Стартовая площадка – Земля

Глава 18 Небожители

15 июля, суббота, время 09:15.

МГУ, ВШУИ, лекционная аудитория.

Очередное ежемесячное заседание ЗПИФ «Инвест-Солярис».

— Вы мне там ничего не порушите? — вопрошаю с ревнивым подозрением.

А кому понравится, когда в его технику, хоть в компьютер, хоть в любую другую влезает незнакомый и чужой? Костюшин Андрей Львович, конечно, представил нам Антона, парня не старше тридцати, но это мало что меняет. К тому же меня просят обезоружить Касперского.

Ещё кое-что царапнуло. Слишком уверенное поведение. Такое бывает у хозяев или технического персонала — сантехников, электриков, уборщиц. Но он ни тот ни другой. Или другой?

— На рабочем столе ярлычок обращения к флешке. Скрипты и все нужные файлы — там. Когда закончите, просто уберёте ярлычок, — Антон отвечает вежливо и скучающе.

Его привёл Костюшин, шеф ВТБ-банка, ссылаясь на желании присутствовать одного потенциального и очень важного инвестора. Но так как очно он не может этого сделать, в силу некоторых причин, то хорошо бы организовать виртуальное общение. И выпустил на первый план Антона, который тут же по-хозяйски расположился за компом, соединённым с интерактивной доской.

Наблюдательный совет в полном составе наблюдает, то бишь занимается своим делом. Я слежу за руками, понятное дело, не за своими. А то ходят тут всякие, а у нас потом ложки пропадут.

Под моим бдительным взглядом Антон заканчивает нехитрые процедуры запуском своей программы. Этот момент проконтролировать не могу: на время работы программа получает власть над ресурсами компьютера, и мало ли что она понавертит. Ладно, потом логи проверю…

Тем временем в окне, которое Антон разворачивает на весь экран, появляется вид чьего-то кабинета. И что-то чудится мне в этом кабинете, вызывающее беспокойство. С настораживающей лёгкостью Антон поднимается со стула и разворачивает видеокамеру на аудиторию. Парень слегка крупнее меня и двигается с типичной грацией хорошего спортсмена.

Вдруг нечто меняется, сразу не понимаю что, стою спиной к доске, также сейчас отражающей роскошное убранство чьего-то кабинета. На экран компьютера тоже не смотрю.

Не смотрю, потому что перед моими глазами зрелище поинтереснее. Мои Наблюдатели –люди очень солидные и несколько вальяжные, за понятным исключением Сартавы в силу пола и возраста, когда женщине ещё к лицу кокетничать. Понятно почему. Все трое занимают весьма заметные посты как заместители ректора, который наверняка входит в сотню самых влиятельных людей страны. Поэтому слегка столбенею, завидев, с какой суетливой поспешностью они встают. Только Андрей Львович сохраняет солидность.

Затем хмуро наблюдаю, как непринуждённо Антон берёт на себя функции распорядителя и рассаживает всех в одном месте. Обращается с приглашением ко мне, только вот меня угораздило бросить взгляд на экран. И сейчас столбенею по-настоящему.

Через секунду заторможенно поворачиваюсь к большому экрану. На меня, на всех нас с лёгкой улыбкой смотрит ОН. Собственной персоной. Хоть и виртуально, нас почтил своим присутствием человек, которого не только наша страна, а весь мир знает в лицо и по имени.

Сглатываю. К стыду своему, приходится унимать приступ совершенно несвойственного мне верноподданнического восторга.

— Виктор, пожалуйста, присаживайтесь, — увещевающий голос Антона проходит как-то мимо сознания.

Зато заставляет прийти в себя голос Президента:

— Занимайте своё место, Виктор, а то я вас и не вижу.

Бушуев под смешок Президента делает мне глаза. Иду на отведённое место, удивляясь самому себе. Что за ступор на меня напал? Никогда такого не было и вдруг! Искин, выручай!

После краткого замешательства от нетипичной задачи искин с пробуксовкой предлагает идти от противного и даёт навскидку несколько вариантов:

1. Спеть хором «Боже, царя храни!»;

2. Опять же пропеть «К нам приехал, к нам приехал Владимр Владимрыч дорогой!»;

3. Очередное певческое упражнение, но уже в виде российского гимна;

4. Любой из вариантов сопроводить бурными, продолжительными аплодисментами и восторженными выкриками.

