Стартовая площадка – Земля

Глава 2 Реакция. Души прекрасные порывы

24 сентября, пятница, время 13:55.

МГУ, ВШУИ, кабинет Колчина.

— Нехилые у вас аппетиты, — разглядываю меморандум инициативной группы, которую студенты, подхватившие вирус хапужничества и рейдерства, таки создали.

Угадайте с одного раза, кто лидер — они его тоже координатором назвали — группы этих ухарей? Если кто-то сказал, что Лазарь, тот угадал и может угоститься пирожком.

Самый главный пункт, так сказать, гвоздь программы — выборы главного координатора. Те, кто назвал Лазаревича основным кандидатом от внезапно возникшей оппозиции, тоже имеют полное право взять пирожок.

Само собой, пара пунктов повестки дня: создание и выборы членов избирательной комиссии, а также счётной комиссии.

— Бюллетени напечатали?

— Вот форма, — Лазаревич невозмутимо подаёт лист. — Размножить — не проблема. Можете взять на себя.

— Ага-ага, — киваю. — Повешение приговорённых — дело рук самих приговорённых.

— Ну почему же? Могут и вас выбрать.

— Ладно, что у нас дальше? Создание Наблюдательного совета.

Успешно давлю смешок, вот наши проректоры удивятся, особенно Бушуев. Вроде он там самый авторитетный.

— Выборы в президиум Ассоциации и контрольно-ревизионной комиссии… эка вы размахнулись! — смотрю на Лазаря с весёлым одобрением. — Гляжу, вы полностью структуру Ассоциации расписали!

О том, что в их бюрократическом творении даже не предусматриваются профильные структуры, занимающиеся реальным делом, умалчиваю. Всё равно это филькина грамота. Однако я с огромным видимым уважением бережно укладываю полученные документы в ящик стола. Отдельной папочкой. Потом я её очищу. Или нет, оставлю для истории. Отличный компромат получится в будущем. Причём недалёком.

— Только это всё недействительно.

— Это почему? — Лазаревич спокоен, но еле ощутимо дёргается.

— В силу анонимности. Где список проголосовавших и принявших этот документ? Дмитрий, вы точно юрист? Вашей подписи маловато. Эдак каждый может состряпать любой мандат и размахивать им во всех кабинетах и на всех перекрёстках.

— Голосовать мы на общем собрании будем. А Положение разработано инициативной группой, — объясняет, но уже понимает, что у меня есть повод отправить его со всеми бумагами за борт.

— До пяти часов сего дня не будет оформленного списка, обсуждение ваших предложений перенесём на месяц. Мы не будем дёргаться из-за ваших капризов каждую неделю.

Кандидат на моё место быстро вскакивает, времени у него в обрез. Останавливаю его на пару слов:

— Дмитрий, у меня один вопрос, — наверное, зря это делаю, но не могу удержаться. — Вы понимаете, что в нашей базе данных напротив вашей фамилии будет стоять чёрная метка? Вы никогда не будете работать ни в Ассоциации, ни в будущем агентстве, ни в каких-либо других сопряжённых структурах.

О том, что нехорошую пометку поставят им всем, не говорю. Предупреждать противника заранее о своих действиях — проигрышная тактика. Да и плевать ему на всех, кроме себя.

— Посмотрим, — Лазаревич хладнокровно пожимает плечами. — В свою очередь скажу, что если стану хозяином этого кабинета, то напротив вашей фамилии никаких запретов вешать не стану.

Угу. Он ещё и рассчитывает на мне ездить, ухарь какой.

25 сентября, суббота, время 14:35.

МГУ, ВШУИ, лекционная аудитория.

У входа в аудиторию пикет, так просто не пройдёшь. Силовая составляющая: я, Овчинников и Ольховский, все усилены грозными красными повязками. Юра — один из моих лучших учеников по рукопашному бою. Не, звёзд не хватает, но упорственно старательный, рядовому гопнику связываться с ним сильно не советую. Даже паре-тройке гопников.

