Снег и Сера

Глава 31. Кошмар наяву

Олетта проснулась от кошмара. В нём её душила огромная змея. Девушка кричала, хваталась за чешую, но всё было тщетно, с каждым новым витком её шея сжималась всё сильнее, пока наконец не раздался хруст, а за ним низкий утробный смех. Она очнулась, шумно вдохнула и села. Её дыхание — глубокое и частое, отдавалось в пульсирующей вздувшейся венке на лбу. Олетта всматриваясь в светящуюся красным светом углей печку, находящуюся ближе к противоположной стене, пока не смогла успокоиться.

Воительница почувствовала, что в комнате холодно. Она поёжилась и взглянула на окно. То было закрыто, хотя сквозняк дул именно из него. Тогда, в тусклом свете углей, воительница заметила, что дверь в комнату приоткрыта. Она встала и прошла по холодному полу. Пока девушка шлёпала босыми ногами, и ощущала на себе сильный, идущий от окна, сквозняк, у неё возник неприятный зудящий вопрос: «По какой причине дверь приоткрыта? Она закрывала её. Так как же получилось, что она отъехала по полозьям вновь?». Дойдя до проёма, Олетта почувствовала, что встала во что-то влажное и липкое. Через образовавшуюся щель в комнату текло нечто. Ей казалось, что она всё ещё спит. Девушка постаралась отодвинуть дверь, но та не поддалась. Тогда Олетта толкнула её чуть сильнее, и услышала жалобный треск дерева. Она глянула в зазор приоткрытой двери, но коридор встретил её такой тьмой, что ничего не было видно.

Тогда воительница вернулась к кровати и взяла с тумбочки масляную лампу и лучину, чтобы затем подойти к печке, зажечь от неё узкую деревяшку и дотронуться тлеющим концом до фитиля, выглядывающего из носика лампы. Имея свет, она огляделась и увидела дорожку следов, тянущуюся по комнате от двери к кровати, а затем от кровати к ней. Даже в тусклом свете масляного светильника ей не надо было долго рассматривать, свои следы: она поняла, что наступила в кровь. Подойдя к проёму, девушка ещё раз взглянула на буро-красную лужу, чтоб развеять все сомнения. Из плотной бумаги, что составляла основную поверхность двери, натянутую с помощью сетки реек, торчало острие меча. Именно лезвие и упёрлось в одну из деревяшек, являясь причиной заклинивания.

Воительница взяла с сундука штаны, рубаху, кольчугу и меч. Ботинки она надевать не стала: в темноте замка её шаги были бы слишком громким маяком. Пока Олетта не знала с чем имеет дело. Подсвечивая себе лампой, воительница просунула плечо и навалилась на дверь всем весом. Она услышала треск и ей удалось расширить проход, чтоб выскользнуть в темноту коридора. Оказавшись снаружи девушка обернулась и убедилась окончательно: под дверью лежал труп стражника. На его спине зияла рана.

Олетта вспомнила рассказы о демоне, что возможно был вызван в Серных горах и поёжилась. Она помнила рассказы о путешествии Ганса и его встрече с одним таким созданием. В прошлый раз ничем хорошим это не кончилось. Воительница остановилась в размышлениях. Покинуть дворец было здравой мыслью, но как же остальные? Как же те, кто не доживёт до рассвета? А что, если демон идёт не только за Асатессой, но и за Ашаей, за Роксаной и Дайонизосом, а затем примется и за Ганса с Абдигаашем. Нет, она слишком привязалась ко всем, чтобы бросить их вот так. Да и к лицу ли ей, бежать? Это мог быть кто угодно, но она… она должна бояться меньше всех… Осторожными тихими шагами воительница пошла во тьму…

Ашая раскрыла глаза. От последней вспышки боли она отключилась. Нечто схватило её прямо в постели и вогнало в её плечо шип, который, будучи провернутым, как ключ открыл ей ворота в небытие. Маг серы и пламени чувствовала, что привязана спиной к чему-то тёплому и висит вниз головой, у неё болело в висках, закладывало уши, а к горлу подкатывал тошнотворный ком.

