Супруга с опытом работы

Глава 18

Барону я рассказала все, как есть, и показала письмо, по случайности попавшее прямо ко мне в руки. Это был список из двенадцати фамилий. Магов, избежавших эшафота, благодаря моему вмешательству отправленных на общественные работы. Дальше шла приписка, что в живых они уже не надеются остаться и просят отправить сообщение в столицу. Это их я выпросила у Штернблума для полезных дел.

Кто сможет сгладить и выровнять изрезанное каменистое русло реки? Только маги земли и воды. Кто удержит блоки для опор моста? Маг воздуха и опять же, воды. Кто укрепит берега, заковав их надежным высоким парапетом? Маги огня и земли. И эти уникальные специалисты, весь день трудившиеся, на ночь загонялись в бараки, как скот, и запирались. Особо своевольные содержались в клетках под открытым небом. Об остальном мне даже думать не хотелось.

Барон развил бурную деятельность, вызвал из города несколько членов совета и городскую дружину. К военному совету меня не допустили, я и не напрашивалась. Я с лирой Иветтой направилась к площадке, где у приемыша шел урок верховой езды.

– Это не опасно? – с тревогой спросила я, наблюдя, как малыш гордо трусит на толстеньком белом пони.

– Я тоже боюсь, но Гийом потребовал, чтоб я не портила мальчика своими «бабскими переживаниями». Просила начать уроки через пару лет, но он сказал, что для воина это поздно, – вздохнула лира Иветта, и я с ней за компанию.

– Он что, прыгать собрался?

– Да. Ой! – взвизгнули мы, дружно вцепившись друг в друга.

– Как страшно! – я открыла один глаз. Малыш, довольный, уже скакал по кругу, перемахнув через полуметровую загородку.

– Я не могу это видеть, – слабым голосом сказала баронесса. – Пойдемте в гостиную, выпьем чаю.

– И валерьянки, – добавила я, судорожно обмахиваясь веером.

– Ах, как я счастлива, так люблю нашего сыночка, но я так волнуюсь за него! – защебетала баронесса, разливая чай. – Я слышала, что и у вас намечается радостное событие?

– Что? Ах, да. Кажется, – невпопад ответила я.

– Кажется? – удивилась баронесса. – Ведь нам сообщили, что ваше ве… простите, ваша светлость отдыхает на море и ждет ребенка. Разве нет?

– Меня очень волновали дела нашего пансиона, я немного свернула с дороги, –соврала я. Хорошо быть королевой, никто не посмеет усомниться в моих словах.

До самого обеда мы провели время с пользой и удовольствием, обсуждая дела будущего пансиона. К тому же я выслушала подробнейший рассказ о Марке, налюбовалась щекастой, румяной мордочкой сына и моя истерзанная душа совершенно успокоилась.

***

– Королева обещала амнистию, – раздался тихий голос в темноте барака.

– Эта коронованная сучка развлекается со своими фаворитами, и знать не знает, что творится в этой дыре! Мы все сдохнем тут!

– Да, помощи нам ждать неоткуда.

– Жрать охота, – грустно выдохнул кто-то. В его сторону тут же полетел чей-то грязный башмак.

Звякнула защелка замка. Разговоры стихли.

– Эй, болезные, выходи по одному и не шуметь, – раздался негромкий голос.

Рабы уныло стали подниматься с земляного пола. Если их подняли ночью, значит, охране захотелось развлечься, и кто-то из них может и не дожить до рассвета. Запорят насмерть или собаками затравят.

– Да сколько можно глумиться над нами! – воскликнул особо отчаянный раб. Его рот тут же прихлопнули широкой ладонью, и он замычал, тщетно пытаясь вырваться из крепкого захвата.

– Тихо! – раздался другой голос.

– Рэндал? – удивленно пискнул раб.

– Корин? Да чтоб мне провалиться!

– Успеете наобниматься, – сварливо заметил третий. – Так, ошейники работают как блокаторы ночью, а днем не дают уйти от дворца? Гренд, глянь сам, что там накручено еще.

