Содержанка

13

Громкий стук в дверь прозвучал неожиданно. Этот звук выдернул Лиду из прошлого и вернул в Россию. Вновь появилось уже ставшее привычным неприятное ощущение тошноты, вырванные лоскутки воспоминаний отозвались болью где-то внутри живота. Она откинула одеяло, и ноги ее, прикоснувшись к половицам, почувствовали холод. С удивлением она увидела, что на соседней кровати спит Елена. Лида совершенно забыла о ней. Рот женщины был приоткрыт, но во сне она казалась моложе, красивее и не такой… пугающей, что ли.

Еще одна дробь ударов сотрясла дверь. Лиде не нужно было спрашивать, кто там. Она подумала, стоит ли вообще отзываться, но ей было прекрасно известно, что он не отступится. Брат никогда не отступался. Лида отворила. В коридоре стоял Алексей. Его вытянутое лицо было сведено холодом и беспокойством. Она успела заметить облегчение, которое на мгновение появилось в его зеленых глазах при виде нее, но не знала, то ли радоваться этому, то ли обижаться. Впрочем, сейчас она чувствовала себя слишком одинокой, поэтому ей было все равно.

— Ты здесь, — сказал он.

— Да. Я же обещала, что не выйду.

— Хорошо.

Больше сказать было нечего. Он просто зашел проверить, не ушла ли она, не более того. Неожиданно в одной из соседних комнат раздался женский смех. Стены здесь были очень тонкими, поэтому слышно было прекрасно. Но у Лиды не возникло желания улыбнуться.

Пустота внутри нее была слишком большой, слишком вязкой, она поглотила все ее ощущения.

— Алексей. — Она прошептала его имя как нечто такое, за что можно было ухватиться. — Алексей. — Взор ее сосредоточился на третьей пуговице его пальто. Она не могла заставить себя смотреть ему в лицо, потому что в этот миг была лишена своей обычной защиты. — Возьми меня с собой.

— Нет. Это слишком опасно. Без тебя мне лучше работается. Оставайся здесь.

Лида кивнула и, все так же не глядя на него, тихо закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Из коридора донеслись удаляющиеся шаги брата. Быстрые, словно ему не терпелось уйти от нее как можно дальше. Медленно она съехала по двери на пол, обхватила согнутые ноги и уткнулась подбородком в колени.

Первым, на кого обратил внимание Алексей, войдя в кабак у шинного завода, был светловолосый водитель грузовика, тот самый, который так откровенно заигрывал с Лидой на дороге к заводу. Как его звали? Коля. Он был занят тем, что сооружал на прилавке шаткую башню из полных стаканов водки. Алексей протолкался к длинной стойке в глубине прокуренного зала.

— Водки, — заказал он.

Передним возникла бутылка и стакан.

— Спасибо. — Он налил стакан и сразу выпил. — И себе.

Буфетчик, невысокий мужчина с цепким, проницательным взглядом и поломанным передним зубом, кивнул, выставил еще один стакан, плеснул в него водки, но не выпил. Алексей почувствовал сладкий запах миндального масла, исходивший от него.

— Чего тебе нужно? — произнес буфетчик с сильным московским акцентом.

— Ищу одного человека.

— Имя знаешь?

— Михаил Вышнев. Мне сказали, он пьет здесь. Знаешь такого?

— Может, и знаю.

— Сегодня он пришел?

Буфетчик даже не посмотрел в зал.

— Нет.

Алексей знал, что буфетчик лжет. Он пожал плечами, налил себе еще водки и стал наблюдать за возведением башни из стаканов, то и дело окидывая взглядом помещение. «Паршивое место» — так его назвал Бабицкий. И был прав. Здесь было душно, мрачно и грязно. Как в любом подобном заведении, за столиками тесными группками сидели завсегдатаи. Один мужчина держал на коленях худого ребенка, под стулом другого лежала собака, настороженно наблюдавшая за всем, что происходило вокруг. В углу двое мужчин с головой ушли в шахматную партию. Алексей взял стакан и направился в их сторону. Место, где он остановился, находилось от играющих на почтительном расстоянии, но доску ему было видно прекрасно. Десять минут он простоял там, наблюдая за игрой. За это время в зал вошли две девушки в ярких узбекских платьях, с блестящими южными глазами и гладкой оливковой кожей. В руках у них были подносы с пивными кружками. С их появлением обстановка в кабаке переменилась, как будто кто-то щелкнул невидимым переключателем. Даже один из шахматистов настолько отвлекся, что прозевал ладью, после чего вскоре был вынужден сдаться. Одна из девушек призывно провела рукой по бедру и надула пухлые алые губки, когда протискивалась между посетителями рядом с Алексеем, но он покачал головой и закурил очередную сигарету.

