Сломанная скрижаль

Глава 6. Экзамен

Пока в ратуше велись умные разговоры, Диана с Малко, Петрей и новым приятелем, Хелом, преодолели Пустошь и выбрались на дорогу, ведущую в Вирну.

Правда, вернее будет сказать, что ехали Диана, Малко и Петря, а Хел шёл следом.

Шёл он, казалось бы, не спеша, но и особенно не отставал от конных. Лошади-то плелись шагом — понурые, потные. Теперь требовалось остановиться в первом же придорожном трактире, чтобы вычистить их и напоить.

Диана время от времени вздыхала и оборачивалась на Хела, не пожелавшего сесть за спиной одного из парней. Потом предложила светловолосому взяться за стремя Фенрира, и тот неожиданно согласился.

Диана выдохнула: ну, хоть так. Вот же упрямец!

А Хел молча пошёл рядом с ней, тихонько улыбаясь чему-то. И сам заговаривать даже не думал.

— А что это было-то? — не выдержала Диана. — То, страшное, что на Пустоши?

Хел тряхнул волосами, сбрасывая длинные пряди с лица.

— Думаю, на Пустоши старенькое покрывало шалит, — беспечно улыбнулся он.

— Как — покрывало? — изумилась Диана. — Взбесилось оно, что ли? Неужели там магия сохранилась?

— Адское покрывало — это такая мелкая нечисть, — туманно пояснил Хел.

Слова из него приходилось прямо-таки клещами вытаскивать.

— Ну, ничего себе — мелкая! — не согласился Малко. — Да она как замок! Она бы нас всех задавила, если бы накрыла этакой тушей!

— Да мелкая, мелкая… — улыбнулся Хел, блеснув белоснежными зубами. — Покрывало на нас морок пыталось наслать. На самом деле тварь старенькая совсем, невезучая. А величиною… — он задумался. — Ну, коня, конечно бы проглотила. Но вряд ли двух. А была бы с замок — мы бы все в её утробу вошли.

Малко и Петря недоверчиво переглянулись. Спорить с Хелом им не хотелось: спутник-то был из богатых, вроде. К тому же в Пустоши он здорово всем помог.

— А почему ты сказал, что тварь — невезучая? — спросила Диана.

Хелу она сразу поверила. Ещё в трактире.

Вот посмотрела ему в глаза — и поверила. Так же тоже бывает, чтоб сразу?

Поглядишь в глаза и знаешь: хороший человек, добрый. А вот этот — наоборот приставала и трус.

Но на труса Хел был совсем не похож. Что и доказал.

Поначалу-то Малко с Петрей глядели в оба. Но Пустошь была тиха, ярко светило солнце и никакой беды не предвещалось. Ну, они и расслабились.

Когда на горизонте, поднимая тучи песка, вдруг возник чёрный вихрь и с ужасным свистом стал надвигаться на путников, кони захрапели и понесли.

Малко и Петря не сумели враз справиться со своими кобылами, хоть и были помощниками конюха. Ехали-то как попало, болтали. Малко так вообще бросил поводья на холку гнедой.

А вот Хел не растерялся. Он успел поймать за узду Фенрира и накинуть ему на морду полу своего плаща.

А потом светловолосый поднял руки и встал перед вихрем. И чудовище испугалось. Попятилось, с воем обогнуло жеребца и замершую от неожиданности Диану.

Девушка собралась духом и заорала:

— Прочь пошла!

А Хел так и стоял перед ней, защищая собственным телом.

Тварь, конечно, ещё посвистела немного, погудела злобно, но нападать не решилось и унеслось куда-то по Пустоши. Только песок ещё долго висел в воздухе и скрипел опосля на зубах.

Когда Малко с Петрей сумели поворотить лошадей и вернулись, вихря уже и след простыл. Ох, они и ругались, особенно Малко.

— Ну? — поторопила задумавшегося Хела Диана. — Невезучая-то — чего?

— Маленькая, — пояснил он. — А по бахроме вроде бы старая. Значит, не везёт ей в жизни с добычей.

— Так ты уже видел таких покрывал? — Петря так и подскочил в седле.

Хел улыбнулся. Пожал плечами.

— Раньше прорвавшиеся из ада твари были делом обычным, — пояснил он. — Маги за ними охотились. Всего-то два года прошло, а вы забыли уже?

— Так то ска-азки… — протянул Малко.

— Это у вас, в Ренге, сказки. Здесь жил сильный магистр. У вас тварей, наверное, много лет не видели?

— В Лимсе брехали подмастерья, что, мол, летают такие, словно вороны, только из кожи.

— Игги? — переспросил Хел. — Есть и такие, да. Но сейчас мало где можно встреть настоящую адскую тварь.