— О-о-о-о, — услышала Ашая противный низкий шипящий голос из-за спины. — Я с-с-с-смотрю, твоя подруга прос-с-снулась.

Раздался скрип досок пола, и в тусклом свете луны и дотлевающих в очаге углей перед лицом мага возникла отвратительная белёсая рожа, практически не имеющая носа и с полностью чёрными глазами. Морда улыбнулась и Ашае даже показалось, что меж передних острых зубов чудища мелькнул раздвоенный язык.

— Добро пош-ш-шаловать на бал боли и отчаянья, — прошипела фигура.

— Кто ты, тварь? — выплюнула слова Ашая.

— Я — Ламия. Царица-демон, богиня мести, — представилось чудище. — А вот это, — она указала в угол, где стояла сгорбившаяся невысокая чинис лицом к стене. — Это прис-с-свавшая меня дурочка. Она не с-с-смотрит, как вы мучаетесь, хотя очень хочет. А вс-с-се потому, что я люблю, когда с-с-страдают вс-с-се.

Демонесса отвратительно захихикала, кружась вокруг жертвы. Маг серы и пламени теперь заметила, что чудовище лишь наполовину женщина — внизу она змея с красной чешуёй. Ашая попыталась освободиться, напряглась всем телом, отчего её голова запрокинулась и упёрлась в нечто, к чему её привязали. Она услышала стон и поняла, что сплетена с другой жертвой.

— Изыди, шлюха, — Ашая услышала позади себя голос Асатессы.

— Ой-ой-ой, — издевательски произнёс демон. — Какие мы с-с-слые, какие мы с-с-страш-ш-шные.

— Иди в жерло демон, — ответила Повелительница.

После этих слов Ламия воткнула нож в бедро Асатессы, и та закричала так пронзительно, что Ашаю оглушило. Демонессу не волновало, что их могут услышать. Она перебила всю стражу и разумно полагала, что мало, кто из придворных захочет пойти на крик во дворце, где все стены обмазаны кровью.

Асатесса сопротивлялась, от боли она тщетно пыталась разорвать путы, от чего обе жертвы только сильнее раскачивались на единственном канате, уходящем в балки потолка. Их движение причиняло ещё большую боль, и на безобразном лице мучительницы расцветала издевательская улыбка.

Ламия вынула нож из ноги жертвы и в мгновение ока нырнула за спину Повелительницы, оказавшись нос к носу с её сестрой. Схватив Ашаю за волосы, демон потянула их вниз. Маг серы и пламени вытянула шею, но всё равно каждое покачивание вызывало ощущение, что сейчас мучительница сорвёт с неё скальп.

— Прекрати нас раскачивать, — завизжала Ашая.

Но Асатесса не слышала. Она вскрикивала сорвавшимся голосом и иногда скулила от боли, продолжая метаться, причиняя сестре ещё большие страдания.

— Прекрати, сука!!! — что есть мочи закричала маг.

Вскрики и скулёж стали стихать, сменившись стонами и всхлипами. Боль от качания потихоньку утихала, по мере того, как верёвка на которой болтались жертвы, переставала скрипеть. Демонесса издевательски улыбнулась и, когда подвешенные окончательно остановились, дёрнула Ашаю за волосы вызвав этим стон. А затем, отвесив магу хлёсткую пощёчину, Ламия схватила её за щёку, теперь останавливая качание таким способом. От боли слёзы брызнули из глаз Ашаи. Не сводя с неё своих мерзких глаз демонесса заговорила со своими жертвами.

— Я прекращ-щ-щу, как только вы попрос-с-сите меня о с-с-смерти, — прошипела она.

Вместо ответа Ашая плюнула в змеиное лицо. Демонесса, сверкнув глазами, нанесла по животу мага косой удар. Та закричала, начав извиваться, чем снова стала раскачивать обеих. Вытерев плевок, Ламия продолжила.

— Я ведь так могу вс-с-сю ночь, — сказала она и ухватилась за кожу, разошедшуюся на ране живота Ашаи.