– Самоуничтожение при удалении более ста метров, – охотно объяснил один из рабов. – Вильру так голову оторвало. Больше никто не рисковал. При нападении на хозяина ошейник задушит. Юрген решил собой пожертвовать, кинулся на сволочь, да не успел, охрана оттащила. Ну, чуть не задохнулся в ошейнике, а потом его в бочку с нечистотами законопатили по самые ноздри. Там сверху решетка, голову не поднять. Он там третьи сутки уже сидит. Наверное, уже умер.

– Показывай где, – с ненавистью сказал Гренд.

***

Утром в здание городской управы вошел хмурый барон деи Брассель с отрядом гвардейцев. Я и вызвала-то их немного, всего двести человек, но выглядело внушительно. Мы с лирой Иветтой прятались на балкончике для зрителей, такие были во всех присутственных зданиях, как показатель того, что властям нечего скрывать.

Зычным голосом барон объявил об отставке градоначальника. Перечислил его преступления, (там много накопилось) и тут же отдал в руки правосудия. Правосудие тоже прибыло из столицы в лице десанта следователей. Помимо отставки, градоначальник лишался еще и всего имущества, как и его пассия. Градоначальник вел себя достойно. Молча встал с председательского места и уступил его барону.

Зато пассия не обманула наших ожиданий и закатила громкий, безобразный и шумный скандал, пока ее вышвыривали из арендованного любовником особняка. Жители города, заискивавшие перед ней вчера, теперь охотно смотрели на ее унижение. Вызванный вместе с гвардейцами менталист из управления правопорядка подержал руки на висках девушки, бьющейся в руках стражников и кивнул. Это все мы с ребятами наблюдали из окон гостиницы «Речная звезда», вместе со всеми постояльцами и персоналом, жадно приникшим к стеклу.

Девицу и бывшего градоначальника тут же увели порталом в столицу. Временно управлять городом я назначила барона, о чем тут же и подмахнула соответствующий указ. Малая печать у меня в каблуке была припрятана. Так, на всякий случай.

– Вон оно как бывает, лира, – вздохнул хозяин гостиницы. – И кто ведь мог подумать?

– Что ваш градоначальник вор и идиот, сбрендивший на старости лет?

– Да нет, все в городе и так знали, что Анриетка ему подливает приворотное, – отмахнулся хозяин. – Откуда королева узнала? Кто доложил? Посторонние в городе на учете, мышь не проскользнет. А говорят, что она, тогось, только в койке кувыркаться горазда. Я так думаю, это муж королевы делами занялся. Видно мужицкую хватку!

– Не ври, чего не знаешь, – оборвал его Сверр. И укоризненно посмотрел на меня. – Анни, на кой ты стражи столько нагнала? Сами бы справились.

Сверр считал меня королевским эмиссаром и совершенно не обманывался по поводу моих полномочий. Написать начальнику стражи и вызвать полк гвардейцев могла явно не последняя фигура при дворе. Я фыркнула. Пожалуй, надо расширить Уголовное уложение. Укрывательство – не только предоставление преступнику укрытия, пропитания, средств и помощь в побеге. Это еще и сокрытие от властей истинного положения дел. Если все всё знали, отчего же ни один член городского совета не написал донос? Круговая порука?

Тиц очень удобно расположен, грузы через него везут в Империю, на Острова, на север. Торговцы молчали, потому что боялись потерять источник дохода. Вот не разрешат проезд или груз задержат, что он сделает? Даже артистов сюда не пускали, чтоб сведения не распространялись. И гостевые книги в отделении полиции отмечались, я такого ни в одном городе не видела. Полицмейстер тот еще жук. Да, работы тут дознавателям хватит не на одну неделю, чувствую. Тут не только растрата казны на фоне внезапной страсти, тут наверняка и похлеще дела вылезут, не столь безобидные. Да, и за подтвержденные сведения награду выдавать доносчикам надо. Пусть граждане сами за порядком следят, нет у меня столько добросовестных людей, в каждый город их посылать, да и что один посторонний человек сделает? Тут местный житель нужен, верный человек с обширными знакомствами.

