Страж сумерек

Глава 20 Мечты бакалавра словесности

Шаги Бьярне замерли вдалеке. Смолк, растаял звон колокольчиков.

— Кто бы мог подумать, а? — Ларс не знал, ругаться или смеяться. — Вся эта заварушка из-за того, что деревенский батрак втрескался в лесную нечисть! Сумасшедший дом какой-то… Деревенские страсти…только в театре водевиль ставить…

— Здесь нет ничего смешного, — устало проговорил Кнуд Йерде. — Скорее наоборот. Парень попал в переплет, и мы, увы, бессильны. Против воли мы его домой не потащим. Не ребенок, пусть мозги и полудетские.

— Такое ведь частенько случается, да? Если вспомнить легенды…

— Заодно вспомните, как они заканчиваются. Как правило, довольно грустно. Альвы, ульдра и прочие создания сумерек любят завлекать в свои сети молодежь. Юность, красота, горячая кровь. Беда в том, что создания сумерек непостоянны. А люди быстро стареют. Слишком быстро.

— И вызволить его не получится?

— Есть правила. Мы трижды просили его вернуться. Он трижды отказался по доброй воле. И он не скован чарами, если, конечно, не считать таковыми щенячью юношескую влюбленность. Если бы я заметил малейший намек, я бы спорил дальше. Но здесь случай безнадежно ясный.

— Может быть, вы ошиблись, — сказал Ларс. — Может, там настоящая любовь?

— Буду рад ошибиться. Но вы сами-то в такое верите? Впрочем, вы молоды. Любовь — понятие зыбкое, как осенний дым. Рассеется, оставив лишь горечь и пустоту.

Экий циник. Ларс в который раз подумал: а где собственно мать Лив Агнетт?

Кольца Кнуд Йерде не носил, о жене его ни он, ни Эдна Геллерт не упоминали ни словом. Здесь таилась еще какая-то история, судя по тону музыканта довольно мрачная.

Ладно, решил Ларс, со временем выясню.

— Ну что, зовем? — прервал его мысли Кнуд Йерде. — Доставайте рог.

— Здесь? — засомневался Ларс. Ночная дорога казалась не лучшим местом для встречи с троллем. Пустынно, сумрачно, и если в каменную башку взбредут опасные мысли — не отобьешься.

— Предлагаете тащить такую тяжесть до Альдбро? — заметил музыкант. — Сомнительное счастье.

Да уж, не мед. Ларс не стал возражать и извлек припрятанный в поясную сумку рог.

— Сыграете?

Кнуд Йерде вскинул рог ко рту и с силой дунул. Ларс ожидал пронзительного рева, но из инструмента вырвалось лишь шипение. Кнуд удивленно пожал плечами и повторил попытку — с тем же результатом.

— Кажется, мои легкие не справляются, — проворчал он, поправляя очки. — Может вы, Ларс?

Ленсман снова взял в ладони рог. Искусно вырезанные руны вплетались в сложный узор из раскидистых ветвей и оскаленных морд. Наверно, в такие рога трубили древние герои из легенд, вызывая на битву дракона. Может, простому человеку нынешнего века не под силу выдавить из сказочного инструмента боевой клич? Ну-ка, попробуем…

Нет, не под силу. Ларс обескураженно повертел бесполезный рог, решая, что делать дальше, но тут камни под ногами зашелестели, и пламя словно сорвало с факела. Мощная тень отделилась от громады скалы и со скрежетом поползла к людям, тяжело переваливаясь через бурелом.

Ларс попятился. Тень вывалилась на тропу, загородив путь, и остановилась в паре шагов от котла.

— Уймитесь, смертные, — пророкотал Халльвард. — Ваше неумелое дутье перебудило все камни на много миль вокруг.

Смертные. Почему все эти существа так любят подчеркивать свою долгую жизнь⁈ Неужели больше не чем гордиться? Ларс не смог бы удержать накатившее раздражение и точно выпалил бы какую-нибудь ненужную гадость, но Кнуд Йерде оказался начеку.