Удаётся! Не полностью, однако сажусь и разворачиваюсь лицом к видеокамере — Антон удачно расположил её так, что изображение Президента на видеодоске находится сразу за ним, не придётся смотреть в сторону, — уже подавляя ехидный смешок.

Пауза затягивается, и я уже раскрываю рот, но тут же захлопываю.

— Приветствую вас, дорогие друзья… Вить, ты что-то хотел сказать? — Президент тонко улавливает мои намерения.

— Мы вас тоже приветствуем, — надо же, голос не отнялся… — Нет, я как раз хотел предложить вам начать.

На меня косятся с удивлением, и больше всех оно у Костюшина: когда этот юнец успел познакомиться с первым человеком в государстве? Некое осуждение улавливаю — де прыткий какой!

Мне как-то случайно прошлым летом попалась на глаза забавная книжка. Читать очень люблю, хотя в последние годы времени всё меньше. За время учёбы в МГУ учебников прочёл в разы больше, чем нормальной художественной литературы. Так вот, нахальный в своей фантазии автор той книжки подарил главгерою особую ментальную способность. Парень с именем-фамилией уморительного сочетания Такидзиро Решетников умел считывать эмоции и чуть ли не мысли по лицу собеседника. Вроде бы способность фантастическая, однако автор давал намёки и ссылки чуть ли не на существующие учебники.

«Невербальные сигналы дофаминовой системы», — так это называл Решетников и утверждал, что способен к их расшифровке. И далее по тексту творил чудеса, как и положено в фантастической литературе.

Сильно удивился, когда обнаружил, что термин «дофамин» действительно существует. Опять же есть Булгаков: « Язык может скрыть истину, а глаза — никогда! Встревоженная вопросом истина со дна души на мгновение прыгает в глаза, и она замечена, а вы пойманы». Два совершенно разных источника говорят об одном и том же. Есть и другие свидетельства, например, профессиональные игроки в покер, которые по мимике и выражению глаз противника способны с необыкновенной точностью вычислить силу полученных им на руки карт. Железное основание хотя бы для проверки. С тех пор в крейсерском режиме постоянно упражняюсь в наблюдениях за мелкой моторикой лица всех собеседников. Иметь в запасе дополнительный источник информации не повредит.

Иногда, как сейчас, всё видно невооружённым глазом. Наблюдатели в духоподъёмном настроении, Костюшин благодушествует и наслаждается ситуацией, за непробиваемостью Антона прячется скука. Видимо, ему не впервой заниматься коммуникацией разной публики с большим шефом и наблюдать одни и те же реакции.

— Вы затеваете большое дело, я, как президент, не могу пройти мимо.

Улыбка медленно уплывает с лица Президента, оставляя за собой свою тень. Де не скучайте, я тут, рядом.

— Давайте поступим так. Вы максимально кратко излагаете суть дела. Для начала разговора. А там посмотрим. Только у меня сразу вопрос: Вить, ты уже передумал становиться главой Роскосмоса?

Улыбка с насмешливым оттенком возвращается на лицо Президента, а я, честно говоря, впадаю в замешательство.

— Э-э-э, видите ли… — Президент почти открыто смеётся, Наблюдатели верноподданно поддерживают своим оживлением. — Я, конечно, заявку такую делал, но простите, просто не мог реально брать в расчёт такую возможность. К тому же…

Обретаю уверенность, искин мне в помощь. Даёт подсказку.

— К тому же Ассоциацию «Кассиопея» мы создали уже два года назад. Это не считая предварительной работы, кое-какие разработки мы с друзьями начали чуть ли не на первом курсе.

— Всё равно не понимаю, как это может помешать вам прийти в Роскосмос со всеми своими идеями и разработками? — Президент внимателен и благожелателен.

— Я бы по-другому распланировал всю работу, если бы всерьёз рассчитывал возглавить Роскосмос. А так имеем что имеем, фундамент для самостоятельной работы уже создан. Бросать его — терять затраченное на него время.

— Зачем бросать? Наверное, всё можно сделать и в рамках Роскосмоса. Или я где-то ошибаюсь?

