Студентка Пупсик

Глава 23

Мая вихрем ворвалась в комнату. Я тут же был зацелован и затискан ею, как плюшевый медведь. Понимая, что сопротивляться бесполезно, я стойко выдержал все издевательства. Они помогли мне поддерживать на лице маску скорби.

Пока Мая тараторила соболезнования вперемешку с признаниями в любви и последними новостями Академии, я мысленно проговаривал угрозы Ордошу, опасаясь, что тот вновь заставит меня обливаться слезами.

«Не буду, не буду, Сигей, — сказал колдун. — Успокойся. Мае безразлично, принц ты или крестьянин. Ее нам убеждать ни в чем не нужно».

Побыть наедине с женой мне позволили чуть больше часа.

Потом явились гвардейцы. Они занесли в комнату мешочки с золотыми монетами. Сложили их на большом столе.

— Графиня Нарынская спрашивает, когда вы сможете ее принять? — спросила одна из стражниц.

— Хоть прямо сейчас, — ответил я. — Передайте графине, что я готов принять ее в любое удобное для нее время.

Женщина кивнула.

Гвардейцы ушли.

— Принять? — сказала Мая. — Что это значит? И что это?

Она указала на горку из мешочков с монетами.

— Это золото, — сказал я.

— Какая прелесть. Зачем?

— Для дела.

— Какого? Ничего не понимаю. Что происходит?

— Скоро сюда явится леди Сорока, — сказал я. — Мы будем просить богиню любви исцелить ей глаз.

Леди Сорока явилась не одна. Вместе с ней пришла великая герцогиня.

— Малыш, — сказала Шеста. — Не возражаешь, если я тоже поприсутствую?

Я не возражал.

Мая, Шеста, Сорока и я. Когда в комнате остались только мы четверо, я велел графине лечь на диван, к которому заранее придвинул кресло и небольшой столик. Занял свое место в кресле, установил на столе накопитель, поставил кувшин с вином и бокал. Сказал:

— Если у кого-то есть вопросы, задайте их сейчас. Потом я не смогу отвлекаться.

— Вы правда думаете, что Сионора вырастит Сороке новый глаз? — спросила Мая.

Я не успел ответить.

— У нас нет вопросов, малыш, — сказала великая герцогиня. — Мая, доченька, усаживайся рядом со мной. Не мешай мальчику.

— Но, мама!..

— Рот закрой, я сказала! Иди к маме. Будем смотреть вместе.

Графиня сняла с лица повязку.

«Да. Парой заклинаний мы не обойдемся. Готовься сидеть в этом кресле всю ночь», — сказал Ордош.

«Нам понадобится очень длинное стихотворение, чтобы изображать молитву. Надеюсь, ты поможешь мне его вспомнить», — сказал я.

«Можем обойтись и без чтения стихов».

«Нет. За такие деньги мы просто обязаны дать полноценное представление».

Я откинулся на спинку кресла. Положил правую руку Сороке на лицо, левую — на накопитель. Закрыл глаза.

«Ну, что? Готов?» — спросил Ордош.

«Приступаем».

— Сионора! — произнес я.

И заговорил по-русски, громко, торжественно:

Сионора! …

Сороку колдун усыпил сразу.

Маю — после полуночи. Волчица Седьмая уснула, положив голову на колени матери.

Шеста перенесла дочь на кровать. Пересела на стул поближе ко мне. Я всю ночь чувствовал на себе ее взгляд. Когда приподнимал веки, ни разу не заметил, чтобы герцогиня зевала или потирала глаза.

— Сионора!

Это слово я выдавил из себя уже с трудом.

Замолчал. Потому что почувствовал, как колдун влил в меня очередную «малую бодрость» и перестал плести заклинания. Я заморгал, прогоняя пелену с глаз.

За окнами начинало светать.

«Закончил?» — спросил я.

«Да. На этом остановимся. Не то мы ей не только глаз, а еще и хвост вырастим. Светает уже. Тебе тоже не помешало бы поспать».

Я убрал с лица леди Сороки руку.

— Все.

Великая герцогиня вскочила со стула, подошла ко мне, наполнила бокал вином.

— Попей, малыш, — сказала она. — Тебе нужно смочить горло.

— Спасибо.

Пока я пил, Шеста рассматривала лицо Сороки.

— Получилось? — спросила она.

— Процесс восстановления еще идет. И будет продолжаться примерно сутки. Нужно подождать.

— Но потом она сможет видеть и этим глазом?

— Я в этом не сомневаюсь.

— Замечательно. Сорока уверяла меня, что ты сможешь это сделать, но я не верила.

— Не я, а богиня.

— Да, да, малыш. Я так и сказала. Налить еще?

— Нет, спасибо.

