Супруга с опытом работы

Глава 28

Прислужниц я не дождалась. Стыдно было до невозможности. Соскребла себя с камня, тоскливо взглянула на лоскутки безнадежно испорченного платья и завернулась в плащ Примаса. Поскольку Феликс был мужчиной завидного роста и могучего телосложения, полы плаща волочились за мной на метр, а обернуться им при желании я могла раз пять. «Зато не голая», – утешала я себя, тихо следуя по пустынным коридорам заброшенного святилища. Хорошо, что мягкие тканевые туфельки без каблука были на ленточках, и остались на ногах. А так бы пришлось босиком идти по каменному полу. Еще один повод для счастья, не так уж плоха жизнь. К тому же, с радостью отметила, что мое чувство направления меня не подвело, я вошла в тот самый нижний зал, где лечила блокированных послушников. А могла бы и заблудиться! Имела полное право!

Первый вопрос: что мне теперь делать? То, как Примас сбежал, едва перевел дух, доказывает, что никакой «любви» там в помине нет. Магические потоки-протоки, видно, не срослись. Или наоборот, срослись, и я ему больше не нужна. Поэтому «долго и счастливо» отменяется. От любимых женщин так не убегают, бросив их в холодном каменном мешке.

Второй вопрос – как сбежать? Возвращаться в свои покои? Разве что на десять минут, забрать свои вещички и переодеться. Сегодня закрытие мистерий, везде шоу, надо как-то затеряться в толпе и в покои больше ни ногой. А завтра с рассветом ворота откроются, и можно будет выйти с толпой паломников и добраться до Мильрейна. Если меня у ворот не будет поджидать торжественный караул из высших, который на ручках доставит трофей прямо к Феликсу. Но другого плана у меня не было. От первоначального – похитить и уничтожить накопители, пришлось отказаться. Я хотела подкосить силы Примаса, но он и без меня подкосился.

Я напилась воды из фонтанчика в углу храма, рассудив, что в фонтаны зелье заливать – это расточительство и разбазаривание средств, значит, пить можно без опаски, что меня потянет на любовные подвиги. Хватит, подвигалась уже. Так подвигалась, что ноги трясутся и спина горит.

У входа в моё крыло толпились прислужники. Мелькнула даже алая мантия высшего. Пришлось спешно проходить мимо, и от всей души надеяться, что никто не заметит слишком длинного плаща. Это у меня шлейф такой, вот! Плащ я вывернула подкладкой вверх, спрятав внутрь золотое шитье и эмблемы Обители. С другой стороны здания было тихо. Пели птички, цвели и благоухали розы. Плети плюща вились по колоннам, доходя до балюстрады балкона. Я огляделась и начала подъем. Когда я, кряхтя, перевалилась животом через перила, сил у меня уже совершенно не осталось.

Балконные двери вели в спальню. Обитаемую. Я осторожно заглянула туда. Увиденное зрелище меня очень обрадовало! Люди были чрезвычайно заняты, и на меня совершенно свободно могли не обратить внимания. Да они бы стада слонов не заметили, так были поглощены друг другом! Я пожелала им не растерять огненного темперамента и проползла почти всю спальню на четвереньках, натыкаясь на разбросанные всюду предметы одежды. О, это мне пригодится! Я вывернулась из плаща Примаса, скомкала его и мстительно засунула под кровать, а сама схватила найденную мужскую сорочку. Все приличнее, чем голой! А Примас пусть поищет свой парадный плащ!

Тихо я приоткрыла створку двери и так же, на четвереньках, выползла в гостиную. Услышала изумленный вздох и подняла голову. У стеночки смирно на пятках сидел Кай и таращил на меня испуганные глаза.

Плотно закрыла дверь в спальню и спросила, выпрямляясь и одергивая чужую рубашку:

– Что ты тут делаешь?

– П-просите, лира Клеманс приказала ей служить, велела ждать наказания тут.

