Студентка Пупсик

Глава 24

Утром меня и Маю разбудила служанка. Сообщила, что великая герцогиня ждет нас через час на совместный завтрак.

«Что ж, подкрепиться перед путешествием не помешает», — сказал Ордош.

«Скоро полдень», — напомнил я.

«Успеем».

«Вот только без роскошной кареты в королевстве мы будем выглядеть голодранцами».

«Придется выпросить ее у тещи».

«Конечно! — сказал я. — А у кого же еще? В карету Гадюки я больше не сяду».

За столом в Малой Белой столовой собралась та же компания, что и во время моего первого визита сюда. Я. Все еще потиравшая спросонья глаза Мая. Сорока с белой повязкой на лице. И великая герцогиня Волчица Шестая, выглядевшая бодрой, хорошо отдохнувшей.

Когда служанки закончили расставлять на столе блюда, Шеста махнула рукой и сказала:

— Девочки, пошли все вон отсюда. Если понадобитесь, мы вас позовем.

Я проводил взглядом устремившуюся к двери стайку служанок.

«Намечается серьезный разговор», — сказал Ордош.

«Вряд ли, — сказал я. — Для серьезной беседы нас пригласили бы в кабинет. Важные вещи с набитым ртом не обсуждают. Слуг убирают из столовой, когда боятся сболтнуть за едой лишнее. Чтобы не плодить сплетни».

— Что-то опять случилось, мама? — спросила Мая.

И схватила меня за руку.

— Нет, — сказала Шеста. — Ничего нового. Хочу позавтракать в тесном семейном кругу. Без посторонних. Разве мы безрукие и не сможем наливать вино сами?

— Какая прелесть.

Пальцы Маи на моем предплечье ослабили захват. Но не отпустили меня.

— Как ваш глаз? — спросила Мая у графини Нарынской.

Глава Службы Безопасности Дворца спокойно закончила накладывать на свою тарелку салат и лишь потом переспросила:

— Который? У меня теперь их два.

Я впервые слышал, как леди Сорока пошутила.

— Тот, который под повязкой, — сказала Мая.

— Великолепно. Он теперь у меня есть.

— А… почему вы его скрываете?

— Здесь слишком ярко. Он к такому свету пока не привык.

— Предлагаю тост, — сказала Шеста, подняла бокал с вином. — За мою начальницу охраны, которая стала видеть в два раза лучше.

Мы с Маей и ухмыльнувшаяся леди Сорока отсалютовали ей бокалами.

— Кстати, — продолжила Шеста, — Сорока мне доложила, дорогой Нарцисс, что ты куда-то отлучался сегодня ночью. Причем, весьма необычным способом: через окно. Как только ноги не сломал…

— Через окно? — сказала Мая.

— Так проще, — сказал я. — Дворец большой. В нем можно заблудиться.

— Какая прелесть. Как же ты вернулся?

— Так же, как и уходил.

— Через окно? — повторила Мая.

Я пожал плечами.

— Да. Пришлось пометить стену под ним крестиком. Чтобы не перепутать с другими.

— Но… почему ты не разбудил меня? Я провела бы тебя коридорами!

— А вот меня больше заинтересовало, зачем тебе понадобилась отправляться на прогулку в полночь, — сказала Шеста. — Девочки Сороки видели, как ты садился в карету. Куда ты ездил?

«За нами следили, колдун. Ты это проворонил».

«Я видел поблизости от нашего окна и у площади несколько патрулей. Они нам не мешали. А мы не совершали ничего незаконного. Или ты бы предпочел, чтоб я их убил?»

— Я должен был получить свой заказ, — сказал я. — Посла королевства Уралии. Ее нашли для меня и доставили в условленное место. Ваши деньги, миледи Сорока, сделали свое дело.

— И… где она? — спросила графиня Нарынская.

— Не знаю. Я узнал от нее все, что хотел. Больше она мне не нужна.

