Среди рабочих

XLIII

Покончив с работой, получив расчет и попрощавшись с хозяевами, мы вышли за ворота и, отойдя немного, остановились.

— Куда ж теперь маршрут держать? — спросил Малинкин. — Чайку буде попить, что ли, а?..

— Попьем чайку, да и того… в монастырь махнем! — сказал дядя Юфим. — Там, гляди, косить коли не начали, так начнут на днях. А пока что до покосу другое дело дадут… Цена там, правда, не ахти какая: всего двадцать монет… Ну, зато харч — патока!.. Работа вольготная… А после того по попам ударим, по именьишкам мелким, по лавочникам… Народ весь за дело бросится, — нам везде рады будут… только, батюшка, работай!..

От села до монастыря было верст десять по хорошей, торной дороге. Это расстояние мы прошли ходко и еще задолго до заката солнца подходили к монастырю. По дороге, обгоняя нас и навстречу нам, шло и ехало много богомольцев.

Не доходя до монастыря с версту, мы вместе с другими богомольцами сделали «залогу» около часовни, на пороге которой сидел древний, совершенно седой монах в огромных очках, таких же древних, как и он, читавший толстую книгу в кожаном облупившемся переплете. Перед ним на табуретке стояло оловянное блюдце, на которое богомольцы, помолившись в часовне, клали кто сколько мог.

Прежде, чем «залоговать», мы все четверо зашли в часовню.

Дядя Юфим долго и усердно молился, кланяясь перед иконой в землю. Мы вышли из часовни и уселись в сторонке, а он все еще был там. Когда старик, наконец, вышел и присоединился к нам, лицо его было серьезно, почти строго… Он долго молчал, что-то думая, часто моргал глазами и фыркал носом.

— Третий раз я здесь, ребятушки, господь привел побывать, — сказал он. — Третий! — И, помолчав и точно отвечая на свои думы, грустно добавил: — Эх, други, други, много я скорби перенес… реки! Нн-да!

Перед нами, как на ладони, был монастырь… Солнце, низко стоявшее на западе, освещало его белую стену, сосновый лес рядом, речку, зеленый, точно бархатный, луг перед ней. Все это вместе с какой-то особенной тишиной, разлитой вокруг, было прекрасной картиной…

— Здесь бы вот господь привел косточки положить, — произнес дядя Юфим, вздохнув.

— Самое святое дело, — согласился Малинкин и добавил: — Однако идтить надо… Трогай, белоногий!..

Мы встали и направились к монастырю…