ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В ту ночь мне не удалось заснуть. Я позвонила Мэри-Лу и была обеспокоена ее странной реакцией.

— Думаешь, она мертва? — спросила Мэри-Лу, и в голосе ее прозвучала затаенная надежда.

Впрочем, какое я имела право ее винить? Мне было жаль Джульетту, если с ней действительно что-то стряслось. Она любила жизнь и жаждала жить. Тем не менее, я постаралась оценить ситуацию как можно честнее. Если она сгинула навсегда, для всех нас это означало избавление— словно освобождение от тюрьмы, в которой мы оказались в течение этих нескольких последних лет. Стараниями Джульетты я тоже, как и Артур, перестала надеяться и верить в человеческую порядочность, остатки же своего оптимизма мне приходилось буквально лелеять.

Возможно, Аллен Пелл был прав. Мне, конечно, следует пожалеть о ней, однако горевать не стоит.

Было далеко за полночь, когда мне послышалось, что Джордан зашевелилась и встала с постели. Однако больше из ее комнаты не доносилось никаких звуков, и я не стала ее беспокоить. Я встала, подошла к окну— и вдруг ощутила настоящий шок: возле пруда кто-то бродил с фонариком. Неяркий свет вспыхивал буквально на мгновение, выхватывая фигуру человека, затем все снова погружалось во тьму. Человек медленно пробирался к нашему саду.

Дождавшись, когда он подойдет поближе, я распахнула окно и крикнула:

— Эй, в чем дело? Что вам надо?

Мгновенно наступила тишина, фонарик погас. Кто-то затаился в тени деревьев, ответа не последовало.

— Кем бы вы ни были, — сказала я, уже основательно разозлившись, — вы вторглись на территорию чужого владения, и я немедленно звоню в полицию.

Послышался шорох быстро удалявшихся шагов по гравию. Незваный гость растворился в темноте.

Я разбудила Уильяма, и вместе мы тщательно все осмотрели, однако никого поблизости не обнаружили.

Ни о каком сне уже не могло быть и речи. В три часа ночи прилив достиг высшей точки, и ворочаясь в постели, я прислушивалась, как внизу волны с силой разбиваются о скалы. Вскоре я услышала, как Джордан отворила дверь своей комнаты и вышла в коридор; я выскочила следом и заговорила с ней.

— Хотите, я дам вам снотворное? — предложила я. — Вам надо немного отдохнуть.

— Нет, благодарю вас, мисс, — бесцветным голосом проговорила она. — Я вот решила спуститься вниз и приготовить себе чашечку чая.

Она направилась к лестнице этой своей кошачьей походкой, почти что бесшумной, а я вернулась к себе. Однако при виде Джордан я кое о чем вспомнила и призадумалась. Видела ли она ту проклятую шляпу Артура, пока я находилась в изоляторе? Не исключено, что она какое-то время стояла и наблюдала за мной, прежде чем я заметила ее присутствие. В таком случае…

Я подошла к лестнице черного хода. Джордан по-прежнему была на кухне— сновала взад-вперед. Я слышала, как она наливает воду в чайник и зажигает: плиту. Судя по всему, наверх она поднимется не раньше чем через полчаса, а то и позже, так что я торопливо вытащила ключ и, проскочив мимо ее открытой двери, поднялась по лестнице в боковое крыло.

Я здорово нервничала, однако с виду все в комнатах было как обычно; я достала шляпу из-под матраса и быстро огляделась по сторонам. Постель потом надо будет заново застелить— было заметно, что на ней кто-то лежал. Однако, принимая во внимание скрупулезность Эллен при еженедельном подсчитывании простыней, будет непросто объяснить появление лишних. Я схватила шляпу, которая вся сплющилась и деформировалась, перевернула подушку другой стороной и снова спустилась вниз.

Я должна была каким-то образом избавиться от шляпы. Спрятать ее от Мэгги будет совершенно невозможно, а просто взять и выбросить ее я не решалась. В конце концов я достала ножницы и как раз стояла на верхней веранде, кромсая шляпу на кусочки и бросая их вниз, прямо в воду, когда голос Джордан за моей спиной едва не заставил меня перепрыгнуть через перила.