Он замолчал, и Диане пришлось спросить:

— А почему их теперь не встретишь?

— После поединка Борна и Фабиуса с Сатаной, пути в ад закрылись, — вздохнул Хел, словно ему было жалко этих путей. — Покрывало, наверное, продремало всю эту битву в расщелине. И вернуться в ад уже не сумело. Вот и охотится с голоду на запоздалых путников. А в города соваться боится. Увидит её там настоящий маг, узнает да и поедет с доносом к тому же Фабиусу. А тот в сражениях с тварями — самый умелый.

Светловолосый опять замолчал, погрузившись в свои мысли — хоть прямо пытай его!

— Фабиус умелый? А я и не знала, — удивилась Диана. Отец на её памяти больше в башне сидел да ругался.

Она покусала от любопытства губу: вопросов в голове роилось как мух. Хел оказался шкатулкой с секретами. Вон и подмастерья тоже косятся на него с любопытством.

— А когда это Борн и Фабиус бились с самим Сатаной? — спросила Диана.

— Так почти два года минуло, — почему-то рассмеялся Хел. — Это же все помнят. Помнишь, как едва началась осень, и вдруг повалил снег?

— Снег я помню, — согласилась Диана.

Ей не хотелось рассказывать Хелу, что ДО снега она не помнит вообще ничего.

Слуги рассказывали ей, что за ужасы творились тогда на берегу Неясыти.

Как чернело небо, как оно рвалось на лоскуты и летало кругом.

А вот что отцы бились с Сатаной — Диана не знала. Борн говорил о тех днях уклончиво, вскользь. Мол, отнял мир людей у Сатаны и всё тут. И ничего толком не объяснял.

— Это была страшная битва, — тихо сказал Хел. — Сатана не был побеждён. Но он рассердился за то, что Фабиус и Борн не подчинились ему, и объявил договор с людьми о магистериум морум разорванным. Мир людей начал умирать, разваливаться на куски. И тогда Борн заключил новый договор. Со стихиями. И мир стал таким, какой он сейчас есть.

— А что за м-морум такой? — влез Малко.

— А магия была утрачена, потому что Сатана на нас рассердился? — перебила его Диана.

— Потому что изменилась сущность нашего мира, — Хел опять улыбнулся. Насмехался он, что ли? — И старый договор о магистериум морум был разорван.

— А что это был за договор? — продолжала пытать Диана.

— О том, что адские твари не должны нападать на людей. А все людские души после смерти идут в Ад, — терпеливо пояснил светловолосый.

— О, так это так в церкви говорили! — обрадовался Петря.

— Фиг им теперь, а не души! — подхватил Малко.

— Значит, магия тоже была частью этого договора? — осенило Диану. — И она исчезла вместе с ним?

Хел кивнул

— Но ведь Борн всё так же владеет магией!

Диана решила, что поймала светловолосого на вранье, но тот лишь улыбнулся и пояснил, как маленькой:

— Борн заключил новый договор. Стихии подчинились ему, как сущему. Да и черти быстро подобрали к ней ключ. Они ведь тоже адские твари и умеют видеть сущность стихий. Но каждый из человеческих магов должен теперь заново находить утраченную магию. И не у всех это выходит.

— Так ты — маг? — в лоб спросила Диана.

— Совсем немного, — ответил светловолосый уклончиво. — Я — приёмный сын книжника Акрохема. В его доме есть много книг, и они помогают мне понять новый мир.

Диана смерила нового знакомца оценивающим взглядом. А может, эта затея с учёбой не так уж и плоха?

Она научится магии, будет как Борн — всесильная, всемогущая и…

— Трактир! — заорал Петря. — Вот там, гляньте! Коновязь! И дым такой из трубы идёт жирный!

Парни пришпорили коней, и Диана тоже послала Фенрира в галоп, позабыв про то, что новый приятель держится за её стремя.

И только осадив жеребца у трактира, она заметила, что Хел стоит рядом, нисколько не запыхавшись.

У коновязи ругался старенький конюх. Три стоящие там лошади были почти загнаны, а глупые хозяева бросили их.

Коней надо было поводить, и Малко с Петрей взялись помогать конюху, а Диана пошла в трактир. И Хел тенью скользнул за ней.

Трактир был большой, нарядный, разделённый перегородками вроде плетней с горшками, придававшими ему почти домашний уют.

Столы были скоблёными добела, вместо лавок — удобные стулья. Где-то в глубине бренчал менестрель, пахло пирогами.

На сердце у Дианы сразу же потеплело. В Лимсе — какие пироги? Капуста с зимы да дичь или солонина. А тут — сразу видно столица.

М-м…

— С чем пироги? — спросила она у подскочившего паренька — помощника трактирщика.