— Не отказывайтесь, товарищ, — рассмеялся младший из игроков. — Кто его знает, вдруг больше не предложит?

— Ничего, я рискну, — ответил Алексей и протянул пачку.

Мужчина взял две сигареты и одну заткнул за ухо про запас.

— Неплохо играете, — прокомментировал Алексей, кивнув на шахматную доску.

— Спасибо. А вы играете?

— Слабо.

Второй игрок внимательно осмотрел Серова глубоко посаженными глазами и пробормотал негромко:

— Сомневаюсь.

Алексей вытянул руку и поставил лежащего белого короля.

— Мне сказали, тут бывает один прекрасный игрок. Михаил Вышнев. Может, знаете такого? Хочется с кем-нибудь сразиться.

— Хотите с кем-нибудь сразиться, товарищ, поищите другого соперника, — рассмеялся тот, что выглядел моложе. — Из Михаила такой же шахматист, как из этих официанток монашки, так что…

— Леня, — прервал его игрок постарше, — может быть, наш друг совсем не про шахматы думает.

Черт! А этот человек не так-то прост. Алексей осторожно улыбнулся.

— А он здесь, этот Вышнев?

— Нет.

Младший из шахматистов удивленно посмотрел на товарища.

— Борька, ты чего, сбрендил, что ли?

— Нет.

На этот раз даже Леонид услышал особую интонацию в голосе друга.

— Ну ладно, спасибо и на этом, — приветливо произнес Алексей.

Чувствуя, что спину буравят две пары глаз, он развернулся и отправился обратно к прилавку, где Коля как раз в эту минуту пытался притянуть к себе одну из официанток, за что получил по рукам. Алексей заказал еще водки и развернулся с таким видом, будто времени у него вагон и ничто в этом мире, кроме выпивки, его не интересует. Прищурившись, он обвел взглядом окутанные табачным дымом столики. Глаза его лишь на мгновение задержались на тощем мужчине, который, сидя за столиком у печки, курил трубку с длинным мундштуком.

Взор Алексея безразлично двинулся дальше, но он приметил этого человека. Леня выдал его, сам того не осознавая. Одного его взгляда, когда было произнесено имя Вышнева, оказалось вполне достаточно.

Алексей поставил бутылку водки и два стакана на стол, за которым сидел мужчина с трубкой.

— Добрый вечер, товарищ. Можно к вам присоединиться?

Не дожидаясь ответа, Серов подтянул стул и сел. Тот факт, что на угловатом лице сидящего не появилось удивленного выражения, не остался незамеченным. Алексей налил оба стакана.

— Ваше здоровье! — поднял он свой стакан.

— Ваше здоровье, товарищ, — ответил Вышнев, но к стакану не притронулся.

Он с любопытством погладывал серыми глазами на Алексея, но вопросов не задавал. В советской России лишние вопросы были чреваты неприятностями.

Этому человеку было около сорока. По впадинам на его лице скользили тени, а смазанные бриллиантином волосы блестели, отражая свет. Что-то в этом блеске заставило Алексея занервничать. Все же он заставил себя улыбнуться и спросил:

— Товарищ Вышнев?

— А я-то думал, сколько еще мне ждать, пока вы на меня выйдете.

— Вы знали, что я вас ищу?

Мужчина удивленно фыркнул.

— Разумеется.

— Быстро по Фелянке слухи расходятся.

Алексей взял стакан и вытянул ноги к печке. Двое мужчин, сидевших у прилавка, вдруг запели, а третий заколотил по столу пальцами, задавая быстрый ритм. Алексей с удовольствием вслушался, узнав песню из своей юности, которую не слышал уже пятнадцать лет. На него нахлынули воспоминания о Иенсе Фриисе и его любимой скрипке, которую он в равной степени проклинал и которой восхищался всякий раз, когда датчанин прикасался смычком к струнам. Алексей залпом осушил стакан.