Сорока и Шеста переглянулись. У меня сложилось впечатление, что они умеют таким образом разговаривать: без слов, не раскрывая рта.

— Что же ты узнал? — спросила великая герцогиня.

— Оказывается, посол моя дальняя родственница, — сказал я. — троюродная тетка. Представляете? …

— … А еще она младшая сестра маршала королевства Уралии Щурицы. Той самой, которая приказала убить меня, мою маму и отравить вас, Шеста. Да, да. Убить вас послу велела маршал Щурица, а не королева. Моя мама о вашем отравлении ничего не знала.

Зачем? Все очень просто: маршал не желала, чтобы великое герцогство вмешалось во внутреннюю политику королевства. Чтобы не поддержало мою сестру Ласку, которую люди маршала обвинили в смерти королевы, или мою тетку герцогиню Торонскую, стоящую в очереди престолонаследия сразу за детьми королевы, и которую также назвали заговорщицей. Ведь они же наверняка уже просили вас о помощи?

Просили?

Вот видите! Маршал не ошиблась. Если бы вы умерли, жители великого герцогства спорили бы о том, причастны ли к вашей смерти Мая и Пята. А на проблемы Уралии никто не обратил бы внимания. И отправлять в королевство полк стрелков оказалось бы некому.

Лояльные Щурице сухопутные войска без особых проблем захватят города-порты герцогства Торонского. Герцогиню тоже арестуют, как и Ласку. Или убьют. Если, конечно, та не сбежит в море на одном из своих кораблей. Но даже если военный флот королевства поддержит герцогиню, вряд ли он поможет ей взойти на престол.

Для жителей королевства герцогиня Торонская останется бунтовщицей, ее дети лишатся права наследовать трон королевства. Львицей Восьмой станет моя сестра-близнец Норка. А регентом при ней — маршал Щурица.

Ведь вы же помните мою сестру Норку? Она такая же, каким был я до того, как в моей жизни появилась богиня Сионора. Она хорошая девочка, но… больная. Маршал рассчитывает на то, что потомки заговорщиков потеряют право на престолонаследие — так записано в законе королевства. Детей у Норки не будет — Щурица об этом позаботится. Да и сама Норка, думаю, проживет недолго. А после… у маршала Щурицы, графини Фальской появляются хорошие шансы стать Львицей Девятой без всяких переворотов — законным путем.

Если бы не одна досадная помеха — я.

Прямых потомков Львицы Седьмой по женской линии после смерти Норки и казни Ласки не останется. После участия в заговоре моей тетушки ее потомки тоже не смогут быть наследницами.

Но и мои будущие дочери считаются потомками королевы. Хоть и по мужской линии.

Да, у меня нет шансов занять престол — я мужчина. Но они есть у моей дочери. И именно она может сесть на Львиный трон. Особенно в том случае, если за ее спиной будут стоять отряды стрелков и немалые финансы великого герцогства. И вряд ли регентом при ней станет Щурица. Та же леди Сорока, думаю, справилась бы с этим не хуже.

Вот потому меня и пытались убить. Тогда, в карете. Чтобы наша с Маей дочь никогда не родилась.

Для этого посол использовала отряд имперцев — обычных наемниц. Они и сейчас находятся в городе. С двумя из них я даже знаком. По иронии судьбы именно они учили меня имперскому языку.

Наемницы свое дело сделали. Отчитались об этом послу.

Но потом вдруг стало известно, что моя карета на дороге найдена пустой. Мой труп исчез.

Кому и зачем понадобилось его прятать?

Естественно, в сокрытии моего тела посол заподозрила леди Сороку. Ведь именно люди леди Сороки отвечали за мою безопасность. А значит, именно графиня Нарынская была заинтересована в том, чтобы скрыть ото всех мою смерть, в том числе и от моей мамы.

