Соль под кожей. Том третий

Глава двадцать шестая: Данте

— Ну и зачем тебе понадобился Угорич, обезьянка? — размышляю вслух, раскручиваясь на своем кресле в офисе. Не знаю, благодаря каким законам физики, но это странным образом помогает уравновесить себя в до сих пор шатающемся мире. Резко ставлю ногу, останавливая очередной виток, и снова прокручиваю в голове текст задания для бота, которого купила Лори. — Не по доброте душевной ты же это делаешь, моя радость.

Но сосредоточиться не получается — виски простреливает новая порция головной боли.

Она со мной вот уже почти две недели, с тех пор, как жизнь разделилась на то, что было до тех ебучих поминок — и после них. И никакие таблетки не помогают. Иногда она просто сдавливает мозг и это ощущается как будто меня сунули под пресс, а иногда, как сейчас, я как будто с размаху влетаю в «железную деву», и железные штыри почему-то глубже всего вонзаются именно в череп.

Пока Лори была в реанимации — я просто глаз не мог сомкнуть. Работал днем и ночью, вливал в себя литры кофе и просто чудом не схватился за сигарету. Адски хотелось провалиться мордой в подушку и хотя бы где-то найти островок абсолютной пустоты, где не будет ничего — ни голосов, умоляющих сохранить им жизнь, ни грохота собственных кулаков по металлу реанимационной двери, ни звуков стучащих об стакан зубов.

И больше всего хотелось найти место, где меня не найдет «Еще больше я тебя ненавижу, Шутов». Но без звонка Авдеева о том, что Лори пришла в себя, уснуть никак не получалось. Потом, когда он прислал два этих слова, я отрубил на несколько дней. Вставал только чтобы исполнить свои базовые потребности — и снова засыпал. А сразу после этого впал в стазис, загнал себя под свою же «армированную оболочку» и отдал управление телом заложенным базовым программам — есть, спать, работать, ебашить в спортзале. Не сдохнуть.

Первым, что меня выбило из этого ступора, был поздний звонок от одного из моих парней — о переводе крупной суммы со счета Лори. Деньги действительно были огромные — возможно, примерно половина сбережений моей обезьянки. Я сначала даже подумал, что ее счет ломанули какие-то хакеры-самоубийцы, но хватило одной команды, чтобы через пару минут выяснить, чтобы выяснить — потратилась она добровольно и в мой карман, без всяких долбаных переносных смыслов.

Но зачем все-таки она пытается всунуть деньги Угоричу? И не просто деньги — она могла бы просто сунуть ему их на карту или придумать любой другой способ из самых простых. Но для этого она берет в аренду целую банковскую ячейку, которую арендует не на свое имя. В наше время банковские ячейки для хранения перевязанных резинками пачек наличности хранят разве что последние романтики с большой дороги. А вообще-то в них давно хранят драгоценности, слитки драгоценных металлов, акции…

— Важные документы, — продолжаю вслух эту цепочку и снова задаю ускорение своему креслу, раскручиваясь в противоположную сторону. — Деньги — это же просто наживка, да, радость моя? Ты хочешь, чтобы этот еблан прискакал за баблом и увидел то, что ты ему подсунешь.

Но здесь уже может быть вообще что угодно.

— Макс, — набираю своего главного мастера-ломателя, — а ну-как прошерсти мне этого типа, контакты сейчас тебе скину.

— Что интересует, Дмитрий Викторович?

— Банковские операции. Хочу узнать, сколько и где у него бабла. И банковские базы посмотри — возможно, он ждет одобрение кредита и типа того. Делать нужно быстро, аккуратно и осторожно. Ну, ты в курсе. Подключай ребят, если нужно.

— Да тут делов на одну затяжку.

Пока жду результат, читаю СМС-ку от Валентина — с Лори все прошло как по маслу. Валентин интересуется, нужна ли мне какая-то информация. До боли щекочет в области сердца от одной мысли, что достаточно просто щелкнуть пальцами — и я буду знать все. Моя обезьянка будет как на ладони.

«Нет, ничего не нужно», — выстукиваю деревянными пальцами по клавиатуре и прячу телефон, пока не передумал.