— Увы, мы не можем совладать с этим древним предметом, — произнес он с оттенком почтительного сожаления. — И просим прощения за нашу нечаянную ошибку. Но в оправдание…

Тролль слушал покаянную речь с некоторым удовлетворением — слюдяные глаза мерцали в темноте, словно у кошки, которую погладили по шерстке. Он, конечно, заметил котел, стоявший у ног Ларса, и милостиво ждал, пока люди доложат о выполненном задании. А не так уж эта каменная башка отличается от утонченного альва, мельком подумал Ларс. Точно также тщеславен и самоуверен.

— … мы возвращаем утраченные твоим народом сокровища и надеемся, что ты останешься доволен и не станешь держать зла на того, кто по недомыслию нарушил границы дозволенного. — Кнуд Йерде, точно фокусник, снял крышку с котла, предоставляя троллю самому взглянуть на драгоценности.

Халльвард согнулся с шуршанием, живо напомнившим об каменной осыпи. Глаза блеснули, с наслаждением разглядывая мерцающие сокровища, и тут же зажглись яростью.

— Решили обмануть меня, люди? — прогремел тролль. В лицо Ларсу будто ударил жаркий гул подземного пламени. — Здесь нет и половины!

— Что⁈ — Ларс в недоумении отшатнулся. — Он полон! Мы вернули даже брошь…

— Глупец! — заревел тролль. — Этот котел способен вместить все богатства подземного Норланда! Вы решили обмануть меня, швырнуть жалкие крохи, как швыряете объедки своим мерзким собакам⁈

Громадная тень двинулась на Ларса, и ленсман едва успел отскочить от ударившей по земле дубинки. Мелкие камешки полетели в стороны и со стуком упали где-то в траве.

— Стой, владыка горы! — крикнул Кнуд Йерде. — Остановись! Не суди поспешно!

Дубинка закачалась на весу.

— Поспешно⁈ — пророкотал тролль. — Камни не спешат. Объяснись, ярл, а я послушаю, что ты скажешь в оправдание!

— Мы ничего не утаили и не собирались обманывать! Мы нашли котел и вернули тебе, чтобы честно выполнить договор. Откуда было нам, простым людям, знать, что котел волшебный⁈

Халльвард задумался. Ларс напряженно следил за дубинкой, готовый отпрыгнуть при малейшем колебании каменной палицы.

— Ладно, — голос тролля стал тише и уже не напоминал гул камнепада. — Быть может, ты и говоришь правду, ярл, но это не меняет дела. Вы не выполнили приказ и лишь попусту растревожили мои угодья. За это я потребую возмещение: вы принесете остаток клада не через две ночи, а завтра к полуночи.

— Завтра⁈ — выкрикнул Ларс. — Ты издеваешься, Халльвард!

— Я предупреждаю, смертный, — отозвался тролль, и дубинка описала круг над головой ленсмана. Ларс попятился и, поскользнувшись, свалился на спину. Камни больно врезались в ребра. — Ищите.

Тяжелая тень его фигуры слилась с мраком ночи. Остался лишь шепот скал.

— Проклятье! — выругался Кнуд Йерде, помогая Ларсу подняться. — Можно было догадаться, что здесь нечисто! Так гладко все шло…

— Он словно скряга-ростовщик! — пробормотал Ларс. — За монетку удавится! А я-то, дурень, обрадовался, что все закончилось.

Он вытащил фляжку и глотнул акевита. Сердце выстукивало неровную пляску.

— Будете?

— Да уж, не помешает, — Кнуд Йерде принял фляжку и в два счета добил содержимое. — Идемте, время дорого.

— Куда⁈ Назад, в альвийское гнездо? Мы отдали ключ, и эти паршивцы теперь вовсю потешаются над нами. Поди, ржут в две глотки.

— Не думаю, — Кнуд уже шагал вниз по тропе, постукивая тростью по камням. — Альвы перепугались. Какой резон обманывать, если мы можем распознать ложь и рассказать все троллю? Они, конечно, те еще бестолочи, но не безумцы. Они отдали все, что имели.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Ларс. — Тогда остается только тот, кто выкопал клад. Эсбен Мерк, бакалавр словесности. Тоже козел.

