Содержанка

29

Лида танцевала. Она этого не делала уже так давно, что и забыла, насколько это захватывающе. Мягкая напевная музыка разнеслась по огромному залу, когда оркестр из пяти исполнителей заиграл вальс Штрауса. На танец ее пригласил Дмитрий. Куполообразный потолок над их головами, выложенный стеклом насыщенного зеленого и голубого цвета, дал Лиде странное ощущение, будто все это происходит на морском дне. Остальные танцующие женщины были яркими и подвижными, точно рыбы. Вокруг нее мелькали фиолетовые, золотые и красные платья, а запах духов обволакивал ее нежными волнами.

Делегация задерживалась. Дмитрий не говорил почему, а Лида предпочла скрыть нетерпение, принимая его руку. В вечернем костюме выглядел он прекрасно, к тому же от него исходил пленительный аромат. Его рука коснулась ее спины, прикосновение было легким, как касание перышка, ее кожа, скрытая под белой блузкой, словно запылала огнем. Какое-то время они танцевали, не произнося ни слова, пока Лида не почувствовала потребности поговорить с человеком, который привел ее сюда.

— Вы хорошо танцуете, Дмитрий.

— Спасибо, Лида. А вы прекрасно выглядите.

— На мне обувь с чужой ноги.

Он посмотрел на темно-зеленые туфли, которые дала ей Елена, и удивленно поднял бровь.

— Они изумительны.

— По крайней мере, по размеру подходят.

Он засмеялся.

— Дмитрий, почему вы делаете все это для меня? Помогаете…

Скользнув взглядом по группке разговаривающих у высокого окна офицеров в форме, он улыбнулся.

— А как вы думаете, почему?

— Потому что у вас доброе сердце?

Он рассмеялся своим особенным густым смехом, которому Лида не доверяла, хоть он ей и нравился.

— Ох, рассмешили! — сказал он и на какую-то долю секунды даже остановился. — Не такое уж оно у меня и доброе, предупреждаю вас, Лида.

На миг они оба замерли, но потом он снова рассмеялся, закружил ее, и они смешались с остальными танцующими парами. Однако мысли Лиды спутались, и музыка здесь была ни при чем. Он предупреждал ее. Лида не смогла улыбнуться ему в ответ, отнестись к его словам легкомысленно. Она отвернулась от Малофеева и прошлась невидящим взглядом по сверкающим люстрам.

— Лида?

— Да.

— Ваши мысли слишком легко прочитать.

Она дернула головой, почувствовав раздражение. На него. На китайскую делегацию за то, что она опаздывала. На мальчишку-беспризорника за то, что он укусил ее. На себя за то, что не могла обойтись без помощи.

— Вы еще очень молоды, — невозмутимо продолжил председатель, — и глаза ваши выдают все, как бы вы ни улыбались, как бы ни смеялись и как бы очаровательно вы ни выглядели.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Не будьте в этом так уверены.

— Звучит устрашающе.

Он опять засмеялся, и на этот раз она заставила себя засмеяться вместе с ним. Дмитрий продолжал мастерски вести партнершу в танце. Его рука на спине Лиды стала немного тяжелее и чуть приблизила ее к партнеру.

Куань, где же ты? Приходи скорее.

— Здесь много военных, — заметила она, чтобы как-то отвлечь его от своей персоны.

— Да, им всем хочется побеседовать с китайцами о Красной армии Мао.

— В этом зале, похоже, сосредоточилась большая власть.

— Большая, чем вы можете себе представить, Лида. Будьте осторожны. Этим людям ничего не стоит отправить вас в трудовой лагерь на десять лет только за то, что вы улыбнетесь не тому, кому нужно.

— А вы могли бы?

Рядом с ними прошла танцующая пара в черном. Он вежливо кивнул им, но Лида почувствовала, как напряглись его мышцы. Возможно, соперник на служебной лестнице, ведущей к Политбюро?

— Мог бы я что?

— Отправить меня в лагерь за то, что я улыбнусь не тому, кому нужно.

Лицо его смягчилось, серые глаза вдруг наполнились грустью, переменив цвет, как море, когда над ним поднимается туман.

— Нет, Лида. Я не мог бы.

— Но вы предупредили меня.

— Да.

Все внутри нее подсказывало, что ему можно верить, но она не могла понять почему.

— Спасибо, — неуверенно пробормотала она, — за то, что помогаете.

Он чуть сильнее сжал ее пальцы.

— Вы хотите знать, почему я это делаю? Я скажу. Потому что вы не похожи на них. — Он с презрением посмотрел на танцующих. — Ими управляет страх. Они как марионетки, которых дергают за ниточки. И вы, в вашей аккуратной белой блузке, зеленой юбке и туфлях с чужой ноги, совершенно не такая, как они. В вас сохранилось что-то живое. Когда я нахожусь вот так близко от вас, я слышу, как оно шевелит крыльями.