Что я могу увидеть в ее жизни? Что она строит прекрасные здоровые отношения мечты с Мистером Олимпия? Да лучше сдохнуть, чем добровольно совать в это нос. Меня, блядь, пытать можно их совестными фотками.

Через час названивает Макс, трещит в трубку, что у Угорича с деньгами пизда. Есть какая-то небольшая сумма на его замазанном счету, и судя по тому, что все последние операции он делает именно с нее, жизнь вынудила этого еблана распечатать последнюю кубышку. В принципе, если Лори хочет цепануть его на бабло, ситуация у ее братца как раз такая, что он с радостью схватит даже кость с барского стола, но почему бы не подстраховать мою маленькую злюку?

— Макс, а подсуетите что-то с этим счетом. — Вжух! Раскручиваю себя вправо, старясь не думать о боли в висках. — Осторожно, чтобы у банка был повод для блокировки. На четыре-пять дней — максимум.

— Сделаю в лучшем ювелирном виде.

Я не успеваю спрятать телефон, как он снова звонит.

На этот раз на экране лаконичное — Юля.

Нам пришлось контактировать через адвокатов, которые закрывали вопросы с журналистами, а интервью, которое она, насколько я помню, должна была на днях дать одному модному изданию, я буквально написал для нее собственной рукой. В вещах, из-за которых может пострадать репутация моего бизнеса, я до крайности щепетильный и замороченный.

— Какого сорта морепродукты ты предпочитаешь в вечернее время суток, Шутов? — весело интересуется Юля. С тех пор как с ее лица сошли синяки, она как будто все время в приподнятом настроении. Ну или это я стал жутким занудой.

— У меня спортивный режим, Юль. Я пас.

— Ты от меня не отделаешься, даже не пытайся.

При всем моем достаточно лояльном к ней отношении, сейчас я и близко не в том настроении, чтобы флиртовать даже в шутку.

— Шутов, я не собираюсь покушаться на золотой член. Я уже давно не в том возрасте, когда меня может заинтересовать наглухо отбитый мужик вроде тебя.

— Тогда к чему эти звонки, Юль?

— Мой муж согласился на развод, и мы подписали первые бумаги. Все благодаря твоим адвокатам. И я, как благодарная девочка, хочу угостить тебя ужином. Очень дружеским и до тошноты приличным. — А потом, видимо чуя, что меня ее радость не сильно впечатлила, меланхолично добавляет: — Просто так получилось, что ты единственный нормальный человек в моем окружении, с кем я бы хотела это отпраздновать.

— Меньше трех секунд назад я был отбитым мужиком. — Головная боль усиливается, заставляя сцепить зубы.

— Ты категорически не подходишь для отношений, Шутов, и я заранее сочувствую женщине, которая в тебя вляпается, но как друг ты меня абсолютно устраиваешь. Ну что я там у тебя в трусах не видела, боже?

Я скидываю ей адрес и прошу не везти еду.

Через час Макс пишет, что подлянка готова и процесс уже пошел.

Я верчу телефон в руках, пытаясь еще раз прогнать ход мыслей Лори, чтобы убедиться, что моя обезьянка подстрахована со всех сторон. Через пару дней нужно лететь на выставку в Токио, и мне пиздец как не нравится идея, что Лори остается здесь одна, пусть и под присмотром моих (и не только моих) охранников. Знаю, что на Авдеева типа можно положиться, но… Да бля, какого хера я должен врать самому себе? Я все равно буду чувствовать, что она в безопасности только когда сам организую ей все тылы. А Авдеев ее драгоценный пусть делает что хочет — срать вообще на него.

Домой приезжаю около семи, и сразу натыкаюсь взглядом на знакомую машину около въезда. И стоящею возле нее Юлю с зонтом в одной руке и большой, похожей на саквояж сумкой в другой. Готов поспорить, что в ней она притащила бутылку шампанского и что-то из того, что, по ее мнению, не подпадает под определение «еда». Ну хотя бы без пакетов из ресторана.

— Шутов, я тебя убью когда-нибудь. — Юля без приглашения забирается в машину, небрежно бросает сложенный и насквозь мокрый зонт куда-то на заднее сиденье. — Я сказала, что приеду к шести.