– А если бы не справились? – повернулась к Сверру. – Городская стража как раз составляет двести человек. Если бы их подняли на защиту? Если бы вас арестовали и казнить повели? Что, не удалось героями прослыть?

– Да, наверное. Как-то мы и не при чем оказались, – согласился Сверр, подгребая меняя к себе и целуя в макушку. – Барон герой, его все восхваляют.

«Зато Рэндал счастлив», – подумала я, вспомнив, как жадно обнимал и тискал огромный Рэнд худощавого мага Корина. По крайней мере, стало понятно, почему он не искал моего внимания.

***

Ночевать в поместье барона я отказалась наотрез. Во-первых, боялась натолкнуться на Марка. Вдруг мальчик меня узнает, вспомнит, расплачется, да и себе сердце рвать не особенно хотелось. Во-вторых, у меня на ночь были свои планы. Сегодня очередь Гренда. А я еще не выяснила, как он со своими ребятами оказался в лесу возле Мирасля. Я спрашивала, но он отвечал уклончиво и крайне неконкретно. Ничего, после страстной игры, утомленный, расслабленный и счастливый, он мне все расскажет!

Я не собираюсь лишать себя удовольствия. Секс – это просто секс. Не вижу повода наделять его сакральным смыслом. Ничего не меняется, если люди переспали. Не начинают летать розовые единороги, в пустыне не расцветают сады, и северным льдам это совершенно безразлично. Делать это для того, чтоб что-то получить… ну, можно. Но разве меркантильные цели требуют отказываться от чувственного компонента? А если его нет – то это насиловать себя самой с помощью левого мужика. Оно мне надо? Честной надо быть хотя бы перед собой. Я готова доставить удовольствие партнеру и готова его получить. И сегодня это будет Гренд.

От сладкого ожидания сжались мышцы внутри.

После отличного ужина я подошла к Гренду, взяла его за руку и молча повела за собой в свой номер. Леррин завистливо вздохнул. Едва мы зашли, как Гренд прижал меня к двери и обрушился голодными поцелуями на мое лицо, шею и плечи. Пуговки выскальзывали из петель, платье полетело на пол, очень скоро я оказалась на кровати, в короткой сорочке, чулках и панталончиках. Гренд уделил много внимания моим ключицам, приласкал языком ямочку между ними и спустился к груди, ставшей тяжелой и чувствительной.

Сам Гренд с обнаженным торсом, но пока в штанах, лежал рядом, лаская одну грудь губами, и перекатывая сосок другой между пальцами. Восхитительная твердая выпуклость в штанах, так красноречиво прижимающаяся к бедру, так и манила скорее расстегнуть пояс, ощутить и взвесить на руке все мощное, тяжелое богатство. Оставив ноющую грудь, Гренд вернулся к моим губам. Властные, глубокие, немного грубоватые движения языка, легкие покусывания, и зализывания возносили меня на вершину блаженства. Золотые звездочки мерцали под веками, из груди вырывались непроизвольные стоны. Панталончики и сорочка были отброшены в сторону, чулочки скатаны жадными горячими ладонями. Тут же влажный язык скользнул и пощекотал мои подколенные ямочки, проехал выше по внутренней стороне бедра. Я широко развела ноги, давая возможность коснуться влажной и трепещущей плоти. Замок ремня щелкнул, штаны повисли на столбике кровати. Я погладила скользкий шелк навершия, бархат тонкой кожи, исследовала узор извитых вен. Гренд застонал и навис надо мной, дразня, водя головкой возле пылающего лона. Я нетерпеливо прогнулась и заерзала, желая скорей заполнить невыносимую пустоту горячим объемом сладко скользящего внутри меня члена.

– Попроси, – шепнул Гренд.

– Что? – хрипло выдохнула. Это что еще за требования к заложникам? Я молчать предпочитаю и получать наслаждение, а не дискутировать.

– Попроси меня, – снова шепнул Гренд с предвкушением.

Все возбуждение вмиг смыло волной раздражения. Просить мужчину о ласке? Унижаться, выпрашивать, чтоб он засунул в меня свой член? Да не пошел бы ты! Если тебе не надо – мне тоже это не нужно, нашелся мученик алькова! Никогда не буду просить мужика меня поиметь. Это оскорбительно!