Лида вдохнула полную грудь воздуха и почувствовала, как по ее шее скатилась капелька пота.

— Я…

— Здравствуй, Дмитрий.

В один миг все изменилось. Словно мужчина, с которым она только что танцевала, выскользнул из ее рук и его место занял другой. Этот был красив, неприступен и непринужденно очарователен. На лице его играла небрежная улыбка. Именно такого Малофеева она впервые увидела в комитете по связям. На миг Лида пришла в замешательство. Человек, который вот-вот мог стать ее другом, исчез.

— Лидия, — произнес он, — разрешите вас познакомить. Это моя жена Антонина.

Лида стремительно развернулась и почувствовала, как ее скулы заливает краска. Стоящая передней женщина была в изящном платье с бисером. Ее темные волосы, собранные на затылке, словно специально подчеркивали длину бледной шеи. В карих глазах ее блестело искреннее удивление, и они совсем не были похожи на те глаза, которые девушка видела в Селянске в гостиничной уборной или позже, в Тровицке, на железнодорожной станции.

— А это никак Лида Иванова, — сказала Антонина. — Девушка из поезда.

Слова эти были произнесены как будто с некоторой иронией, однако женщина улыбнулась вполне радушно. Лида пожала протянутую к ней руку в белой вечерней перчатке до локтя.

— Дмитрий, дорогой, ты не принесешь мне выпить? И нашей юной знакомой захвати что-нибудь. Похоже, ей это нужно.

— С удовольствием, Антонина, — ответил ее муж, целуя руку в перчатке.

Лида заметила, что в эту секунду между ними проскочила какая- то искра, но не смогла понять ее значения.

Когда высокая фигура председателя растворилась в толпе, Антонина отвела Лиду в сторону, села за столик у стены и вставила сигарету в мундштук из слоновой кости. В ту же секунду проходивший мимо официант поднес ей зажигалку, и только после того, как он отошел, она заговорила.

— Итак, — сказала Антонина, и в ее глубоко посаженных глазах уже не было радости, — я вижу, мой муж ухаживает за тобой.

— Нет. Он помогает мне.

— Помогает?

— Помогает найти одного человека.

— Да. Твоего потерянного брата, я полагаю.

— Алексея?

— Да. — Антонина отметила про себя удивленное выражение, появившееся на лице Лиды. — Ты разве не его имеешь в виду?

— Откуда вы знаете про Алексея?

— Я встретила его в Фелянке после того, как ты уехала. Он искал тебя.

В Фелянке. После того как ты уехала. Искал тебя. Лида сцепила руки на коленях, чтобы не дать им грохнуть от злости по столу. Все эти недели она была уверена, что Алексей бросил ее, тогда как в действительности получалось, что это она оставила его. Лида вдруг услышала шум, странный скрипучий звук. Она не сразу поняла, что это ее собственное дыхание.

— Что с тобой? — Антонина протянула через стол руку в перчатке, но при этом настороженно оглянулась на зал. — Успокойся, — сказала она и стала ждать, пока Лида придет в себя. — Может, помочь?

— Я — не знала.

— Что он возвращался за тобой?

Лида уронила голову на грудь, и огненные локоны скрыли ее лицо. Потянув за одну из прядей, она прошептала:

— Как он?

— Алексей? — Антонина зажала губами мундштук с сигаретой и, как просыпающийся дракон, выпустила через ноздри два завитка дыма. — Боюсь, он был не в лучшей форме.

— Почему?

— Его избили, — сказала она, и голос ее едва заметно дрогнул, когда она прибавила: — И ударили ножом.

Лида с трудом заставила себя не вскрикнуть.

— Его сильно ранили?

— Рана уже заживала, так что не беспокойся. Но поначалу… дело было плохо. — Снова эта дрожь в голосе.

— Он получил мое письмо?

— Какое письмо? Извини, мне ни о каком письме ничего не известно.

Антонина, продолжавшая смотреть на свои руки, покачала головой.

— Послушай, Лида, — быстро заговорила она, посмотрев по сторонам: нет ли кого-нибудь рядом. — В Фелянку я приехала, чтобы найти тебя, но ты исчезла. Я узнала то, о чем ты спрашивала. Я рассказала Алексею, что Йенса Фрииса перевели в Москву. Но… — Тут она, задумавшись, стряхнула пепел в серебряную пепельницу. — Тебе, судя по всему, это и так известно. Поэтому ты здесь, верно? Ты как-то сама узнала, что его перевели из Тровицкого лагеря.

Лида кивнула.

— Ты, я вижу, не промах, — негромко произнесла Антонина.

— Где сейчас Алексей?

— Не знаю. Но как бы я хотела это узнать!