— Я принесла вам чаю и поджаренные тосты, мисс, — сказала она.

Я просто-напросто выпустила из рук ножницы, а также то, что оставалось от шляпы, и все это полетело в воду. Когда я обернулась, Джордан стояла прямо позади меня с подносом в руках.

— Спасибо, — сказала я. — Вы меня напугали. Будьте добры, отнесите это в мою комнату, хорошо?

Я наблюдала, как она с застывшим, суровым лицом расставляет все это у меня. Затем она вышла, не сказав больше ни слова, но вот тогда-то я и поняла, что Джордан— наш потенциальный враг, причем весьма подозрительный.

На следующее утро ко мне заехал окружной шериф, Рассел Шенд. Вид у него был усталый, однако как всегда упрямый и решительный; когда он вошел, я полусидя расположилась в постели, рядом стоял поднос, руки и шея мои были обнажены. Он ничуть не смутился.

— Есть у вас тут кружка для полоскания рта или еще что-нибудь, чем бы я мог воспользоваться? — поинтересовался он. — Немного кофе мне бы не повредило.

Поднявшись, он принес из моей ванной стакан, наполнил его и лишь тогда поведал мне свои новости.

— Ну, так вот, — начал он. — Полагаю, вам будет интересно это узнать. Пока что миссис Рэнсом не нашли, но если б ее кобылка умела говорить, думаю, она бы о многом нам рассказала. Собаки нас подвели—принялись бегать кругами, а потом уселись и ни в какую… По следам от копыт мы вычислили путь лошади от того места, где нашли вещи Джульетты, и до Гагарьего озера; боюсь, там-то ваша бывшая невестка и находится, мисс Ллойд.

Должно быть, лицо у меня вытянулось от потрясения, поскольку он поспешно добавил:

— Но, может, я и ошибаюсь. Я только говорю, что похоже на то. Либо же она нарочно все так обставила.

— Обставила?

— Возможно, у нее имелись веские причины для того, чтобы исчезнуть. Такое уж не раз проделывали; а насколько я понимаю, она была весьма своенравной и экзальтированной особой.

— У нее при себе не было денег. Да и куда она могла бы отправиться? Все, что у нее имелось, — это то, что ей выплачивалось как пособие, по чеку ежемесячно. Вполне возможно, она погрязла в долгах— это всегда было ее обычным состоянием. Но инсценировать из-за этого побег, самоубийство… нет, она никогда бы не стала этого делать, не тот характер.

Он окинул меня проницательным взглядом.

— Что ж, похоже, одну идейку придется отбросить, — заметил он и принялся подробно рассказывать то, что я уже слышала от Тони. — Никаких реальных следов борьбы нет, — продолжал шериф. — Земля была довольно мягкой, однако она сплошь усеяна листьями и сосновыми иголками.

Как бы то ни было, сигарета со следами губной помады наводила на мысль, что она останавливалась там на некоторое время, но ничто не указывало, каким образом она оттуда ушла, уехала или же была увезена. Предположение шерифа основывалось на следующем: тот, кто на нее напал— если это действительно случилось, — перекинул ее через переднюю луку седла и поскакал прямо к озеру. Тропы никакой нет, да и само это путешествие было весьма безрассудным— средь бела дня, к тому же поблизости вполне мог кто-то оказаться, а сам спуск— крутой и опасный. Кобылка то и дело спотыкалась— потому-то и удалось разглядеть ее следы.

— Ни одна лошадь ни за что не совершила бы такое путешествие по собственной воле, — заключил шериф. — Конечно, это пока лишь одна из версий, — продолжал он, опуская стакан. — Возможно, найдется совсем иное объяснение. Но на Орлиной скале, у кромки озера, обнаружены какие-то царапины, и если бы мне предложили пари, я бы сказал, что там или же где-то неподалеку она и канула в воду.

Никаких следов вдоль берега сыщики не обнаружили и готовились чистить дно озера драгой.