Дергаю плечом. Рулю в сторону подъезда.

В лифте Юля стаскивает плащ, бросает его мне в руки, как бы давая понять, что ничего «такого» у нее и на уме нет, потому что приехала не в красивом платье-ночнушке, а в простом свитере и джинсах, которые даже не в облипку. Когда выходим, с любопытством осматривает коридор, потом фыркает в ответ на то, что я нарушаю нормы гостеприимства и захожу первый, не слишком заботясь о том, нужно ли ей мое приглашение чтобы войти. Но чтобы не быть совсем уж хамлом, пальцем показываю где ванна, кухня и гостиная, и предлагаю угощаться всем, что она найдет в холодильнике.

— Ну, самое главное я привезла с собой. — Триумфально достает из сумки бутылку игристого и банку черной икры. Все как я предполагал. — На мужиков, как показывает практика, в этом деле надеяться вообще не вариант.

Понятия не имею, что должен ответить, поэтому молча сваливаю переодеваться.

Меняю костюм на домашнюю футболку, спортивные штаны и ерошу волосы, потому что после дождя они слиплись иголками. В целом в зеркале вид не сильно изменился, но так я хотя бы не выгляжу как голодранец с большой дороги.

Когда захожу на кухню, там уже пахнет свежезаваренным кофе, на столе бокалы, а в большой банке икры торчит чайная ложка.

— Я не нашла хлеб, — кривится, как будто это мне, а не ей с ее модельной диетой, преступление — жить без хлеба в доме. Потом рассматривает меня сверху вниз, щелкает языком. — Господи, три года назад я была уверена, что следующая наша встреча будет на твоем могильном камне.

— Очень воодушевляет. — Пробую кофе и очень стараюсь не кривить носом. Ничего не изменилось — она все еще каким-то образом умудряется варить дерьмовый кофе даже в кофемашине.

— Ну серьезно, Шутов, ты реально просто отпадно выглядишь. — Юля протягивает руку, трогает мой бицепс, корчит такое лицо, как будто впервые в жизни видит мужика с «мясом» на костях. — Слушай, не делай такую рожу. Ты знаешь сколько мужчин в твои годы — и даже младше! — выглядят как говно? Девять из десяти.

Я натянуто улыбаюсь, в который раз отчаянно заставляя себя хотя бы из вежливости делать вид, что меня интересует этот разговор.

Юля запросто хозяйничает на кухне: находит бокалы (я даже не знал, что они у меня есть) и даже сама открывает шампанское, хотя с этим я бы помог. Разливает примерно по трети, подталкивает мне, и грозит пальцем, если вдруг я откажусь.

Толкает тост про то, что встреча со мной была лучшим подарком судьбы. И ни слова про развод, который якобы приехала праздновать. Но справедливости ради — никаких намеков на то, что она собирается заночевать, тоже нет.

— Шутов, блин, да что случилось? — Она обрывает свою хрен знает какую по счету историю о модельных буднях.

— У меня самолет завтра в пять. Если я не высплюсь, то все мои попытки соблюдать режим пойдут по пизде. — Я даже не вру — решение лететь в Токио на два дня раньше пришло десять минут назад, и я как раз только что забронировал билет на ближайший рейс. Меня, блядь, давит этот город. Меня на хуй убивает мысль о том, что Лори здесь, так близко — но мне, кажется, до гребаной Луны дотянуться легче, чем до нее.

— Это из-за той блондиночки? — пытается угадать Юля. Хорошо пытается, сразу в «яблочко».

— Это не твое дело, Юль.

— Шутов, если это из-за тех дурацких фоток, то я прямо сейчас к ней поеду и все объясню.

Я даже спрашивать не хочу, как она найдет Лори, чтобы окончательно не увязнуть в этом разговоре. Но сама мысль о том, что такое возможно, действует на меня как красная тряпка на быка.

Как будто я сам не мог этого сделать.

Как будто, блядь, это имело значение.

— Разонравилась тихая и спокойная жизнь, Юль? — Я улыбаюсь ей одной из тех улыбок, после которых даже у здоровых мужиков отпадает желание думать, что со мной можно разговаривать как со своим в доску парнем. — Ты кем себя возомнила? Матерью Терезой?