Не сами слова, а скорее интонация, с которой они были произнесены, заставила Лиду отвлечься, забыть собственное отчаяние и обратить внимание на собеседницу. Выглядела Антонина прекрасно. Спокойная и элегантная. Хрупкие плечи обнажены. Длинная шея украшена ниточкой жемчуга. Лицо ее казалось безмятежно-ясным, как у куклы, и Лиде показалось, что эта женщина давно научилась отгораживать себя прочной стеной от того мира, который, по убеждению ее мужа, когда-нибудь станет колыбелью общечеловеческого счастья. Взгляд у Антонины был замкнутый, и только карминные губы выдавали ее чувства. Один неподвластный ее воле крошечный уголок рта задрожал, когда она упомянула брата…

Лида неуверенно положила ладонь на лежащую на столе затянутую в белую перчатку руку.

— Расскажите, что произошло, — еле слышно произнесла она.

— Ничего особенного. Мы встретились в Фелянке… Поговорили. Потом он ушел.

— И собирался ехать в Москву?

— Так он сказал. Что-то он упоминал насчет того, что ему нужно в храм Христа Спасителя.

— Я знаю Алексея. Если он так сказал, то доберется сюда, чего бы это ему ни стоило.

— Правда?

Одно слово. Всего лишь одно слово, больше ничего, но неосторожно проявившийся в нем душевный порыв объяснил Лиде все. Значит, вот оно что. Ее брат и Антонина… Ее собственное одиночество показалось Лиде еще более невыносимым. Но она всего лишь кивнула и крепче сжала пальцы на руке женщины.

— Он придет. Я знаю, что придет, обязательно.

— Ты дашь мне знать, когда…

— Конечно…

Лида заметила приближающуюся к столу высокую фигуру Дмитрия. Выходит, это он — тот человек, который последние несколько лет руководил страшным лагерем с бесчеловечными порядками, где содержался ее отец!

Сможет ли она теперь заставить себя разговаривать с ним? Сможет ли теперь вообще смотреть на него?

— Вот, это тебе, дорогая. — Дмитрий поставил перед женой бокал красного вина. — А это вам, Лида. Шампанское.

— Шампанское, — безжизненным тоном повторила она.

— Да, чтобы, отпраздновать.

— И что я должна праздновать?

На какой-то миг их глаза встретились, и она вдруг увидела на его лице печаль, словно он только что утратил что-то ценное и важное.

— Прибыла китайская делегация.

Лида поднялась, но ноги ее внезапно как будто утратили силу. Она окинула взглядом зал и, стараясь придать голосу безразличие, произнесла:

— И где они?

— Часть там, с генералом Васильевым. Остальные…

Глаза Антонины расширились, когда она посмотрела на что-то за спиной девушки. Во рту Лиды тут же пересохло.

— Завами, — закончил Дмитрий.

Лида стремительно развернулась, ожидая увидеть Куань, и в этот миг дыхание ее прервалось. Сердце раскололось пополам, и все то счастье, которое до сих пор томилось в нем, хлынуло по ее артериям. Она смотрела прямо в темные прекрасные глаза Чана Аньло.

Иногда случается (и Лида знала это!), что жизнь дает человеку больше, чем он просит. О да, это был как раз тот случай. Ей захотелось прокричать тысячу раз «спасибо» всем его богам, чтобы крик эхом разнесся под стеклянной крышей. От их неимоверной щедрости у нее буквально захватило дух. Сегодня она молила их о встрече с Куань, а вместо этого они дали ей самого Чана Аньло.

На сей раз это был он, во плоти, не представление о нем. Она с жадностью принялась пожирать его глазами. Подтянутое тело, высокое и гибкое, словно бамбук. Черные волосы длиннее, чем были, когда она видела их в последний раз, но такие же густые и неподатливые. И… — да! — в нем сохранилось то внутреннее спокойствие, которое приковывало ее к нему. Но его глаза… Глаза, которые она целовала, в которых она растворялась, которые она щекотала своими ресницами, его черные решительные глаза, способные заглянуть ей прямо в душу… Эти черные глаза изменились. Они стали настороженнее и безучастнее. Их взгляд теперь был устремлен внутрь, а не наружу.

Юноша стоял перед ней в блузе и черных брюках, и ей до того захотелось прикоснуться к нему, что у нее задрожали руки. Она с силой сжала перед собой ладони и вежливо склонилась в приветствии.

— Рада снова видеть тебя, Чан Аньло.

Рада снова видеть. Откуда на ее языке появились эти сухие слова? Как ей вообще удалось произнести их, если сердце грохотало у нее в горле? И именно тогда, когда в голове ее вспыхнули эти мысли, он представил собравшимся Куань, и Лида почувствовала, что внутри нее что-то оборвалось. У Куань, одетой в такие же черные брюки и блузу, были коричневые глаза, волосы, обрезанные вровень с подбородком, строгая и решительная линия рта, заставившая Лиду насторожиться. Но хуже, намного хуже было то, что в ней чувствовался отголосок самого Чан Аньло. Ее рука прикасалась к его руке так, будто они срослись.