— Вот к гере учителю мы и наведаемся, — Кнуд Йерде пошел медленнее: прогулки по склону горы утомили музыканта больше, чем он желал показать. — И побыстрее, пока не повстречали драугра.

Темнота окружала тропу плотной стеной. Ларс так и шел, держа револьвер в руке, всю дорогу, до самой соляной границы.

Здание школы стояло без огней. Ставни были прикрыты, и Ларс, как ни старался, не смог заметить ничего подозрительного. Учитель либо спал, либо вообще отсутствовал.

— А если он убрался из Альдбро? — прошептал ленсман. — Что тогда?

— Будем искать, — ответил Кнуд Йеерде. — Разве есть выбор?

Что ж, какой вопрос, такой и ответ.

Они подошли к крыльцу. Замка не было, но, когда Ларс дернул ручку, выяснилось, что дверь не поддается. Заперта изнутри на задвижку.

— Кажется, он дома, — проговорил Кнуд Йерде.

Ларс занес руку, чтобы постучать, но внезапно остановился.

— Нет, — произнес он. — Не стоит. Сначала поглядим.

Почему — он не мог бы сказать и сам, но острое чувство, выработанное за годы службы, подсказывало: толку от шума не будет. Вот и теперь он действовал как разведчик: вместо того, чтобы громким стуком оповестить Эсбена Мерка о визите, ленсман осторожно пробежал вдоль стены к дальней части здания, где, как говорила Эдна, располагалась квартира учителя.

Окна учительского жилища вовсе не были закрыты ставнями, как показалось вначале, но плотные шторы затрудняли обзор. Ларс согнулся и припал к стеклу, выискивая щелку. Старательно вгляделся во мрак комнаты. Все спокойно.

Ларс разочарованно поднялся и, не слишком таясь, подобрался к следующему окну — последнему на фасаде. Оно пряталось за раскидистым кустом сирени, и Ларс сломал пару веток, пока раздвинул крону.

Шторы и тут были задернуты, но свечение, идущее сквозь плотную ткань, подсказало Ларсу — где-то в глубине дома зажжен огонь. Щелочка все же отыскалась: с левого края штора зацепилась за что-то и слегка сдвинулась в сторону. Ларс прижался лбом к стеклу и сумел-таки заглянуть внутрь.

Эсбен Мерк лежал на полу ничком, разбросав руки и ноги в стороны. Неужели тролль до него добрался?

Ларс вскочил и, не медля, врезал локтем по оконной раме. Звякнуло, рассыпаясь, стекло, но ленсман уже ломился в дом, точно медведь.

— Ну и аромат, — Кнуд Йерде осторожно перегнулся через подоконник и пошире открыл рамы. — Он что, неделю пьет?

— Пару дней точно, — Ларс сгреб бакалавра словесности под мышки и потащил к дивану. Эсбен Мерк не очнулся, голова его безвольно упала на грудь. — Я его видел в вечер мальчишника Бьярне, и он уже был под градусом.

Он сложил бесчувственное тело на постель и потряс за плечи. Никакого эффекта это не возымело. Мерк лежал бревно бревном, едва дыша.

— И что теперь? Ждать, пока он проспится? — Ларс с отвращением оглядел комнату, носившую следы полноценного запоя. Бутылки были везде: на заваленном бумагами письменном столе, на стуле, где лежала смятая одежда, раскатились по полу, остановленные мебелью. Сколько же влезло в этого субтильного типа?

Кнуд Йерде тоже решил войти через окно, зацепился за торчащий, точно клык, обломок рамы и, судя по треску ткани и ворчанию, порвал рукав. Пол был усыпан битым стеклом, а лампа с сильно прикрученным фитильком бросала тусклый свет на разгром.

— Мы не можем ждать, — ответил музыкант. — Времени в обрез. Ларс, принесите чистой воды из колодца.

Он нагнулся и, морщась от волны перегара, пощупал Мерку пульс.

— Будем лечить дедовским методом? — спросил Ларс, вернувшись через пять минут с полным ведром ледяной воды. — Макнем головушку?

