Стартовая площадка – Земля

Глава 8 Сложности администрирования

31 декабря, пятница, время 21:15.

Синегорск, двор у дома Колчина.

Последний день 2027-го года, огненной козы по модному нонче китайскому гороскопу. Девчонки с визгом скатываются по горке. На этот раз весело сваливаются с санок в самом конце, не усеивая спуск своими прекрасными телами. Катюша и Света. Катя расцветает в свои семнадцать лет, затмевая мою Светланку. Только двигаться, как она, никогда не сможет. Но всё равно Димону здорово повезло.

Вчера перед обедом мы приехали, а вечером совместно с малышнёй увлечённо строили снежную горку. На ночь залили, утром заполировали несколькими вёдрами воды. Второй день дружной компанией уходим в короткий отпуск в детство.

Зина с серьёзным лицом играет с преемником Обормота, псиной той же породы и похожего характера, только рычать любит по делу и не по делу. Чтобы сохранить традицию, поименовали его Бармаглотом. Какая у него настоящая кличка по документам, никто и не думал интересоваться. Хозяин только рукой махнул, Бармаглот так Бармаглот.

— Апорт, ржавый якорь в твою собачью жопу, сучий ублюдок! — рявкает Зина.

Мощно дохнуло нашим счастливым детством, все аж расцветают. Кроме дрогнувшей от неожиданности Светы и прижавшего уши Бармаглота. Пёс, робко поджав обрубок хвоста, торопливо трусит за брошенной палкой. Его догоняет и подстёгивает наше весёлое ржанье, в котором доминируют доблестные Ерохины с гвардейцами.

Хозяин уводит нагулявшегося пса домой, а мы ставим фейерверки. Раньше Бармаглота не хотели пугать. Стоим, веселимся. Парни свистят, девочки ахают и визжат. Нас много собралось у Зины. С целью гендерного равновесия и пригласили Катиных и моих бывших одноклассниц. Ирину — штатную фрейлину, и двух танцовщиц — Валю и Аню. Хотя Аня немного порушила задуманный паритет и притащила с собой Эдика. У них вроде что-то наклёвывается. Почему бы и нет? Эдик остепенился, хотя некий налёт беззаботного весельчака сохраняет. Полагаю, его гиперактивность в детстве была следствием по большей части отсутствия воспитания в семье. Но Лёня Рогов успешно компенсировал этот недостаток под моим мудрым руководством.

Почти все поступили в вузы. В основном в наш университет. Зина пошла в институт физкультуры. Димон подался в строители, Катя — в психологи, Ирина — на театральный факультет, танцовщицы вошли в штатный ансамбль дворца культуры. Старший Ерохин с одним из гвардейцев прорвался в Рязанское десантное училище, второго забраковали.

Резвимся мы до одиннадцати часов с хвостиком. Полночь встречаем за столом. А когда пробили куранты, толкаю речь:

— Итак, друзья мои! Я выполняю свои обещания. В этом новом году в городе начнёт строиться новый завод. Самый современный и высокотехнологичный. Мне нужно, чтобы там работали мои люди. Энергетики, безопасники, кадровики, операторы обрабатывающих центров — да кто угодно. Не получится набрать только своих да наших, но приглашаю всех, кто сможет и кому интересно…

Пришлось долго рассказывать, что да как. Когда поток вопросов иссякает, в уши льётся тёплый шёпот:

— Пошли ко мне, родителей дома нет…

И как я ей откажу? Только сразу ставлю условие:

— Только если наденешь шортики и топик.

В ответ согласный смех.

24 января, 2028 год, понедельник, время 13:15.

МГУ, ВШУИ, Ассоциация «Кассиопея».

Праздники в последнее время мне стали нравится намного меньше. Мог целый месяц провести дома или в Березняках, но неделю назад не выдержал и вернулся в Москву. Поэтому и не планирую жениться на Алисе. Долго она меня рядом удержать не сможет.

И в МГУ особо делать нечего. Сессия идёт, у моих студентов глаза выпученные, вид взлохмаченный, так что лучше их не трогать. Только иногда.

— Я же ничего в этом не понимаю, — недоумевает Овчинников. — С какого рожна ты меня на это дело ставишь?

Удивляется, но с порога не отказывает. Вот что значит — человек в армии побывал. Мне нужно на кого-то спихнуть проектирование нашего завода в Синегорске. Не самому же этим заниматься. У меня других дел полно.

— И я в этом ничего не понимаю, в том-то и соль, друг мой, — ухмыляюсь с лёгкой насмешкой.

Мне есть что сказать, и думаю начать надо издалека. Интрига — наше всё.

— Ты никогда не замечал, что троечники, окончив школу, делают более успешную и быструю карьеру? Отличники же работают у них в подчинении.

Игорь задумывается, я ему не мешаю. Видимо, сканирует свою память на заданную тему.

— По моему опыту, больше по блату начальниками становятся, — суждение здравое, только он в сторону уходит.