Каждое качание вызывало боль, которая застилала взгляд красной пеленой. Маг понимала, что только полная покорность облегчит её страдания, хотя бы слегка, а потому напряглась всем телом, терпя боль, пряча ненависть, заставляя себя не шевелиться.

Ламия усмехнулась и рванула кожу вниз, от чего та отошла от неповреждённых мышц. Ашая закричала от боли, что раскалённой волной расходилась от места разрыва и снова затрепыхалась.

— Пытай лучше меня! — крикнула оглушённая Асатесса, пытаясь заглушить сестру.

— Какие мы благородные, — возникла в лёгком змеином пируэте перед ней Ламия. — А ес-с-сли так.

Нож вонзился чуть выше нижней пары рёбер, ближе к пупку, и упёрся острым концом в ребро. Асатесса начала кричать снова срывая голос и пытаться вырваться. От качания нож ходил в ране, расширяя её и царапая ребро. Вызывая боль и сопровождая ещё более резким криком.

Ламия вынула из раны нож и схватила Асатессу за ногу там, куда в прошлый раз вонзала клинок. Боль застилала разум Повелительницы, но сквозь неё жертва слышала тихий и вкрадчивый голосок, настырно повторяющий, что если она перестанет кричать и пытаться освободиться, то ей станет гораздо легче. Как только крик утих, а качание прекратилось, Ламия снова спросила.

— Ты хочеш-ш-шь умереть?

— Иди в жерло демон, — снова ответила Асатесса. Она прикусила себе язык от боли, поэтому у неё во рту было более чем достаточно крови, чтобы плюнуть в Ламию. Но демонесса ждала этого и резким движением, практически незримым, ушла в сторону от плевка, чтобы вернуться и ещё сильнее сжать в своих пальцах раненную ногу Повелительницы. Жертва застонала, но уже не стала кричать и пытаться вырваться.

— Первый урок ус-с-своен, — расплывалась в довольной улыбке Ламия. — Хотя у нас-с-с ещ-щ-щё много, очень много работы. Урок второй, с-с-с…

Демонесса остановилась напротив Ашаи.

— С-с-скажи дитя, ты хотела бы быть матерью? — прошипела она.

— Всегда мечтала, — с сарказмом ответила маг.

Нож в руках Ламии раскалился, и Ашая почувствовала, как в живот ей вогнали горячий до бела металл. Она закричала, дёрнувшись, но тут же остановила себя. Как только крик прекратился демонесса провела рукой по лицу жертвы.

— Как ш-ш-шаль, — прошипела она. — Теперь у тебя никогда не будет детей.

В следующий момент Ламия оказалась напротив Асатессы.

— Ну, а ты? — спросила она. — Ты, наверное, гордиш-ш-шься, что видиш-ш-шь людей на с-с-сквоз-с-с-сь? С-с-сейчас мы это ис-с-справим.

С этими словами демонесса нанесла удар лезвием клинка по лицу Повелительницы. Металл рассёк её щеку, глаз и бровь. Асатесса закричала, начала мотать головой от чего верёвка под потолком заскрипела и жертвы вновь пришли в движение.

— Урок первый выучила плохо, — проговорила Ламия схватив Повелительницу за волосы и подтянув к себе. — Но ничего, когда с-с-сакончим второй, поф-ф-фторим первый.

В руках демонессы блеснул металл. Её жертва не видела, как занесла руку мучительница — она зажмурилась от боли в правом глазу. Но в следующий момент, Асатесса услышала рокот огня и почувствовала, как Ламия отпустила её. Жертвы снова начали раскачиваться, ощущая, как комната стремительно наполняется нестерпимым жаром.

Поначалу Олетта шла по следам, оставленным на досках, как будто кто-то нес мешок, истекавший кровью и чиркал им по полу: справа, слева, справа, слева. Иногда след становился непрерывным, и кровь рисовала на полу волнистый узор. На пути воительницы встречались истерзанные тела, в большинстве случаев это были стражники замка, но порой она видела и прислугу, и придворных чинис, видимо неосторожно вышедших из своих комнат.

