Служанка Леди Эверсон

Глава 1. Новая служанка леди

— Ну что ты застыла? — я услышала за спиной вскрик Эммы, моей дальней родственницы и по совместительству поручительницы. — Если будешь плохо работать, нас обеих выгонят!

— Извини, — я отошла в сторону, крепче ухватив стопку белья, которую держала в руках. — Заблудилась.

Когда я обратилась к Эмме, вернее к её родительнице, за помощью, вовсе не ожидала, что попаду в поместье местного лорда. Других связей в городе у меня не было. Единственная родственница, о которой рассказал мне отец, была дамой деловитой и, по словам отца, знала всех крупных торговцев не только в городе, но и далеко за его пределами. Признаться, я рассчитывала на место в охране у кого-то из них. Ну может, пусть хотя бы служанкой, но потом, конечно, хотела сопровождать торговые караваны. Я была единственным ребенком, а отец, видя мой интерес к оружию, многому научил меня. Пусть это не была школа благородных боевых искусств, но приемы были действенны и не раз проверены в бою им самим. Он говорил, что даже против магов сражался. Однажды даже в одиночку против двоих. А уйти живым из сражения с магами — это вам не шуточки. Я уж молчу о том, чтобы одолеть хотя бы одного.

К сожалению, никакого реального боевого опыта, кроме охоты и потасовок с соседями-мальчишками у меня не было. А оставленная матерью рекомендация воспитанницы школы Святой Азалии, упраздненной еще до моего рождения, имела куда больший вес, чем мое собственное желание и учение отца. Тетка даже слушать не стала моих возражений и передала рекомендацию Эмме, служившей в поместье семьи лорда Эверсона. И та быстро устроила меня к лорду. Уже через несколько дней моего пребывания в городе пришел ответ из поместья, и я покинула дом тетки. Да, рекомендация воспитанницы школы гувернанток ценилась высоко. Не меньше, чем выпускницы той самой школы.

Отказаться я не могла, отец настрого приказал браться за любую работу, которую предложит тетка. Для девушки из деревни, пусть и с хорошим воспитанием, найти достойную работу в городе было большой удачей. А о том, чтобы попасть в поместье Эверсон, и вовсе можно было не мечтать. Однако служить лордам моей мечтой не было. Но деваться некуда — я обещала отцу, что хотя бы попробую то, что найдет для меня тётка.

И всё же место в поместье Эверсонов было вполне достойным. Наш император был весьма прогрессивен и давно разрешил девушкам свободно владеть оружием и обучаться не только у согласившихся на сомнительного ученика мастеров, но и в специальных заведениях. А так же нести посильную военную службу, если бы девушке-воительнице это хотелось. Старший лорд Эверсон был весьма лоялен к решению императора, несмотря на то, что оно было не слишком популярным. Мне было разрешено в свободное время посещать тренировочную площадку, а также иметь собственное оружие — отцовский арбалет и короткие парные мечи. Конечно, держать их в жилых помещениях поместья, пока я была простой служанкой, не полагалось, но место для хранения в оружейной было предоставлено. В сложившейся ситуации я была рада и этому. Пусть мать и обучила мне всему, что полагается знать и уметь хорошей служанке, достойной рекомендации, я ждала любой возможности, чтобы проявить себя в том, что мне нравилось гораздо больше.

Предоставленной возможностью я воспользовалась в первый же день. Однако, кроме стражников поместья, с которыми приходилось сталкиваться на площадке, показать кому-то свои умения возможности не появлялось. Потому, сменив удобную одежду на платье служанки я возвращалась в поместье…

Я опустила глаза и закусила губу. Матушка говорила мне когда-то: главное — сразу сориентироваться в новом доме, понять его строение и характер хозяев. Жаль, что я тогда не особо слушала, каким образом быстро запомнить расположение хозяйских комнат, предвкушая очередное занятие с отцом. Сейчас без этих знаний было сложно, а звериное чутье не помогало с этим. Я засеменила за ворчащей Эммой, запоминая путь к покоям дочери лорда, в услужение к которой меня перевели после небольшого испытательного срока. Конечно, всё благодаря той же рекомендации.

Не могу сказать, что расположение комнат в поместье было слишком сложным. Скрытые лестницы и переходы для прислуги лишь немного усложняли незамысловатый рисунок коридоров и комнат. Но меня сбивали запахи мыла и парфюма, средства для чистки ковров и ароматических свечей, которые любила старшая леди Эверсон.

Отец предупреждал меня о том, что мне, с моей привычкой полагаться на способности оборотня, сложно будет в столь людном месте. После жизни в деревне город действительно был полон непривычных запахов и шума. Но если в самом городе я освоилась довольно быстро, не привлекая к себе внимания своим даром, то в поместье лорда приходилось задумываться о правильности выбранного пути. Я поймала себя на мысли, что, наверное, обычным людям так же сложно ориентироваться в новом для себя пространстве. Если обычно мне помогали более развитые чувства, то человеку была доступна лишь собственная память и вера в удачу.

