Соль под кожей. Том третий

Глава тридцать четвертая: Лори

Я нарочно прошу водителя остановить подальше, чтобы немного пройтись под дождем и успокоить скачущее галопом сердце. Пока ехала — в голове промелькнул миллион вариантов что будет, когда Шутов откроет дверь и увидит меня на пороге. Будет рад? Пригласит войти и начнет расспрашивать детали моего плана по уничтожению Угорича? Или как в старые добрые времена, скажет, что предпочитает держать наше общение в рамках телефонных звонков и переписок?

Пару раз подмывает набрать его номер и сказать, что я почти на пороге его дома, но все время что-то останавливает. Хотя, глупо врать самой себе, как будто я действительно не знаю, почему до сих пор ему не позвонила. Боюсь услышать что-то типично шутовское, от чего ноги сами унесут меня на другой край земного шарика.

Чтобы пройти на территорию закрытого ЖК, охранник на пропускном пункте интересуется, кто я и к кому.

— Валерия Дмитриевна Шутова, — говорю первое, что приходит на ум. — К брату. В гости.

Он почему-то даже со списком жильцов не сверятся — сразу пропускает. Наверное, все дело еще и в моем виде — в черном платье-футляре, длинном пальто и сумкой от известного бренда я меньше всего похожа на любительницу наводить на квартиры богатеньких буратино.

У Димки совмещенная квартиру — кто бы сомневался.

В старом, отреставрированном доме, занимает третий и четвертый этаж из четырех.

На лестнице топчусь как трусливая школьница, которая принесла валентинку своему очень взрослому и строгому учителю.

Мысленно считаю до трех и нажимаю на кнопку звонка.

Тишина. С той стороны не слышно ни звука. Даже намека на хоть какую-то музыку.

Хотя, наверное, звукоизоляция тут тоже идеальная.

Или его нет дома? Вообще не в городе? Вот же лягушка-путешественница.

Достаю телефон, пролистываю нашу короткую переписку, как будто в ней могут быть подсказки, в какой точке Вселенной в эту секунду может находится Шутов. Вадим сказал, что он «уладил вопрос» с Завольским, это было позавчера. Значит, как минимум два дня назад он точно был здесь.

Но мое бессмысленное мысленное расследование перебивает выразительный лязг замка.

Делаю глубокий вдох, мысленно готовлю фразу: «Я тут только что кое о чем поговорила с Рудницкой…», но в итоге не произношу ни звука, потому что губы и язык смерзаются в одну совершенно лишенную речевых функций конструкцию.

Дверь мне открыл не Дима.

— А вы кто? — быстро шарит по мне взглядом девчонка лет двадцати, и хмурится.

— Валерия, — говорю, кажется, просто на рефлексах.

— И я Валерия, — фыркает она. По глазам вижу, что чем больше на меня смотрит — тем больше злится. — Тебе чего?

— Мне бы Дмитрия Викторовича, — начинаю понемногу приходить в себя. И медленно закипать. Хотя, нет, блин, закипаю я со скоростью марсианского лета! Делаю шаг вперед, отталкиваю мелкую выскочку плечом внутрь и с грохотом закрываю за собой дверь.

— Да ты кто вообще такая?! — орет малолетка, размахивая у меня перед глазами тонкими ручонками.

Что это за странный запах от нее?

Псиной что ли?

— Значит так. — Резким движением складываю свой зонт-трость, и от глухого хлопка у моей «тёзки» на секунду отпадает желание прыгать передо мной. — Еще раз полезешь мне в лицо — я тебя с лестницы спущу, невеста Бобика.

— А-ну пошла вон отсюда! — орет малая, но выразительного постукивания зонтом достаточно, чтобы держать ее на безопасном расстоянии. Безопасном для нее, само собой, хотя эта дура наверняка думает иначе.

— Шутов где? — Уверена, что если бы он был дома, даже где-то в глубинах этой квартиры, он бы точно услышал этот «вой пожарной сирены».

— Спит! — кривляется она.

— А ты, значит, собачонка — сторожишь?

Она врет как дышит. Врет как «умеют» врать бестолковые девчонки с бешенством матки, когда на их пути вдруг появляется красивый обаятельный мужик. Как там сказала Юля? «Желающих всегда будет легион…». Но ведь каким-то образом она попала в квартиру.

