Сломанная скрижаль

Глава 4. Сила и слабость

Сидеть взаперти было страшно. Откуда-то сверху доносились крики людей и жуткий, холодящий душу рёв какого-то чудовища.

Диана, Малко и Хьюго устроились в комнате, отведённой для парнишек-конюхов.

Она была нисколько не хуже и не беднее остальных. Здесь даже порядка было побольше — трудолюбивый Малко раздобыл в дворцовом саду сломанную скамейку и починил её. Теперь на скамейке растянулся Хьюго, сам Малко сидел на своей постели, а Диана нервничала и ходила по комнате туда-сюда.

Всё это происходило молча, потому что речь вернулась только к Диане. Малко говорить всё ещё не мог, а Хьюго не хотел. Он впал в мрачное оцепенение: думал про второго подручного конюха — Петрю.

Вроде бы Петря был парнем хорошим, своим, а своих не бросают. А вроде бы и слугой Дианы, и тогда пусть его хоть корова ест.

Но ведь если, например, посчитать, что свой, то ведь спасти-то всё равно никак.

Значит, он, Хьюго, поступает сейчас не по-мужски?

Чего это он согласился сидеть и прятаться? Надо было вытащить меч (он погладил навершие любимого клинка) и сказать этому Кастору…

Но он не вытащил меч и не сказал ничего. А что теперь-то делать, когда их заперли?!

Студентов не только заперли в жилом крыле здания, но и охраняли. В окно было видно, что весь бывший гостевой дворец опутан зеленоватой паутиной сторожевого заклятья.

Паутина светилась ровно — наверное, ближней угрозы пока не имелось.

Диана тоже не знала, что делать. В плане морали она совершенно не колебалась. Понимала: Петрю нужно срочно спасать. Но как?

А ведь она же всё-таки маг! Неужели она не сможет отменить это чёртово заклятье и выбраться наружу?

Девушка распахнула окно и робко коснулась светящейся линии. Но ничего не случилось, ей даже руку не обожгло.

Она удивлённо повернулась к парням:

— Что это за заклятье, если оно даже не жжётся?

Малко заморгал удивлённо и вдруг замычал и по примеру Дианы врезал себе по губам.

Лицо его побагровело от натуги, и Диана, пытаясь помочь, заорала на него со всей мочи:

— А ну, говори! Я тебе приказываю! Я же твоя хозяйка, в конце-то концов!

Малко даже подскочил от этого крика. А потом кашлянул в кулак и улыбнулся.

— Это защитная вязь, — выдавил он и снова закашлялся. — Я забыл про неё поначалу-то, а сейчас вспомнил. Магистр Фабиус накладывал такую на остров, когда уезжал. Ежели она красная — то ходу в обе стороны нету. А если зелёная — то с острова уйти можно, и можно даже вернуться, ежели по мосту. А вот чужому на него — ни-ни.

Он отодвинул Диану, коснулся для верности сияющей паутины и прыгнул в окно.

— Я быстро! — сообщил он. — Найду Петрю и сразу вернусь.

— Вот ещё! — воскликнула Диана, подобрала надоедливый подол платья и тоже выпрыгнула в окно.

Хьюго ничего не оставалось делать, как лезть следом, хотя он так и не решил для себя: друг ему Петря или слуга? Ну и рёв чудовища его здорово испугал.

Всё-таки Диана была наполовину демоном, а Малко притерпелся уже к чудачествам своего магистра. А у Хьюго никаких знакомых магов не было. И чудовище он видел только одно — в Пустоши, когда добирался с друзьями до Вирны.

Но оставаться? Когда другие будут спасать Петрю?

— Подождите меня! — крикнул он, и бегом бросился догонять Диану и Малко.

Ну и пусть, что слуга. Да и оставаться одному было ещё страшнее.

Ну и честь…

Петря же, пусть и конюх, всё-таки человек, верно? И если на него напали адские твари, человека надо спасать!

***

Петря дремал в столовой, когда раздался страшный удар, а потом не менее страшный рёв боли и ужаса.

Парень спросонья выскочил на улицу и завертел головой, не понимая, что же случилось. И тут всё смолкло.

Петря огляделся и только сейчас понял, что уснул в столовой. Решив, что студенты давно уже на занятиях, он припустил напрямик через сад, ломая кусты. Так можно было срезать путь до главного здания, а оттуда свернуть к «студенческому общежитию».

На тропинку Петря выскочил уже перед главным замком и обмер. Перед ним возвышалась огромная чешуйчатая туша с копытами и рогатой драконьей головой. Вся в обгоревшей шерсти и чешуе, со страшными мутными глазами.

Петря издал сдавленный писк и свалился как подкошенный.

Ослепшая химера завертела башкой, но звуков лежащий без памяти парень уже не производил, а ветерок относил в сторону запахи.

Тогда химера выбросила вперёд хвост, где была ещё одна маленькая голова, змеиная, и наконец разглядела Петрю.