— Поиски все еще продолжаются, — сказал шериф, — но я решил, что они преспокойно обойдутся без меня. Когда она уезжала, на ней были какие-нибудь драгоценности?

— Вряд ли… — пробормотала я. — С костюмом для верховой езды они не очень-то сочетаются… Да я и не видела ее утром. Мне просто сообщили, что она взяла мою машину и поехала к Эду Смиту.

На несколько секунд он задумался, подергивая себя за нижнюю губу.

— Если ограбление здесь ни при чем, тогда что же это такое? Само собой, она привлекательная женщина— или же была таковой; но что-то я не припомню ни одного преступления на почве секса на этом островке, а я ведь здесь уже сорок лет. Артур уже приехал?

— Нет. Но скоро должен быть.

Шериф подобрал свою шляпу с пола и поднялся.

— Женщины внизу говорят, она привезла с собой горничную. Пойду-ка лучше с ней потолкую.

Сердце у меня упало, но делать было нечего. Я сказала шерифу, что Джордан, вероятно, у себя в комнате. Услышала, как он постучал, щелкнул запор, и его впустили. Тут подъехала машина, и шаги Артура застучали по лестнице.

Выглядел мой брат вполне соответственно обстоятельствам— мрачный и утомленный. Однако у меня возникло ясное ощущение: за мрачной маской он едва сдерживает какую-то злорадную радость.

— Нашли ее? — коротко спросил Артур.

— Еще нет, но они думают…

Я пересказала ему все, что говорил шериф, и он внимательно выслушал. Потом задал вопрос, не дававший покоя нам обоим:

— Кто-нибудь знает, что я был здесь?

— Нет. Во всяком случае… Артур, но почему же ты уехал без шляпы? — этот вопрос я задала шепотом, шляпа не давала мне покоя.

— Потому что я вообще не собирался уезжать. По крайней мере тогда.

Шериф по-прежнему беседовал с Джордан. И Артур, понизив голос, все мне рассказал. В ту ночь он уже крепко спал в изоляторе, как вдруг его разбудил какой-то непонятный звук, доносившийся из открытого окна. Похоже было, будто кто-то ходит по крыше над гостиной. Он вскочил и выглянул наружу. Все вокруг было окутано легкой дымкой тумана, но внизу, прямо под собой, он разглядел фигуру человека. Кто-то, видимо, перелез через садовую ограду сада и пробирался по самой кромке крыши в дом.

Артур был в ярости. И тут он вспомнил о топоре, взял его и заткнул за пояс. Когда он снова подошел к окну, тот человек стоял внизу, очевидно разглядывая водосточную трубу.

— Все, что я собирался сделать, — продолжал Артур, — это соскользнуть вниз и сцапать его. Но тот тип оказался проворнее меня. Он спрыгнул в сад и бросился бежать. Я тоже спрыгнул, но у него было преимущество. В конце концов я его упустил.

— Артур, Лиззи видела тебя. Она тебя не узнала, но говорит, что в руках у бежавшего человека был топор.

Казалось, он смутился.

— Вообще-то так оно и было. Мне пришлось вытащить его из-за пояса, потому что эта проклятая штуковина здорово мне мешала. Я чуть не потерял штаны из-за этого топора…

Столь же откровенно он рассказал и обо всем прочем. Взглянув на часы, он увидел, что было три часа ночи. Он не стал возвращаться назад, дабы не переполошить весь дом.

— Я ведь все равно собирался уехать до рассвета, — сказал он. — У меня в кармане был берет, я натянул его и отправился пешком из Сансета к станции.

Как это у него все просто получилось, — невольно подумалось мне. — На яхте он всегда надевал берет, а ведь на эту тайную встречу с Джульеттой он отправился именно на яхте.

Затем, поведал далее Артур, его подвез на легковом автомобиле какой-то незнакомый водитель, — он сел в поезд и добрался до того места, где накануне вечером оставил яхту— в закрытой со всех сторон бухточке. Значит, когда я вчера звонила в яхт-клуб, он только-только вернулся.

— Это ты закинул топорик в пруд? — спросила я.

— Я просто выбросил его. Понятия не имею, куда он угодил.