— А я его девушка! — еще больше орет глупая Валерия, даже не подозревая, что ровно этого последнего штриха мне как раз и не хватало, чтобы окончательно убедиться — девушкой Шутова она может быть разве что в своих влажных ванильных мечтах.

— От тебя псиной воняет, ты в курсе вообще? — Снимаю пальто, бросаю его на тумбу, продвигаясь вглубь широкого коридора.

— Немедленно убирайся!

— Или что? Хозяин вернется и вышвырнет тебя за порог?

— Да ты вообще кто такая?!

Я как раз выбираю между вариантами «жена» или «супруга», когда дверные замки лязгают снова.

Дверь открывается под «аккомпанемент» стремительно бледнеющего, покрывающегося пятнами лица малолетней заразы.

— Так, я… — Димка, с мокрыми после дождя волосами и в мешковатом свитере, который сползает с одного плеча, замирает на пороге.

Обращаю внимание на пакет в его руках.

С принтом в виде собачьих лап. Или кошачьих?

— Лори?

Если бы я не была такой злющей мегерой, то первым делом достала бы телефон и сделала пару драгоценных кадров. Шутов, который впервые в жизни выглядит растерянным — это просто целый лот для «Сотбис»[3].

— А я тут с твоей новой обезьянкой как раз знакомлюсь. Вот, — улыбаюсь примерно так же «мило», как и клоун из «Оно», — все жду вежливое приглашение на чай.

— Чё, блядь? — Шутову нужна буквально секунда, чтобы оценить обстановку, поставить пакет на тумбу и смахнуть с лица текущий с его волос дождь.

Он так коротко подстригся, что теперь его волосы кажутся абсолютно белыми. Идеального цвета, не запачканного никаким посторонним желтым или серым оттенком.

Модная челка прилипла ко лбу.

Но ему все равно очень идет.

И мне нужна вся моя стойкость и выдержка, чтобы не опускать взгляд на торчащее из выреза странного свитера крепкое плечо. И не пялиться на цепочку с крупным медальоном на его какой-то, блин, абсолютно невероятно красивой шее.

— Значит так, это, — Шутов кивает на малолетку, которая с его появлением моментально притихла, — ветеринар. На хуй бы мне уперлась другая обезьянка, когда у меня и так одна уже есть? На всю голову отбитая! Блядь, Лори, ты сейчас серьезно?! Еще я, блядь, детский сад на выезде не трахал! Совсем сдурела?!

— Ой, прости, пожалуйста, что задела твои нежные чувства, Шутов! — Театрально складываю ладони в молитвенном жесте, а потом размыкаю их и пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. — Ты же у нас одуванчик невинный! Просто образец сексуальной избирательности! Или у вас все серьезно? Да?! В самом деле?!

Девчонка, попавшая в самый эпицентр нашего пинг-понга, сжимает голову в плечи почти как черепаха, и неловко пятится то в одну, то в другую сторону, видимо так до сих пор и не решив, к чьему берегу безопаснее прибиться.

— Она вот сказала, что вы встречаетесь! — сдаю эту дуру с потрохами, прекрасно, впрочем, осознавая, что из ее глупого рта не вышло ни слова правды. — Что, Дмитрий Викторович, седина в бороду — бес в ребро?!

— Да что за ёбаный в рот. — Дима в два шага берет мелкую за шиворот, реально как котенка, тащит к двери ее совершенно не сопротивляющееся тело. Дает деньги на такси и толчком захлопывает дверь. На пятках разворачивается ко мне. Поджимает губы. — Что такое, Лори? Не ёбаная женщина — хуже злой собаки? Ну ок.

Проводит по мне взглядом, и я начинаю проклинать себя за то, что приехала к нему в своем «жутко сексуальном» офисном дресс-коде. А он вон просто хоть на обложку плейбоя, даже в одежде, потому что одно это дурацкое голое плечо выглядит покруче любого самого грязного порно.

Нам же поговорить надо.

Господи.

Я только что из его квартиры какую-то малолетку выгнала. И вообще в шаге от истерики.

Но мой взгляд намертво, как прибитый, прикован к нему.

Потому что Шутов вообще без тормозов — стаскивает свитер через голову, швыряет его на пол. Прет прямо на меня всем самым сексуальным, горячим, таким мать-его-ужас-сдуреть-каким-мускулистым-телом.

Мамочки.

Боже.

Я на этом животе с самыми идеальными в мире кубиками хоть сейчас кончить готова. Просто притронусь — и точно с ума сойду.