— Вижу, ты устал, — сказала великая герцогиня. — Но я все же украду у тебя пару минут. Хочу тебе кое-что сказать.

Шеста взяла меня за руку. Ее пальцы, несмотря на то, что в комнате жарко, были прохладными.

— Ты мне нравишься, малыш, — сказала она. — Да и я тебе симпатична. Молчи, молчи. Что бы ты ни хотел сказать. Я женщина взрослая и неглупая и в поведении мужиков разбираюсь уж всяко лучше, чем моя дочь. Ты не похож на тех трясущихся от страха ничтожеств из мужских кварталов, с которыми я сталкивалась раньше. Я помню, как ты смотрел на меня, когда я навестила тебя ночью. Чего-чего, а испуга в твоем взгляде не было — та похотливая улыбка, что сверкнула тогда на твоем лице, дала мне понять, что ты обрадовался моему внезапному появлению. До сих пор по коже пробегают мурашки, когда вспоминаю, как ты на меня смотрел. Но… я теперь понимаю, малыш, что мне не суждено дарить тебе плотские удовольствия. Я догадалась, почему оба раза внезапно засыпала, так и не успев заключить тебя в свои объятия. И очень рада, что оба раза сумела проснуться. После того случая с отравлением я поняла, что в третий раз мне может и не повезти: я усну навсегда — терпение Сионоры не безгранично.

— При чем здесь Сионора? — спросил я.

— Твой брак с моей дочерью заключали у ее алтаря в «Храме всех богов», малыш. Всегда так делают. Это всего лишь дань традиции — так нам казалось раньше. Но теперь… мало кто из жителей великого герцогства сомневается, что богиня вернулась. И уж тем более, нет сомнений на этот счет у меня. Ты сам только что исцелением Сороки в очередной раз подтвердил то, что боги вновь становятся для нашего мира реальностью. Ведь так?

— Они реальны. Сионора — точно.

— Ну вот видишь, малыш. А я, по глупости, пыталась отнять тебя у своей дочери, проигнорировав лежащее на вашей паре благословение Сионоры. Должно быть, старость лишает меня ума.

— Ваша старость даст о себе знать еще не скоро, Шеста, — сказал я.

— Спасибо, малыш. Очень хочется верить в твои слова. Буду считать, что я все еще не избавилась от девичьей глупости. Расплата за глупость последовала немедленно.

Герцогиня улыбнулась.

— Я зачем-то нужна богине любви. Иначе как объяснить мое чудесное исцеление? Но боги гордые. Сомневаюсь, что Сионора простит меня снова. Теперь я буду чтить ее волю, малыш. А это значит, что ты никогда не уснешь в моих объятиях.

«Хорошая новость», — сказал Ордош.

«Не вижу в ней ничего хорошего».

— Но… если Сионора за такое наказывает, как мне тогда платить налоги? — спросил я. — В моем табеле еще нет ни одной записи. А месяц уже близится к завершению.

— Налоги? При чем здесь налоги?

— Вы разве забыли, Шеста, как платят их в вашем великом герцогстве мужчины?

— Ах вот ты о чем! — сказала великая герцогиня. — Не вижу проблемы. Ты честно заплатил их, малыш… в этом месяце. Пусть Мая сделает в твоем табеле соответствующую отметку. Ее записи об отработке будет вполне достаточно.

Гадюку привели ко мне, когда на улице стало светло.

Солнечные лучи уже освещали комнату. Но Мая все еще спала. Потому я говорил тихо, старался не разбудить ее.

Объяснил Гадюке, что от нее хочу.

— Три тысячи золотых? — переспросила Гадюка.

Я указал на стол, где по-прежнему лежали мешочки с деньгами. Я пока не удосужился переместить их в пространственный карман.

— Столько посол стоит сегодня. Завтра, после того, как я уеду, за нее не дадут ни монетки. Объясни это всем. Пусть поторопятся.

— Если она в городе, то ее непременно разыщут, ваше высочество, — сказала Гадюка. — Да уж. За такие-то деньги… Вы завтра поедете в королевство?

— Когда мы наедине, называй меня Нарциссом, — сказал я. — Да. Завтра я уезжаю в Уралию. Мне нужно разобраться там с кое-какими делами. И потому у меня будет к тебе еще одна просьба. Мне снова понадобится кучер. Такая, чтобы ничему не удивлялась и после возвращения из поездки держала язык за зубами. Отпустишь со мной в королевство Астру?

По изменившемуся выражению лица Гадюки понял, что моя просьба женщину не обрадовала.

— Да уж. Конечно.

— Хорошо. Попрошу Сороку присмотреть за твоей бандой, пока я буду путешествовать. Если возникнут проблемы, обращайся к ней. Думаю, она мне не откажет и вам поможет.

Гадюка ухмыльнулась.