Таких пареньков по уютному залу сновало ещё двое. Наверное, были в трактире и девицы, но не сильно высовывались.

Трактир-то придорожный, а время — неспокойное. Пареньки были здесь сразу и официантами и вышибалами.

— Со свининой пироги и с грибами. А сладкие — с ягодами! — паренёк весело улыбнулся гостье.

— Неси все! — объявила Диана. — И пива побольше!

— Есть ещё рагу… — начал перечислять официант.

— Да ну его, это рагу! Это для рогоносцев! — провозгласила девушка на весь зал. — Тащи пироги!

За соседним столиком засмеялись. Потом козлетоном запел менестрель:

Белая дама, шлейф невесомый,

Ласковые глаза.

Белая дама, сказку попробую

Я про тебя рассказать…

Диана фыркнула: любовные песни ей не нравились. Вот если бы менестрель пел про сражения, тогда ему ещё можно было простить такое ужасное блеяние, а так…

Она огляделась. Солнце едва перевалило за полдень, а народу в трактир набилось уже до половины зала.

Вот же бездельники!

В углу, у двери, где размещается обычно всяческий сброд, сидели вчерашние знакомцы — парни, что ехали на учёбу из Лимса. Только было их уже не шестеро, а всего трое.

Но не узнать ражего Диана не могла — уж больно он был здоровый. Ну а тот, кому она вчера нос сломала — вообще стал синеоким красавцем. Нос отёк, под глазами синячищи…

Парни были грязные и напуганные — не лучше тех коней, на хозяев которых ругался конюх. Вот, значит, чьи это были кони…

Хел усмехнулся, завидев парней.

— Так вот ты чего сказал, что, мол, отдых им будет нужен! — вспомнила Диана, толкая приятеля локтем. — Ты знал про покрывало!

Хел пожал плечами и чуть отстранился.

— Я не знал, что именно покрывало шалит. Но слышал, будто в Пустоши с зимы свирепствует какая-то тварь.

— Мог бы предупредить! — рассердилась Диана. — Мы с тобой столько по городу ходили, а ты молчал! Эх ты!

Хел показал Диане в Лимсе и торговую площадь, и бродячий цирк. Но про Пустошь он не сказал ни слова.

— Но ты же слыхала, что там опасно, — удивился он, видя неподдельную обиду девушки. — Ты же сама говорила, будто робеешь ехать.

— Не слыхала я ничего! — отрезала Диана. — Это у меня в спине есть такая чуйка!

— Да ты не злись, — сказал светловолосый примирительно. — Я не подумал, что вы не слышали. Ехать-то всё равно пришлось бы, чего зря болтать?

Они обошли трактир в поисках хорошего места, но вынуждены были вернуться ко входу. Менестрель пел не так уж и плохо, и народ стянулся к импровизированной сцене, заняв самые длинные столики.

Вот где теперь сесть четверым? Разве что?..

Диана посопела немного, косясь на приятеля, но долго она ни на кого зла не держала. Даже на настоящих обидчиков.

— Вы, поди, тоже от покрывала сбежали? — спросила она, подсаживаясь к парням из Лимса. Их стол был из самых длинных, тут всем бы хватило места. — А остальные где? Вас же шестеро было, вроде?

— На нас напал страшный вихорь! — насупился парень с распухшим носом и синими кругами под глазами — следами удара Дианы. Он изо всех сил давал девчонке понять, что она тут лишняя. — Разметало нас. Верно, остальные сейчас приедут.

Хел вздохнул. Он всерьёз опасался, что не приедут.

Покрывало было голодное. Трое людей — это ему как раз, чтобы наесться досыта и уснуть потом на месяц-другой.

— А мы его напугали, этот ваш вихрь! — объявила Диана, не замечая, что вчерашние знакомцы ей не рады. — Он сам от нас убежал, скотиняка такая! С визгом!

— Да ну ты? — не поверил третий из парней, тощий, которого Диана почти и не помнила.

— Ещё как убеждал! — пояснила она. — От Хела. Он самый настоящий маг!

Светловолосый вздохнул и покачал головой, но спорить не стал.

— Так вы тоже едете в академию? — удивился ражий, разглядывая «настоящего мага».

— А то! — радостно воскликнула Диана. — А давайте-ка с нами пивка?! За будущую учёбу!

Официант как раз принёс пироги и пиво. И заметив, что людей за столом больше, чем кружек, спросил, нести ли ещё?

— Тащи ещё пять! — приказала Диана.

Парни из Лимса немного оттаяли, услыхав про дармовое пиво. Только тот, что с разбитым носом, продолжал хмуриться. Но постепенно пиво успокоило и его.