Она издала алчный утробный рёв. Человек с живой душой мог сейчас помочь ей восстановить форму и вернуть все три ипостаси.

Тварь ощущала, что миссия не выполнена. Что сейчас нужно собраться с силами и взлететь к трону, чтобы разорвать в клочья проклятый камень. Так ей было приказано.

Химера поднялась на расползающиеся копыта и потянулась к телу Петри. Из пасти вывалился синий язык, и закапала на траву ядовитая слюна.

— Стой, зараза! — заорала Диана, выскакивая из-за кустов и запуская в драконью морду комком земли. — Иди сюда!

— Диана, назад! — шипение Борна было почти неслышным, но девушка уловила его. — Иначе химера раздавит мальчика!

Демон был прав, Петря лежал слишком близко от здоровенного копыта. А много ли надо человеческому мальчишке?

Борн и Зибигус, разом спрыгнувшие из развороченного второго этажа дворца, переглянулись.

Чёрт стал вить отвлекающие чары, а Борн заходить справа, чтобы химера заметила его и отвернулась от Петри.

Но тварь была слишком голодна.

Она принюхалась и разинула пасть, чтобы подхватить тело парня.

И тут в небе что-то треснуло, а на драконью голову обрушилась снежная лавина, на миг оглушившая чудовище.

Хел тенью метнулся вперёд, выхватывая Петрю из-под самой морды химеры. Борн тут же швырнул в тварь сотканный им пылающий шар!

Снег зашипел, вздымаясь паром! Совершенно дезориентированная химера рванулась в сторону Зибигуса с рёвом боли и голода и получила в морду молнию поражающего заклятья.

— Бейте её стихиями! — закричал Хел. — Сатана кормил её своим средоточием огня! Адская магия для неё не смертельна! Бейте тем, что имеет силу в человеческом мире!

— Средоточием, — прошептал Борн. — Это значит, что поражение принесёт ей лишь трансформацию. И мы получим ещё более свирепое чудовище. Просто ещё один лик смерти.

***

Многоликий хмурился. Он ждал ответа, но Фабиус не торопился.

— Чего же ты медлишь, маг? — спросил Сатана вкрадчиво. — Ты же мечтал вернуть душу Дамиена? Так вот она, забирай! О чём тут думать так долго?

— Конечно, чего ж тут думать! — нехорошо усмехнулся Фабиус. — И так понятно, что ты захочешь взамен мою дочь, Диану, или моего новорождённого сына. А то и обоих детей сразу.

Он пристально смотрел на меняющееся лицо Сатаны, соображая, что и в нём есть что-то стихийное. Что-то неуловимо дикое, отличающее отца лжи от его адских детей.

Но если Сатана не отец людям, то почему его считают отцом сущих? Что если он обманул и этих пылающих детей ада?

Но почему он это сделал? Зачем? Может быть, он не творец, а обманщик? Бесплодный, как засохшее дерево, Сатана лишь присваивает себе чьи-то деяния?

Фабиус покачал головой: его рассуждения, конечно, могли быть ошибочными, но почему тогда у Сатаны нет детей, порождённых его собственной плотью?

Может ли творец не иметь единокровного потомства, лишь одичавшие самоделки?

И опять же если Сатана создал демонов и чертей из некой субстанции, почему он перестал создавать их сейчас? Субстанция кончилась? А не украл ли он её у настоящих творцов?

Сатана рассмеялся сомнениям мага и его страху, но мыслей прочесть не сумел.

— Зачем мне твои дети, маг? — деланно удивился он. — Дети людей — часть вашей земли, её тверди и неба. Они затоскуют в пламени ада, как тоскует твой сын, Дамиен. Потому… — он помедлил, тоже вглядываясь в лицо Фабиуса. — Я верну тебе сына, маг. Но тоже хочу получить сына. Своего, огненного.

— Такого у меня нет, — развёл руками Фабиус.

— Есть, маг, — не согласился Сатана. — Здесь, на земле, много тех, кто вырос в аду. И вижу — они не спешат вернуться домой.

— Ты имеешь ввиду чертей? — догадался Фабиус. — Так ведь это ты перекрыл им пути ад. Если хочешь — забирай их всех, я тебя не держу.

Сатана качнул головой:

— Черти строптивы. Они не молились мне, преклонив колени, чтобы я вызволил их с земли. Пусть же страдают в холоде.

— Но кто тогда тебе нужен? — Фабиус едва не расхохотался, представив, как черти ползают перед Сатаной и молят его о помощи. Особенно гордец Зибигус или Кастор, что завёл тут младенца от ведьмы. — Может, ты полагаешь, что я способен, позарившись на сущего с лицом моего сына, отдать тебе Борна? — развеселился маг. — Так я просто не слажу с ним! Я — человек, а он — демон!

Сатана кивнул.