Посол заподозрила, что вы, Шеста, замените погибшего принца другим мужчиной. Чтобы не ссориться с королевой. Ведь в великом герцогстве никто не знал меня в лицо. Да и сама посол помнила мою внешность смутно — лишь цвет волос и броский макияж, хотя встречалась со мной трижды. Но… кто запоминает лица мужчин? Кому они нужны? Да и что можно рассмотреть под толстым слоем косметики?

Но принц во дворце все не появлялся. Ни настоящий, ни подставной.

А потом глава вашего департамента правопорядка сообщила послу, что нашелся слуга принца, которого тоже считали мертвым.

Да, глава департамента отчиталась не вам, Шеста, а послу королевства. Она давно сотрудничала с посольством моей мамы, получала от нас ежегодно немало золота. Моя мама развернула в великом герцогстве большую сеть своих агентов. Если хотите, после завтрака я составлю вам их список. Запишу имена всех, о ком знала посол.

Так вот. Слуга нашелся. И рассказал, что когда он очнулся в карете, принца там уже не было.

А это могло означать, что имперцы плохо выполнили свою работу.

Принц мог выжить.

Тогда посол вместе со своей сообщницей, контролировавшей местную полицию, решили провернуть то, что ожидали от вас, Шеста и леди Сороки. Они решили заменить пропавшего принца другим человеком — таким, личность которого потом легко будет установить, доказать, что он вовсе не сын Львицы Седьмой.

Подручные посла раздобыли мужчину в ближайшем городе королевства. С тем же цветом волос, что и у меня. С тщательно задокументированными приметами, доказывавшими, что мужчина не сын королевы, а воспитанник одного из приютов королевства. Хорошенько его обработали, вдолбив в его голову, что ему говорить можно, а за какие слова он поплатится жизнью.

Моего слугу вынудили признать в том мужчине принца Нарцисса. В посольстве Уралии тоже подтвердили, что мужчина — принц Уралии Нарцисс. Поиски же настоящего принца прекратили.

Все, кроме людей посла. Они-то как раз меня искали. И даже являлись в кафе, где я работал, после того, как Гадюка купила мне в посольстве документы на имя Пупсика. Но опознать во мне слабоумного принца они не сумели. Да и вообще, они, подобно некоторым клиентам кафе, заподозрили, что я обычная девица, которую Рябина выдавала за мальчика, чтобы привлечь в свое заведение клиентов.

Убить королеву маршал Щурица решила сразу после того, как в великом герцогстве начнутся беспорядки. Обеспечить беспорядки должны были глава департамента правопорядка, подкупленная послом маршал Иволга и одна из гвардейцев отряда дворцовой стражи — та самая, что пыталась застрелить вас, Шеста, в Красной спальне.

На утро после покушения посол запланировала множество дел.

Но не приступила ни к одному из них: красный вымпел на башне дворца не появился, да и саму великую герцогиню подкупленные послом слуги видели утром живой и невредимой.

А тут еще и глава департамента правопорядка, которой в своих планах посол отводила важную роль, бесследно исчезла. Послу пришлось сообщать сестре, что покушение провалилось. И маршал Щурица, в ожидании следующего покушения на вас, Шеста, позволила моей маме пожить еще несколько недель.

О том, что происходило дальше, вы уже знаете. Посол попыталась задействовать в следующем покушении вашего маршала. Но Иволга в этот раз ответила отказом. Даже пригрозила, что сровняет посольство с землей, а посла живой закопает в землю, если с кем-то из Волчиц случится несчастье.

Сестра присылала из королевства гневные послания: торопила. Потому посол решила действовать сама. Вспомнила о лжепринце, который совсем недавно с ее помощью поселился в Мужской башне дворца. И решила, что тот хоть и мужчина, но тоже способен послужить ее целям.

Подкупила гвардейцев дворцовой стражи, наплела им историй о том, что королева Уралии скучает по сыну и отправила ее убедиться, что мальчик жив-здоров.

