном. Здесь было лучше и чем в тюрьме, и чем в доме мужа-убийцы.

Если бы Ханна была уверена, что София не страдает сейчас в плену у чертей, она была бы даже немного счастлива.

— Не думаю, что твоя дочь страдает. — Демон есть ничего не стал, наверное, он не ел человеческого, а приказал принести ещё вина. — Душа смертного хрупка и уязвима. Скорее всего, твоя дочь спит, чтобы токи её не нарушились.

— Ты уверен? — спросила Ханна, так сильно сжимая в пальцах ложку, как будто та была виновата.

— Её хотели живьём отнести в Ад, — пояснил демон. — Она умерла бы от ужаса одного понимания этого, будь она в здравом рассудке. Разумнее было её усыпить, а черти рачительны.

— А если нет? — Ложка выскользнула из вспотевших пальцев Ханны и звякнула о блюдце. — Как они могли поступить ещё?

Борн задумчиво погладил голову ящерицы, прежде чем ответить:

— Наверное… Лишить памяти и поселить в каком-нибудь человеческом доме… — Он пожал плечами. — Но так — больше заботы. Да и память может внезапно вернуться.

— Значит — София спит? — выдохнула Ханна и осенила себя охранным знаком.

Власть Сатаны закончилась, но знаки её остались.

— Ей снятся хорошие сны, — кивнул демон. — Поешь, правительница. Тебе нужны силы, чтобы дождаться, пока твоя дочь проснётся.

Нет, Борн не врал Ханне, рассказывая, что дочь её спит.

Он так и не овладел этим сложным искусством — искусством лжи. Но и не очень-то верил в то, что говорил женщине.

Да, проще всего было усыпить её дочь и положить в хрустальный гроб, спрятав его в надёжном месте.

Но это — сложное колдовство, и вряд ли черти готовили такой гроб. Ведь они не планировали долго прятать девушку на земле.

Они хотели переместить её в Верхний Ад, живую и дрожащую в смертельном ужасе. А когда у них это не вышло…

То что? Что они с ней сделали?

В смерть дочери Ханны Борн не верил.

Душа, проданная родителями путём относительно честной, хоть и запретной сделки, — большая ценность. Ад просто не принял бы жертвы, не будь соблюдён договор.

Значит, договор крепок. А черти просто затаились и ждут возможности перепродать девушку в Ад.

Хрустальный гроб — высшая магия. Она вполне по силам Зибигусу, но он ли здесь покупатель?

А даже если даже и он, чего ему было бояться? Он и сейчас не знает про договор Борна и Ханны, а значит — не очень-то прячет покупку.

Вернее всего, София живёт сейчас рядом с чертями. Может статься и так, что прямо в семье этого хитреца Зибигуса.

Кстати, у него есть подходящая по возрасту «дочь». И кто знает, не София ли это?

Но как её у него выцарапать?

И ведь не продаст. И отнять добром — тоже не выйдет. Девочка куплена в «честной» сделке. Ад воспротивится…

Хотя…

Адской власти больше нет в мире людей!

Здесь власть его, Борна! И если он убедится, что старый чёрт прячет дочь Ханны под видом собственного отродья, демон просто отнимет ребёнка.

И пусть адская книга вздрогнет, а черти кинутся писать Сатане доносы! Он больше не подчиняется Сатане!

Борн посмотрел на Ханну, переменившуюся в лице. Она уставилась в его пылающие от гнева глаза и дрожала от страха.

Ну вот, опять он её напугал. И слуг распугал: без приказа и носа из кухни не кажут.

Он улыбнулся и налил женщине вина.

— Выпей. И не смотри на меня так. Да, я — глубинный демон, порождение Сатаны. Но сейчас мы союзники. Я переменился в лице, потому что ищу твою дочь. Ты должна радоваться огню, которой вспыхнул во мне во имя этого поиска.

Ханна судорожно кивнула и приняла бокал.

— Я понимаю, — прошептала она. — Я просто должна немного привыкнуть.

Борн погладил голову Локки и скормил ему кусочек ветчины.

Заглотив подачку, маленький дракончик спрыгнул с руки хозяина и разлёгся между столовыми приборами, растопырив крылья. Он был не больше ящерицы, но всё равно внушал Ханне опаску.

— Я страшен для тебя, женщина? — спросил демон, поглаживая своего странного питомца.

Ханна отпила вина, и руки её перестали так сильно дрожать.

— Какое сладкое… — сказала она. — Ты — словно яд, демон. В малых дозах ты лечишь меня от боли и тоски по дочери. Но когда напоминаешь о том, кто ты — внутри всё сжимается.

— Я постараюсь поменьше тебя пугать. — Демон пригубил вино, и глаза его стали менее яркими.

— Почему? — удивилась Ханна.

Ведь не может же демон желать ей добра?

— Нам предстоит много работы, — пояснил Борн. — Нужно восстановить магический совет, разобраться со светской властью. Я хочу, чтобы ты была сильна, здорова и улыбалась.

— Тебе нужна крепкая власть? — поняла Ханна.

— Стаду требуется пастух, — согласился Борн. — Иначе люди просто перебьют друг друга, и я получу пустой мир. Тучные пастбища без скота — нужны ли они?

— Ты же питаешься душами? — робко спросила Ханна. — А почему пьёшь вино?

— Оно кипит в моём горле и наполняет меня парами, как и душа, — пояснил Борн. — Согревает. Даёт силу, пусть и гораздо меньшую, чем моя привычная пища.

Ханна вздрогнула от осознания, кто тут «пища», и Борн рассмеялся:

— Не бойся, смертная. Я не ем так часто как люди. Старухи мне хватит надолго. Если, конечно, в Вирне вдруг не начнётся смута, и мне не понадобятся все мои силы.

— Ты питаешься соразмерно затраченным усилиям? — Ханна допила вино и даже ухитрилась не закашляться.

— Да. Вся моя пища полностью сгорает во мне, — кивнул Борн.

— А… — Ханна замерла.

Она подумала о других желаниях мужчины. Ведь не только еда радует тело.

Борн рассмеялся.

— И это тоже, — сказал он. — По договору с Адом, я — демон-инкуб. Я способен доставлять и получать удовольствие путями тела.

Ханна вцепилась в пустой бокал, и в животе у неё заныло, словно от месячных болей.

— Да не бойся же ты! — фыркнул Борн. — Я призван сюда не для того, чтобы обольщать женщин. Делать мне больше нечего! У меня просто подходящая форма для такого контракта, но люблю я книги и путешествия.

— Книги? — робко переспросила Ханна. — Я тоже люблю книги. И вышивать…

— Вышивать? — удивился Борн. — Вот так, как на этой скатерти?

Он указал на вышивку ришелье по самому низу льняного полотна, покрывавшего обеденный стол.

— Да, — улыбнулась Ханна. — Я умею и так, и гладью.

— Мне было бы интересно увидеть, как ты это делаешь! Я позабочусь, чтобы тебе принесли полотно и нитки.

Демон снова налил Ханне вина, сладкого, ароматного, и подвинул блюдо с нарезанной ветчиной.

— Ну её, эту кашу, — сказал он. — Налегай на вино и мясо, женщина! А потом мы посетим с тобой ратушу. Нужно проверить, вдруг она всё-таки пострадала от бунтовщиков?