— Твоим другом, Дим. — Юля вздрагивает и зябко ежится. — Блин, ну ты чего? Я же просто хотела помочь. Мы, девочки, иногда такого себе накрутим…

Меня это ее «мы» режет по голым нервам.

Вот оно — квинтэссенция всех моих проблем.

Есть «мы» — круговорот тёлок разной степени порочности, нравственности, красоты и ума, который просто существует. А есть Лори — мой маяк, который я слышу и чувствую кишками и нервами. Даже когда глаза закрываю — она все равно в голове двадцать четыре на семь.

Можно взять любую вот такую же «Юлю» — раскованную, которая не будет ебать мозги, но будет отлично ебать меня. Или девочку-припевочку, заглядывающую мне в рот, для которой я буду Богом и воздухом. Можно хоть, блядь, гарем завести.

Но как же по хуй.

На всех абсолютно.

— Ладно, прости. — Юля спешно находит свое пальто, накидывает его, не очень аккуратно выправляя волосы из-за воротника. Подходит ближе. Слышу ее глубокий напряженный вздох — и легкий чмок в щеку. — Дай знать, когда будешь счастлив. Я искренне за тебя порадуюсь, Дим. Ты слишком классный, чтобы эта ДНК пропала без вести.

«Примерно никогда», — говорю в своей голове, но все-таки вспоминаю, что я, хоть и ничейный, но типа_нормальный мужик, а Юля успела выпить два бокала шампанского. И ее розовые щеки как бы намекают, что в таком состоянии она вполне может если не влететь по-крупному, то помять парочку дорожных знаков точно. Приходиться поймать ее на улице и геройски затолкать в свою машину.

— Только давай больше ты не будешь совать нос в мою личную жизнь Юль, — предупреждаю на всякий случай.

Она тут же закрывает секунду назад открывшийся рот. И всю дорогу льет мне в уши какую-то дичь из модельного бизнеса. Ее послушать — так все наши бизнес-баталии просто детский лепет по сравнению с тем, на что готовы пойти бабы, ради желания обойти соперницу.

На обратно пути решаю сократить дворами, потому что с таким количеством пробок домой я попаду не раньше десяти. Выспаться нормально вообще не вариант, но хотя бы часа четыре, чтобы моя голова нормально соображала на паспортном контроле.

Мне нужно возвращаться в столицу.

Я приехал сюда только с одной целью — забрать дочь. Но хер бы мне, а не простое человеческое, вот то самое, про что сказала Юля. Да и обратного билета из Токио у меня нет, хотя обычно я всегда бронирую заранее — дурная привычка, все просчитывать наперед, а лучше — в двух экземплярах.

Как раз выруливаю из арки, когда свет фар выхватывает в густом тумане лежащий посреди дороги черный сверток. Или мусорный пакет? Хочу сбросить скорость, соображаю, в какую сторону лучше свернуть, но слева давит какой-то урод на черном «сарае».

Сверток подозрительно дергается.

Да твою ж мать.

Притормаживаю, потому что эта неведомая хуйня вдруг перекатывается влево, как раз под колеса мудаку на черной тачке, который прет как будто вообще дупля не отбивает.

Выкручиваю руль, газую.

«Взасос» влетаю ему в бочину, из-за чего тачка, хоть и большая, отлетает на добрых пару метров, как будто игрушечная. Меня только слегка дергает — даже подушка безопасности не выстрелила, потому что весь удар пришелся на угол.

Выхожу, пытаясь сходу оценить обстановку и понять, где этот долбаный пакет, чтобы убрать его с дороги. Свет фар слепит, но слава богу, это просто транзитная дорога через дворы, так что прямо сейчас на нас никто не несется.

Пакет прямо в паре шагов от меня — снова дергается и на этот раз оттуда раздается какой-то писк. Наклоняюсь, чтобы подобрать и развернуть здоровенный узел (бля, кто-то реально завязал намертво, я так использованные презервативы в годы бурной молодости не завязывал), но нихера не успеваю, потому что кто-то сзади тянет ко мне граблю, чтобы схватить за шиворот. Успеваю отвернуться, рефлекторно отбиваю руку и второй, левой, вкладываю куда-то в здоровую черную бородатую рожу.