— Мы немного не об этом. Это другой механизм карьеры. Я бы назвал его паразитическим. Ладно, дело вот в чём. Как ведёт себя троечник? Он не способен или ленится самостоятельно осваивать всю программу, в отличие от заучек. Но выкручиваться надо, и что происходит? Он как раз этому и учится. Как он решает контрольную, будучи не в состоянии осилить её самостоятельно?

— Списывает. Или шпаргалками пользуется, — пожимает плечами Овчинников.

— В точку! — тычу в него пальцем. — Как обобщить этот способ? Как можно определить этот метод разрешения любых трудностей? Примерно так: если не знаешь, как решить проблему, найди того, кто знает. Это первая часть метода. Вторая — надо суметь уговорить, заставить, каким-то образом замотивировать. Иногда это легко. В школе запросто можно опираться на товарищескую солидарность и взаимовыручку. Иногда надо думать. Вот этому троечники и учатся. Пока мы, честные отличники, добросовестно учим предмет, они учатся работать с людьми, учатся ими управлять к своей выгоде, учатся воздействовать на них, если надо — манипулировать. Врубаешься?

В глазах моего бывшего старосты, а теперь и моего студента в том числе — летом будет мне тоже сдавать зачёты — всплывает понимание. Можно продолжать.

— Учти, Игорь, это закрытые знания. Методам управления людьми нигде не учат. Исключительно в частном порядке. У нас в стране чаще стихийно и самостоятельно додумываются.

— Хм-м. В армии учат… — Игорь не возражает, нет, он примеривает мои слова к своему опыту.

— Не совсем то. В армии устав, присяга. Там учат не управлять, а командовать. Тоже навык, согласен, но он такой, сопряжённый. Плюс там чисто мужские коллективы. И ещё раз повторяю: подписки с тебя не требую, но эта инфа закрытая. Если хочешь — сакральная.

Игорь кивает с серьёзным видом.

— Слушай дальше. Если не знаешь, где найти нужного специалиста, то поищи того, кто может знать. Через него и выйдешь на нужного человека.

Потом выкладываю всё, что знаю по теме:

— В администрации губернатора сказали, что общий план местности есть. То есть подробная карта. Со всеми речками, рельефом, расположением и глубиной водоносных слоёв. Тебе надо выбрать несколько приемлемых мест, три или четыре. Желательно в неудобьях, чтобы не задеть сельхозугодья, иначе бешеные деньги придётся платить за отвод земель у сельхозпредприятий. С отсутствием водоносных пластов, еще желательно наличие холмов, которые будут загораживать взрывоопасные сооружения.

— А что там взрывоопасного?

— Резервуары с жидким водородом и кислородом. Будешь работать в контакте с проектной группой, которая отрабатывает все технологии, что будут применяться на заводе. Окончательную привязку, видимо, сделают местные организации. Нужные нам специалисты в области производственного проектирования в Москве точно есть, но первым делом иди на геологический факультет. Есть там нужные нам специальности. Возможно, на географическом тоже есть.

После недолгого финального обсуждения, напутствую:

— Как соберёшь в кучу нужных людей — доложишь, и наметим дальнейшие планы. Тогда же выдам очередную порцию тайных и сакральных знаний о секретах управления людьми. Вперёд, морская пехота! Без победы не возвращайся! Родина тебя не забудет!

Игорь на прощанье приветствует меня поднятым вверх сжатым кулаком.

16 февраля, среда, время 14:05.

Москва, ул. Щепкина 42, офис Роскосмоса.

Трёхсторонняя комиссия.

Так про себя обзываю наше сборище сразу после того, как мы представились друг другу. Роскосмос сегодня представляет Фролов Николай Юрьевич, зам генерального по международному сотрудничеству. А кто у нас за международность? Вот этот белёсый мэн, рыжину которого седина ещё не тронула?

— Майкл Веклер, представитель НАСА, — подтверждает моё предположение замгендир Фролов.

Рыжий, высокий и довольно крепкий мужчина приветливо машет рукой, даже не подумав подняться с кресла. Отвечаю ему тем же после оглашения моего имени и должности главы Ассоциации «Кассиопея». Только подкрепляю вежливой и максимально обаятельной улыбкой. И не только улыбкой, но и предложением. Сразу после того, как сам плюхаюсь в кресло по жесту замгендира.

— Николай Юрьевич, вы английским свободно владеете?

— Да, конечно, Виктор.

Хорошее у него лицо. Удлинённым овалом с мягкими чертами и добрыми внимательными глазами. Таких, наверное, собаки и дети очень любят. Если умеет при этом в жёсткость — должен, иначе такого поста не достиг бы, — то из него замечательный школьный учитель мог выйти. В младшем или среднем звене.

— Тогда, может, перейдём на английский? Ваш гость будет себя чувствовать увереннее и комфортнее.

Конечно, он соглашается. Гость — тем более. В этом и состоит мой шаг ему навстречу, ритуальный жест уважения. Если он не совсем дубовый, то оценит. А не оценит, переживать точно не буду. Мне начхать, на каком языке говорить. Даже полезно освежить знания в общении с носителем языка.