Силовой компонент дополнен административно-преподавательским, две факультетские единицы — деканша и единственный профессор ВШУИ. Короче, но пасаран, враг не пройдёт и всё такое.

Девчонки-фрейлины сноровисто оформляют всех наших, почти не задерживая. Им помогают Песков, Ольховский, Марк и другие лидеры проектных групп. Кучки удостоверений действительных членов Ассоциации «Кассиопея» тают на глазах. И без того невысокие — ведь это ламинированные листики, похожий на пенсионный СНИЛС. Краткие анкетные данные, фото с печатью факультета, красивые буковки в заглавии, бирюзовый фон.

Заказать меньше сотни таких красивых бумажек — не проблема. И даже не из моего кармана, хотя нескольких тысяч я бы не пожалел, а то тупо собрал бы деньги со всех. Но нет, деканат ВШУИ провёл как расходы на общественные мероприятия.

Немного волновался, что кто-то из актива проболтается, но нет, обошлось. Сфотографировали всех, сформировали изображения в фотошопе, отдали в фирмочку, занимающуюся изготовлением визиток, те слепили за сутки. Если бы не успевали, обошлись бы изготовлением и вручением бейджиков. Главное — суть, а не форма. Всю черновую работу взял на себя Овчинников, остальные на подхвате.

А суть в том, что мы быстренько ввели официальное членство в Ассоциации. И подтолкнули нас к этому Лазаревич и компания. В принципе, сам думал, что оформляться надо, но и в том и в другом положении есть свои плюсы и минусы. Волонтёрский режим работы отсеивает халявщиков на пороге, например.

Вот и весь фокус, который я проворачиваю против попытки рейдерского захвата. Что они теперь могут сделать? Обиженно что-то повякать и разочарованно разойтись. Они здесь никто и звать их никак.

Когда членских карточек осталось всего три штуки, их забирает Овчинников. Придут — вручит. Нормальный процент явки, кто-то мог заболеть, в пробку попасть, из почти сотни человек всегда найдётся пара-тройка, попавших в форс-мажор.

— Андрюха, иди к народу, расскажи, что произошло и почему шум.

Начинают подтягиваться чужаки, вот и находится дело для блокпоста. Пробуют возмущаться.

— Вы члены Ассоциации?

На резонный вопрос следует нахальный ответ:

— Да.

— Битте аусвайс, — немецкий язык кто-то понимает, а я показываю документ: — Вот такое удостоверение есть? Если нет, значит, вы лжёте, никакие вы не члены Ассоциации.

Толпа увеличивается, показывается Лазаревич. Слышал, он взял себе ник «Лазер», в чатах под ним светится. Его пропускают вперёд.

— Что за фокусы, Виктор Александрович? — надо же, со всем уважением подходит.

Ну да, я какой-никакой, а преподаватель.

— Никаких фокусов, Дмитрий. Вы сами так захотели. Голосования, выборов и всё такое. А кто имеет право на участие в таких процедурах? Только действительные члены Ассоциации. Иначе что получится? Приведёшь толпу бомжей с улицы, за стакан водки заголосуешь, что надо — и привет?

— Почему не предупредили?

— Если вы сами не знаете, что для голосования нужно иметь право голоса, то какие вы юристы? Никакие.

— Но вход в Ассоциацию открытый. Вот все мои товарищи хотят вступить в неё, — Лазер не желает соглашаться с поражением, хотя видит, что возможностей у него нет. Оглядывается на одобрительный гул толпы.

Предусмотрен и этот вариант.

— Не проблема. Пишите заявление, — показываю рукой на прельстительно улыбающуюся Люду, которая кладёт руку на стопку бланков. — По утверждённому образцу. Подадите заявление, мы его рассмотрим. И в случае положительного решения желающий будет принят. Ах да, чуть не забыл! С этого дня обязательна рекомендация двух действительных членов или одна от руководителей проектов.

— Думаешь, нас это остановит? — Лазер неуступчиво глядит в глаза.