— А этот человек на крыше… Ты узнал его, Артур? Есть у тебя какие-нибудь соображения, кто бы это мог быть?

— Некто, пытающийся вломиться в дом. Этого было для меня достаточно.

— Не можешь его описать?

— Нет. Разве что бегает он со скоростью света.

— Каким поездом ты уехал?

— Не помню. Десятичасовым, кажется. А что?

— Артур, — в отчаянии проговорила я. — Джульетта уехала отсюда раньше восьми часов и должна была вернуться в школу верховой езды в десять. Что бы с ней ни произошло, это случилось между половиной девятого и десятью часами. Где ты был в это время?

Он уставился на меня.

— Ждал поезда. Ты же знаешь, как редко они ходят.

— Где ты был? Кто-нибудь видел тебя? Ты можешь это доказать?

— Я никого не знаю в Клинтоне. Просто сидел на скамейке у воды и спал. Я здорово устал.

— А этот человек, который тебя подвез? Ты узнал его имя или номер машины?

— Нет. Знаю только, что он переночевал в кемпинге и направлялся куда-то на запад. В термосе у него было немного кофе, и он меня угостил. Слушай, Марша, ты-то не думаешь, что к ее исчезновению приложил руку я— что бы ни случилось?

— Какое это имеет значение, что я думаю? — с горечью ответила я. — Важно то, что подумает Рассел Шенд, если он все-таки докопается, что ты был здесь.

Мы услышали шаги шерифа по коридору, и я изо всех сил постаралась придать своему лицу спокойное выражение. Шенд держал в руках принадлежавший Джульетте желто-коричневый кожаный футляр с бархатными прокладками— в нем она хранила свои драгоценности. Обменявшись рукопожатием с Артуром, шериф поставил футляр на кровать передо мной.

— Горничная уверяет, что здесь все на месте. Может быть, вы взглянете, мисс Марша?

Пока я извлекала наружу содержимое футляра, Артур старательно отводил взгляд в сторону. Многое здесь было мне знакомо: жемчужное ожерелье— Артур подарил его Джульетте вскоре после свадьбы, продав ради этого несколько облигаций; обручальное кольцо с крупным бриллиантом; перстень с сапфиром, которое наша мама подарила ей однажды на Рождество в знак примирения, и несколько брошей. Однако были там предметы, которых я раньше никогда не видела: три браслета—с рубинами, с сапфирами и с изумрудами, золотые наручные часики, усыпанные драгоценными камушками, и серьги с бриллиантами, изящные и, несомненно, очень дорогие. Меня вдруг охватило негодование: Боже, Артур так нуждался благодаря своей бывшей супруге, а она приобретала эти безделушки!..

— Я и не знала, что у нее столько всего, — проговорила я, едва сдерживая гнев. — Полагаю, служащие из ее страховой компании должны знать, было ли здесь что-нибудь еще.

— Эта женщина по фамилии Джордан говорит; что хозяйка перед выездом надела на руку только простенькие часики на кожаном ремешке.

Шериф оставил футляр у меня и вместе с Артуром вышел. Вскоре я услышала, как отъехала его машина, и поняла, что Артур поехал с ним. К ленчу Артур вернулся один, побелевший и совершенно разбитый. Есть он не стал, но выпил несколько порций виски и непрерывно курил.

— Не пойму я, Марша, — сказал он. — Кому понадобилось ее убивать?

— Насколько я могу себе представить, наибольший успех будет иметь версия, что мы с тобой были крайне в этом заинтересованы и наняли убийцу, — мрачно усмехнулась я.

Как выяснилось, Артур с шерифом ездили на Гагарье озеро, которое все еще очищали с помощью драги, задействовав с дюжину лодок. Было очевидно, что тело Джульетты— на дне, но его еще не достали. Какой-то бойскаут случайно нашел ее наручные часики на крутом склоне холма, там, где остались следы копыт ее лошади. Вероятно, часы зацепились за ветку и слетели с руки— ремешок был порван.