Настоящее общение начинается сразу после спича Фролова. Наверняка, дежурного. О том, насколько важно международное сотрудничество в области космонавтики, как оно укрепляет взаимопонимание между странами и прочее бла-бла-бла. Синхронно с американцем изображаем внимание и полнейшее согласие с такими замечательными словами. Полагаю, тоже элемент ритуала.

— Виктор, как ты смотришь на возможность сотрудничества с НАСА?

Старательно выпучиваю глаза. Наигрываю, конечно, но и удивляться есть чему. У нас по сути ничего нет, космическое агентство только в проекте, а нас уже к сотрудничеству приглашают. Начинаю смеяться.

— Сорри, мне вопрос показался странным, мистер Веклер…

— Можно по имени, без официоза, — небрежно кидает мистер.

— Нет, я так не могу. На английском могу говорить, но отменить, хоть и временно, все наши культурные нормы я не в силах. Итак, мистер Веклер, странность вот в чём. НАСА сотрудничает с Роскосмосом, причём очень плотно, что даже удивительно. Нам, новой организации, тоже никуда не уйти от сотрудничества с Роскосмосом. Не будем же мы всё создавать с нуля.

Немного пережидаю, давая время усвоить тезисы. Но Веклер, как нарочно, сбивает меня в сторону вопросом:

— Почему тебя удивляет факт нашего сотрудничества? — лёгкий кивок в сторону Фролова.

— Позвольте, мысль завершу, — в английском нет разницы между «ты» и «вы», тем не менее по интонации она чувствуется. — Я даже возможности при таком положении дел не вижу, чтобы уклониться от сотрудничества с НАСА. Даже если хотел бы.

— Но ты не хочешь?

Опять смеюсь.

— Простите, мистер Веклер, вы меня снова смешите. Дело в том, что у нас по факту ничего нет, кроме молодёжи, полной энтузиазма. И наше сотрудничество с Роскосмосом будет состоять в том, что мы будем у них что-то брать. За деньги или как-то ещё, но сотрудничество первое время будет односторонним. Мы ещё долго не сможем предоставить Роскосмосу ничего существенного. Теперь понимаете? Зачем мне отказываться от сотрудничества с НАСА, которое станет мне что-то предлагать. Если вы нам что-то дадите, мы это возьмём. Может быть, не сразу.

— Почему не сразу?

Вздыхаю. Элементарное приходится объяснять.

— Потому что надо ещё суметь удержать то, что нам дадут.

— А ты не хотел бы жить в Америке?

Ого, как его завернуло! Задумываюсь. Нутром чую, что мне надо ему понравиться, на хрена мне сильный недоброжелатель? Но делать это надо тонко.

— Наверное, нет, мистер Веклер, — говорю задумчиво. — Предупреждая ваш вопрос, поясню: столь кардинальная смена образа жизни пугает. Этот страх можно преодолеть, но дело в том, что смена страны проживания вызовет социальную смерть. Мне придётся бросить любимую девушку…

— Вы сможете взять её с собой.

— Смогу ли? А если ей родители не разрешат? Свою семью, родителей, брата и сестру тоже перевозить? Великое множество друзей? Думаете, они все согласятся? Уверен, что нет. Поэтому и говорю о социальной смерти. Смогу ли обзавестись друзьями, новой девушкой, новой семьёй со временем? Может, смогу, а может, и нет. Есть ещё студенческая ассоциация, которую я создал, всех созвал и вдруг всё брошу. Нет, это невозможно.

Веклер задумчиво и согласно кивает. Убедил? Вроде да.

Ощущаю затянутость паузы. Значит, пора сваливать, здесь мне не тут.

— Если вопросов ко мне нет, то я, наверное, пойду? Меня дела ждут, Николай Юрьевич.

Всё ещё говорим по-английски. Фролов провожает меня до двери своего кабинета и негромко спрашивает уже по-русски:

— Виктор, не держите на нас зла за тот случай в «Энергии»?

— Какой случай? — наполняю недоумевающее лицо искренностью до самых краёв. — Даже не понимаю, о чём вы говорите.

Усмехаясь, прощается со мной рукопожатием.

Спускаюсь в лифте, выхожу на улицу через холл и гардеробную, топаю в метро и всё думаю: что это было и с чем это едят. Сотрудничать с пиндосами, безусловно, даже не собираюсь, ещё чего! Но только полные идиоты играют открытыми картами. Главный вопрос в том, догадывается ли Веклер, что я — не идиот.

Есть способ обезопасить себя от американцев, на месте которых я бы быстренько меня прибил. Давить танки надо пока они чайники. Можно публично наехать на НАСА и в целом на США, обозначить себя их яростным противником. Кто-то скажет: всё равно, что под прицел встать, но не так всё просто. В случае моей, даже ненасильственной с виду гибели, американцы мгновенно попадут под подозрение. Пусть им удастся принять невинный вид и улик не найдут, но осадочек останется. Мир-дружба-жвачка между НАСА и Роскосмосом как минимум даст трещину.