— Тебя точно остановит. Ты действительным членом никогда не станешь, — смотрю на него так же, к тому же не мигая. Специально такой взгляд тренировал.

Бланки тем временем разбираются, народ рассасывается по коридору. Кто-то пишет на корточках, некоторые пристраиваются к стенам. Примерно половина пришедших решила биться до конца. Зря это они.

Боевой задор бунтовщиков меняется на тягостное разочарование. Всё правильно, здесь им не тут, и пусть идут нахрен, мы их не знаем. Шуметь в присутствии важных преподавателей, которые междометиями и краткими восклицаниями поддерживают нас однозначно, не рискуют. Короче, расходятся все, исчезает и Лазер.

Аудитория.

Раз уж собрались, можно и поговорить.

— Виктор, но если уж обсуждать этот вопрос до конца, вас ведь можно переизбрать? Я чисто теоретически интересуюсь, — спрашивает кто-то из экономистов.

— Пока даже теоретически меня переизбрать невозможно, потому что сама процедура выборов отсутствует. В дальнейшем она появится, юристы… настоящие юристы, а не те, — киваю в сторону дверей, — работают над этим. Возможно, скоро так и случится. Мы ведь агентство создадим, главой которого буду, разумеется, я. Ассоциация станет кузницей кадров для будущего агентства.

— Виктор, — встаёт снова кто-то из гуманитариев, вроде из упомянутых юристов, — поймите меня правильно. Я ничего не имею против вас, но и в агентстве каким-то образом надо создать механизм выборов либо назначения его главы.

Ненароком касается опасной темы. Нет, дело не в авторитаризме и прочем волюнтаризме. Дело в том, что это самое уязвимое место нашего начинания. Если со мной что-то случится, агентство тоже закачается. Как минимум зашатается, а скорее всего, рухнет или пойдёт вразнос. Слишком многое на мне завязано, а человек смертен и, как говорил известный классик устами мессира Воланда, к сожалению, смертен внезапно.

Но я об этом говорить не буду. Нельзя давать этой мысли расходиться кругами и провоцировать дурные намерения. И меры надо принимать, например, выстраивать страхующий контакт Песков — Юна. В космонавтике все управляющие системы надо дублировать.

— Выстроим и в агентстве, — соглашаюсь с юристом. — Там будет создан механизм преемственности, по моей мысли, похожий на монархический. Преемника буду подбирать лично, из числа самых-самых. Демократия, сами понимаете, самый худший способ правления. Надо выстраивать меритократию, но это долгий и сложный процесс, которым, наверное, уже философы должны заниматься. Есть у нас такие? Поднимите руку.

Все начинают оглядываться, но никто не обнаруживается. Собственно, я и без того знаю, что их нет. Недоработка.

— Сторонникам демократических процедур, если таковые есть, скажу вот что. На меня завязан ряд контактов с целым пулом будущих инвесторов. Это своего рода один из важнейших рычагов управления. Так как они носят личный характер, сместить меня без моего согласия невозможно. К тому же в острые моменты, на начальном этапе развития, менять власть — очень плохая идея. Поэтому давайте закроем эту тему. В ближайшее десятилетие командовать парадом буду я.

— Какого объёма средства вы планируете привлечь? — это Марк вопрошает.

Ему я уже что-то такое говорил, он, видимо, решил, что полезно знать всем. Не возражаю.

— Оценить могу только примерно. Ещё не знаем, сколько выделит нам Госдума и выделит ли вообще. Со стороны можно привлечь порядка десятков или сотен миллиардов рублей. Так что трудности с финансированием могут носить только технический характер. Лучше всего нам создать собственный банк, но по ходу жизни посмотрим.

Разговор с активом, то есть действительными членами Ассоциации идёт по самым разным темам. Не затрагиваем только узкоспециальные, следуя принципу «каждый должен знать только то, что должен». И немного сверху для общего представления.

К пяти часам заканчиваем, у меня танцульки. Сегодняшние вне расписания, так-то они по нечётным дням недели.