– Уходи, – сказала я ровным голосом, натягивая простынь на себя.

– Что?

Глуховат командир? Или туповат? Не дошло, что на сегодня наше общение закончено?

– Убирайся вон! – заорала я, спихивая его с кровати. И вежливо объяснила:

– Свободен.

Вежливость Гренд отчего-то не оценил. Смерил меня бешеным взглядом. Рваными жестами собрал разбросанные тряпки, и как был, голый, выскочил из номера, громко хлопнув дверью. «Не вышла у нас любовь», – вздохнула я. Ну и черт с ним. Не голодная. От неудовлетворенного желания не умру, большая девочка, помогу себе сама.

Пульс оглушающе грохотал в висках, низ живота тянуло. «Это неприятно, но не смертельно», – сказала я себе, прикусывая губу.

В тот момент в дверь тихо поскреблись.

– Да? – удивилась я. Неужели Гренд вернулся? Осознал и вернулся довершить так успешно начатое? Отважный поступок!

– Это я, – дверь приоткрылась, в луче света из коридора мелькнули рыжие волосы.

Леррин. Я откинулась на подушку, наблюдая, как с хищной грацией он приближается, скидывая на ходу одежду. Худощавый, невысокий, гибкий, как плеть, он напоминал мне пантеру или леопарда.

– Мне почему-то показалось, что с командиром вы не поладили, – мурлыкнул он, забираясь на кровать.

– Ты не ошибся, – признала я, чувствуя, как крепкие руки берут в кольцо талию.

Горячие губы коснулись виска, щеки, уголка губ. Я выдохнула с чувством облегчения и обняла мужчину за шею, прижимаясь к его губам. Леррин обожал целоваться. Его поцелуи были совершенно другими, мягкими, тягучими и сладкими, как мед. Пальцами Леррин пробежался по бедру и скользнул в развилку между ног, прикоснулся к пульсирующему комочку и слегка надавил. Я застонала и выгнулась.

– Быстрее, – взмолилась я.

Довольный смешок прозвучал над ухом, и в следующий момент Леррин оказался на спине, а я на нем, до упора заполненная. Блаженное раскачивание, мягкое скольжение, восхитительное ощущение единения. Благодарно потерлась сосками о грудь любовника. Леррин тут же переплел свои пальцы с моими, завел свои руки за голову, давая мне полную свободу действий. Я не стала сдерживаться, кинулась сходу в бешеный галоп, вскрикивая от восторга, когда Лерин подбрасывал меня на себе, подмахивая тазом, позволяя нанизываться на него еще глубже. Наслаждение закружилось тугой спиралью и лопнуло, окатив меня золотыми искорками. Я удовлетворенно выдохнула, отлипая от вкусного плеча, которое прикусила в порыве страсти. Погладила кончиками пальцев следы от зубов. Как же я так неосторожно?

– Прости. Очень больно?

– Ерунда, – отозвался Леррин, тяжело дыша.

– А… ты же вдвоем предпочитаешь?

– Позвать Сверра? – явно огорчился Леррин. – Мне показалось, тебе было хорошо.

– Тебе не показалось, все чудесно. Спасибо, – я благодарно поцеловала любовника за ухом.

– Хочу тебя один и на всю ночь, – твердо сказал Леррин. – Можно?

– О! – я расплылась в улыбке. Возражений у меня не имелось. Кажется, у меня будет, что вспомнить об этом мерзком городе!

Утром я даже не посмотрела в сторону Гренда, безразлично пожелав всем за завтраком доброго утра. Навестить баронессу, попрощаться с бароном, и мы готовы двигаться по прежнему маршруту.

Баронесса предложила прогуляться, я охотно согласилась.

– Правильна ли наша концепция на воспитание самостоятельной, ответственной девушки? Ведь многим только в радость иметь опору и защиту? Сильное плечо, за которым приятно и безопасно жить. Власть отца или старшего в роде не так уж страшна… – неуверенно сказала Иветта. – Любящий отец не станет причинять вред родной дочери!

