Стальной Аид (СИ)

Глава 25

Несколько мгновений я в молчании смотрел на безжизненное тело Тоби. Как он это сказал? Проблемы с принятием решений? Неумение жертвовать. Перед глазами у меня всплыла мертвая Алиса и андроиды, разрывающие мистера Гиену на части. Из-за чего все случилось у меня во сне? Из-за того, что я не хотел никем жертвовать. И что в итоге? Я проиграл, во всем.

Я достал планшет. В инструкции, которую оставил мне Тоби, были простые указания — ехать прямо, держать крейсерскую скорость, никуда не сворачивать. Одним словом, не тратить попусту то, что он добыл мне ценой… своей жизни? Не совсем. Скорее, ценой своей личности и своей свободы. В записке не было ни слова о том, кто откроет глаза, когда я найду способ подзарядить андроида. Будет ли это мой друг Тоби, с которым мы прошли через огонь и воду, или это будет андроид с заводскими настройками? Или мне вообще не удастся больше включить его? Но я и так уже знал. Слишком уж грустным был Тоби этим вечером. Очевидно, уже принял решение, и знал, чем это может обернуться.

Я прицепил к комбинезону Тоби несколько страховочных карабинов, так, чтобы его по возможности не мотало в кузове, и вернулся в кабину. Лодка двинулась вперед, сквозь темноту, и я не мог отделаться от гадкого ощущения, что она движется на крови моего друга.

Каковы шансы на то, что все сложные структуры в электронном мозгу Тоби, его сознание и свобода воли, сохранятся после перезагрузки? Я попытался вспомнить примеры с Аида, но наши роботы были несравнимо примитивнее, чем даже просто андроид, не говоря уже о Тоби. Однако, внезапно мне вспомнились инструкции о том, что делать, если из-за какого-либо технического сбоя отключится Орфей. Конечно, это была почти невозможная ситуация, однако же инструкции существовали. Нужно было включить резервный блок питания в течение трех часов, это я помнил очень хорошо. Иначе сложные структуры сознания Орфея были бы необратимо повреждены. Точнее, еще больше повреждены. Итак, следует исходить из того, что у меня три часа. Я сжал кулак.

— Тупая железка! — я со злостью ударил по подлокотнику, едва не сломав его. Злость, обида, чувство беспомощности внезапно захватили меня. Три часа — это ничто. Даже если я разгонюсь до передельной скорости, полторы тысячи километров не преодолеть за три часа. Кроме того, на предельной скорости лодка и не протянет так долго — батареи не хватит. И что мне делать? Искать какую-нибудь станцию рядом, даже не зная, есть ли она? Я обессиленно разжал кулак. Оставалось только включить на планшете прием любых сигналов и надеяться на чудо. И действовать так, как сказал Тоби. По крайней мере, пока.

Минута за минутой, драгоценное время ускользало. Я словно чувствовал, как угасают связи и сложные структуры в электронном мозгу Тоби, и ничего не мог с этим поделать. За первые два часа моего путешествия у меня уже начали слезиться глаза — так пристально я глядел на экран планшета. Внезапно что-то, какой-то едва уловимый звук словно бы мелькнул мимо.

Я затормозил. Медленно, как только мог, сдал назад. Точно! Едва уловимая помеха. Я коротко глянул на точку на карте, мерцающую на экране планшета. Если сейчас я сверну, то, может быть, никогда не доберусь до Персефоны. Может быть, пущу по ветру то, ради чего Тоби пожертвовал собой. Я резко повернул лодку вправо, надеясь, что именно оттуда шел сигнал. Немного виляя, я проехал вперед еще около километра прежде, чем нащупал звук. Еще через пару километров я уже мог разобрать, что это песня, но слова, хотя и были вроде бы знакомыми, как будто ускользали от меня. Да и звучали они как-то непривычно мягко и картаво. На заднем плане словно бы кто-то насвистывал. Впрочем, о чем бы ни пелось в этой песне, для меня это была музыка надежды. Я мчался вперед, навстречу странной задумчивой песне, и слова становились все отчетливее, хотя я до сих пор не мог разобрать, о чем там поется.

Песня звучала, наверное, уже десятый раз, когда я увидел, откуда доносится музыка. Это, определенно, была станция, хотя она и не походила ни на одну из виденных мною прежде станций: эта не пряталась под землей, а выступала круглым куполом наружу. Когда лодка подъехала поближе, я заметил и въезд, так же открытый. Точнее, у него была маскировочная шторка, но она была поднята. На станции было темно и тихо. Задумчивая песня закончилась и началась по новой.

Я подтянул поближе к себе винтовку. Опыт учил меня тому, что на станции всегда есть кто-то или что-то, и, как правило, это что-то враждебное. Лодка скользнула вниз, в темноту, по пандусу и остановилась перед входом на станцию, обрамленным золотистым барельефом. Я выпрыгнул из кабины и подошел к двери, сжимая винтовку. Двери резко распахнулись и из темноты на меня бросилось нечто размером с человека. Я резко отпрыгнул в сторону и поднял винтовку. Существо снова двинулось ко мне, лопоча что-то непонятное.

— Стоять! — рявкнул я, и существо остановилось.