29 сентября, среда, время 09:10.

МГУ, стр. 13А, деканат юрфака.

— Вы поймите, это в первую очередь вашему факультету надо, — препираюсь с секретаршей, стоящей на страже интересов и покоя шефа факультета.

Среда у меня что-то вроде методического дня, лекций нет, на кафедру можно не приходить.

Ухоженная блондинистая почти молодая дама не сдаётся. Мой слишком юный вид смущает? Вроде представился как ассистент с кафедры прикладной математики, показал удостоверение, где я важно обозначен, как главный координатор Ассоциации «Кассиопея». Совсем фишку не рубит, коза крашеная!

— Молодой человек, я же вам объясняю, декан весь день будет занят…

Мимо проходит, на ходу поздоровавшись, бодрый и абсолютно седой мужчина. Не моложе пятидесяти точно, но слишком подвижный для шестидесяти.

— Это он?

На прямой вопрос дама поджимает губы, встаёт и ныряет в обиталище начальства. Быстро возвращается:

— У вас десять минут.

Цепляюсь взглядом за роскошный круп, и сдерживаю неожиданный позыв хлопнуть по такой заманчиво выпуклой и упругой красоте. Захожу к хозяину факультета, пожалуй, самого влиятельного в университете.

— Мне сказали, что у меня есть десять минут, — после того, как представляюсь, не помешает удостовериться в словах неласковой дамы, оставшейся за дверью.

— Если дело важное, то соглашусь и на двадцать, — мужчина улыбается приятной улыбкой.

Умение так улыбаться не помешает любому известному политику.

— Если отмеривать время по важности, то я бы с порога затребовал пару часов. А то и два дня, — надеюсь, моя улыбка способна соперничать с его по силе обаяния. — Но постараюсь быть кратким.

— Я весь внимание.

— Вы ведь слышали об Ассоциации «Кассиопея»? — получив подтверждение, продолжаю: — О ней можно многое рассказывать, но самое важное — наш ректорат возлагает на нас большие надежды. Собираемся подавать заявку в Госдуму на бюджетное финансирование Ассоциации.

— Вы на сто миллиардов замахнулись, я слышал, — кивает декан, пряча скептическую усмешку.

— Не знаю, следствие это или случайно совпало, но вскоре после этого среди некоторой части студентов возникло нездоровое возбуждение. Полторы недели назад на очередное собрание вдруг пришла толпа больше сотни человек. Отмечу сразу, ранее не замеченных ни в каких проектах Ассоциации. Фактически посторонние. Начинают шуметь и предъявлять несуразные требования. И самое главное притязание в форме ультиматума — выборы главы Ассоциации. Ещё был ряд предложений по структуре, но это ненужные детали.

— И какое отношение к этому имею я? — меня пытается ослепить очередная улыбка с убойной дозой обаяния. Ему точно в политики надо идти.

— Лично вы — никакого. Но большая часть этой посторонней для Ассоциации молодёжи учится на юридическом факультете. Пока мы идентифицировали сорок человек, три четверти из них — студенты-юристы.

Сияние лица декана меркнет.

— Можно бы и не обратить внимания и не делать оргвыводов, если бы не это обстоятельство. Попытка рейдерского захвата общественной организации на статью уголовного кодекса вряд ли тянет, но, несомненно, это неблаговидный поступок. Более того, он очень похож на правонарушение, хотя могу ошибаться. Я же не правовед.

Голунов, такая у него фамилия, окончательно делается серьёзным:

— Вы преувеличиваете, э-э-э…

— Можно просто Виктор, — догадываюсь, что он уже забыл моё имя.

— Я вам как юрист говорю — никакого правонарушения здесь нет, — подкрепляет слова небольшим жестом. — Молодёжь побузила и… кстати, чем всё кончилось?

— Если кратко, то отбились. Полагаюсь на вашу компетентность. Если вы говорите, что никакого нарушения закона не было, даже мелкого, значит, не было.

— И что, вопрос исчерпан?