Я оглядывалась по сторонам, стараясь не слишком сильно вертеть головой, выдавая свою неуверенность, но примечая заметные детали. Полагаться на помогавшее в лесу и за стенами поместья обоняние было нельзя. А логика расположения скрытых коридоров не поддавалась пониманию человека, никогда прежде не обитавшего в подобном месте.

Коридор, ведший к комнатам молодой госпожи, с противоположной стороны выходил к центральной витой лестнице. Отметив для себя это и встреченный ранее ход для прислуги, который может мне пригодиться, я шагнула вслед за Эммой комнату юной леди Мелании.

— Доброе утро, госпожа, — пропела Эмма, слегка поклонившись. Я повторила ее движение, осторожно осматривая комнату, в которой я еще не бывала. Помещение было залито солнечным светом. На стенах светло-голубого цвета плясали солнечные зайчики. Через открытые двери спальни было видно, как суетятся служанки, убирая постель. На столике возле мягкого дивана стояла чаша с фруктами и букет свежих цветов — я видела утром, как их срезал садовник. На тумбе возле стены догорала ароматическая свеча — наверное, старшая леди Эверсон распорядилась принести её еще с вечера. От настойчивого запаха свечи захотелось чихнуть. Я едва сдержалась, чтобы не сделать этого.

Возле большого зеркала крутилась хозяйка комнаты, леди Мелания. Рядом с ней суетились две служанки, помогавшие ей одеться и собрать волосы в прическу. Конечно, я видела Меланию прежде. Мне приходилось встречаться с ней в залах и коридорах просторного поместья или в саду. Даже издали она казалось хрупкой, будто утренние цветы, что принес ей садовник. Несмотря на то, что женщины давно наравне с мужчинами могли заниматься магией и науками, а теперь еще охотиться и сражаться, такие хрупкие барышни были по-прежнему популярны среди аристократов. Мелания была совсем юна. Однако, поговаривали, что она уже отвергла двух именитых ухажеров. Один из них был вдовец в возрасте, а второй хоть и был знатен и красив, но обладал прескверным характером. Потому разборчивую невесту никто не осуждал.

Она действительно была привлекательна. Не только юной свежестью, но и чертами лица, фигурой, которые даются при рождении лишь избранным. Светлые волосы, собранные в прическу, открывали тонкую длинную шею. Плечи прятались в кружевах утреннего платья, ниспадающего до самого пола, но открывавшего тонкие руки. На миловидном личике играл легкий румянец. А улыбка, с которой девушка осматривала себя в зеркало, была способна свести с ума любого мужчину.

Слуги говорили, что она была скромна и добра, как её мать, но обладала силой духа и упрямством, как отец. Цепкий ум и стремление к знаниям делали её серьезной конкуренткой старшему брату и прямому наследнику лорда, который по традиции должен был получить поместье и земли семьи. Старший лорд поддерживал прогрессивные идеи императора и благосклонно относился к образованию дочери, а также к идее, что девушка с деловой хваткой вполне может справиться с управлением семейными владениями. Впрочем, это нисколько не смущало и старшего наследника, брата Мелании, Эрика. Хотя они и не были очень дружны. Скорее Эрик вовсе не обращал внимания на сестру, лишь посмеиваясь над гулявшими среди слуг и приближенных к семье аристократов слухами. Самого Эрика я еще ни разу не видела. Говорили он был не так красив, как юная леди, но не менее умен и упрям. Целыми днями он пропадал вне стен поместья, занимаясь делами семьи, почти полностью заменив в них отца.

Эмма подтолкнула меня в сторону спальни — нужно было отдать белье другим служанкам. После чего познакомиться с Меланией лично. Я поторопилась выполнить порученное задание — рекомендация воспитанницы Азалии была не простой бумажкой, и мне не хотелось порочить имя матери, давшей её.

— Рада служить вам, — склонилась я в положенном поклоне перед юной госпожой, после чего замерла, ожидая поручений. Об основных обязанностях и распорядке дня Мелании я уже была проинформирована.

Мелания обернулась, отчего выпущенные из прически пряди взметнулись, а в легких серьгах блеснул на солнце камень, придавая девушке еще большую схожесть с садовой феей.

— Ты Алиша? — спросила она мелодичным голосом. — Я так тебе рада, — она взяла меня за руку, и я подняла на нее взгляд. Действительно рада?

Но, как скоро я узнала, предметом её радости было не мое появление в поместье и не моя ей служба, а подкрепленное рекомендацией особое воспитание.

Я целый день сопровождала Меланию. Она, как и говорили, была весьма добра даже со слугами. Но, привыкшая к их постоянному присутствию с детства, относилась к нам, как к чему-то обыденному. Я же оказалась для нее чем-то сродни экзотической зверушке.