Утешало нас пока, пусть и не слишком, только одно: до сих пор никто не заподозрил, что Артур побывал в Сансете, и я уже стала надеяться, что и у Джордан не возникло никаких подозрений. Правда, он сел на поезд в Клинтоне, но поскольку мы редко пользовались тамошней железнодорожной станцией, у меня теплилась надежда, что он остался неузнанным.

Естественно, новость быстро распространилась как в городке, так и в колонии отдыхающих. Меня буквально засыпали визитными карточками и цветами. Мэнсфилд Дин оставил бутылку старого портвейна и записку, гласившую, что если он мне понадобится, то всегда будет рад помочь. Тони находился у озера вместе со спасателями, так что с ним я не виделась, зато миссис Пойндекстер прислала цветы из своего сада и нацарапала на карточке неразборчивым старческим почерком: «Не переживайте слишком сильно. Многие хотели от нее избавиться. Однако пока что несколько рановато тешить себя надеждами!» Это было вполне в ее духе, хотя то тревожное время и показалось несколько жестоким.

Весь день я провела на верхней веранде. Денек выдался чудесный. Вдали, на горизонте, шустро скользили по воде две парусные яхты, а «Морская ведьма» стояла на якоре в гавани, неподалеку от берега. Жизнь в доме шла своим чередом. Я слышала, как громыхая подъехал фургон мусорщика, остановился и снова уехал, затем появился почтальон на машине и дважды просвистел; издалека донесся голос Лиззи, разбивающей на кухне яйца для пирога: «Какая разница, с топором или без!» Но я несказанно удивилась, когда увидела Джордан бесцельно бродящей взад-вперед по пляжу в развевающемся на ветру черном платье. Я окликнула ее и спросила, обедала она или нет. Джордан только кивнула утвердительно, вернулась и, двинувшись в сторону пруда, вскоре исчезла из виду.

Поддавшись какому-то жизненному импульсу, я поднялась и отправилась в комнату Джульетты. Прибрана она была тщательнее, чем мне когда-либо доводилось видеть, — у Джульетты был особый талант к устройству беспорядка. Но я не нашла ничего, никакого намека или просвета, что помогло бы мне объяснить случившееся. Покрывало на кровати было отогнуто, являя взору тщательно выглаженные шелковые простыни; крохотные бледно-голубые и бледно-розовые подушечки были сложены в изголовье, ее позолоченная косметичка и флаконы с золотистыми крышечками были аккуратно расставлены на туалетном столике. На письменном столе у окна тоже царил порядок. Старательно прислушиваясь, не приближается ли Джордан, я бегло просмотрела лежащие на столе бумаги. Они были привезены из Нью-Йорка и по большей части являлись неоплаченными счетами. Лежало здесь и единственное письмо без конверта. Я бегло пробежала содержание: какие-то ничего не значащие сплетни. Подписано письмо было некоей Дженнифер. Но меня насторожила весьма загадочная многозначительная приписка:

«Только что узнала насчет Л. Прошу тебя, Джули, будь очень осторожна. Ты понимаешь, что я имею в виду?»

Звучало это предостережением от какого-то безрассудного поступка подруги, на которые Джульетта была способна. Тогда я не придала этой приписке должного значения, даже не предполагая, какой угрозой для всех нас это обернется, прежде чем получит свое объяснение. Я положила письмо на стол, где оно и лежало, и тихонько вышла из комнаты.

В шесть часов вернулся Артур. Вид у него был совершенно изможденный, однако он сразу же позвонил Мэри-Лу. Какие бы чувства ни обуревали его в тот момент, по телефону он говорил довольно бодро.

— Никаких новостей, дорогая… Тебе нет нужды беспокоиться… Лучше попроси у доктора успокоительное, чтоб ты смогла заснуть.

Однако со мной он держался отнюдь не так уверенно. Артур со всей ясностью осознавал, какой бедой для него может обернуться эта история. У него была веская причина, чтобы избавиться от первой жены—вымогательницы, и он не может представить правосудию настоящее алиби на то время, когда все это случилось. Думаю, именно тогда он стал надеяться, что тело Джульетты не будет найдено.