— Можешь не беспокоиться, Нарцисс, — сказала она. — После того, как станет известно, что ты оказался принцем, проблемы будут обходить нас стороной. Да уж. Все знают, что мы с тобой общаемся, и наслышаны о взрывном характере твоей супруги. Поверь, никто не захочет привлекать к себе ее внимание.

— Замечательно, — сказал я. — Посмотри в окно. Видишь вон то высокое дерево за оградой? Со сломанной верхушкой.

— Да уж.

— Сомневаюсь, что тебя снова пропустят сегодня ко мне в комнату. Как только разыщете посла, прикажи повесить на этом дереве красный плащ. Отсюда я его точно увижу.

— Ладно.

— Астра пусть дожидается меня на той площади, где мы оставляли карету в прошлый раз. Я приду туда ровно в полночь. Тех, кто приведет к тебе посла, заверь, что я рассчитаюсь с ними сразу. Без обмана. Золото я принесу с собой. А теперь иди. Не буду тебя задерживать. На поиски посла осталось совсем мало времени.

Спал я до полудня. Разбудила меня Мая, сообщив, что великая герцогиня ждет нас на обед в Малой Белой столовой.

Обедали втроем. Леди Сорока нас своим вниманием не почтила.

Обед прошел буднично. Под бодрое щебетание Маи.

Шеста все больше молчала, но я то и дело ловил на себе ее печальный взгляд. Похоже, великая герцогиня все еще переживала из-за собственного решения отказаться от попыток затащить меня в постель. Да и меня, признаться честно, это ее решение не слишком радовало. Оно устраивало лишь Ордоша. А еще понравилось бы Мае… если бы та о нем узнала.

После обеда Мая убежала на конюшню, куда я идти отказался. Наглый жеребец меня не интересовал. Я предпочел остаться в комнате, где продолжил листать дневники Первой — на этом настоял Ордош.

Мы с колдуном понимали, что просмотреть все копии тетрадей Волчицы Великой до завтра у нас уже не получится — вряд ли жена позволит нам заниматься этим, когда вернется.

Так и случилось.

«Не беда, — сказал Ордош. — Надеюсь, мы к ним еще вернемся. Большую часть записей ты уже перенес в нашу память. В поездке у меня будет время, чтобы изучить то, что ты успел просмотреть».

Во второй половине дня я стал все чаще посматривать в окно.

Красный плащ вывесили в условленном месте, когда на небе уже алел закат. Я увидел на ветвях дерева красную материю, в очередной раз остановившись у открытого окна.

— Вот и хорошо, — сказал я.

— Что хорошо? — спросила Мая.

Она подошла ко мне сзади, обняла меня за талию, поцеловала мое плечо, потерлась об него щекой. Я погладил ее по руке. С удивлением отметил, что прикосновения жены радуют уже не только колдуна, но и меня.

— Скоро ночь, — сказал я. — И я, наконец, снова затащу тебя в постель.

— Какая прелесть, — сказала Мая. — Обещаешь?

Она прижалась к моей спине. Я почувствовал, как ее губы коснулись моей шеи.

— Обещаю.

— Это действительно хорошо.

Из распахнутого окна в комнату проникал прохладный ночной воздух. Я накрыл Маю одеялом. Ордошу пришлось усыпить ее заклинанием: жена была настроена предаваться любовным утехам до утра. Но ни меня, ни колдуна сегодня это ее желание не устраивало.

Я натянул сапоги, подошел к окну.

«Высоко».

«Прыгай, дубина. Всего лишь второй этаж. Не разобьешься».

«Здесь такая высота потолков, что расстояние до земли совсем не маленькое», — сказал я.

«Прыгай, говорю!» — сказал колдун.

И я прыгнул.

«Воздушной струей» Ордош смягчил мое падение на траву. Но все равно, о землю я приложился чувствительно. Тихо выругался.

«Ты слишком неуклюжий, Сигей. Тебе не помешало бы заняться акробатикой».

«Я не хочу быть воздушным гимнастом. Говорил же: проще было бы усыпить стражу».

«Проще, но не лучше. Не забудь, тебе еще возвращаться».

Я посмотрел на открытое окно, откуда только что спрыгнул. Спросил:

«И как я туда попаду?»

«Не позорься, кастрюля. Твоих силенок вполне достаточно для того, чтобы взобраться по этой стене. Второй этаж — не вершина башни. Справишься», — сказал Ордош.

«Ты думаешь?»

«Я уверен».

Астра встретила меня, сидя на кОзлах. Молча следила за тем, как я приближаюсь. Кивнула мне головой, приветствуя.

— Нашли? — спросил я.

Астра сообщила мне, что посла разыскали женщины из банды Собаки. Эти бандитки считались лучшими в городе специалистами по поиску и похищению людей. По мнению Астры, за соответствующую плату собаки смогли бы похитить для меня даже императрицу.