— Да, ты не справишься с Борном, и я не буду требовать от тебя невозможного. Отдай мне юного демона, что вырос в вашем мире против своей воли? Это моё создание, оно страдает здесь, на земле. Так будет честно: невинное дитя ада за невинное дитя человека.

— Какого-такого демона? — нахмурился Фабиус. — Земля никого не держит у себя против воли.

— Ты должен бы знать его, — пояснил Сатана. — Мне кажется, его называют здесь… Хел.

Он выдохнул это имя и расплылся в целом букете улыбок.

Фабиус уставился на Многоликого, не понимая, где здесь подвох. Зачем ему безродный мальчишка? Живой кусок лавы?

— Но я не хочу на землю! — воскликнул Дамиен.

Он измаялся в ожидании, понимая, что Сатана готов вернуть его отцу, даже не спросив.

— Не бойся, сынок… — Фабиус сторожко прислушался. Он боялся, что в библиотеку вернётся Алисса. Прошло уже достаточно времени, чтобы она успела покормить сына. — Если ты сам выбрал ад, пусть он теперь и мучается твоим воспитанием. Прости меня, что не сумел вырастить из тебя человека.

Фабиус сжал магический камень. Нужно было торопиться. Ему казалось, или он действительно слышал шаги Алиссы.

— Прочь из моего дома оба! — магистр поднялся из-за стола.

Сатана, готовый торговаться и дальше, просто оторопел от такого поворота.

— Но что тебе этот мальчишка? — воскликнул он. — Это же безродный кусок лавы!

— Не твоё дело! — Фабиус единым движением ума и тела собирал в кулак нити стихий.

Воля самого Хела выбирать, чего он хочет и с кем хочет быть. Хотя бы эту малость земля может дать своим детям.

— Я предлагал тебе трон Йоры! — взревел Сатана, прекрасно понимая смысл магического жеста Фабиуса.

Он был не властен теперь на земле. Только открывшийся в Йоре проход в ад был наполовину в его власти. Он, как и любой, приходящий с улицы, имел право дёрнуть за ручку двери.

И если там было не заперто…

— Убирайся в ад вместе с троном! — отрезал Фабиус сосредотачиваясь.

— Я сравняю вашу землю с землёй!

— Не сумеешь, никчёмный старый козёл!

Фабиус воззвал к стихиям и призвал все четыре разом.

Он такого ещё не делал, но и выбора не было. Ему просто некогда было вытягивать сути стихий по-отдельности.

Маг и сам не понял, что вышло, но мир вдруг стал перед ним стеной, частью которой был и он сам. И только трон провалом уходил из этого мира в бездну, и сине-чёрная тень металась вокруг провала.

— Ты понимаешь, человечек, что я заберу твоего сына? Что не будет тебе врага больше, чем он, считающий тебя теперь предателем, грязью под своими ногами! — визжал Сатана в бессилии преодолеть преграду, выросшую на его пути.

В ней просто не было ничего от его мира. Отступить он мог только к трону.

Фабиус молчал.

Ему было тяжело даже дышать. Казалось, он держал сейчас на своей спине и горы, и реки, и всех людей, что населяли Серединные земли.

Магистр знал, что это иллюзия, но она была страшно реалистической и весомой.

— Опомнись! — кричал Сатана.

Но человек молчал, а в мировой тяжести всё нарастал гул, похожий сразу и на гудение огня, и на шум обвала, и на свист ветра, и на бурный горный поток.

И Многоликий не выдержал. Его облик стал размываться и вздрагивать, словно бы смываемый этим странным потоком звуков.

Дамиен заметался. Его глаза сузились, лицо стало злым.

— Я вернусь! — выкрикнул он. — Я убью тебя! Я выше тебя! Сильнее и умнее! Я теперь сын самого Сатаны, властителя всего мира, а не только мира людей!

Но ответа и он не услышал.

Дыхание Фабиуса становилось всё тяжелее, и магистр просто не смог бы выдохнуть слов, даже если бы захотел.

Но он и не хотел ничего говорить.

Слова лгут. Магистр помнил, что слова Сатаны — иллюзия и обман.

Ему нужно было всего лишь молча вынести поединок двух миров, не сломаться под страшным давлением того, что он должен был отстоять.

— Я вернусь и отомщу! — в последний раз выкрикнул Дамиен.

Чёрный трон Йоры закрутился, словно водоворот, и исчез. А вместе с ним исчезли страшные гости.

И в это же время в северной части Йоры обрушился вдруг старый зерновой склад, к счастью — давно уже совершенно пустой. И развалины погребли остаток мёртвого трона.

Фабиус без сил рухнул в кресло. Сознание едва теплилось в нём.

Раздались тихие шаги, скрипнула дверь, и вошла Алисса.

Магистр Фабиус Ренгский и муж её лежал, откинувшись в кресле. Глаза его были закрыты.

Алисса тихонечко принесла плед и накрыла мужа, решив, что он просто задремал за своими книгами.