— Су-у-ука… — стонет тело, сразу как-то обмякнув в ту же лужу, куда влетело левое колесо его тачки.

Бок у нее, кстати, не так чтобы сильно, но мой «Астон» выглядит почти как новенький, в сравнении с этим «художеством».

— Значит так, — смотрю на него сверху вниз, пока тянусь за бумажником и отваливаю несколько солидных зеленых купюр. Тачка у него здоровая, но реально старое ведро, которому лет двадцать — минимум. Неудивительно, что железо как фольга. — Слюни подобрал, рот закрыл и вали чиниться. Остальное тебе на психолога, лечить ПТСР и мудачизм. И скажи спасибо, что я тебе только раз втащил. Ну, чё развалился? Голос подай.

Кивает и мычит как баба.

— Тогда чего сидим, кого ждем?

Тут два фонаря — один сразу за нами, один чуть впереди. Не заметить пакет на дороге было невозможно, а эта тварь тупо гнал как в жопу укушенный. После моего нагоняя сваливает со скоростью звука.

Разрываю пакет — мусорный, но крепкий, явно не предназначенный для того, чтобы в нем вышвыривали котов.

— Ёптель. Ну привет.

На меня таращится две пары мутных зеленых глаз на тощих головах с непропорционально огромными ушами. Орут, как будто соревнуются, кто кого перекричит. Я в кошаках ни хрена не разбираюсь, но эти выглядят такими мелкими, что их даже в руки брать страшно. Мелкими и грязными, как будто перед тем, как упаковать их в черный пакет смерти, сделавшее это чмо еще и поиздевалось от души. У одного на морде кровь, другой жмет к себе трясущуюся, неестественно согнутую лапу. Цвет определить вообще нереально.

Осматриваюсь, пытаясь понять, реально ли их вышвырнули прямо на дорогу, но замечаю напротив площадку с мусорными баками. Классика жанра, в общем. Меня, кстати, тоже когда-то вот так же нашли, но родившая меня женская особь расщедрилась на целую коробку из-под обуви.

Мелкий с расцарапанной мордой тянет ко мне лапу, задевает пальцы, начинает орать еще громче. И еще сильнее дрожать, заваливаясь на бок, но не прекращая попыток снова встать на ноги. Но все-таки громко фыркает, когда с моих волос прямо ему на нос падает тяжелая капля. Я и не заметил, что дождь превратился в ливень.

Беру котов в охапку, еще раз оцениваю состояние тачки — норм, жить точно будет.

Забираюсь в салон, первым делом снимаю пальто и заворачиваю в него мелкоту. Мусорный пакет вышвыриваю. Жаль, что туда нельзя запаковать мразь, которая это сделал.

До ближайшей ветеринарной клиники если садами и оградами, то минут двадцать. Но что делать с этими двумя из ларца — понятия не имею. Котов у меня никогда не было, и других домашних животных — тоже. Одно успокаивает — орать эти тощие морды перестали.

На двери клиники — не очень большого, но на вид современного здания — висит табличка «Закрыто». Но через стеклянную панель вижу, что внутри кто-то ходит. Нажимаю на кнопку звонка сразу пару раз, чтобы наверняка. Никакой реакции.

Нажимаю снова, на этот раз задерживая палец на кнопке. Вот теперь срабатывает — вижу женский силуэт в белом медицинском костюме. Она смотрит на меня через стекло и показывает пальцем на табличку. Я в ответ показываю сверток и кошелек.

Минутная пауза.

Девушка открывает дверь и с порога мне в лоб:

— Молодой человек, если вы привезли животное на кастрацию, то…

— Чтобы отрезать кому-то яйца, мне ничья помощь не нужна, — обрываю ее на полуслове и выкладываю завернутых в мое пальто котов прямо на тумбу. — Вот.

Она смотрит на меня как на притрушенного, но, когда из свертка раздается писк, тут же теряет всякий интерес к моей насквозь мокрой туше и переключается на «пациентов». Быстро оценив обстановку, прихожу к выводу, что здесь кроме нее больше никого нет, а на табличке на ресепшене написано, что клиника работает до восьми, то есть закрылась еще час назад, но эта сопля явно работает сверхурочно. На вид ей лет двадцать, а охраной тут и не пахнет.