— Будем лечить, — ответил Кнуд Йерде, отыскивая относительно чистый стакан, зачерпнул воды из ведра и, осмотрев стол, извлек недопитую бутылку акевита. Добавил в воду, поболтал. — Поищите соль и уголь.

Кнуд Йерде растолок ложкой щепоть крупной столовой соли вместе с извлеченным из очага угольком и всыпал в тот же стакан. Теперь там плескалась мутная черная взвесь.

Ларс слышал, что углем лечат отравления, но это же сколько угля нужно затолкать в Мерка, чтобы он ожил?

Кнуд Йерде поставил стакан, нагнулся и начал негромко проговаривать слова на неизвестном Ларсу языке. Взвесь в стакане начала крутиться маленьким водоворотом.

— Вы, что, колдуете? — изумился Ларс.

Кнуд Йерде сделал знак рукой, чтобы он замолчал. Наконец взвесь в стакане успокоилась.

— Я⁈ Нет, конечно. Это просто один древний трюк. Протрезвляет. Меня одна ведунья научила, давно, еще в молодости.

— А меня научите? — тут же спросил Ларс. Такое полезное знание нельзя было упускать.

— Если пожелаете. Но не обольщайтесь: на себе не работает. Да и вообще последствия…

Кнуд Йерде двумя пальцами поднял стакан, с видимым отвращением сделал глоток и обернулся к Мерку.

— Теперь нужно заставить его выпить.

— Оклемался? — грубовато спросил Ларс, когда лицо Эсбена Мерка из зеленоватого сделалось просто бледным. — Давай, давай просыпайся…

Совместными усилиями они влили в Эсбена большую часть стакана. Эффект, вопреки сомнениям Ларса, наступил почти сразу же: Мерк зашевелился, забормотал что-то невнятное, словом, начал подавать признаки жизни.

Ларс усадил господина бакалавра поудобнее, подпирая плечом, чтобы тот не сполз в лежачее положение.

Кнуд Йерде снял с кресла стопку книг и бутылки и устроился, откинув голову Выглядел он неважно: лицо сделалось бледным и усталым, да и дышал он как-то учащенно.

Загонял я господина музыканта, тревожно подумал Ларс. А вдруг у него и впрямь чего с сердцем? Надо побыстрее здесь разобраться и домой. Может, лекарства какие нужны. Эдна наверняка знает.

— Да просыпайся ты! — он снова потряс Эсбена Мерка, и на сей раз маневр оказался успешным. Эсбен Мерк открыл глаза.

— Вы кто? — пробормотал он, обводя мутным взглядом комнату и с удивлением взирая попеременно на Кнуда Йерде, на разбитое окно и наконец на Ларса. — А-а, гере ленсман… Выпить желаете?

Кнуд Йерде кашлянул и приложил ладонь к виску. Ларс начал злиться.

— Не желаю! — рявкнул он. — Да и ты не будешь!

— Я? — удивился Мерк и внезапно шмыгнул носом. — Я буду. Я человек пропащий…

— Гере Эсбен, — подал голос Кнуд Йерде. — Право слово, глупо так убиваться из-за камней и металла, пусть даже они и трижды драгоценны.

Эсбен Мерк открыл глаза и ошеломленно уставился на гостя.

— Что⁈ — пробормотал он. — Откуда вы знаете…

— Оттуда! — рявкнул Ларс. — Ты зачем котел выкопал, дурень? Решил разбогатеть? Про последствия не подумал?

— Последствия? — слабо откликнулся учитель. — Какие еще последствия?

— Дерьмовые! А ну, рассказывай, где вторая половина клада?

— Вы и это знаете⁈ — простонал Мерк. — А где моя половина⁈ Я требую найти вора!

— С законного владельца спроси, — Ларс нагнулся и посмотрел на учителя так, как обычно смотрел на новобранца, вздумавшего перечить начальству. — Он тоже очень желает отыскать воришку…

— Какого законного владельца? — промямлил несчастный бакалавр.

Внезапно он позеленел и зажал рот рукой.

— Догадался? — спросил Ларс. — Давай выкладывай, приятель. Без увиливаний. Четко, ясно и по делу.