— Простите, Александр Григорьевич, но нет. Дело вот в чём. У студентов-юристов, тем более старших курсов — а их лидер, Дмитрий Лазаревич, учится уже в магистратуре — должно быть в крови следование порядку, правилам, регламенту, коротко говоря, закону. Разве нет?

— Безусловно. Юристы — люди закона.

— Ну вот! Вваливается на собрание толпа людей закона и требует повестку дня под себя, настаивает на голосовании по важнейшим вопросам. При этом не являясь фактически членами Ассоциации. Разве юрист не должен первым делом поинтересоваться порядком вступления в организацию? Возникающими в связи с этим правами и обязанностями? Да, нарушений формальных правил не было, а что было? Каким словом вы это определите?

— Правовой нигилизм, — мрачнеет декан и тут же находит аргумент: — Но если они нарушили ваш Устав, то надо было просто указать им на это и выставить вон.

— Устава нет, он в процессе создания, как и другие нормативные документы. В настоящее время мы руководствуемся неписаными правилами по большей части. Это ещё один важный момент.

Со стороны кто-то несильно умный может определить это как серьёзную недоработку. На самом деле — стратегический расчёт. Как-то случайно услышал одну идею, касающуюся градостроительства. Вокруг дома-новостройки, уже заселённого, запахивают и выравнивают грунт. Затем ждут, когда жители натопчут тропинки. И после этого асфальтируют их. Тем самым заранее исключается вариант, когда красиво расположенные дорожки дополняются некрасивыми тропами через газоны и цветники.

Я так и делаю. Сначала пусть сложатся неформальный стиль общения и способы разруливания всегда возможных тёрок между членами Ассоциации. А затем придумаем, каким образом закрепить их на бумаге в виде официальных документов. Надо при этом не забыть о главенстве духа над буквой.

— Хм-м, — декан светлеет, увидев лазейку. — Но тогда выходит, что они ничего не нарушили.

— Если бы там присутствовали только экономисты или, скажем, географы, я бы над ними только посмеялся. Но когда такие коленца откалывают юристы, смеяться уже не хочется.

— Что вы хотите сказать?

— Да, они ничего не нарушили, потому что нарушать вроде нечего. Но они действовали, требовали реальных дел и решений, а на основании чего? Они страстно желали голосования, а по каким правилам? Кто имеет право голоса, кто нет? Каким числом определяется кворум? Каков порядок голосования, ведь прямые тайные выборы по принципу «один человек — один голос» вовсе не единственный способ. Есть ли право вето, и если есть, то у кого? Какой нужен процент, чтобы поставленное предложение прошло успешно? Вы хоть знаете, что по бумагам Ассоциации вообще не существует? Я на полставки ассистента на ВШУИ сижу. Они меня с этой должности хотели скинуть? Простите, но эта должность — компетенция декана ВШУИ.

Декан мрачнеет, вроде до него доходит. Продолжаю, хотя у меня ощущение, что не только десять, но и все двадцать минут истекли:

— Вот мы и подходим к главному, почему меня так неприятно поражает тот факт, что такой анархией увлечённо занимаются именно юристы. Студентам любого факультета можно попенять за это, но для юристов абсолютно недопустимо. Непростительно само непонимание сути и смысла формальных процедур. Они полностью игнорировали тот факт, что при отсутствии утверждённого Устава, действующей процедуры и закреплённого порядка голосования их мнение ничего не значит. Но нет, они всерьёз этим занялись. И всерьёз требовали голосования здесь и сейчас. Фактически придя на собрание Ассоциации со стороны. То есть они активно продвигали беззаконие.

— Юридически ничтожные действия в условиях правового вакуума, — мрачно констатирует декан.

Всё! Доходит до него. И то — всё-таки профессор и доктор пусть юридических, но наук.

— То есть главная ваша претензия в том, что мои студенты действовали, не имея на то никаких юридических оснований?

— Не смог бы выразиться точнее. Вы со мной согласны?

— Вынужден. Действительно, выглядит глупо и непростительно для юристов. Вы планируете жаловаться на них?