Лжепринцу же посол рассказала леденящую кровь историю о том, как Волчицы поступают со своими мужчинами. Отчасти правдивую, кстати, историю. Сказала, что жить ему осталось совсем недолго. И умрет он в страшных мучениях. А признаваться в том, что он не принц — поздно. Обман ему, без сомнения, тоже не простят.

Ее слова смогли произвести впечатление даже на глупого мужчину. Послу едва удалось прекратить у того истерику и снова заставить себя слушать. Она сказала, что у него есть единственный способ спасти свою жизнь: сделать так, как велит она, посол. Только она способна сохранить ему жизнь. Но делать это без ответной услуги она не намерена.

Посол вручила лжепринцу отравленную иглу, вдолбила в его голову инструкцию, как правильно иглу хранить. Яд она выбрала неслучайно. Пусайник убивает свою жертву не сразу. А значит, неразбериха в великом герцогстве затянется еще на несколько дней. Всем здесь будет не до проблем соседей.

Посол объяснила лжепринцу, что рано или поздно великая герцогиня придет к нему (простите, Шеста, но посол не сомневалась в том, что вы наведаетесь в Мужскую башню — и даже догадывалась, с какой целью), и только иглой он сможет защитить свою жизнь. А если потом он еще и скажет нужные слова (перечислит коротенький список тех, кто, якобы, заставил его уколоть Волчицу Шестую), то посол гарантирует, что вскоре он сможет вернуться в свой родной приют.

В ту же ночь посол сочинила послание для сестры. И принялась дожидаться момента, когда придет время его отправить.

Но…

Прошло больше двух недель.

Никакого результата.

Посол наведалась в Мужскую башню снова.

Оказалось, что слуга, испугавшись яда, отобрал у принца иглу. Посол заставила иглу вернуть.

И в ту же ночь в башню явилась великая герцогиня.

Лжепринц воспользовался иглой.

Известие о покушении на великую герцогиню уже утром выбралось за пределы дворца. Посол тут же отправила в королевство птицу с посланием. А ее подручные получили задание распространить по городу слухи о том, что в покушении на Волчицу Шестую виновата Мая.

Сама же посол, помня обещание маршала Иволги, спряталась в доме своей сообщницы. Оттуда она собиралась руководить работой шпионской сети. Но вчера ее там нашли представительницы одной из городских банд. По моей просьбе. И сегодня после полуночи привели ко мне. …

— … Вот краткое содержание того, что мне удалось узнать, — сказал я.

— Ты утверждаешь, что напавшие на твой свадебный кортеж имперцы — просто наемницы? — сказала леди Сорока. — А сама Империя к нападению отношения не имеет? Великолепно. А как же их войска на границе с Уралией? И эпидемия синюшки — тоже не их рук дело?

— Имперские войска у границы королевства есть. Если верить словам посла, то совсем скоро они захватят Пастушьи холмы и Вернское графство. Да. Если уже не захватили. Армия королевства не окажет сопротивления. Об этом имперцы договорились с маршалом Щурицей. Народ королевства сплотится вокруг маршала против общего врага. По мирному договору, который подпишет Щурица с Империей, графство королевству вернут. Императрица признает королевой Львицей Восьмой мою больную сестру Норку и вернет себе Пастушьи холмы.

— Даже так? — сказала Шеста.

— Да. А о том, как началась эпидемия синюшки, поинтересуйтесь, пожалуйста, у своей дочери, графиня. Спросите, для каких целей она покупала на рынке бочки с кровью. И как эту кровь использовала.

Леди Сорока приподняла брови, сдвинув повязку.

— У дочери?

— Именно. И объясните ей, что с помощью крови в наш мир призывают не богов — демонов. Да и вообще, проводить самостоятельно кровавые ритуалы — опасное дело. Хотя… в этом, думаю, она уже убедилась сама.

— Ты… уверен?