Так шатает от адреналина, что невольно пячусь назад как рак.

Да меня сейчас вдобавок еще и размажет от его запаха.

— Шутов… стой, где стоишь…

— Ага, вот прям так и сделал.

Он такой красивый, божечки.

Я даже пискнуть не успеваю, когда хватает за запястья и задирает над головой, расплющивая меня об стену, пришпиливая бедрами, как глупого мотылька.

Как же от него пахнет.

Дымом, мокрым лесом, черным туманом.

Зверюга бешеная.

— Шутов… — Непроизвольно вытягиваюсь на носочках. — Слушай, нам нужно поговорить… Свитер надень.

— Не-а, — улыбается как настоящий дьявол. Только белобрысый. Только в миллиард раз красивее любого Дьявола. — Ты же за лекарствами приехала, обезьянка? Дофамин, окситоцин, поебень всякая. Вот, считай, я снял упаковку.

— Дим… Димка… — Я сейчас просто нафиг задохнусь. Если раньше не сгорю от его раскаленного тела, прижигающего, клеймящего мое даже через одежду.

— Значит так, обезьянка. — Наклоняется к моим губам, дышит на них, но даже не пытается поцеловать. — Через пятнадцать минут у меня японцы онлайн. И пропустить эту хуйню второй раз я точно не могу. Поэтому сейчас я тебя быстро жестко ебу, ты успокаиваешься, тихонько лежишь в кроватке и не мешаешь мне работать. А потом мы поговорим.

— Больной, блин.

Он все-таки прикусывает мою нижнюю губы, так сильно, что как будто почти до крови.

— Ты такой придурок, придурок…

Мои руки Дима отпускает только на несколько секунд, чтобы стащить с меня платье.

Подцепляет пальцами узкий нижний край, тянет вверх, и я мысленно благодарю провидение за то, что сегодня в последнюю минуту раздумала надевать юбку и блузку, и пиджак. Пара секунд, которые Шутов тратит, чтобы вытащить меня из этой тряпки, буквально поджигают голодные нервы.

Я приехала к нему разговаривать.

Но, блин, я умру, если мы не займемся сексом прямо сейчас, даже если это ужасно короткие пятнадцать минут. Ненавижу японцев! Прости, Токио!

Дима сдергивает платье, и вместе с ним куда-то в сторону летит заколка для волос. Мотаю головой, чтобы привести прическу хотя бы в какой-то порядок.

— Блядь, Лори, ты реальная вообще? — Дима хмурится, а потом порывисто протягивает ладони, обхватывает мое лицо своими совершенно офигенными пальцами и тянется, как магнит.

Сначала жадно, больно, дико буквально впечатывается в мой рот своими губами, заставляет всхлипнуть, потому что одновременно надавливает бедрами мне на живот. Его возбуждение настолько очевидно, что в голове взрывается первая сверхновая — просто от осознания того, что это происходит на самом деле.

— Лори… — Раскрывает мои губы своими. — Лори, блядь…

Проталкивает язык внутрь, обводит по краю зубов, глубже, лишая возможности вдохнуть.

Я тянусь к нему, пробую на вкус наш поцелуй, стону прямо ему в рот, и в ответ слышу тихий, совершенно оторванный рык откуда-то из его груди.

Губы у меня после этого точно будут в хлам и в кровь. Но, боженька, пусть будут, умоляю тебя, я хочу всю жизнь носить на себе его поцелуи, абсолютно каждую минуту пока дышу и существую.

— Дим… — Тянусь к его джинсам.

Он реагирует мгновенно — снова пришпиливает мои запястья над головой, но на этот раз использует только одну руку. Отодвигается, рассматривает мои моментально опухшие губы.

— Обезьянка, после японцев — хоть сожри меня, все, что хочешь.

— Гребаные японцы, — стону и извиваюсь, но освободиться из этой железной хватки вообще не реально.

Дима заводит руку мне за спину, одним движением находит застежку лифчика.

Отпускает руки, взглядом предупреждая, что терпение его не безгранично, как и наше время. Стаскивает по рукам сначала лифчик, потом сдергивает трусики. Проводит указательным пальцем по резинке чулка, коварно улыбается.

Подхватывает под ягодицы, отрывает от земли просто как пушинку.

Два шага вперед.

— Цепляйся, обезьянка.

Я послушно исполняю приказ, обвивая его руками и ногами, как плющ.