— Замечательно, — сказал я. — Императрица мне пока не нужна.

Забрался в карету.

— Не будем задерживаться. Поехали.

Захлопнул дверцу. Вцепился в деревянную лавку.

Лошади застучали копытами. Карета дернулась. Заскрипели колеса.

Карета замерла напротив входа в кафе «У Рябины».

«Нас сюда как магнитом притягивает», — сказал я.

«Очень удобное место для того, чтобы обменять человека на деньги. Никто не заподозрит неладное, увидев, как ночью из кафе выносят бесчувственное тело. Там, где пьют спиртное, такое время от времени случается».

Я выбрался из кареты. Незнакомая женщина тут же распахнула передо мной дверь кафе.

«А это уже признак твоего высокого статуса среди бандиток», — сказал Ордош.

«Так я же теперь принц. А не официантка Пупсик».

«Дубина ты, принц. Тут дело скорее в том, что ты способен оплачивать дорогие заказы. Для того, кто несет столько денег, могли бы не только дверь придержать, но и ковровую дорожку постелить».

В зале меня дожидалась Гадюка с парой своих подчиненных, четыре незнакомые бандитки с изображениями собак на руках и посол Уралии: высокая, худая, пучеглазая, с большой родинкой под нижней губой — без сомнения, та самая гостья Мужской башни, которую мне описал Северик. Женщина, организовавшая два покушения на великую герцогиню — бабушку моего еще не родившегося ребенка.

Посол сидела на стуле у стены, лицом к входу; ее руки и ноги были связаны, изо рта выглядывали края кляпа.

«Она», — сказал я.

«Подойди к ней. Прикоснись к ее голове».

Не произнося ни слова, я пошел по залу.

— Принимай заказ… мальчик, — сказала одна из бандиток.

Я не отреагировал на ее слова.

Замер около посла. Посмотрел ей в глаза. Страха в них не увидел.

«Она пыталась и будет пытаться навредить моей семье, моей дочери. Если только я ей не помешаю», — сам себе напомнил я. И положил ладонь послу на голову.

Вспышка света перед глазами.

А потом я провалился во тьму.

— Принц! — услышал я голос Гадюки. — Нарцисс! Что с тобой?

Обнаружил, что по-прежнему стою около посла Уралии, а Гадюка придерживает меня за плечо.

— Все нормально, — сказал я.

Разжал пальцы, выпуская волосы посла.

«Что это было?»

«Я считал ее память, — сказал Ордош. — Знаю, не слишком приятные ощущения. И это при том, что я полностью изолировал от тебя ее воспоминания».

«Что дальше?»

«Ничего. Посол нам больше без надобности. Мы получили от нее, что хотели. Расплачивайся с бандитками. И уходим».

Я обтер ладонь о рубаху на груди.

— Все. Мне она больше не нужна.

Посол склонила на бок голову. Не моргая, смотрела перед собой похожими на стекляшки глазами. Из ее ушей и ноздрей текла кровь.

— Как это не нужна?! — сказала та бандитка, что недавно назвала меня мальчиком. — А деньги?!

Я шагнул к ее столу. Поднял руку, зафиксировав ее на уровне груди, параллельно полу. Из моей ладони на стол перед бандиткой стали выпадать мешочки с золотыми монетами.

В кафе я задерживаться не стал. Расплатившись с бандитками, жестом попрощался с Гадюкой и поспешил к карете, где меня дожидалась Астра.

Возвращение во дворец проходило буднично, без неожиданных встреч.

Астра согласилась сопровождать меня в Уралию. Мое предложение ее не удивило — должно быть, они с Гадюкой уже обсудили его. Мы договорились, что Астра будет ждать меня завтра в полдень у главных ворот дворца. Одна. Готовая к путешествию.

К моему удивлению, взобраться по стене дворца на второй этаж у меня получилось с первого раза. Хотя я готовился к тому, что Ордошу придется залечивать мне сломанные ребра. Нет, не свалился. Такой хорошей физической формы у меня не было… не было никогда. Не ожидал, что магия и тот похожий на короткую разминку комплекс упражнений, который время от времени заставляет меня проделывать колдун, могут дать такой результат.

«Ты свое отражение в зеркале видел, дубина? — сказал Ордош. — Я сделал из тебя красавца! Где тот живот и впалая грудь, что достались нам от принца? Теперь не ты на коне, а он на тебе может ездить! Если бы местные женщины разбирались в мужской красоте, они пожирали бы тебя взглядами и провожали восторженными вздохами!»

«Хватит мне и восторгов жены», — сказал я.

Спрыгнул с подоконника.

Мая все еще спала.

Я быстро избавился от одежды и забрался к ней под одеяло.