— Спросите у нее, графиня, — сказал я. — Вопросов о причине эпидемии синюшки после честного ответа дочери у вас не останется.

— Сорока, о чем это он? — спросила великая герцогиня.

— Не знаю. Но расскажу тебе… когда выясню.

— Что ж, интересный рассказ, — сказала Шеста уже мне. — Надеюсь, полиция сегодня же разыщет посла и предоставит мне возможность с ней побеседовать. Или новая глава департамента правопорядка тоже на зарплате у королевства?

— Нет, — сказал я. — Представители королевства с ней еще не успели наладить контакт. А вот о ее связях с представителями Империи мне ничего не известно.

— Это хорошо. Будем надеяться, что кроме нас с Сорокой хоть кто-то в герцогстве остался не подкупленным. Чего вы все замерли? Кушайте, кушайте. Хорошую историю ты нам поведал, малыш. Интересную. Правда, Сорока?

— Великолепную.

— Но в следующий раз, дорогой Нарцисс, воспользуйся для передвижения по улицам одним из наших экипажей. И возьми с собой сопровождение из гвардейцев. Ведь ты теперь член нашей семьи. Привыкай к этому. Не стоит тебе разгуливать по городу в одиночку, а тем более, ночью. Тебе понятно?

«Как точно она определила, какой именно частью ее семьи ты являешься», — сказал Ордош.

«Тогда уж мы с тобой оба эта часть», — сказал я.

— Понятно, Шеста.

— А еще лучше: бери с собой меня, — сказала Мая. — Ведь я твоя жена. И обязана тебя оберегать. Или тебе есть что от меня скрывать?

— В мужчине должна быть загадка, — сказал я. — Чтобы с нами не было скучно. Шеста, а можно мне воспользоваться вашей каретой сегодня? Раз уж вы предложили. Через пару часов — в полдень.

— Конечно, малыш. Ты снова куда-то собрался?

— Да, — сказал я. — Как раз за завтраком хотел сообщить вам об этом. Я ненадолго вас покину. На одну-две недели. Может, на три. Сегодня в полдень я отправляюсь в королевство. Надеюсь, в вашей карете, Шеста.

Мая уронила на стол ложку.

— Какая прелесть! — сказала она. — Как это? Уезжаешь?!

— Не волнуйся, Мая. Мне нужно уладить в Уралии кое-какие семейные проблемы. Постараюсь сделать это в кратчайшие сроки.

— А как же учеба в Академии? А как же… я?!

— В Академию не вернусь, — сказал я. — Сейчас у меня есть дела более важные, чем учеба. Мою маму убили. Сестру арестовали. Ты… как никто другой должна понимать, что именно я сейчас чувствую.

— Но Пупсик!..

— С тобой мы совсем скоро снова увидимся. Ты и соскучиться не успеешь.

Мая сорвала с себя салфетку, бросила ее на стол.

— Да я уже соскучилась! Ты никуда не поедешь! Мама, скажи ему!

— Действительно, Нарцисс, ты принял поспешное решение, — сказала великая герцогиня. — Вечером я проведу совещание со своим штабом. Решим, как лучше помочь твоим сестрам и герцогине Торонской. А пока, малыш, тебе лучше…

Шеста замолчала. Замерла с приоткрытым ртом.

Лампы в столовой дважды мигнули и погасли.

Около окон сгустилась темная завеса — тот самый «полог тьмы», которым неделю назад Ордош прятал от жены лежащую в моей постели великую герцогиню.

В комнате стало темно. И тихо.

Как только погас свет, я тут же сжал в руках извлеченный из пространственного кармана накопитель. Ощутил в ладони покалывание.

Этот трюк мы с колдуном обсудили заранее. Я знал, что женщины уже находятся под воздействием заклинания: не могут ни двигаться, ни разговаривать. И представлял, что случится дальше.

