Стартовая площадка – Земля

Глава 23 Нам нужен космоплан

7 октября, суббота, время 11:10.

Москва, МАИ, одна из учебных аудиторий.

— Мне нужен космоплан, — прямо и незатейливо беру быка за рога сразу после того, как меня представили местным студентам. — Как только со своими товарищами принялись обдумывать конструкцию, мгновенно поняли: знаний нам не хватает. Поговорка, что сапоги должен тачать сапожник, а пироги печь — пирожник, в действии. Да?

Дисциплинированно ведут себя студенты. Парень не просто кричит с места, а первый успевает к микрофону метнуться. Да и попробуй не по делу рот открыть, рядом со мной за кафедрой сидят декан аэрокосмического факультета и пара профессоров. У них забавно факультет называется: Институт № 6, «Аэрокосмический».

— Так ведь был же «Буран»?

— Что «Буран», что «Шаттл» не могли обойтись без могучих костылей при запуске. Ракета-носитель для «Бурана» и твёрдотопливные ускорители для «Шаттла» чудовищной мощности. Не забудьте колоссальные финансовые затраты на каждый запуск. Нет, меня эта тупиковая ветвь развития не интересует. Мне нужен космоплан, который стартует с обычной, пусть и способной выдержать тяжёлый аппарат, взлётно-посадочной полосы подобно самолёту. Способный достичь орбиты, выполнить ряд манёвров и вернуться домой.

— Это невозможно! — утверждает не желающий отходить от микрофона упрямый студент.

— Прошу заметить, — подпускаю микродозу строгости в голос, — что по регламенту один человек — один вопрос. Но хорошо, первый и единственный раз пойду навстречу. Докажите, что это невозможно на современном уровне развития техники! Сразу предупреждаю: у вас ничего не получится, потому что есть уже действующие системы, конструкция и принцип действия которых не разглашаются. Ядерные ракетные движки, например. Отмечу, что ЯРДы к нашей теме не относятся, но как иллюстрация и довод в мою пользу очень даже подойдут.

Гиперзвуковые ракеты не упоминаю. Именно потому, что на гиперзвуковые движки и делаю ставку.

— Есть некие приемлемые компромиссы. Например, космоплан стартует всё-таки с ракетой-носителем тяжёлого, а лучше среднего класса или с самолёта-матки. Но после этого он автономен, а усиленный старт нужен только для достижения орбиты. Без него космоплан будет сверхскоростным и сверхвысотным самолётом, например, со скоростью десять — пятнадцать тысяч километров в час и достижением высоты порядка сотни километров. Пусть груз будет в пределах тонны. Как-то так.

Вижу, некоторые задумываются, что-то прикидывая в уме. Не прокатит, ребята! Надо скрупулёзно всё обсчитывать, в уме даже я не смогу.

— Зачем вам космоплан?

Второй студент более дисциплинирован. Или вовремя ловит строгий взгляд декана. После вопроса сразу отдаёт микрофон.

— Сам по себе он мне ни на одно место не нужен, — начинаю слегка развязно. — Он будет решать будущие логистические проблемы. Доставка космонавтов на орбитальную станцию. Сверхтяжёлая орбитальная станция — первая большая задача, которую мы планируем решить. Хочу заранее ответить на целый каскад ваших последующих вопросов. Предполагаемая масса станции — не меньше трёх тысяч тонн…

По залу разносится возбуждённый шёпоток и вспыхивают взгляды.

— Естественно, персонал станции будет насчитывать не жалкое количество в пять-шесть человек, как на МКС, а несколько десятков. Тридцать, сорок, пятьдесят человек, по итогу, возможно, больше. И естественным образом возникнет проблема постоянной ротации персонала. Не на всю ведь жизнь туда космонавтов будем закидывать. И традиционного «Союза» не хватит с его вместимостью в три человека.

Очередь к микрофону начинает бурно расти.

— Предвижу вопрос, что это слишком дорогостоящий проект на десятки лет. Нет, не слишком. Мы планируем создавать собственную ракету с повышенной грузоподъёмностью, скажем, до пятидесяти тонн. Но даже если не брать во внимание наши будущие разработки, которые могут и не выстрелить, то хватит имеющихся возможностей. Для вывода на орбиту трёх тысяч тонн необходима сотня запусков «Ангары» в тяжёлом варианте. С грузоподъёмностью в тридцать тонн. Пусть по сто миллионов долларов за каждый старт. Это десять миллиардов. Удвоим эту сумму на всякий случай и получим в итоге в разы меньше, чем затраты на олимпиаду в Сочи в 2014 году. Если кто не знает, то олимпиада стоила нашей стране полсотни миллиардов плюс-минус. Наверное, была и отдача от этих вложений, ну так у нас она тоже будет.