— Мы по-прежнему не можем с уверенностью утверждать, что с ней что-то случилось, — сказал он. — Но если это так…

— Боюсь, что так, Артур, — вздохнула я.

— Вполне возможно, — согласился он. — Но будет чертовски трудно это доказать, пока ее не найдут.

Тут я поинтересовалась у него, не знает ли он какую-нибудь, подругу Джульетты по имени Дженнифер. Артур покачал головой. Он вообще не имел понятия, как и с кем она проводила эти годы без него, да и не желал знать. Минуту-другую он беспокойно ходил по комнате взад и вперед.

— Послушай, Марша, — наконец сказал он. — Зачем все-таки она сюда приезжала? Разве свое дурацкое предложение она не могла высказать мне и в Нью-Йорке? Нет, она взяла и заявилась в Сансет, — Артур недоуменно передернул плечами. — Не понимаю!

— Возможно, она решила, что со мной ей будет легче договориться, нежели с тобой? — предположила я.

Он снова резко покачал головой.

— Я все задавался вопросом, не скрывается ли она от кого-нибудь? А эта ее идея уехать из страны! Тогда она показалась мне пустым враньем, но, возможно, доля правды в этом была. В конце концов, и этот парень на крыше… Скажи, тебе не показалось, что она напугана?

Я задумалась.

— Она сказала, что у нее какие-то неприятности. Я решила, что денежные. Но вполне вероятно, что она кого-то боялась. Мне казалось, что ей было не по себе. Однажды она вернулась с конной прогулки и сразу легла в постель. Выглядела она очень встревоженной. Может быть, она кого-то встретила и испугалась?

— Она ничего тебе не рассказала?

— Ну, что ты! Джули не очень-то откровенничала со мной… Я еще подумала тогда: может быть, ее кто-то шантажирует, угрожает ей? Она была сама не своя…

Артур в задумчивости поднялся наверх. Поскольку комнаты, где они с Мэри-Лу обычно останавливались, сейчас были заняты Джульеттой и Джордан, я отвела ему бывшую папину комнату, рядом с маминой, в конце коридора. Это была большая комната с огромной кроватью из орехового дерева, некогда вывезенной из городского дома, и удобным продавленным креслом, где, бывало, после продолжительных прогулок верхом и плотного ленча отец дремал с нераскрытой книгой на коленях.

Я подождала, пока не услышала, как зашумела в ванной вода, и поняла, что с братом все в порядке. Затем, собравшись было подняться к себе, чтобы переодеться к ужину, я вдруг с удивлением увидела Люси Хатчинсон, стоявшую в холле внизу. Она была в вечернем платье, но была вся как натянутая струна и совсем не похожа на себя.

— Я видела, как приехал Артур, — сказала она. — Надо думать, новостей пока нет?

— Пока ничего.

Казалось, Люси меня не слышит. Она сообщила, что собралась на коктейль и потом на званый ужин и просто заехала узнать, нет ли у меня новых сведений. Вдруг она перешла на драматический шепот:

— Марша, мне надо поговорить с тобой наедине. Боб наверху, у озера. Похоже, все мужчины там. Одному Богу известно, кто придет на эту вечеринку. Я отниму у тебя не больше минуты, Марша.

Я пригласила ее в библиотеку. Несмотря на то, что на плечи Люси была наброшена меховая накидка, она вся дрожала.

— Пожалуй, лучше я тебе скажу, — наконец произнесла она. — Я знаю, что Артур был здесь прошлой ночью.

Я тупо уставилась на ее лицо, покрытое пурпурными пятнами волнения, и буквально потеряла дар речи.

— Конечно же, я никому не собираюсь об этом рассказывать, — продолжала Люси. — Но если меня вызовут свидетельницей в суд… что мне тогда делать, Марша? Я люблю Артура. Было время, когда он мог заполучить меня, если б только захотел, но он не захотел. Я… в общем, вот так.

— С чего ты взяла, что он здесь был?

— Я его видела.

Она его видела! Возвращалась откуда-то домой на своей машине, и всю дорогу они с Бобом ссорились. Выясняли отношения, как она выразилась. В результате она проскочила въезд, ведущий к их дому, а посему въехала на нашу аллею, чтобы затем дать задний ход и развернуться. Артур оказался перед их машиной, в ослепительном блеске фар, и как раз оглянулся. Она не могла ошибиться— это был он.