В воздухе у потолка засветилось призрачное пламя: поначалу — маленькая точка. Потом точка стала растекаться в стороны двумя огненными ручейками. Сперва медленно. Затем ручейки ускорились. Пока не слились, в единый контур — сердечко, знак богини любви Сионоры.

В стороне от контура вдруг засветилась огненная полоса, устремилась к сердечку, пронзила его и застряла в нем подобно стреле.

«Что за фокусы, колдун?!» — сказал я.

«Мне такой символ нравится больше каноничного. Необычный. И, без сомнения, связанный с темой любви. Я подсмотрел его в твоей памяти», — сказал Ордош.

«Надеюсь, они поймут его правильно».

«Не переживай, Сигей. Разобрались же они с листьями липы!»

Накопитель вернулся в карман.

Призрачное пламя погасло. Из окон в комнату хлынул свет. На стенах и потолке зажглись лампы.

— Что это было?

— Какая прелесть! Я не могла пошевелиться!

Женщины одновременно посмотрели на меня.

«Быстро соображают, — сказал Ордош. — Уже догадываются, что если происходят необъяснимые вещи, значит не обошлось без твоего участия».

— Кажется… знаю, что произошло, — сказал я. — Об этом тоже хотел вам рассказать.

— Не молчи, малыш. Мы тебя слушаем.

— Сегодня ночью, когда вернулся, я воззвал к Сионоре, попросил у нее помощи. Молил ее уберечь от врагов мою сестру и тетку, наказать виновных в смерти мамы. Ведь помогла же она спасти вас, Шеста!

— И? Что дальше, малыш?

— Я… был настойчив. Под утро богиня мне все же ответила.

— Какая прелесть! Вот прямо так, заговорила с тобой? Что она сказала?

Я выдержал паузу.

Сама того не замечая, Мая сильно сжимала мою руку, причиняя боль. Но я не реагировал на это. Терпел.

— Сказала, что сочувствует моему горю, что готова мне помочь, и что любовь к семье священна. Но богиня поможет мне только в том случае, если я смогу переступить через свой страх и попытаюсь разобраться с проблемами сам.

— Сам? — переспросила Мая. — Почему, сам?

— Не знаю. Богиня сказала, что я должен отправиться домой, в Уралию.

— Какая прелесть! Что за глупости?!

— Что же ты сможешь там сделать один, малыш? — спросила Шеста.

— Я отправлюсь туда не один, — сказал я. — Богиня выделит мне сопровождающего. Того самого, которого она посылала спасти вас, Шеста. Со мной в королевство поедет ее посланник.

Великая герцогиня и графиня Нарынская обменялись взглядами.

— Тот самый безносый, который исцелил маму? Какая прелесть! Но… кого он там будет лечить?

— Мы поедем в королевство не для того, чтобы лечить, — сказал я.

— Ты никуда не поедешь! — сказала Мая.

Лампы в столовой мигнули.

«Ух, как она разгорячилась!» — сказал Ордош.

Я почувствовал холод в том месте, где пальцы жены, подобно тискам, сминали мою руку. Боль притупилась.

«Спасибо!» — сказал я.

«Не за что. Не забывай, я чувствую то же, что и ты».

— Пупсик!..

— Я не Пупсик.

— Какая разница?! Я никуда тебя не пущу!

— Помолчи, дочь! — сказала великая герцогиня. — Ты ведешь себя, как мужчина. Что-то мне подсказывает, что толку от того посланника в королевстве будет больше, чем от полка наших стрелков. Помню, как он на меня смотрел…

— Но мама!..

— Молчать!!

Мая вздрогнула. Ослабила хватку на моей руке.

Звуки голоса Шесты эхом заметались по столовой.

— Молчи, дочь, — сказала Волчица Шестая. — Не зли меня. Семья — это важно. Я рада, что Сионора тоже так считает. Пусть малыш едет. Помоги ему собраться в дорогу. Кто мы такие, чтобы спорить с богиней?