Когда в дверях показался Малко, следом Петря, Диана уже вовсю болтала с парнями из Лимса.

Подручные конюха, увидев такое, враз оробели. Встали у стенки, понимая, что тут им не Лимс, чтобы сидеть с господами за общим столом.

Но Диана к предрассудком богатых относилась с презрением.

Ну да, родители отдали обоих мальчишек на обучение к конюху, по сути — продали их за долги. Но деньги-то есть не у всех.

А по другим достоинствам — Малко и Петря, может, и поумнее будут. Вон Малко уже и на мечах немного дерётся.

— Идите сюда! — она показала подручным конюха на свободные стулья. — Тут все сядем.

Парни из Лимса начали было коситься на такое безобразие, но тут во дворе застучали копыта.

Ражий так и подскочил. И двое его друзей — тоже.

Хел вышел с ним вместе и тут же вернулся.

— Ещё двое приехали, — сообщил он.

От двери доносились обрывки разговора:

— А Войко-то куда делся?

— Да мы не видели. Небо всё потемнело, а кони как понесут…

— Приедет ещё, поди.

— Может, сильно к югу забрал?

Парни вошли уже впятером, стали хлебать пиво и коситься на Диану.

Хел молча разглядывал парней.

— А возвращаться-то вы как будете? — спросил он вдруг. — Даже если приятель ваш не вернётся — одного человека покрывалу мало. Сожрёт оно вас на обратном пути. Тут-то оно ещё нас испугалось, а мы назад не поедем.

— Почему это только нам возвращаться? — спросил ражий, неуверенно ёрзая.

Он был тут явно за главаря.

— В академию будут брать тех, у кого есть способности к магии. Вот у него, — Хел кивнул на Малко. — И то шансов больше.

— А зачем же тогда на площади всем кричали? — обиделся ражий, словно это Хел его и позвал.

— Чтобы больше людей прибыло на отбор, — пояснил тот. — Вы ж сами не знаете, что умеете…

— А ты — прямо знаешь! — перебил ражий.

— Он маг, — напомнила Диана. — Он безо всяких шуток тварь от нас отогнал. А меня возьмут, потому что я дочка магистра.

Хел улыбнулся такой причине, но опять промолчал.

— А что же тогда делать? — спросил ражий растерянно. — Отец велел, чтобы я домой и не возвращался, убьёт.

— Почему? — удивилась Диана.

— Так там же кормить будут, в академии, — пожал плечами ражий. — Ну и одевать.

Диана с прищуром уставилась на серебряную пряжку его ремня.

— Ну, да, да, — сдался парень. — Отец меня уже пятнадцать лет кормит, деньги на меня тратит, а я к серебряному ремеслу не способен. Вот и ищет, кому в ученики отдать. Грозит к кожевникам. Руки, мол, у меня здоровенные, самое то — кожу мять. Я, говорит, тебя больше кормить не намерен, — он шумно втянул носом воздух и отрезал: — Так что мне дороги назад нету! У меня единственный шанс — учиться.

— А ты кто вообще? — без церемоний спросила Диана. — Я — дочка магистра Фабиуса Ренгского. — Про Борна она решила пока умолчать. — Диана Ренгская. Это Хел, он ученик книжника. Это мои слуги — она кивнула на подручных конюха, втихую уплетающих пироги.

— Я — Хьюго Арленский, сын серебряных дел мастера Гвидо Арленского, — пояснил ражий. — Он потряс над столом здоровенной рукой. — Только пальцы у меня — как сосиски. И к семейному делу я негодный.

Хел посмотрел на него пристально.

— А хочешь, — сказал он тихо-тихо, — я сделаю так, что тебя возьмут в академию?

***

Ханна сидела на троне — прямая и величественная. Она выслушивала магистров.

Часть из них заявила, что готова сегодня же предоставить правительнице доклад о своей сугубой полезности.

Борн тоже слушал, стоя рядом с троном, и понимал: перед ним те же самые доклады, что маги готовили для выступления в ратуше.

Он хотел прервать занудного магистра, но Ханна, согретая в мягких объятьях трона и воодушевлённая стоящим рядом демоном, догадалась об этом сама.

— Я хочу знать, чем именно вы готовы быть полезны городу, магистр Грабус? — перебила она докладчика на полуслове.

Борн не ошибся в кандидатуре правительницы. Она запомнила даже имя этого седого червяка.

Магистр, потеряв мысль, замолчал и побледнел от страха.

Демон нахмурился: всё было хорошо в его затее с правительницей, кроме залога. Дочь Ханны, её душа, срасталась сейчас с адским миром, чтобы со дня на день превратиться в портал.

Часы шли, душа девушки теряла последний разум, а Борн так и не придумал, что делать.