Перейдя из гостевого крыла замка в центральное крыло, на лестнице, расположенной по над стенами огромного лестничного колодца, уходящего под самую крышу в помещения, которые занимала высшая знать, а также Асатесса и, рядом с ней, по распоряжению Повелительницы, Ашая, Олетта услышала крик. Она бежала наверх так быстро, как только могла, уже не обращая внимание на кровь на стенах и периодически перепрыгивая через тела. На одном из пролётов, Олетта услышала очередной крик очень близко и рванула в первую попавшуюся дверь, за которой оказался коридор. Она чуть не наскочила на спасающуюся бегством служанку. Повторившийся крик остановил воительницу: его источник находился дальше, чем она слышала ранее. Олетта осмотрелась: она свернула не там, здесь не было крови и тел, только убегавшая в страхе прислуга и знать. Воительница схватила за полу ночной рубахи одного из чинис и с угрозой, чтобы тот не мямлил и отвечал быстрее, задала вопрос.

— Где демон?

Человек указал пальцем вверх.

— На этаж выше, — проскулил он. — Направо по коридору, в покоях Повелительницы.

Олетта отпустила его и побежала обратно к лестнице.

— Это чудовище всесильно! — крикнул ей вдогонку чинис.

Она не ответила ничего.

Искать дверь, ведущую к Асатессе, долго не пришлось. Кроме периодически доносящихся пронзительных криков, на комнату с чудовищем указывали тела павших: перед ней отступающая гвардия дала последний бой. Везде валялись отрубленные конечности, под босыми ногами Олетты хлюпнули и завоняли кишки, принадлежавшие одному из гвардейцев, теперь лежащему к стене, когда его внутренности устилали весь пол. Свет масляной лампы выхватил капитана гвардии — Мафула. Его нижняя челюсть была оторвана, горло перерезано, а кольчуга на теле проткнута в нескольких местах.

Приоткрыв дверь, Олетта обомлела. Вокруг связанных между собой и висящих вниз головой двух человек сновала чудовищная фигура: сверху она была уродливой белёсокожей девушкой, а снизу — змеёй. Вытащив нож из живота одной жертвы, монстр в мгновение ока оказался перед второй, и махнул клинком так быстро, что едва ли глаз простого смертного в тусклом свете мог различить это движение.

От крика кровь воительницы вскипела. Она уже не думала о том, что выдаст себя. Она вообще ни о чём не думала. Разыгравшаяся жестокость вызвала приступ ярости у Олетты, которая захотела прекратить это здесь и сейчас. Внутри названной воительницы проснулся так тщательно скрываемый дракон. Она поднесла огонёк масляной лампы к лицу, набрала полные лёгкие воздуха и выдохнула…

Тускло освещённую комнату наполнил яркий свет драконьего пламени. Несмотря на всю свою нечеловеческую скорость, Ламия едва смогла увернуться от выпущенной в неё огненной струи, которая всё же лизнула клок её волос, и выбила оконную раму, обломки от которой, объятые огнём, улетели во тьму.

Демонесса вырвала горящий клок, отбросила его в сторону, и сосредоточила взгляд на источнике своих бед. Девушка, что твёрдым шагом направлялась к ней через раскуроченные покои повелительницы, походила на обычную чинис. Но всё же в ней было что-то особенное, что-то неправильное. Глаза незваной гости горели яростью. Ламия зашипела и бросилась вперед. Новая вспышка огня, едва не испепелила полузмею. Быстро среагировав, демонесса отпрыгнула в сторону, расколов чешуйчатым телом сундук с вещами точно скорлупу. Половицы натужно заскрипели под её весом. Часть лица обгорела, волосы вспыхнули, а правое ухо превратилось в безобразный кровоточащий бугор. Ламия сорвала с себя какую-то тряпку, что раньше была её одеянием, и набросила на волосы пытаясь сбить пламя, но через мгновение загорелся и этот кусок ткани. Волосы демонессы сгорели и теперь лишь торчали пучками кое-где обугленных остяков.