Очередь стабилизируется, пара человек даже уходит.

— Отмечу, что сотрудничать с нами выгодно и в плане учёбы. В МГУ преподаватели включились сразу же. Уверен, что ваши не хуже. Курсовые и зачётные работы, считайте, у вас в кармане, а серьёзные разработки легко станут темой диплома. Если сконструируете приемлемый аппарат, то очень многие получат пять на дипломной защите. Пометка будет стоять: «принято в качестве рабочего проекта для реализации». То есть экспертиза заказчика практически гарантирует отличную оценку. Кроме того, труд будет оплачен. Мешков денег не ждите, но несколько десятков, возможно, сотен тысяч самые активные заработают.

Ещё трое уходят из очереди. Наверное, самые меркантильные.

— Ещё один плюс — для амбициозных людей огромный. Руководители проектов после признания Советом Ассоциации их серьёзности и актуальности автоматически становятся членами Совета. Полноправными. Наш Совет именно так и сформировался. В дальнейшем они плавно переходят на руководящие посты в Агентстве. Если у вас появится группа разработчиков космоплана, то естественным образом из неё вырастет КБ, начальником которого станет руководитель группы.

— Вы перечисляете плюсы, а минусы есть? — занозистая студентка глядит с вызовом.

— Смотря что минусами считать, — задумываюсь, но ненадолго. — К примеру, московских квартир вы от меня не получите. Космодром в Московской области мне строить не позволят. Основные производства тоже будут не в столице. Что ещё? На начальном этапе доходы будут небольшие, но это понятно почему. Работу в Ассоциации, исходя из вышесказанного, надо считать вложением в собственное будущее. Вы своими руками сначала создадите себе рабочее место, а затем займёте его. Инженер-конструктор, начальник КБ, директор завода или главный инженер на том же заводе.

— Это вы сейчас обещаете! — занозистая красотка тоже нарушает регламент, но тут же уступает микрофон, так что можно считать это эмоциональной реакцией на ответ.

— А зачем мне брать кого-то неизвестного со стороны? Сейчас в одном провинциальном городе строится завод. Его директором станет девушка, которая плотно занимается соответствующей технологией. Не захочет занимать главную должность, будет главным технологом или начальником отдела. Сейчас она член Совета Ассоциации.

— На какие средства строится завод? Что он будет производить?

— На деньги Агентства. Завод будет заниматься 3D-печатью сложных металлических конструкций. И для производства космических аппаратов, и от сторонних заказов не откажемся. Если разработка космоплана окажется удачной, то руководитель группы имеет прекрасные шансы стать директором одного из авиазаводов. Да, мы планируем взять под себя какое-нибудь авиапредприятие. У нас их много, и они сильно недозагружены.

Студенческая публика задумывается всерьёз, шушукается. Местные преподаватели сияют благостными улыбками. Это я удачно зашёл, сам не ожидал, что карьерные перспективы — настолько серьёзный мотив у современной молодёжи. Ничто, как говорится, не предвещало…

— А как вы думаете, американцы на Луне были или нет? — снова юноша спрашивает, высокий и нескладный ботаник.

Благожелательные улыбки преподавателей становятся слегка натянутыми.

— Вы сильно отклоняетесь от темы нашей встречи, — сетовать у меня желания нет, но надо бы время потянуть, продумать ответ.

Бухать в лоб, что никого на Луне реально не было, точно нельзя. Во-первых, американцы могут воспринять как объявление себя их открытым врагом. Ни к чему. А во-вторых, хрен его знает, может и были. Науке это неизвестно.

— Сначала контрвопрос: какое это имеет значение? Это давняя история, много воды с тех пор утекло…

— Ну, как же? Приоритет? Ваше Агентство собирается на Луну высаживаться?

— Приоритет? Ну что ж… Да, Агентство планирует в средней перспективе дотянуться до Луны. Приоритет первой высадки человека велик, спорить не о чем. Но тот, кто первый построит лунную обитаемую базу, совершит нечто более весомое и громкое. Одно дело –прилуниться, быстренько нахватать камешков и торопливо улететь, пока кислород не кончился. Совсем другое — осесть надолго, начать геологоразведку, серьёзные научные исследования. По-настоящему открыть эпоху освоения Луны.