Эсбен кивнул и принялся каяться.

Всю жизнь Эсбен Мерк считал себя обделенным судьбой. Нагло и несправедливо обделенным. Ну, рассудите сами: куча народу по всему миру живет в роскоши и неге только потому, что по странной прихоти случая они родились в семье какого-нибудь напыщенного аристократа или захапистого богача, что сделал состояние на людском поте и непосильном труде. И вот эти везунчики порхают по жизни, словно бабочки, и пьют, так сказать, нектар мироздания, в то время как он, обладатель гораздо более развитого интеллекта, влачит полунищенское существование в полной безвестности.

Эсбен Мерк был рожден рабочей пчелой. Это бесило.

Нет, он не был из той породы людей, которые жалуются на жизнь, не предпринимая попытки исправить положение вещей. Напротив, едва вступив в пору юности, он начал вести борьбу с судьбой — борьбу отчаянную и утомительную, но, увы, практически бесплодную.

Да, он, сын простого канцеляриста, сумел закончить столичный университет и, по утверждению профессоров, подавал весьма большие надежды, которые реальностью так и не стали. Лишения столичной жизни изрядно подкосили и без того не очень крепкое здоровье молодого человека, и он вынужден был вернуться в провинцию и занять скромную должность учителя в деревенской школе. Честолюбие протестовало, разум, жаждавший интеллектуальной деятельности, страдал.

И тогда Эсбен Мерк решил заняться научной работой — просто для того, чтобы наполнить свою тусклую жизнь неким проблеском смысла. Тут-то все и началось.

Легенды, сказки и смутные слухи окружали склоны Рандберге, словно предрассветный туман. Эсбен ездил по древним деревням и маленьким хуторкам, и каждая рассказанная байка все глубже погружала его в некий странный мир, не имеющий ничего общего с обыденной скукой и оттого заманчивый и прекрасный. Мир, где возможно преодолеть злую судьбу.

Так было вначале, но затем, когда первое очарование миновало, мысли учителя вернулись к практической стороне жизни. Перебирая свои записи, он не мог не заметить истории о Брусничной пустоши, и однажды в голову ему пришла простая мысль — а вдруг среди мешанины поверий есть зерно истины. Сначала идея показалась наивной и смешной, но чем больше он размышлял, тем сильнее она въедалась в мозг. Нет, он не уверовал, что альвы, тролли и прочие потусторонние обитатели гор есть на самом деле — полно, оставьте чудеса несмышленым детям! — но курганы и пустошь существовали. Кто знает, а вдруг когда-то буйные предки нынешних суровых фермеров и припрятали в тайном месте добычу после набега? И если эту добычу отыскать…

Эсбен принялся за дело. Он рассортировал записи и составил, наверно, самое полное собрание легенд о Брусничной пустоши. Он подверг истории тщательному анализу, дабы выявить общие места и закономерности. Это помогло несколько сузить район поиска, но, увы, не давало однозначного ответа, где именно искать клад. Дело застопорилось, но на помощь внезапно пришел случай. Учителя пригласили в поместье Роттеров — разобрать библиотеку, и он наткнулся на записки некого Сиварда, где упоминалось о пергаментной карте, ведущей к сокровищу.

— Ты же сказал, что не нашел ее? — удивился Ларс. — Или…

— Я солгал, — ответил Эсбен. Говорил он с каждой минутой все четче и сейчас выглядел почти трезвым. — Карта существует. Взгляните, если не верите — она в письменном столе. Нижний ящик, под бумагами.

Узкая полоса кожи выглядела столь ветхой, что Ларс опасался, как бы она не рассыпалась. Пергамент был испещрен надписями, сделанными старинным трудно читаемым шрифтом, под которыми располагался полустертый рисунок.

Ларс протянул пергамент Кнуду Йерде. Тот оторвал ладонь от виска и осторожно взял раритет.

— Половины слов недостает, да и сама кожа изрядно обтрепалась. Наверно, вы долго провозились с расшифровкой?

— Несколько месяцев, — ответил Мерк с некоторой гордостью. — Настоящая загадка, достойная ученого.