— Нет. То есть если вы оставите это без внимания, то да. Но уверен, что вы просто так это не пропустите. Есть одно пожелание.

Декан выражает уточняющий вопрос молча.

— Лазаревич Дмитрий должен быть отчислен. Неплохо бы ещё зачинщиков найти и туда же. Думаю, там не больше двоих-троих.

— Но, возможно, они не юристы.

Пожимаю плечами. Самый лучший вариант для него. Чем меньше крови, тем лучше. Ему.

— Но главное моё предложение не в этом. Если каким-то косвенно закулисным способом выгнать Лазаревича, то воспитательного эффекта не будет. Предлагаю сделать так…

Когда выхожу аж через два часа, заметив удивлённые глаза секретарши, декан уже устал смеяться. Вот такой я — всем причиняю радость и веселье. Был бы человек хороший. А если нехороший или Лазаревич, то кто им виноват?

29 сентября, среда, время 11:20.

МГУ, физический факультет, лаборатория физики плазмы.

— Пока можем делать только ленты полуметровой длины толщиной до миллиметра. Если делать толще, характеристики резко падают. Добились прочности на разрыв до трёх с половиной тысяч мегапаскалей.

— Доклад закончен, докладчик — Юра Ольховский, — резюмирую, глядя на своего клеврета.

Пожалуй, мой первый кандидат на роль главного инженера. Надеюсь, не единственный. Аморфные стали и другие сплавы — вот его главная тема, и достижение озвученного им уровня прочности — уже успех.

Теоретически материалы из углеродных трубок на порядок прочнее. И даже больше чем на порядок. В данный момент готовлю статью в «Вестник» на эту тему. Ещё поработаю, но свет в конце тоннеля вижу. Пучок нанотрубок надо связывать чем-то наподобие механизма полимеризации. И как это делать? Теоретически это возможно, но надо внедрять в трубки посторонние вещества с другой валентностью. А это уже дефект, неизбежно снижающий характеристики прочности.

Можно ещё армировать нанотрубками какие-то материалы. В этом способе масса своих технологических сложностей. Вообще-то, меня не сами по себе трубки интересуют…

— Вы можете пойти чуточку другим путём, — после краткого выпадения из реальности снова смотрю на Ольховского. — Нам нужна не сама по себе прочность, а удельная в расчёте на плотность массивность материала. Если два сплава имеют одинаковую прочность, но один из них тяжелее по плотности, то он более предпочтителен. Поэтому вы можете попробовать утяжелить сплав. Если при этом прочность не пострадает, то считай, что вы добились очередного успеха. Понимаешь?

Лицо Ольховского наполняется скепсисом. Понимает, но не одобряет.

Вот чем мне больше всего нравится заниматься. Наукой и передовыми технологиями. Юра сейчас пробивает давнюю идею механического аккумулятора на основе вращения массивного диска. И мы близки к реальному результату. Когда создадим компактный маховичный накопитель энергии объёмом в десяток мегаджоулей, самая первая задача будет решена. Достигнутого Юрой результата уже хватает.

(Энергия в один мегаджоуль достаточна, чтобы поднять тонну на высоту в сто метров. Примечание от автора.)

После этого встанет проблема эффективного съёма энергии. Но как её разрешать, уже примерно ясно. И тогда кареты в Березняках смогут проехать километр или несколько без участия лошадей. Но это я так, для смеха. Механические аккумуляторы — неотъемлемая часть энергетики космических объектов. Так я это вижу.

— Энергия прямо пропорциональна квадрату скорости, так что выигрыш от скорости больше, чем от плотности, — скепсис Юрия обретает вербальную форму.

— Ты прав, это я не подумавши. Напряжение на разрыв подчиняется такому же закону, — не возражаю, а размышляю. — Прямо пропорционально плотности и квадрату скорости.

— Вот и выходит, что надо бить только по направлению прочности на разрыв, — окончательно ставит меня на место Юрик. Подлец какой…