Теперь я мог рассмотреть, что это довольно причудливый робот — он имел вполне человеческие пропорции, но все его белое тело — подвижное, словно на шарнирах, — было изукрашено причудливым золотистым скульптурным орнаментом, словно бы он был продолжением интерьера станции. Все сочленения и часть механизмов были открыты, но выполнены они были так искусно, что казались частью прекрасного орнамента. Робот наклонил голову.

— Вы меня понимаете, добрый месье?

Я кивнул. Удивительно, он может говорить по-человечески! Я уж было подумал, что он сломан. Робот подпрыгнул на месте и захлопал в ладоши:

— Ура! Добрый месье меня понимает! Я так скучал один! Так давно не говорил ни с кем по душам!

— Тише, — с некоторым сомнением я все же опустил винтовку. Расслабляться не стоило, но этот робот невольно вызывал симпатию, — Мне некогда разговаривать по душам. Ты можешь мне помочь?

— Конечно, месье, конечно! Что только пожелаете!

В спешке мы вытащили Тоби из кузова и погрузили на какую-то небольшую изящную каталку, которую услужливо притащил робот. Он был, очевидно, гораздо легче и слабее, чем Тоби, так что я счел за лучшее помочь ему, чтобы ускорить процесс. Золотистые изгибы орнамента на белом фоне поблескивали в свете моего фонарика — на стенах и на мебели и на теле робота, который без остановки болтал:

— Ах, месье, если бы вы знали, как я рад вас видеть! О, а что случилось с механическим месье? Надеюсь, он поправится! Я так скучал один, если бы вы знали!

Я почти не слушал его — все мои мысли были только о том, успел ли я? Сможет ли Тоби включиться таким же, каким был?

— А теперь покажи мне, где ты заряжаешься.

— Но…

— Быстрее!

— Хорошо, месье, хорошо, конечно! — засуетился робот.

Всего пара сотен метров по роскошно украшенным коридорам — и мы оказались в темной комнате, по которой, словно продолжение орнамента, вились провода. Мы усадили безжизненного Тоби в золотистое кресло. Я почувствовал внезапную легкость. Успели! Мы успели! Все получилось сделать даже быстрее, чем за три часа! Однако секунда за секундой, время проходило, но я не видел, чтобы хоть что-то изменилось.

— Все так и должно быть? — я вопросительно глянул на робота. — В смысле, так и должно быть — никаких лампочек, никаких звуков — просто кресло — и все?

— В каком смысле, месье? — робот наклонил голову на бок.

— Он же заряжается?

— Нет, месье, что вы! Мое место зарядки не работает. Источник энергии отключен.

Я почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз.

— Болван! Что же ты молчал?!

— Я пытался сказать, месье…

— Хоть где-то здесь он может зарядиться?

— Увы, нет, месье, — робот печально покачал головой.

Мои колени вдруг стали ватными.

— Покажи мне источник, — проговорил я, чувствуя, как горло стало в один миг сухим.

Робот услужливо открыл люк в противоположной стене и я заглянул внутрь. Источник этой станции — куда меньше, чем на родной станции Тоби — был полностью уничтожен. Кто-то разбил главный стержень вдребезги. Здесь же лежали истлевшие кости, и рядом — обломок металлической трубы, как нечто инородное на этой изукрашенной станции.

— Мой покойный хозяин — как я скучаю по нему! — разбил источник. — робот грустно покачал головой, — Он боялся совсем утратить человеческий облик, и я ничего не мог сделать… И вот, в одно из просветлений… — робот тяжело вздохнул.

Я обессиленно прислонился к стене. Вот оно. Все потеряно. Я все потерял. Тоби не восстановится. Я растранжирил все, и жертва Тоби оказалась бессмысленной. Из-за меня. Я повернулся к роботу, цепляясь за последнюю, угасающую надежду:

— Может быть, есть какая-то батарея, накопитель?

Робот покачал головой.

— Но ты же как-то заряжаешься?

— Нет, месье. Я был выключен все это время, с тех пор, как мой хозяин… — робот печально вздохнул. — Но не беспокойтесь, я полностью заряжен. Моей батареи надолго хватит, и я могу служить вам, месье! Мне нужно только чуть-чуть общения, — робот остановился, прижав руки к груди.

Я пристально посмотрел на него. Потом оглянулся на сидящего в кресле безжизненного Тоби.

— Ты можешь мне послужить. Заряди моего друга.

— Это невозможно, месье, — он снова печально покачал головой.

— Возможно. Заряди его от себя.

Робот на секунду замер, а потом сделал шаг назад.

— Мне не хотелось бы этого делать, месье. Ведь тогда я сам перестану существовать.

Я сглотнул. Передвинул винтовку вперед и перевел регулятор огня на минимум.

— Это не просьба.

Робот поднял руки ладонями вперед, будто пытаясь остановить меня.

— Вы же добрый месье, вы же не будете обижать бедного робота? — он еще отступил.

Я молча поднял винтовку. Робот издал короткий вскрик, повернулся, и бросился бежать.

Я нажал на спуск, и коридор, в который бросился робот, озарился яркой вспышкой. Его нога подломилась и он упал на пол. Словно во сне, я направился к упавшему роботу, который возился на полу, что-то лопоча.