— Честно говоря, не знаю, Владимир Владимирович, — пожимаю плечами. — Наверное, как к делу подойти. Оценить последствия такого шага можно только интегральным способом. То есть охватив задачу глобально, не вдаваясь в частности.

— Интересно было бы послушать…

— Всё просто. Роскосмос — корпорация гигантского масштаба, а раз так, то ей присуща огромная инерция. Наше космическое Агентство, во-первых, пока маленькое, потому инерция мала, во-вторых, сразу нацелено в нужном направлении. Если мы начнём поворачивать такую махину, как Роскосмос, то неизбежно потеряем темп. И если для Агентства я ставлю контрольный срок в десять лет, то с Роскосмосом мы не справимся раньше пятнадцати.

— Контрольный срок для чего? — Президент мгновенно улавливает главное.

— Для достижения российской космонавтикой ультимативного доминирования над остальным миром, — чеканю слова без тени сомнения. — НАСА, ЕКА, Китайское агентство — все превратятся в пигмеев рядом с нами.

Наблюдатели и Костюшин внимательно и напряжённо слушают, стараясь не пропустить ни слова. Андрей Львович на последние слова только головой покачал. Сомневается?

— Каким образом вы это сделаете?

— Если кратко, то сначала построим сверхтяжёлую орбитальную станцию. Скажем, в три тысячи тонн. В добавок к функциям, присущим нынешним станциям: связь, наблюдение, научные эксперименты, — она станет космическим доком. Именно там будут строиться космические корабли и улетать на Луну, Марс, Юпитер, а может, и ещё дальше. Первым делом отправляем экспедицию на Луну. Сначала в беспилотном варианте, а затем создадим обитаемую лунную базу. Далее прогнозировать не берусь. После того, как мы прочно встанем на Луне, дальнейшие перспективы очень широки и заманчивы, но пока туманны.

— Как собираетесь расплачиваться с кредиторами? Я слышал, условия вы предложили весьма и весьма заманчивые.

— Луна — большой объект, наверняка там много чего есть. Не исключено, что обнаружим залежи драгметаллов, драгоценных камней. И даже если не найдём сразу, то есть масса проектов, которые принесут огромные дивиденды, — и предупреждаю дальнейшие вопросы: — Например, реклама. Мало какая корпорация откажется похвастать своей продукцией на лунной базе или орбитальной станции, первой в своём роде. Не исключаем космический туризм. Из лунных минералов, даже простой гранит подойдёт, можно организовать производство и продажу сувениров. При ажиотажном всплеске внимания к новой лунной одиссее они будут влёт уходить. За хорошую цену. Проектов много, Владимир Владимирович, и наверняка какие-то не выстрелят, но что-то сработает.

— Гладко было на бумаге, — человек с экрана пробует меня на прочность.

Наблюдатели смотрят на меня с надеждой: «Не подведи, Витя». Небрежно пожимаю плечами. Кажется, пора переходить к главному.

— Все расчёты — временные и финансовые потребности — проводились на основе уже давно отработанных технологий. Для вывода на орбиту наших грузов нам вполне хватит возможностей «Ангары», притом что мы вовсе не собираемся стоять на месте. Планируем создать собственную ракету, более эффективную. Но нам нужна будет помощь, — перехожу к главному, если уж у нас появился Президент, то выжимать надо всё и немного больше. — Нам нужна стартовая площадка, космодром. Нам понадобится завод ракетных двигателей, «Энергомаш», например, подойдёт. Видимо, понадобится авиазавод, с чем не вижу проблем. У нас их много незагруженных стоит. Без содействия правительства мы это получить не сможем, — усилием воли придерживаю разгулявшегося хомяка, которому, как кадавру Стругацких, всё мало, сколько ни дай.

— А где вы хотите космодром?

Есть у нас и такой проект. Вернее, намётки. Мы изначально решили, что космодром нужен только на территории страны. И место выбрали. Юго-запад Омской области, примыкающий к Казахстану. Безводный район, что для нас просто замечательно. Гарантированное отсутствие грунтовых вод. Скудные осадки — тоже замечательно. Ракетам лучше стартовать в ясную погоду, прорываться сквозь дождевые или грозовые облака — так себе затея. Миллионный город с развитой промышленностью под боком, значит, проблем с кадровым и материальным обеспечением не предвидится.