В этот день мы прогулялись по городу, заглянув в несколько лавок, где продавали ткани и украшения. Она постоянно щебетала, рассказывая о неизвестных мне господах. Хотя моё мнение на счет них её совсем не интересовало. Я отвечала ей, как учила мать, создавая иллюзию беседы, но оставаясь нейтральной в любом из вопросов. Иногда она спрашивала о моей матери. Но быстро меняла тему, едва замечала что-то более интересное на улицах или прилавках. После Мелания встретилась со своими подругами из менее знатных домов, находящихся в вассалитете у её отца. Мелания хвастала новыми украшениями, подаренной отцом к совершеннолетию карете и новой служанкой, воспитанной по принципам школы Святой Азалии. Я сидела в стороне, ожидая, пока леди Мелания соберется домой. А подруги леди, как и служанки хозяйки дома, в котором мы находились, с интересом поглядывали в мою сторону.

Хотя я старалась отвлечься от их беседы, порой ловила долетавшие до меня фразы.

— Дочь гувернантки школы Азалии? Не может этого быть!

— Я слышала, воспитанницы той школы не могут иметь детей.

— Бедняжка, она знает об этом?

Я сидела смирно, как учила меня мать, ничем не проявляя своих эмоций перед госпожой и её подругами. Однако в душе разгорались злость и раздражение. Вечером, когда Мелания наконец меня отпустила, я переоделась из платья служанки в свободные брюки и накидку с разрезами по бокам, которые полагалось носить женщинам-воительницам, и отправилась на тренировочную площадку. Верные мечи уютно легли в руки. Бой с воображаемым противником снимал напряжение.

Зачем отец настоял, чтобы я шла работать именно в этот город? Подозревал ли он, что мать Эммы устроит меня именно сюда, а не к торговцам? Если нет, то для чего дал мне рекомендации матери, хотя всегда был против того, чтобы я пошла к кому-то в услужение? Тем более к таким людям…

В моей родной деревне слуги были только у старосты. Мужчина и женщина, семейная пара, которые были скорее помощниками, младшими членами семьи, чем бездушными работниками. До сегодняшнего дня и такой себя и считала — маленькой помощницей в большом поместье Эверсон. Но для господ, несмотря на их доброту, мы были лишь частью интерьера поместья и их богатой жизни. Частью, которой можно было похвастать, как новой безделушкой.

— Что, девочка, кто-то обидел? — остановил меня оклик вояки, одного из стражников поместья. Он был разговорчивый дядька, который, казалось, знал всё и про всех, подмечал настроение и перемены не хуже, чем это умела моя мать. И умевший сказать нужные слова, когда это было нужно.

Я замерла, смахнув с лица пот и выбившиеся волосы. После физической нагрузки накопившиеся за день эмоции отступили. Я не научилась, как мать, прятать свои обиды за непроницаемые стены и забывать о них прежде, чем они вырвутся наружу. Они копились и им нужен был выход. В школе Азалии любые проявления чувств буквально выбивались из воспитанниц. Но я воспитанницей школы не была. Мать научила меня скрывать эмоции от посторонних лишь тогда, когда это было необходимо. Но чем сильнее были эти эмоции, тем сложнее давалась мне эта наука. Лишь занятия с отцом на заднем дворе кузницы позволяли выплеснуть все, что удалось скрыть, но не забыть. При этом выплеснуть так, чтобы никто не знал, кем я на самом деле являюсь.

— Нет, все в порядке, — спокойно ответила я, все еще тяжело дыша, но уже почти не злясь на Меланию. Стражник кивнул, принимая мой ответ и приглашая к спаррингу.

Звякнула, соприкасаясь сталь, и мы закружились в опасном танце. Он сражался длинным мечом. Мне удавалось блокировать удары своими парными клинками, но, чтобы достать его, приходилось уворачиваться от широких замахов меча, то ныряя под его руку, то отскакивая назад. Его опыт против моих звериного чутья и гибкости. И он так же не мог достать меня.

— Слышал, Мелания сегодня тебя совсем загоняла, — сказал он в одном из коротких перерывов. Я не ответила, снова пойдя в атаку. — Она хорошая девочка, но слишком молода, чтобы понимать, что мы с тобой такие же люди, как она.

Обида и гнев снова всколыхнулись в душе, и я сама не заметила, как ускорила темп нашего боя. Воин засмеялся:

— Не позволяй своему гневу управлять тобой.

Я остановилась лишь на миг, растерявшись от слов стражника. Но этой ошибки моему противнику хватило, чтобы пробить оборону и больно ударить меня по руке. Он был опытный воин и успел повернуть лезвие прежде, чем оно рассекло мою кожу. Ну а синяк — всего лишь память о моей оплошности.

— Хватит на сегодня, — он убрал оружие и отвернулся. А затем ушел, бросив напоследок: — Не стоит обижаться на тех, кто не видит тебя со своей высоты. Для них это горький опыт, который еще предстоит познать.

Я смотрела ему вслед, гадая, как он прочитал то, о чем я думала, и что значат его слова.