Притрагиваюсь губами к шее, слизывая как дурная его запах. Во рту жжет от этой смеси, как будто только что попробовала на вкус запредельное блаженство.

Дима смахивает что-то за моей спиной, усаживает меня на освободившуюся тумбу.

Широко разводит ноги, бесстыже разглядывает стремительно чернеющим взглядом.

Я пытаясь подтащить его ногами, но в ответ получаю несильный шлепок по бедру.

Шиплю.

Шутов отводит назад мои руки, упирает ладонями в прохладную поверхность. Бедра подтягивает к краю. Хочет расстегнуть застежку стальных тяжелых «скелетонов», но я изо всех сил мотаю головой. Ему так идут эти тяжелые жутко модные часы на его аристократическом запястье.

— Нет! Оставь!

— Не хочу тебя поцарапать, обезьянка.

— По фигу! Ты такой секс. Оргазм ходячий. Не снимай!

Кивает, на долю секунды как будто слегка краснея.

Проводит ладонью по моей шее, до груди. Меня разрывает от желания просто закрыть глаза и кайфовать от секса, который мне точно снесет башку, и в то же время хочется смотреть, жадно впитывать каждое его движение, каждый контакт нашей кожи.

Костяшкой большого пальца обводит сосок, такой твердый, что это почти больно.

Накрывает ладонью грудь, сжимает. Сначала как будто пробует, а потом просто нахрен сплющивает в ладони, издавая гортанный стон.

Второй рукой четко, абсолютно без заминки, один за другим расстегивает болты на каких-то своих жутко модных гранжевых джинсах темно-серого цвета.

Я поддаюсь вперед от нетерпения, качаюсь к нему навстречу как от смертельного голода.

Дима проводит ладонью по моему животу, задерживается около пупка, немного надавливает, вынуждая дернуть бедрами.

Пальцами до промежности.

Я забываю, как дышать, когда свободной рукой чуть приспускает джинсы и легко стягивает край белоснежных «Армани» — ох ты боже мой, ну что еще за трусы может носить этот модник? — освобождая абсолютно готовый трахать меня член.

В этом мужике идеально все.

Даже член.

Ровный, абсолютно без изъянов, почти такого же цвета, как и его светлая кожа, большой, тяжелый, с абсолютно трафаретными венами от самой мошонки до головки.

Если бы не проклятые японцы, меня бы никакая порка не остановила от того, чтобы прямо сейчас взять его член в рот и сосать пока не кончит.

Но Шутов уверенно перенаправляет мои мысли в нужное ему русло, просто нажимая костяшкой пальца на мокрые складки. Потирает их, одновременно обхватывая член у самого основания. Делает несколько расслабленных движений вверх-вниз. Почти лениво. И смотреть на то, как его длинные абсолютно какие-то невероятные пальцы сжимаются и надрачивают член — это почти целый оргазм.

Я жадно облизываю губы, замечая маленькую капельку влаги.

Димка растирает ее большим пальцем, из-под опущенных ресниц наблюдая за тем, как я буквально намертво пришпилена к этому маленькому селфи-порно. Наверное, только поэтому пропускаю момент, когда он раздвигает пальцами мои складки и без предупреждения надавливает на клитор.

Я вскрикиваю, дергаю бедрами вверх.

Подмахиваю навстречу.

— Дим… Димка…выеби меня… Димка…

Что я несу?

Об его сатанинскую улыбку можно порезаться, как об смертельно острую бритву.

— Думал, никогда не попросишь, — скалится эта бешеная зверюга, а потом резко подается вперед, обхватывает члену у самого основания, прижимает к моему входу. — Лори, ты кончаешь, поняла? Сейчас — ты.

Что?

Мои мозги стекли туда, где его член медленно, растягивая по сантиметру, заполняет меня собой. Я делаю пару вздохов, каждый раз думая, что это все, дальше не получится, но он двигается еще, как будто провинчивает меня до самого пупка.

Блин, что он там говорил про восемнадцать сантиметров? Скромняга.

Твою мать.

Я охаю, потому что мы прижимаемся друг к другу с обоюдным выдохом.

— Хоть бы не сдуреть… — хрипло стонет Димка.

Немного отодвигается.

Снова в меня, чуть быстрее, наглее.

Я запрокидываю голову, пытаюсь выровнять дыхание.

— Лори, держись… — Его голос такой сексуально хриплый. Губы слегка приоткрыты. Взгляд совершенно черный, как у одержимого, дурной, оторванный. — Пиздецки классно в тебе, Лори… Блядь… Держись, поняла?