— Боже, где вы их нашли? — Осматривает орущие морды, потом зло косится в мою строну. — Вы же их нашли, да?

— Достал из мусорного пакета, чуть под колеса не влетели.

— Люди просто суки, — выдает таким тоном, как будто процитировала теорему Пифагора.

— Согласен.

— Нужно сделать рентген, осмотреть раны и, возможно, наложить швы. Но я одна не справлюсь.

— Вызовите врача, ну или кто там нужен.

Она мнется, потому что не знает, как озвучить цену вопроса.

— Просто разберитесь с мелкими, ладно? Я все оплачу. Куплю вам новое оборудование или что там сюда нужно. Новое здание, блядь. Это так сложно?

Девчонка заворачивает котов обратно, идет к стойке регистрации и набирает пару номеров. Я даже не пытаюсь слушать, о чем и с кем разговаривает, меня интересует только результат.

— Послушайте, как вас там… — Кричит через весь зал.

— Мистер Эй, — скалюсь.

— За доктором нужно вызвать такси и… это будет стоить тройной тариф так что…

— Без проблем. — Ловлю себя на мысли, что немного отвык от мира, в котором люди как-то странно понимают значение слов «я все оплачу». Я только что в лоб сказал, что могу организовать новую клинику, а она тут про какие-то тройные тарифы врача-ветеринара.

Девчонка несет котов в смотровой кабинет и на какое-то время единственные звуки, которые я слышу издают тикающие круглые часы на стене. Называется, хотел один пораньше лечь спать и собрать сумку.

— Поздравляю, — девчонка появляется как раз, когда я воюю с кофейным автоматом, который никак не хочет сканировать мой APay, — у вас девочки.

— Круто.

Две девочки.

Пиздец.

Этот чувак наверху явно шутник.

Как бы так ему намекнуть в крепких выражениях, что когда я просил отдать мне моих девчонок, то имел ввиду Лори и дочь, а не два грязных мяукающих комка.

— Доктор уже едет. — Девчонка протягивает мне что-то похожее на детскую пеленку. — А вы мокрый.

— Фигня. — бросаю взгляд на часы. Да куда это долбаное время так летит? — Слушайте, у меня в пять утра самолет…

— Знаю, знаю… — Насмешливым тоном, как будто это не я, а она на два десятка лет меня старше. — А еще у вас там дома породистый кот, собака королевских кровей, чистюля-жена и ребенок с ужасной аллергией.

— Все в холостую. — Показываю бронь на рейс — мне вообще не сложно, а вот с мелкой спесь сбить — самое оно, чтобы знала, как разговаривать со взрослыми дядями. — В среду вернусь за своими девчонками. Можно как-то устроить, чтобы они тут побыли под присмотром?

Она придирчиво изучает экран телефона, потом говорит, что касса уже закрыта и организовать все это можно только утром.

— Серьезно? — Я реально оторвался от мира, в котором даже кофе из автомата выбить — целый подвиг.

— Я могу прислать вам счет для оплаты, но провести ее нужно утром. И под мое честное слово.

— Класс, проходимцем меня давно не называли.

Девчонка достает телефон — старенькое «яблоко» с разбитым экраном, но вполне работает и даже коннектится с моим.

— «Данте»? — переспрашивает так, будто это какое-то ругательство.

Я имя ее телефона даже не запоминаю, а тем более не собираюсь комментировать.

— Если хотите — я могу утром написать вам, как коты, — кричит мне вслед.

Состояние моих девчонок — звучит реально как издевательство — меня, конечно, будет интересовать, но оставлять номер этой ссыкухе не хочу.

— Диктуйте, Мистер Эй, — снова нарисовывается у меня перед носом, с взведенным для набора телефоном. — Пришлю вам фотки, когда мы их отмоем.

— А от них хоть что-то останется, когда вы их отмоете? — Забираю у нее телефон и сам вбиваю себя в контакты, подписываюсь «Хозяин двух грязных девчонок» и возвращаю румяной и довольной девчонке.

— Останутся как минимум уши. Меня, кстати, Валерия зовут.

Да блядь.