— Хорошо поют, — прокомментировал он. — Действительно хорошо.

— Они когда-то были профессиональными певцами. Сейчас эти бедолаги — прокатчики листового металла. — Вышнев положил руку с трубкой на колено и с некоторой гордостью в голосе произнес: — Все мы теперь трудимся во славу нашей великой советской родины.

Почувствовав, что настало подходящее время, Алексей сделал первый шаг: он сунул руку в карман пальто, как будто чтобы согреться, и позвенел лежащими там монетами.

— Вам уже, наверное, надоели люди, которые интересуются вашей работой во славу советской родины.

Недолгое молчание. Легкая улыбка.

— Вы и не представляете, сколько таких людей со всех уголков страны приезжают сюда и стучат в мои двери. — Он неспешно пыхнул трубкой.

Алексей закурил очередную сигарету. В горле у него было сухо, как в пустыне. Шум в кабаке нарастал. Кто-то еще затянул старую народную песню, которую сразу же подхватили несколько голосов. Электрические лампы на стене мигали, угрожая погрузить всех в темноту.

— Вы, товарищ, наверное, трудитесь не покладая рук, — негромко, так, чтобы слова его были услышаны только собеседником, произнес Алексей. — Так усердно, что наш великий вождь должен гордиться тем, как преданы вы делу преобразования советского общества. Мы все должны быть вам благодарны за ваш труд. — Тут он выдержал паузу. — Вам доверено очень много информации.

Наконец-то серые глаза жадно заблестели. Вышнев попался на удочку. Алексей придвинул к нему стакан водки. На этот раз начальник конторы Тровицкого лагеря взял стакан, выпил одним махом и удовлетворенно крякнул.

— Не здесь, — предупредил он. — Слишком много глаз.

— Где?

— На мосту Кирова. Это в восточной части города. Там есть каменная арка.

— Через полчаса.

— Я буду там.

Алексей тяжело вздохнул, мышцы его шеи начали расслабляться. Почему у него было такое впечатление, будто Вышнев не первый раз произносил эти слова?

На мосту не было никого. Снег летел через темноту так стремительно, словно куда-то спешил. Лед на дороге и тротуаре, который разворотили за день колеса и ноги, снова начал подмерзать, идти бесшумно было невозможно.

Алексей пришел на условленное место заранее и остановился в тени нескольких стоящих рядом мастерских, которые были уже закрыты на ночь. Он внимательно наблюдал за мостом, но, кроме проехавшего по нему грузовика, никакого движения на нем заметно не было. Алексею пришло в голову, что, может быть, в это же время и Вышнев наблюдает за мостом с другой стороны. Мост Кирова представлял собой каменное сооружение со скульптурами и каменной аркой прямо посредине, как и говорил Вышнев.

С каждой стороны моста висело по лампе с ажурным железным колпаком, они отбрасывали круги света, но мело так, что почти ничего не было видно. Морозный ветер срывал с Алексея шапку и стегал по глазам, но тот не шевелился. Дышал он через шарф, которым закрыл нижнюю часть лица. Внимание его было настолько сосредоточено на мосту, что, когда что-то прикоснулось к его голени, Серов отпрыгнул в сторону и сердце чуть не выскочило из груди. Но это была всего лишь тощая кошка, которая прижалась к нему, чтобы согреться.

Прошло полчаса. Час. Никто не появлялся. Кошка осталась у его ног. От холода мысли Алексея точно замедлились, и он едва не пропустил фигуру, которая замаячила у моста. Человек в фуфайке шел, согнувшись от ветра. Голова и почти все лицо его были обмотаны шарфом. Это мог быть Вышнев, но мог быть и случайный прохожий. Сейчас важнее было, что человек шел один. Алексей на прощание погладил кошку по голове и покинул наблюдательный пункт. Широкими шагами он стремительно приблизился к своей жертве со спины и похлопал по заснеженному плечу. Человек быстро обернулся, его заиндевевшие брови взметнулись вверх над испуганными глазами. Это был Вышнев.