Ускользнул? Нет. Длинный ботаник не унимается. Микрофон он послушно отдал, но с места обращается:

— Простите, вы на вопрос не ответили. Высаживались ли американцы на Луну?

— Да откуда же я знаю? Я, видите ли, могу только знать или не знать. Верить не умею. Даже модуля такого в моей голове нет. Кто верит американцам — пусть верит, кто не верит — флаг им в руки, у нас свободная страна, и каждый имеет право на своё мнение. Ладно, есть оно и у меня. Я считаю, что у нас нет реальных доказательств высадки американцев на Луне. Но спор на эту тему не имеет смысла. Потому как добиться истины невозможно. Фотографии поддельные? Допустим, кто-то докажет, что они поддельные…

— Уже доказали! — выкрик из рядов, без микрофона.

Того и гляди, студенческие беспорядки начнутся.

— И что? Американцы скажут, что оригинальные плёнки со временем испортились. А что, шестьдесят лет ведь прошло. Что-то доснимали на Земле для лучшей иллюстрации. Но они всё равно там были. Даже если все снимки поддельные, это ничего не доказывает. Сами фотографии тоже ничего не доказывают. Пусть американцы дадут мне булыжник, — показываю руками изрядный размер, — мы проведём всестороннюю экспертизу и скажем: да, камень лунный, у него все признаки внеземного происхождения, и это не метеорит. Тогда, нет, я не поверю, а буду ЗНАТЬ, что американцы там были.

Но всё равно народ перевозбудился, и его надо как-то успокаивать. Умеренно уклончивый ответ их не устраивает.

— Что меня больше всего удивляет в этой истории? Американцы вполне могли быть на Луне. И мы могли. С какого-то перепуга США начали строить монструозный «Сатурн-5»? И что дальше? Нарвались на скептические ухмылки по всему миру, почему де, с тех пор не летает, а где ваш легендарный двигатель Ф-1? Зачем мы строили свою ракету Н-1, это я понимаю. Вслед за американцами ринулись, дескать, и мы так можем. Не скажу, что никакого смысла не было. Мы показали всему миру, что способны сделать нечто величественное. Только мы и американцы. Однако если вывести амбиции за скобки, а поставить цель реально достичь Луны, надо было действовать совсем по-другому. Зачем поднимать на орбиту такую дуру, как «Сатурн-5» или Н-1?

Долго говорить приходится, беру паузу, делаю глоток воды. На столе заботливо поставили бутылочки с минералкой.

— Самый тяжёлый модуль «Аполлона» в сухом виде не более семи тонн. В США тогда была неплохая ракета «Сатурн-1Б» с грузоподъёмностью восемнадцать тонн. Закидывай себе последовательно модуль за модулем на орбиту, стыкуй их там, накачивай топливом и отправляй к Луне не жалкие сто — сто двадцать тонн, а двести или триста. И на поверхность прилуняется не легковесный модуль в пятнадцать тонн вместе с горючим, а серьёзный аппарат в семьдесят — восемьдесят. Ладно, американцы не додумались, но наш Королёв предлагал ведь «лунный поезд», фактически вариант того, что я сейчас озвучил.

Думаю, надо добить надоевшую тему. Весомо, но, не нарушая некоторых границ.

— Уверен, что спор на эту тему обладает бесконечным потенциалом. Вот некоторые думают, что как только реально человек появится на Луне, тогда всё и выяснится. Не выяснится. К примеру, мы сумеем создать лунную базу и крикнем на весь мир, что никаких американских следов, кроме беспилотных аппаратов, не обнаружили. Американцы тут же обвинят нас, что мы эти следы и затёрли. «Это же русские, — скажут они, — от них всего можно ожидать». Мы их даже обрадуем попыткой лобового разоблачения. Если американцы раньше всех там окажутся, то они быстренько эти следы организуют. Поставят модули, натопчут. Разве это трудно?

Наконец-то удаётся озадачить. Да, на некоторые вопросы дать исчерпывающий ответ невозможно. Да ещё и всех устраивающий.

— А как же радиация, пояс Ван-Аллена?

— А что радиация? Она страшна только для аппаратов с толщиной оболочки корпуса в пару миллиметров. Кто мешает сделать капсулу в корабле, особо защищённое место? Не вижу препятствий создать общую броневую защиту толщиной пять — десять сантиметров. Слишком тяжёлый модуль получится? Тогда обложить корпус изнутри баками с водой и топливом. Если собирать корабль на орбите, принцип жёсткой экономии каждого грамма отступит на второй план.