— Несколько месяцев, говоришь, — переспросил Ларс. — А когда ты ее нашел?

Учитель задумался.

— Где-то в середине мая, — уверенно сказал он. — Помню, чудесный день стоял, теплый.

— Та-а-к, — многозначительно протянул Ларс. — Понятно.

Вот он, тот самый наглец, стянувший документы из-под носа дремлющей гримихи!

Учитель опасливо взглянул на ленсмана, но тут вмешался Кнуд Йерде:

— Продолжайте, Эсбен. Итак, вы расшифровали надписи и определились с местом раскопок?

— Определился — громко сказано, — ответил Мерк. — Все-таки эти расчеты весьма приблизительны, и вряд ли тот средневековый Роттер добился практического результата. Однако, умер он скоропостижно… Но все же пришел день, когда я решился опробовать свои выводы на практике. Однако возникла проблема. Как мог я — учитель и, можно сказать, главный оплот научного мировоззрения в этом суеверном краю — среди бела дня ковыряться на пустоши, отыскивая мифические богатства? Оставались ночи — темные и холодные, так как дело шло к ноябрю. И вот однажды я взял инструменты и отправился к старому кургану с камнем на вершине…

Кнуд Йерде сдернул с носа очки, и уже не таясь, закрыл лицо руками.

— Ларс, можно мне воды? Голова кружится…

Ларс отыскал на столе стакан и зачерпнул из ведра. Кнуд Йерде принялся медленно пить. Лоб его блестел от пота.

— Вам дурно? — спросил Ларс.

— Мне омерзительно, — слабо отозвался музыкант. — Эсбен, что вы употребляли?

— Пиво, акевит, потом вино, потом снова акевит, — принялся перечислять Эсбен Мерк. — потом…

— Что-то из этого списка явно было паленым, — пробормотал Кнуд Йерде. — Да и в целом, тот еще коктейль…

— Постойте, — сообразил Ларс. — Вы что же…

— Если он трезвеет, кто-то должен принимать последствия. Такова суть заговора. Продолжайте, пока я еще что-то соображаю. Вы пришли на пустошь, Эсбен, и?

— Нашел болото, — коротко ответил Мерк.

— Откуда болото? Сплошные камни же…

Эсбен вздохнул.

— Это было как в кошмаре, — ответил он. — Только что под ногами твердая земля, и вдруг — ледяная жижа, и туман, в котором пляшут болотные огни… Я едва не утонул, а если бы не карта, точно бы погиб. Плутал в тумане, замерз до полусмерти, а когда набрел на маленький островок, то так и сидел до самого рассвета. Когда занялось утро, туман понемногу разошелся, оказалось — я сижу на валуне всего-то в паре десятков шагов от кургана. Вот тогда-то я и поверил в колдовство…

Ларс понимающе кивнул. Не одного его проклятые горы окунули в бесовщину с головой: сможешь — выплывешь…

— Но ты не отступился? — проговорил он.

— Нет, — признался Мерк. — Сначала, конечно, перепугался, но потом даже как-то раззадорился. Ведь если легенды не врут насчет колдовства, то и сокровище существует! Оно не просто вымысел, не просто моя безумная мечта! Оно — правда!

Серые глаза бакалавра заблестели, и Ларс поневоле задумался, чего больше в страстном взгляде — жажды богатства или исследовательского пыла.

— Но я не смог пробиться через болото, — взгляд Эсбена потускнел. — Той осенью не смог. А зимой и думать было нечего — морозы усиливают чары, клад опускается в глубины земли. Пришлось ждать полгода, до новой весны. Но и тогда ничего не вышло. Я либо блуждал по самому краю пустоши, либо выбирался на тропу, но тут начинались всякие мерзостные наваждения. В конце концов, я понял, что в одиночку до клада не добраться.

— А ты разве не знал, что следы нужно будет замести? — поинтересовался Ларс.

— Пока считал заклятья выдумками — нет, а после задумался. Поэтому и пошел…

Эсбен Мерк запнулся. Отвел глаза. Кнуд Йерде и Ларс ждали.