Что? Куда держаться?

У меня голова кружится — так хочется просто, блин, поймать первый оргазм.

Димка просовывает руки под моими бедрами, обхватывает, сжимает пальцами так сильно, что я мысленно стону от предвкушения завтрашних синяков. Точно сдурела.

Шутов подтягивает мою задницу еще чуть ближе к краю. Делает несколько как будто пробующих движений, но каждый раз, когда входит почти на всю длину — я вскрикиваю от приятной боли где-то как будто около пупка.

А потом вздергивает мою задницу над тумбой, выравнивая нашу разницу в росте.

Я болтаюсь как будто в невесомости, из последних сил удерживая себя на вытянутых руках. В нетерпении скребу ногтями по столешнице.

И, блин, этот гад просто вгоняет в меня одним резким адским толчком.

Кричу, ругаюсь.

Классно, боже…

Подаюсь сама, хотя в такой позе, практически болтаясь в воздухе, у меня вряд ли есть хотя бы какая-то возможность влиять на процесс.

Не успеваю перевести дыхание от первого раза, а Шутов уже отодвигается, задирает меня еще выше — и снова заколачивает член, раз второй, третий. Ритмично, наращивая темп.

Тишина в комнате нарушается влажными жесткими шлепками.

А ему как будто мало — буквально ввинчивает себя внутрь, с оттяжкой качает бедрами.

Каждый раз ударяется тяжелой мошонкой мне о промежность.

Каждый раз — вколачивая член в меня и насаживая меня до самых яиц.

Вот теперь, блин, я знаю, как это — когда мужик натягивает.

Этот придурок именно так и делает — долбит вообще без остановки, не делая паузы даже чтобы дать мне выдохнуть.

Оргазм закручивается в кончиках пальцев, с беззвучным шипением и невидимыми искрами летит по венам, выше, скручивает колени, выжигает на коже абсолютно бесконтрольную дрожь.

Кусаю губы, чтобы хотя бы изредка сдерживать крик, но все равно кричу.

Боже, кайф!

Тело вытягивается как струна.

Бесконтрольно чертыхаюсь, прошу притормозить, но сама же тянусь навстречу, чтобы через несколько секунд просто взлететь.

Куда-то в сладкое, горячее, острое и приятное одновременно.

Дима медленно затихает, опускает меня на тумбу, прижимается влажным лбом к моему лбу.

— Ты бы видела себя со стороны, обезьянка. Моя башка кончила хулиард раз.

Меня еще трясет, прошибает от копчика до затылка.

Руки не держат, сил хватает только обнять его за шею, присосаться губами к его слегка солоноватой, абсолютно офигенной на вкус коже в ямке над ключицей.

Сознание возвращается в голову предательски медленно.

— Я так кричала… кажется… — Чувствую, что щеки заливает от стыда. — Соседи, наверное…

— Та-а-а-ак… — перебивает, медленно тянет слова и мою голову назад, за волосы. — Значит, голова не выключилась, раз всякую хуйню думаешь.

— Димка, я просто…

— Тебе просто мало. Окей, давай еще разок.

Он вообще нормальный?!

Я еще выдохнуть от предыдущего галопа не успела.

Но все равно нифига не сопротивляюсь, даю обнять себя за талию, вдавить мою задницу в твердую гладкую столешницу.

Димка вталкивает себя между моими ногами, забрасывает одну мою пяткой на тумбу, разводит колени так, что саднят суставы. Проводит пальцами между ног, где я просто ужасно бесстыже мокрая от лучшего в моей жизни оргазма.

Вставляет в меня сначала один палец, потом еще один.

Я охаю, почему-то пытаюсь убежать, потому что еще не до конца успокоившееся возбуждение накатывает с новой силой. Шутов надавливает на мое бедро, обездвиживая. Вытаскивает пальцы, растирает влагу от клитора вниз — и снова вставляет их в меня до самой ладони с жутко пошлым хлюпающим звуком.

Вскрикиваю. Цепляюсь ему в плечи, кажется, беспощадно царапая.

Он немного сгибает пальцы, как будто хочет потрогать пупок изнутри… и меня жалит что-то настолько острое и сладкое, что рот распахивается в немом крике.

Это, что, блин, еще такое?!