Не там вы препятствия видите, не там!

— Неизвестно, есть ли на Луне вода!

— Почему неизвестно? Во-первых, кислород точно есть. Лунный реголит состоит из окислов разных металлов и кремния. Во-вторых, наша Вселенная процентов на девяносто состоит из водорода, то есть это самый распространённый элемент. Кроме воды можно поискать любые водородсодержащие вещества. Метан, аммиак, металлические гидриды. Что-нибудь, да найдётся.

Очень надеюсь на одну научную гипотезу, согласно которой близко к поверхности Луны выходят именно металлогидриды. Если она верна, то проблем с получением водорода не будет. Однако помалкиваю. Полюбившийся многим современным писателям принцип «умеешь считать до десяти, остановись на семи» изобретён не на пустом месте.

Настоящая работа начинается после обеда. В той же аудитории передо мной тридцать два человека. Среди них всего три девчонки. Наверное, самые умные. Из женской части студентов. Без вопросов не обходится.

— Каков общий план работы? — спрашивает серьёзный парень с немного громоздкой фигурой.

— Как зовут? — надо начинать знакомиться в процессе.

— Павел Дерябин.

— Общий план обычный. Сначала создаём опытный образец с гиперзвуковым прямоточным движком. Беспилотник. Для конструирования получите общие характеристики двигателя. Массогабаритные, мощность и другие. Сразу признаюсь: ТТХ двигателя у нас нет.

— И как тогда конструировать? — у Павла аж лицо вытягивается.

— Понимаете, я спешу. Условно говоря, мы пытаемся одновременно заливать фундамент, строить крышу и третий этаж высотного дома. Когда я к вам пришёл, не ожидал, что немедленно образуется проектная группа. Мой визит планировался как агитационный.

Слышу некий вздох разочарования.

— Тут такое дело… теоретически двигатель есть. Прямоточный гиперзвуковой. Наверняка вы слышали. Но разработка эта, по понятным причинам, засекречена. И нам её не показывают. Пока не знаю, на кого выйти, чтобы нас туда пустили. Там всё сложно. А когда допустят, подписками обложат с ног до головы. Так что если кто мечтает побывать в Париже, выбирайте. Если начнёте работать по теме — Парижа, как и многих других городов, вы не увидите.

Переглядываются.

— Хрен с ним, с Парижем, — легко соглашается один из группы и под моим взглядом признаётся: — Саша Александров.

— Только не говори, что отчество — Александрович, я этого не вынесу!

Девчонки тут же хихикают, их лидерша — у девочек часто так бывает, по красоте на первые места выдвигаются, — одаряет всех слегка надменной улыбкой.

— Михайлович, — «спасает» меня Саша, я с облегчением выдыхаю.

После общих смешков Саша добавляет:

— Вы особо Павла не слушайте. У него мания — всё по полочкам раскладывать.

— Надо преподавателей потрясти. Что-то они должны знать… — оставшийся серьёзным Дерябин возвращает всех к теме.

Или к полочке, на которой она лежит.

— Уже трясём, — соглашаюсь, а что ещё делать? — Нам ведь много не надо. Общие данные. Все сведения, которые критичны для создания летательного аппарата. И пусть они свой засекреченный супердвижок сами ставят.

«Сам знаю», — таким выражением лица встречаю скептические взгляды. А что делать?

— Мы подумываем свой сконструировать, — опять лукавлю, работы полным ходом идут. — Гиперзвуковые ракеты хоть и высоко летают, но всё-таки в атмосфере, нам нужен двигатель, прежде всего, космический.

— П-ф-ф-ф! — фыркает девушка-лидер, яркая и фигуристая брюнетка. — Так и знала! Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что!

— Имя?

— Алёна Завьялова, — через паузу и губу отвечает красотка. Та самая, заносчивая, что ещё в аудитории на себя внимание обратила.

Присматриваюсь. Нет, не совсем брюнетка, скрытая рыжинка различима только вблизи. Скорее, краской усиливает тёмный цвет, такой вывод делаю вследствие наличия на личике некоторого количество веснушек.

Любопытный феномен. Энтузиазма в ней не вижу ни на грош, но зачем-то пришла. Редко, но такие случаи бывают. (Сам видел, как некоторые писали комментарии, по объёму — небольшие рецензии, смысл которых сводился к парадоксальному отзыву: книга отвратительная, но прочёл до конца.)