— Черт! Вы испугали меня!

— Вы опоздали, — заметил Алексей.

— Ну и что? Я был занят, мне нужно было…

Серые глаза смотрели настороженно, но страх в них исчез. Алексею это не понравилось. Он занервничал.

— Давайте покончим с этим, — прервал он. — Сейчас слишком холодно, чтобы слушать ваши рассказы. Меня не интересуют ваши дела.

Мужчина отошел от него на шаг и посмотрел через мост. Алексей почувствовал внутренний холодок, который не имел ничего общего с погодой.

— Я ищу человека, — быстро произнес он.

— Имя?

— Йенс Фриис.

— Русский?

— Нет. Он датчанин. Помните такое имя?

— Вы хоть понимаете, сколько имен мне…

— Вы помните это имя?

Тишина, лишь ветер завывает. Алексей смахнул с лица снег.

— Может быть, — наконец пробормотал человек.

— Сколько нужно заплатить, чтобы освежить вашу память?

— Сколько вы предлагаете?

Из внутреннего кармана Алексей достал плоский кожаный футляр для ювелирных изделий и со щелчком открыл его. Увидев изысканное сапфировое ожерелье на кремовой атласной подушке, Вышнев громко вздохнул. Алексей захлопнул футляр. Ожерелье принадлежало его бабушке. Она надевала его, когда отправлялась на балы, которые устраивал царь Николай в Зимнем дворце. Мысль о том, что оно попадет в жадные руки этого человека, взбесила Алексея.

— Итак, вам знакомо имя Йене Фриис?

— Знакомо.

— Он в Тровицком лагере?

— А кто он вам?

— Это не ваше дело, черт подери.

— Иногда мне любопытно знать, почему моим… — Он улыбнулся. — Почему моим клиентам так хочется кого-то освободить, хотя очень часто в лагере заключенные превращаются совсем в других людей, не похожих на тех, какими они были раньше. Вы готовы к этому? Понимаете ли, годы тяжелого физического труда меняют их. Жизнь в лагере делает людей грубыми эгоистами, которых интересует только…

Он заговаривает мне зубы. Отвлекает внимание от…

Алексей развернулся, но было слишком поздно. Черт! Удар по почкам, потом еще один — в висок. Он пошатнулся, но устоял на ногах. Нанес ответный удар в лицо и коленом в пах. Нападавший бесформенной грудой рухнул на лед, замычав и скорчившись от боли. Но за ним стояли четверо, а за спиной Алексея выросли еще двое. Вышнев улыбался, спокойно наблюдая за происходящим.

— Друг мой, — негромко произнес он, — у вас нет выбора. Ожерелье я заберу. И все остальное, что вы прячете. И не спорьте, — засмеялся он, — а то мне придется натравить на вас своих друзей. Поверьте, вам это ни к чему.

Алексей сделал легкое движение кистью, и в руке его появился пистолет. Он нацелил его прямо в лицо Вышневу.

— Вы же не думали, что я приду на нашу встречу неподготовленным, правда?

Вышнев попятился, но остальные не двинулись.

— Черт возьми, Вышнев, не будьте идиотом. Вы получите украшение, но взамен я хочу…

В темноте у него за спиной появился нож. Боль пронзила все тело и впилась в мозг. Она была такой сильной, что Алексей даже не понял, где заболело. В следующий миг на него посыпались удары. Его повалили на землю и продолжили избивать. Он дважды спустил курок, потом выстрелил в третий раз. Услышал крики, но руки продолжали копаться внутри его одежды, разрывать ее, и он уже не мог остановить их. Он отбивался, пока чувствовал удары, но потом конечности перестали его слушаться. Вдруг его подняли и бросили через парапет моста. В ночной воздух над рекой.

В первую секунду он почувствовал облегчение. Руки этих ублюдков уже не касались его. Ночь была такой темной, что он даже не понял, что падает, но мозг автоматически дал телу команду приготовиться. Он успел подтянуть слабеющие руки и ноги, ему вдруг представилась сестра, а потом вокруг него взмыла вода. Он ударился о нее, как о кирпичную стену, ледяной холод сдавил его с такой силой, что легкие сжались, и он камнем пошел на дно.