Отпускает — и снова сжимает, поглаживает как будто дразнит самое оргазмическое место в моем теле. Клитор пульсирует как под ударами тока, хотя этот гад его даже не трогает!

Я задираю голову, ищу его взгляд — с чертями, пополам с прикушенной, жутко самодовольной ухмылкой. Надавливает пальцами выше, трет, наращивая темп, пока мое тело не начинает трястись так сильно, как будто меня насадили на высоковольтный провод.

Кусаю губы, потому что в горле уже саднит.

Мы перекрещиваемся взглядами.

Мой красавчик, боже…

Кончить хочу — хоть бы не умереть только от второй дозы.

— Давай, Лори, поори для меня, — жутко доминантным голос приказывает мой личный Дьявол.

И я полностью слетаю с катушек.

Кажется, просто посылаю все на свете.

Тянусь к нему, руками, хватаю за плечи, как последняя шлюха насаживаюсь на эти офигенные пальцы, мокрая, текущая ему на ладонь с таким криком, что глушу сама себя.

Этот придурок в два оргазма за пятнадцать минут стер из моей жизни вообще все, что было до него.

Дав выдохнуть секунд тридцать, Димка берет меня на руки, прижимает к себе так крепко, что я непроизвольно стону от легкого, но адски приятного хруста косточек.

Несет по коридору, заворачивает в спальню с мягкой теплой подсветкой.

— У меня, блин, глаза слипаются, — сонно бормочу я. Он, конечно, трахнул меня как долбаный терминатор, буквально мозгами навылет, но не до такой же степени, чтобы я не понимала, что это была игра в одни ворота. В мои. Причем, дважды. — Чувствую себя эгоисткой, Шутов…

Зеваю, когда укладывает на кровать.

Ставит колено рядом, нависает надо мной.

— Ты самый красивый мужик на свете, официально… — Язык просто ужасно заплетается.

Его медальон на цепочке раскачивается прямо у меня перед глазами, как маятник. Пытаюсь поймать слабеющей рукой, но получается только с третьего раза. Тяну к себе, вынуждая наклониться ближе. Плохая идея, потому что его запах снова щекочет ноздри и рот наполняется слюной от неудержимого желания провести языком по вене на шее этого сексуального придурка.

А потом взгляд сползает ниже, на вертикальный шрам на груди.

Он не такой темный, как мне показалось в нашу первую «встречу».

— Лори, глаза на меня, — командует Шутов, и я послушно исполняю, потому что сил нет даже на показное сопротивление.

Глаза у него офигеть просто — как крепкий кофе, с тоненькими лучиками морщинок в уголках. Светлые короткие ресницы, но такие густые, что хочется провести по ним подушечкой пальцы.

Сколько миллиардов лет должно пройти, прежде чем я перестану смотреть на него как умалишенная, влюбляясь заново со скоростью раз в минуту?

— Все хорошо? — Я все-таки должна спросить. — В смысле… ну…

— Лори, я не кончил только потому, что мне нужна работающая голова. Никакой другой причины, обезьянка. Знаешь, сколько раз, лежа в этой постели, я удрачивался в хлам, представляя, как кончаю в тебя и на тебя?

— По праздникам? — нарочно корчу ничего не понимающую дурочку.

Димка усмехается, закидывает мою ногу себе на плечо.

— Давай мы это снимем. — Его длинные пальцы аккуратно и ловко скатываю чулки по моим ногам. На секунду задерживает мою правую ступню в своей ладони, обводит большим пальцем выступающую внутреннюю косточку, выуживая из меня порцию мурлыкающих звуков.

Он распрямляется, давая мне самый лучший обзор на абсолютно готовый к новому забегу член. Медленно проводит ладонью снизу-вверх, сжимает пальцы на головке, жмурится. Нервно смеется и быстро натягивает свои жутко модные «Армани» с той самой секси-инста-резинкой вместе с джинсами. Но не застегивает эту долбаную ширинку, и я стону от желания немедленно стащить все это обратно. Невозможно представить, как это работает, но в одежде он выглядит как будто голый.

— Я закажу тебе в интернете самое безобразное в мире рубище, — из последних сил стараюсь не дать глазам закрыться. — И никаб. Чтобы никто не смотрел на мою прелесть.

— Обещаю все это носить, если тебе так будет спокойнее. — Дима снова несильно шлепает меня по бедру, накидывает одеяло, подталкивает выше к подушке. — Спи, обезьянка.

И я, блин, просто выключаюсь.