— Боб тоже его видел? — спросила я, все еще не оправившись от потрясения.

— Думаю, нет. Он был зол, послал меня ко всем чертям!

Мне ничего другого не оставалось, и я призналась ей, что Артур действительно приезжал, говорил с Джульеттой накануне вечером, что остался здесь ночевать, но покинул дом задолго до рассвета. Люси испытала явное облегчение, и по мере того как лицо ее вновь обретало свой нормальный цвет, грим становился менее заметным.

— Я рада, что сказала тебе. Все это время я жила, как в аду, — прошептала она, зябко кутаясь в свою накидку. — Ты знаешь, что можешь на меня рассчитывать, Марша.

Вскоре Люси ушла. Я наблюдала, как она подошла к небольшому ландо с откидным верхом, на котором обычно ездила на вечеринки: шофер укутал пледом ее ноги и захлопнул дверцу. Но, наблюдая, как она отъезжает, я с ужасом подумала, что судьба Артура, возможно, находится в ее ухоженных ручках.

Именно в тот вечер я обнаружила то, что впоследствии оказалось ключом к разгадке. Тогда это показалось несущественной мелочью, однако с тех пор мне не дает покоя вопрос: сколько же смертей и душевных страданий можно было бы предотвратить, разгадай мы вовремя тайну этой штуки? Понимаю, конечно, это звучит нелепо: якобы коричневая пуговица от пальто смогла бы помочь раскрыть тайну преступлений, в которые мы оказались вовлечены, или предотвратить два из них. Тем не менее, в определенном смысле это так. Знай мы тогда, кто ее потерял и почему…

Я вышла пройтись после ужина— ужина, к которому никто из нас в сущности не притронулся. В саду на меня всегда снисходит покой, умиротворение; струйки фонтана, расплескивая брызги во все стороны, образуют небольшой водоем, где растут лотос, водяные лилии и живет маленькая пучеглазая рыбка, похожая на Чу-Чу. В центре сада располагался зеленый круг утоптанной лужайки, где под ярким тентом в окружении плетеных стульев стоял столик— в погожие дни мы устраивали здесь чаепития; у стены возвышалась решетка, увитая розами, — сейчас она была покрыта распускающимися бутонами, а рядом— вполне приличная приставная лестница, на всякий случай.

Я обнаружила, что кое-где решетка оказалась повреждена. Веточки были сломаны, а растущие у основания решетки пионы— грубо помяты. Явно кто-то ломился через ограждение. Именно там я и нашла ту пуговицу. Она была наполовину втоптана в землю и совершенно ни о чем мне не говорила— кроме того разве, что она была коричневого цвета, а Артур — когда он бросился следом за неизвестным нарушителем— был в сером костюме.

Тем не менее пуговицу я сохранила. Она могла принадлежать и Майку, хотя он работает в комбинезоне. С другой стороны, рассуждала я, не исключено, что пуговица поможет выяснить личность того человека с фонариком. Если он потерял ее, он может вернуться на ее поиски. Так что я отнесла пуговицу в библиотеку и, вложив в конверт, засунула в свою конторку; много недель спустя Рассел Шенд, подводя итоги, вспомнил и о ней.

— Я не большой специалист по убийствам, — сказал он. — А здесь, насколько я мог видеть, у нас не было не только никакого мотива— не было вообще никаких улик, никаких зацепок. И тут вы находите в саду эту пуговицу. О чем она нам говорит? Лишь о том, что кто-то пытался проникнуть в дом, а об этом мы и так уже знали из рассказа Артура. — И он добавил — Вот что я вам скажу, Марша: существует одна категория убийства, когда все криминальные лаборатории мира бессильны помочь. Это когда убийца просто появляется ниоткуда и убивает. Нет ни мотива, ни алиби — вообще ничего. Он или она просто видит подвернувшуюся возможность и использует ее— и что же ты тут поделаешь?

Загрузка...