Девушка с тёмной кожей снова набрала воздух в лёгкие. Ламия уже знала, что за этим последует, и стала приближаться к противнику скачками вправо и влево.

Олетте не было никакой возможности угнаться за чудовищем. Та перемещалась как тени в грозу: вот враг здесь, а вот он уже в другом месте. И этот враг с каждым скачком становился всё ближе. Но и дракон не так уж проста, она выдохнула огонь перед собой полукругом, от чего Ламия отпрянула назад. Олетта сдерживала позыв превратиться в огненную крылатую рептилию, как раньше, понимая, что сотканный из пламени ящер обязательно сожжёт пленников чудовища, а как минимум один из весящих под потолком чинис оставался всё ещё жив.

Ламия на секунду прекратила двигаться. Её соперник была не простым магом, уж слишком хорошо и часто она использовала огонь для своих целей. Все демоны жили долго и часто ни одну жизнь в смертном мире. Поэтому Ламия поняла — перед ней дракон. И, видимо, молодой — такой, который не умеет изрыгать пламя самостоятельно, и для которого нужно дышать через открытый огонь, чтобы творить свою магию. Демонесса резко кинулась к заложниками и щёлкнула хвостом по своим жертвам. Те стали раскачиваться на канате из стороны в сторону, сопровождая это стонами, и периодически оказываясь между Ламией и Олеттой.

Растерянность пробежала в глазах молодого дракона и демонесса усмехнулась, увидев, как противница медленно отступает назад. В следующее мгновение, когда подвешенные жертвы находились совсем близко к Ламии, та совершила прыжок. Олетта могла спалить врага на месте, но замешкалась буквально на мгновение, не желая убивать заложниц.

Дракон едва успела перекатиться, чтобы не быть раздавленной кольцами демона. Часть масла вытекла наружу из лампы и заполыхала пламенем. Приземлившись так, что доски пола затрещали, а некоторые вздыбились, Ламия махнула кончиком хвоста и масляная лампа из руки Олетты отлетела в сторону. Инстинктивно, скорее по привычке, воительница прижала горящую руку к себе и накрыла тканью.

Демонесса усмехнулась: ещё одна ошибка, на этот раз последняя. Зрачки дракона расширились, она только что поняла, что сделала: сбила с руки пламя, которое могла использовать против врага. Больше между ней и Ламией открытого огня не оставалось и выдуть пламя ни из чего не получится.

Демон напрягся всем телом, смакуя каждый момент этого последнего броска. Эта молодая драконица зря её опалила, Ламия знала толк в мести. Неожиданно для обеих сражающихся раздался оглушительный треск. Демонесса почувствовала, как пол уходит у неё из-под хвоста и совершила прыжок, но было уже поздно. Своими прыжками и увертками Ламия надломила многие перекрытия пола и в конце-концов доски не выдержали и стали обрушиваться на этаж ниже. Демон не допрыгнула до своей жертвы и растянулась перед воительницей. Дыра в полу росла, и толстая грузная змеиная половина тянула Ламию вниз, в образовавшийся провал. Демонесса вонзила свой клинок в пол, пытаясь подтянуться до Олетты. Но драконица не растерялась и в следующий момент подскочила к врагу, выхватила из-за пояса меч и рубанула Ламию по руке. Лишившись кисти правой руки та заорала и соскользнула вниз.

Идти на такого противника лишь с мечом Олетта не решалась поэтому замешкалась на мгновение в поисках того, что могла бы использовать как запал для своего пламени. В следующий момент оглушительный крик наполнил комнату. Очнувшись от своего забытья, Алана разогналась и прыгнула в проём вслед за Ламией.

Демон подхватила носителя контракта и резко ломанулась из комнаты, в мгновения ока высадив дверь. В этот момент в помещение, где находились пленники, вбежали гвардейцы, их было много: всего лишь треть несла вахту сегодня во дворце, остальные отсыпались перед сменой в бараках на нижней террасе или стояли на стенах.