Вот это всё я и выкладываю. И снова столбенею от слов Президента:

— Вить, а если мы вам Байконур отдадим? — с улыбкой смотрит, как я тру лоб.

Весело ему…

— Ого! — не удерживается от восклицания Федотов и переглядывается с коллегами.

Искин взвывает от неожиданной перегрузки. Всё-таки хорошо, что заседание утром проходит, когда он на пике активности. Немного забавно, искин даёт совет, который я и сам мог изобразить даже на граничном уровне помрачения сознания. Попросить время на подумать.

— Сразу минус, Владимир Владимирович. Мы рассматривали этот вариант. Нас сильно смущает, что это территория другого государства. Ладно бы ещё Байконур граничил с Россией или хотя бы какой-то дружественной нам страной.

— Договор аренды до 2050 года, платить будет правительство России, — Президент пытается нейтрализовать мои возражения.

— Всё равно мы там гости. И гарантия только на двадцать лет с небольшим. А дальше что? Уходить оттуда? Отношения могут испортиться, и Казахстан запросто перекроет нам кислород вплоть до блокады.

— Они никогда не пойдут на резкое обострение отношений с Россией, — отсутствием улыбки Президент усиливает свои слова.

— Пока вы — президент России, да. А потом?

— Ты же сам говоришь, что вам нужно всего десять лет, — вступает в разговор Бушуев.

Впервые Наблюдатели высказываются и, к сожалению, не на моей стороне. Хотя можно сказать, все собравшиеся на моей стороне. Стратегически.

— Да. Но это не значит, что мы готовы дарить кому-то своё имущество или спокойно наблюдать, как его дербанят. К тому же кроме материальной стороны есть ещё и люди. У них есть неистребимая привычка обживаться, обзаводиться детьми, врастать корнями.

— Есть и плюсы, — вступает Федотов. — Большое количество безоблачных дней, отсутствие грунтовых вод, сам говорил, что для вас это важно. Кроме того, развитая инфраструктура, более южное расположение, наличие довольно большого населения.

— Предложение очень серьёзное, — выполняю рекомендацию искина, — его надо обдумывать и не мне одному. Даже рамками Совета Ассоциации не рискну ограничиваться, надо общее собрание созывать, а сейчас каникулы, студенты разъехались.

— Москвичей можно собрать, — осторожно предлагает Сартава.

— Кворума не будет, а вопрос очень важный, — и обращаюсь к Президенту: — нам нужен какой-то контакт с вами, Владимир Владимирович, чтобы известить о решении членов Ассоциации.

Тот сначала кивает на Костюшина.

— Над вашими запросами я подумаю. Если я правильно понял, вам нужен «Энергомаш» и авиазавод? Какой, кстати?

— Тоже думать надо. Первое, что приходит в голову, — Самарский авиазавод, в Самаре аэрокосмический университет как раз есть. Но вполне возможно, какой-то другой подойдёт лучше. В любом случае не горит. Прежде чем что-то брать, нам надо обзавестись своим. В моём родном Синегорске пару производств поставим, тогда и встанет вопрос ребром. И у нас будет что вносить нового и своего. Проверенного в деле.

О Синегорске сказать надо было обязательно. Ещё хорошо бы упомянуть Клочковскую, но не нашёл повода. Самый главный человек в стране должен знать своих героев, тех, кто мне помогает. Тех, кто мешает… чуть не забыл!

— Одна маленькая просьба, Владимир Владимирович. Замминистра промышленности и торговле увольте, Кондрашова Анатолия Леонидовича. Приходил недавно и уговаривал меня отдать место главы Агентства своему племяннику. Небось прослышали о том, что у нас валютный счёт есть и поспешили на огонёк.

— Прямо-таки уволить? — заиграл глазами Президент.

— Ну не расстреливать же! — спорю с якобы предполагаемой им жестокой расправой над посмевшим.

— Хорошо, я с ним поговорю, — не торопится Президент рубить с плеча, и это правильно. — А какими валютными средствами ваше Агентство располагает?