– Так-то оно так, только счастье любящий отец часто понимает не так, как дочь. На сто нормальных любящих отцов попадется один моральный урод, и пиши пропало: жизнь искалечена, совершены необдуманные поступки, а то и преступления, и разгребать последствия приходится аж в третьем поколении, –возразила я. – Защита всегда идет вместе с подчинением, и в этом наши мужчины границ не ведают. Это же оскорбительно, когда взрослую девушку считают безмозглой идиоткой, не способной даже наряд себе самостоятельно выбрать! Но их растят такими! Селекцию проводят, желая видеть женщин слабыми, безвольными, не умеющей отстаивать свои интересы. Покорными овцами!

– Знаете, власть глупой и истеричной маменьки не лучше, – пробормотала Иветта и густо покраснела.

Я понимающе улыбнулась. Вот значит, почему юная лира Иветта охотно вышла замуж за мужчину старше ее на двадцать пять лет, не слишком красивого, не особенно богатого и настолько уж родовитого. Вряд ли он был властителем ее девичьих дум. Просто ей повезло. Он оказался достаточно умен и терпелив, чтоб постепенно приучить к себе супругу, не подавляя и не унижая ее. Она подружилась с мужем, стала ценить, уважать, заботиться. Теперь у них прекрасная семья. В иную я бы не смогла отпустить своего сына.

– Значит, надо все же приучать девушек быть сильными, – продолжила разговор. – Отвечать за себя, за свои поступки. И не только за себя, за младших тоже. Мне бы хотелось, чтоб старшие курировали младших, помогали им, а не задирали нос, – вспомнила я важный момент пансионатского быта.

– Да, это было бы хорошо. Помнится, в пансионе, где я воспитывалась, младшие были для старших чем-то вроде прислуги, – кивнула лира Иветта. И грустно добавила:

– Только, к сожалению, наши планы откладываются. Вы же приглашали магов для решения проблем города. Пока выстроят здание, пройдет год!

– Голубушка, а это здание чем вам не подходит? – я развернула ее за локоток и указала на дворец пассии бывшего градоначальника. – Насколько я понимаю, он практически готов. Осталась только отделка и меблировка. Ну, и набор персонала. Вы справитесь с этим за месяц!

Лира Иветта всплеснула руками, восторженно глядя с холма на трехэтажное здание с красивым фасадом, с пилястрами и колоннами, широкими арочными окнами, благородным портиком[16]и изящной балюстрадой вдоль верхнего этажа. Роскошное здание, с обширной территорией, которую можно будет превратить в прекрасный парк! Места хватит и для спортивных площадок, и фонтанов, и зеленого лабиринта. Зря лира Иветта считает пансион не столь важным делом – через несколько лет при должном руководстве это будет самое уважаемое и самое известное учреждение в Элизии, куда будут стремиться отдать своих дочерей люди из самых отдаленных уголков страны. И Тиц будет известен не капризами Аноры, с многочисленными жертвами кораблекрушений, а своим первоклассным пансионом в первую очередь.

Всю обратную дорогу баронесса восторженно щебетала, а я старательно поддерживала ее вдохновение. После небольшого перекуса попрощалась с бароном, за руку попрощалась с Марком, которого барон привел по моей просьбе. Сердце сдавила грусть, но я старательно улыбнулась и пожелала семейству всех благ.

У крыльца меня ждала наша скромная повозка, Гренд и Рэндал верхами, Сверр на облучке. Барон даже глазом не моргнул и не стал распространяться, что такой экипаж мне не подходит.

– Передайте привет вашему очаровательному супругу, – с милой улыбкой сказала Иветта. – И мои поздравления, – она подмигнула.

Я только кивнула, радостно оскаливаясь, и внутренне скрежеща зубами. Все-таки прокололась. Ну, хоть титул удалось скрыть, и то хорошо.

– Вдова, значит, – как бы между прочим, многозначительно себе под нос хмыкнул Леррин.

Все-то он слышит, гад ушастый. Сверр проводил меня любопытным взглядом. Гренд, демонстративно отвернувшись, тронул коня. Я, задрав нос, залезла в повозку.