— Демон внизу! — крикнула Олетта, указывая на пролом. — Она пытается сбежать.

Толпа гвардейцев отреагировала не сразу. Возникла сумятица, потому как стоявшие в коридоре не разобрали крика Олетты, а находившиеся в комнате растерялись.

Где-то далеко под грудой одеял проснулась Кольгрима. Камень ещё грел, но уже совсем чуть-чуть. Однако, чернокнижница проснулась не от холода, а от того, что она видела во сне.

— Это была ошибка, — сказала она во тьму.

Георж бежал вверх по лестнице. Он окончательно загнал своего верного коня, но тот, по счастливой случайности, если это так можно назвать, упал и забился уже перед самыми воротами дворца. Командуя тем небольшим отрядом, что сумел за ним поспеть, визирь спешил к Повелительнице, размахивая мечом и перескакивая через две-три ступени разом, а также через валяющиеся то тут, то там тела, и лавируя между, а иногда и отталкивая, бегущих ему на встречу придворных.

До покоев Асатессы оставалось всего два лестничных пролёта, когда дверь, ведущая на этаж, просто взорвалась обломками дерева, и взору Георжа предстала уродливая фигура полуженщины-полузмеи. Она таращилась на князя уродливыми чёрными глазами, а узкий раздвоенный язык быстро-быстро выскакивал и скрывался между испачканных кровью оскаленных острых зубов. У демона отсутствовала кисть на правой руке, а левой она тащила за собой за шкирку женщину. «Алана», — пронеслось в голове у князя. Он встал в боевую стойку, тоже сделали и люди из его отряда.

С лестницы наверху послышался топот. Демона преследовали гвардейцы, что наконец вняли голосу Олетты и теперь пытались перехватить чудовище.

Демонесса затравлено посмотрела на Георжа, кинула взгляд на заходящую сверху гвардию и оглянулась назад. В следующий момент она молнией кинулась в свободную дверь. Дерево затрещало и Ламия со скоростью бегущей во весь апорт лошади заструилась по коридору, оставляя за собой следы крови.

Чинис на секунду замешкались, но из выломанной на лестничный пролёт двери возникла Олетта с искажённым злобой лицом. Она словно летела за безобразным монстром, перебирая ногами так быстро, что, казалось, едва ли касается пальцами пола. Все чинис побежали за воительницей, как если б за вождём.

Ламия затормозила, чуть не врезавшись в стену в конце коридора. Она огляделась, прошла сквозь первую попавшуюся справа дверь и очутилась в небольшой комнатке, видимо, принадлежавшей кому-то из низшей знати. Здесь никого не было. Демонесса вперила чёрные злые глаза в окно, прыгнула и полетела вниз, увлекая за собой обломки деревянной рамы, обрывки оконной бумаги и мелкий мусор. Внизу раздался полный боли крик Аланы.

Асатесса оставалась в сознании, пока вокруг неё суетились гвардейцы: они сбивали пламя и затаптывали его. Кто-то принёс горшок с цветком и теперь вытряхивал землю из ведра на горящую древесину. Особо крупные горящие балки отрубали и пытались выбросить подальше от дворца в разрушенное окно, благо в саду лежал снег. Привязанная к ней Ашая не двигалась. Повелительница надеялась, что сестра жива, только без сознания. Огня могло быть и больше, но там, где промахивалась Олетта, в мгновение ока всё становилось пеплом или обугленной головешкой. А где масло или уголёк касался нетронутых досок, им не хватало жара, чтобы прожечь лак с вулканическим пеплом, который надёжно защищал пол от случайно обронённой в ночи свечки.

Отряд во главе с Немисом наконец смог подойти к Повелительнице, не опасаясь ожогов. Они аккуратно разрезали верёвки и сняли Асатессу с сестрой, освободив их от пут.

— Повелительница, вы меня слышите? — в растерянности произнес Немис, поддерживая её голову.

— Д-да, — отозвалась та, и собственный голос показался ей таким далёким и чужим.