— Пока перегнали около тридцати миллионов долларов. Общую сумму иностранных инвестиций раскрыть не могу по условиям договора, к тому же она может измениться, но счёт идёт на миллиарды долларов. Единственное, что могу сказать.

— Инвестиции — это хорошо, — одобряет Президент.

По лицу видно, что он отнюдь не ошарашен — ему ли удивляться таким суммам? — но толика уважения к нашему Агентству прибавилась.

— Вложения российского происхождения есть? — законный вопрос, хе-хе…

— Об этом неплохо бы Андрея Львовича спросить, — все оборачиваются на Костюшина. — И ещё дело в большом объёме средств, приходящих из-за рубежа. Уже их переварить непросто.

— Сто миллиардов рублей мы выделим, — слова Костюшина придают смысл нынешнему заседанию. Тот, который заложен изначально.

Само собой, Президент одобрил. Желает нам всем успехов, прощается и уходит. Мы обсуждаем с Костюшиным процедуру заключения договора между Агентством и его банком. Хоть и Львович, но по характеру лев желает странного: в случае банкротства Агентства взятия под контроль наших предприятий. Охлаждаю его пыл естественным резоном:

— Мы не можем вписать в договор предприятия, которых ещё нет.

— Зато можем вписать строчку об имеющихся на момент банкротства активах.

— На это существует закон о банкротстве. Активы будут делиться между всеми инвесторами согласно их доле вложений.

Пытается выпытать, какова будет доля его банка, но это шалишь. Инфа об объёмах инвестиций закрыта. Отдаю ему типовой договор, такой мы заключили с «Акуро корпорейшн», на том и расстаёмся.

ВТБ-банк — влиятельнейшая организация, и нельзя делать так, чтобы наше банкротство стало для них выгодным. А то мало ли что.

15 июля, суббота, время 18:35.

МГУ, Главное здание, сектор В, 16 этаж, комната Колчина.

— Как тебе Москва? — актуальный вопрос задаю Гене, которого пригрел у себя.

Со скрипом, но временный пропуск ему дали. Вчера же из меня мотала душу бухгалтерша Оля. Смягчилась — и очень сильно, когда напомнил, что с сентября планируется удвоение ставок в Агентстве. Удвоение всяко будет, а то мне что-то самому денег мало.

— Охренеть! — экспрессивно отвечает парень, привольно расположившийся на моей кровати.

Из дальнейших междометий понимаю, что больше всего его потрясло огромное количество разнородных азиатов на улицах.

Вздыхаю. Надо было в двухместный номер заселяться. Сосед на лето уезжает, свободное койко-место образуется. И не догадался ключом у Леонида разжиться. Ключи сдаются на время каникул, конечно, но никто не мешает дубликат сделать.

— Кухня знаешь где? — вопрос риторический, это я ему сразу показал. — Топай туда и сообрази что-нибудь, ужинать пора. Твоё начальство и моё превосходительство откушать желают.

— Оба? — заинтересовывается Гена.

— Да.

Четверть часа отдыхаю на родной кровати. Может, зря Гене её уступил? Законы гостеприимства — это здорово, но спать на полу как-то непривычно. Можно бы выпросить у коменданта ключ от Лёниной комнаты, но рабочий день у него закончен, а завтра мы обратно уезжаем. Нет смысла.

С нами приехала Аня, привезла снятые данные на обработку. Вернётся с нами же. Что характерно, никакой суеты и спешки в работе геологов не заметил, но обрабатывают уже третье место. Оно, между прочим, последнее. И что делать? Я ведь их на месяц зафрахтовал.

Пока Гена возится на кухне, звоню Пескову и озадачиваю его на предмет общего собрания Ассоциации где-нибудь за пару-тройку дней до 1 сентября. Даже до 31 августа, в этот день назначен переход ЗПИФа в закрытый режим. Уже имеющихся вкладчиков нам по уши хватит. Учитывая не желающий снижаться курс доллара, общий объём штурмует планку в триллион рублей. Как-то даже пугает меня эта сумма.

А вот Гене напугать меня бомжовкой не удаётся. Недолго думая, он заваривает китайскую лапшу быстрого приготовления. Себе ещё пива припас. А я решил кофе заполировать. Редко его пью, но когда день суматошный, спасает.