— Это необходимо? — уныло протянул Мерк. — Я обещал сохранить дело в тайне и…

— Дело жизни и смерти, — подтвердил Кнуд Йерде. — Возможно, вы спасете жизнь своего напарника. Выбирайте.

Бакалавр покусал губы.

— Я пошел, — слова из него словно вытягивали кузнечными клещами, — к барону Дальвейгу.

— Поворот! — Ларс даже вскочил. — А почему к нему?

— Он тоже интересовался сокровищем. Точнее, они — Дальвейг и его приятель советник Амундсен. Не так как я, более сдержанно, исподволь, но интересовались. Я ведь сразу объявил, что мои интересы чисто научные, этнографические, и ни от кого не скрывался. Как позже оказалось, они меня даже в расчет не брали как конкурента, думали, мол, ездит чудак, сказки собирает. А я, я более наблюдателен, чем кажусь.

— Но все же — почему именно к нему? — уточнил Кнуд Йерде.

— Я же сказал, я наблюдателен, — с некоторым раздражением ответил Эсбен. — Как-то раз в «Золотом гусе» я заметил, что они угощают Снорри Прищура. Ну, знаете, того болтливого старика, что любит травить байки. Я сидел за крайним столиком, а они — с другой стороны перегородки, поэтому я услышал почти весь разговор. Прищур пересказывал легенду о Рагнаре и еще кое-какие подобные истории, почти все мне уже известные. Упоминал и сплетни про таинственную карту. Когда Снорри наконец ушел, Амундсен указал барону, что главная сложность именно в уничтожении следа, на что тот ответил: «Уж это не проблема. Я знаю, кто все устроит». Я тогда только подивился, как могут образованные люди так буквально воспринимать фольклор. Еще я немного испугался, что они меня опередят. А потом я отыскал карту, и все внимание посвятил ее изучению, но все же продолжал при случае приглядывать за соперниками.

— И что, углядели что-нибудь важное? — спросил Ларс.

— Вскоре Амундсен погиб, а барон погрузился в уныние. Целыми днями сидел в «Гусе» и пил. Мать его несколько приструнила, но тут они начали тяжбу с Альдбро и, видимо, Свейну Дальвейгу сделалось не до поисков. До нынешней весны, по крайней мере.

— И вы поладили? — удивился Кнуд Йерде.

— Вполне. Барон при всем своем снобизме честен в ведении дел. У меня была расшифрованная карта и ценные сведения, у него — человек, который помог преодолеть мороки и замести следы. Мы заранее договорились, как разделим клад, и договор свой выполнили в точности…

— Человек⁈ — поразился Кнуд Йерде. — Следы заметал человек⁈ Не альв или другой представитель той стороны? Вы уверены, Эсбен?

— Нет, — сознался бакалавр. — Я ведь его почти не видел. Барон привел его с собой, уже ночью, и в тумане лица было не разглядеть. Я запомнил темный плащ, полностью скрывавший фигуру, и более ничего. Он не сказал ни слова, лишь молча выполнил приказы Дальвейга…

— Тогда скорее всего и впрямь человек, — пробормотал Кнуд Йерде. — Народ очень обидчив и откликается на просьбы, но никак не на приказы. Что именно он делал?

— Не знаю. Он жестами велел мне и барону держаться подальше. Кажется, я слышал странные звуки: такие зловещие, заунывные… Вскоре туман разошелся, и мы довольно быстро отыскали тайную тропку, ну, а потом…

Он замолчал, закусил губу.

— Все случилось, когда я был почти у дома. Мы разделили добычу, и я взял свою часть в котле. Погрузил на лошадь. Я шел медленно и все оглядывался: мне казалось, будто за мной следят. А у околицы они напали и отобрали котел… Я даже не видел, кто — представляете? Просто слышал, как смеются два голоса… Глупо. Я ведь так надеялся, и все в одночасье…

— Если вас это утешит, — проговорил Кнуд Йерде. — Те, кто отобрал ваш клад, так же не смогли воспользоваться украденными плодами. Все должно вернуться на круги своя.