— Есть такое дело, согласен. Само устранение некорректности задачи — первое, что придётся делать. Только прошу заметить, что в сказке, которую вы упомянули, главный персонаж всё-таки выполнил поставленную задачу. А вы чем хуже? Сформулирую по-другому: надо изучить проблему разгона летательного аппарата в верхних слоях атмосферы до первой космической скорости. Или близко к ней. В режиме уже существующих гиперзвуковых ракет, то есть с забором воздуха из атмосферы.

8 октября, воскресенье, время 13:40.

МГУ, ВШУИ, кабинет Колчина.

— Анечка, я просто не пойму, на каком основании… — меня бесцеремонно прерывают.

Совет почти в полном составе — нет только Таши — посматривает на качающую права Кондакову с осуждением.

Мы собрались именно в воскресенье, чтобы в слегка расслабленном состоянии, как бы со стороны, оценить все наши действия в комплексе. Иногда помогает. Никаких решений на своих нерегулярных воскресных посиделках не принимаем принципиально. Только обсуждаем.

— Я сейчас не Анечка, а Анна Кондакова — координатор геологической группы! — амбициями сочится каждое слово и даже запятая.

Надо девушку на место ставить.

— Игорь, может, нам заменить её? — вопросительно гляжу на главу админотдела. — Зачем нам такая шумная?

— Не хотелось бы, — Овчинников сомневается. — Руководитель толковый, группа её слушается.

Слегка обеспокоившаяся моими словами Анна глядит на меня победно. Это ты зря.

— У нас что в Уставе написано? Ты его хоть изучала? — начинаю артобстрел с дальних позиций.

Вроде попадаю, в глазах девушки мелькает неуверенность. Но не сдаётся:

— Потому и пришла, что изучила. Там сказано, что руководители проектов имеют право на вхождение в Совет!

За этим и пришла. Не хочу быть дворянкой столбовою, а хочу быть владычицей морскою.

— Прекрасно! — говорю с чувством. — И каким проектом ты руководишь?

— Я же сказала! — Аня пытается голосом компенсировать уязвимость позиции. Где-то я это уже видел. — Я — координатор геологической группы!

— Это мы уже слышали, — как и «Я» на каждом шагу, хмыкаю про себя. — Какие проекты вы ведёте? Первое необходимое условие для вхождения в Совет — работа над долгосрочным проектом.

Аня в ступоре пребывает недолго. Кивает на Игоря:

— А каким проектом руководит Овчинников?

Ага, возьмёшь ты меня на арапа, как же! Кидаю насмешливый взгляд на Игоря, будешь знать, как за скандалистку заступаться. Тот глядит на свою почти протеже с заметным негодованием.

— Его проект слишком важен и таинственен, чтобы я его прямо называл, — почти открыто насмешничаю. — Если серьёзно, — рву намерение Ани встрять, — то просто затрудняюсь сформулировать. Он носит социально-психологический характер. Грубо говоря, учит всех присутствующих руководить. Тебя вот, гляжу, не научил, — с осуждением смотрю на Игоря.

— Она у нас недавно, — бурчит администратор, — не успел.

— Агентство на нас уже сейчас зарабатывает, — выбрасывает ещё один козырь.

— Из этих заработков девяносто процентов уходит вам же на обеспечение работы, — откровенно скептически хмыкаю. — Там ещё разобраться надо, кто на ком зарабатывает.

— Прямо-таки девяносто?

— Восемьдесят три с хвостиком, если точно, — тут же встревает Марк, наш главный счетовод.

— Несильно меняет дело, правда, Анечка? — намеренно использую уменьшительно ласкательную форму. Ибо нефиг тут свои порядки наводить!

Всё! Аргументов нет… блин! Опять рот открывает! Вот неугомонная! Недотрах у неё случился, что ли?

— Геологические изыскания будут проводиться часто, особенно когда мы доберёмся до Луны.

— Вот когда доберёмся, тогда в Совет и войдёшь, — пожимаю плечами. — Не буду утверждать, что геологи нам не понадобятся на Земле. Понадобятся. Но эпизодически. Сделаем так: дадим тебе совещательный голос и обещание внимательно прислушиваться, когда ваша группа занята реальным делом. Но на кой хрен тебе постоянно сидеть в Совете и обсуждать проблемы создания новых ракетных движков, хоть убей, не понимаю. Ты в этих вопросах абсолютно не копенгаген. Зачем ты Совету? Слушать твой звонкий голосок?

Люда с Верой не удерживаются от хихиканья. Они больше всех наслаждаются свободной формой общения. Протокол вести не надо и прочих бюрократизмов нет.