Над плечом Немиса возникла голова Георжа, который смотрел мимо Асатессы туда, куда ей не позволял повернуть шею молодой князь. Губы дяди дрожали, а глаза наполнялись слезами.

— Что с Ашаей? — тихо, практически умоляюще произнесла Повелительница.

— Всё хорошо, — обратил внимание на неё Георж и быстро утёр слёзы рукавом. — Отдохни, я обо всём позабочусь.

Асатесса хотела ещё что-то сказать, но вдруг почувствовала такую усталость, с которой ей было не справиться. Её глаз стал закрываться, и она начала проваливаться в забытье.

Ламия тащила Алану по белому снегу, оставляя на нём характерные красные разводы. Демон сделал всё, чтобы защитить носителя контракта, когда они прыгнули из окна, а затем перемахнули через стену. Несмотря на то, что чудовище обвило княгиню кольцами, всё равно при ударе в той что-то хрустнуло и теперь женщина висела безвольной куклой на её плече. Но носительница контракта была жива, иначе бы демонесса исчезла.

В один миг вокруг Ламии поднялась снежная буря. За ними шло что-то, что шептало проклятия на давно канувшем в забытье языке. Что-то, что было в этих горах задолго до того, как в него пришли чинис. Нечто первобытное и страшное, оно было гораздо хуже огня, обезобразившего и без того уродливого демона. Позади Ламии шёл холод: невообразимый, дикий. И у этого холода был голос.

— Мать!!! — низкий, утробный звук и всё же он принадлежал женщине, что искажала его, чтобы перекричать пургу.

— Катерина, спаси меня, — простонала на плече Алана.

— Заткнис-с-сь, — прошипел демон и сдавил единственно здоровой рукой тело носительницы контракта. Та взвыла.

— Спаси меня!!! — крикнула она громче.

— Я убью тебя мать!!! — голос Катерины был совсем рядом. — Ты предала свой род, ты сводишь его в могилу!!!

Ламия стала двигаться ещё быстрее. Нечто летело на гребне бури и даже демону со всей его скоростью было не убежать. Но впереди забрезжил огонёк. Повозка медленно поднималась в гору.

— Прости! — крикнула в надвигающуюся стихию Алана.

«Заткнись, заткнись, заткнись», — мысленно повторяла демонесса, всё сильнее сжимая в руках пленницу. Та вскрикнула и затихла… может снова потеряла сознание.

Кучер в повозке даже не понял, что произошло: нечто похожее на змею протаранило его с нечеловеческой силой и скоростью, переломав ему все кости и отправив в полёт по воздуху, чтобы шлёпнуться в снег в двух десятка локтей от повозки. Ламия заняла место на козлах телеги с сеном и стала озираться по сторонам в свете единственного фонаря, висевшего ранее над головой возничего и более успокаивавшего его, чем показывающего путь. Она превратилась в безобразную изуродованную женщину, чтобы поместиться там. Рядом на скамье лежала Алана.

Налетевшая снежная буря хлестала вокруг, но не могла приблизится из-за горевшего фонаря.

— Вот ты какая, заклинательница льда и тьмы, — крикнула в ночь Ламия. — Яви себя, или ты боишься?

Из метели к фонарю протянулась рука, но демонесса осталась при своих молниеносных рефлексах. Она сбила фонарь, и тот улетел в сено повозки. От пролитого масла, оно вспыхнуло и лошадь, услышав рокот пламени позади, резко дёрнулась и понеслась. Быстро разгоревшийся огонь осветил на мгновение Катерину, и она потеряла контроль над такими капризными к приручению тьмой и холодом. Сила сбросила её, как норовистый жеребец и ускакала в ночь, оставив девушку лежать на снегу.

Княжна села и бросила злобный взгляд на уносящуюся повозку, объятую пламенем. Она не могла снова «поймать» тьму. Слишком мало юная заклинательница тренировалась, держа в тайне как свой талант, так и те учения, что однажды смогла заполучить.

— Я тебя ещё поймаю, — грозно процедила Катерина в темноту.