— Да, — уныло ответил Эсбен Мерк. — Наверно. Но что мне теперь делать?

— Без понятия. Свои новые цели найдете только вы. Но что бы вы не делали, Эсбен, никогда, слышите вы, никогда больше не смешивайте вино с акевитом. Это невыносимо.

И Кнуд Йерде согнулся, словно от желудочного спазма.

Уже стоя на пороге, Ларс обернулся. Эсбен Мерк, трезвый и взъерошенный, сидел на диване, сгорбившись и глядя на беспорядок и разбитую раму.

— Чуть не забыл! Скажи, приятель, а для чего тебе понадобились пули?

— Пули? — простонал Кнуд Йерде. Он в этот момент очень медленно и сосредоточенно продвигался по стенке к дверям.

— Пули, — подтвердил Ларс. — Серебряные. Те, что ты держишь в кладовке.

— А-а, те пули, — безразлично протянул учитель. — Это я пробовал против мороков на пустоши. А вы откуда…

— Ну и как, помогает?

— Не очень, — признался Мерк. — Говорят, серебро убивает оборотней и прочую нечисть из плоти и крови, но на мороки оно не действует. Проверено.

— Надо запомнить. Бывай, приятель.

Они медленно тащились деревенской окраиной. Кнуд Йерде практически висел на ленсмане, стремительно утратив способность к самостоятельному передвижению. Вид у него был, как у заправского пьянчуги, однако говорил и мыслил он пока еще довольно здраво.

— Могли бы предупредить, — ворчал Ларс. — Я покрепче, я бы и выпил это ваше зелье…

— А как бы я вас тащил, спрашивается, — со стоном ответил музыкант. — Как же мне дурно-то… просто невероятно дурно…

— Ничего, сейчас до дома доберемся. Отлежитесь, кофе выпьете.

Утешение возымело противоположный эффект. Кнуд Йерде резко остановился и отцепился от ленсмана, словно баржа от буксира.

— Вы с ума сошли⁈ Дома Лив! Как можно в таком виде?

— Вы же не пьяный, — уверил Ларс, но Кнуд Йерде, покачиваясь, облокотился на изгородь, явно намереваясь остаться ночевать под забором.

— Тогда к Тильсенам, — решил Ларс, вытаскивая непокорную баржу из крапивы и принимая обратно на буксир.

Там, конечно, ждала Эдна, и ленсман сомневался, что она обрадуется, увидев брата в таком состоянии, но выберем меньшее зло, как говорится.

Желтый фонарь горел над крыльцом дома Тильсенов. Ночные мотыльки вились вокруг, тычась в стекло, и Снорри Прищур, куривший трубочку на ступеньке, напоминал идола, вырезанного из дубового бревна и поставленного отпугивать нечистую силу — столь бесстрастным и неподвижным было лицо старика. Когда ленсман вынырнул из темноты, таща за собой Кнуда Йерде, Снорри степенно кивнул и с интересом уставился на музыканта.

— Просыпаются, — доложил он. — Фру Астрид уже и один ребятенок. Ничего не помнят, кроме как чай пили и как Бьярне сказал, что не будет жениться… Тетка причитает: Бьярне-то исчез. Но она сонная еще, не оклемалась до конца.

Кнуд Йерде поднял голову, щурясь на свет фонаря.

— В конюшню, — с усилием скомандовал он. — Меня — в конюшню.

— Это где ж вы, господин скьольдинг, так успели нарезаться? — участливо спросил Снорри.

— Где надо, — ответил Ларс. — Слушай, Снорри. Передай фру Астрид: жив ее сынок, здоров. Счастлив. Прощения просит. Чуть позже я зайду и все объясню. И позови сюда госпожу Геллерт да побыстрее и без шума.

— Будет сделано, — Прищур выпустил из трубочки колечко дыма и отправился в дом.

Шальной мотылек врезался Ларсу в лоб, отпрянул. Трепещущие крылья понесли его навстречу горячему стеклу фонаря. Ленсман сгреб своего норовящего осесть наземь спутника и потащил в конюшню — прятать от чужого взора.

Ночь заканчивалась.