– Она передумала, – сообщила я парню. – Иди за мной. А за что наказание?

– Ей прическа не понравилась, я два раза переделывал, шпильки уронил, –опустил голову Кай.

– А, это правильно, за косорукость надо наказывать, – согласилась я, выглянув в коридор. К счастью, он был пуст.

Облегченно вздохнув, я прислонилась изнутри к дверям своих покоев. Кая отправила за Гервасом. Разыскала свою одежду, сумку, свои секретные штучки. Приготовила самое простое закрытое платье, накидку-химар до плеч с прорезью для глаз, хламиду паломника. И обрушилась в бассейн, торопясь смыть с себя следы позора и унижения. Ну, и грязь тоже.

Привела себя в порядок, торопливо сжевала две груши. В гробу я видела эти обеды с Примасом, в животе урчало от голода.

– Ваше ве..? – начал Гервас, опускаясь на колени.

– Некогда, – оборвала я его расшаркивания. – Посмотри меня насчет истощения и как там дети. Залечи ссадины на крестце и локтях. И дай мне чего-нибудь укрепляющего и восстанавливающего силы.

Гервас помахал руками и заверил меня, что все в порядке. Странно, или в первый раз Примас больше магии высосал, или старый алтарь помог? Некогда об этом думать.

– Значит, так. Завтра я намерена покинуть Обитель, и хотела бы, чтоб вы сделали то же самое. Парни, у вас просто фантастические перспективы. Мне будет жаль, если вы тут умрете через пару лет, запертые от мира, запоротые какой-нибудь садисткой. Предлагаю работу на корону.

– А Примас? – робко спросил Кай. – Мы клятву давали.

– Так старому же давали, а сейчас новый. Ему клятву верности не давали? У него сейчас слишком много дел, – отмахнулась я. – Подумаешь, двоих младших не досчитается. Когда хватятся, вы будете далеко.

– У нас денег нет, – честно признался Гервас. – Даже одежды нет другой. В Мильрейне-то внимания не обратят, мало ли, вышли по делам Обители, а в других местах сразу себя выдадим, мы даже кланяемся и разговариваем не как свободные, а как послушники.

– Ерунда, у меня в Мильрейне портальный камень, сразу в столицу перенесемся. Почти уверена, во дворце вам сыщут какую-нибудь одежку. И учителя светских манер найти будет не сложно.

Кай восхищенно вздохнул. Гервас кивнул.

– Только, парни, – я поморщилась. – Девчонку нейтрализуйте. Прилипла, как пластырь и может навести высших.

– Разве вы ее не берете с собой? – изумленно спросил Гервас. – Она всем сказала, что необычайно вам полюбилась, и вы непременно ее возьмете во дворец. Говорит, что она устроила ваше счастье и станет теперь вашей фрейлиной.

Размечталась! Разыгралась фантазия у мерзкой доносчицы! Кстати, по протоколу минимальный возраст для фрейлины четырнадцать лет, и я считаю, что это очень мало, мои курсанткам всем от шестнадцати и больше. Так что нос не дорос. Не считая отдельных нюансов ее обучения и воспитания, которые мне решительно не нравились и которые уже нельзя исправить. Детям в Обители вообще нечего делать, а из Рины в будущем может вырасти хозяйка эдитного борделя. Тоже карьера.

Больше рассиживаться не стала, оделась, повесила на плечо сумку, прикрыла ее хламидой и улизнула ходом для слуг. Судьбой Лорана Баррето не стала интересоваться, он большой мальчик, тут бы себя вытащить из лап Примаса.

В главном храме начиналась служба, и я без труда смешалась с толпой.

Празднование щедрости и изобилия завершалось, поэтому потные танцовщицы взмахнули прозрачными юбками, поклонились последний раз, убегая в боковые двери, паломники стали с шумом подниматься со своих мест. Проповедник призвал всех мужчин познать женскую влажность, а всех женщин воспринять мужскую твердость. Повезло элизийцам – ни запрета на наслаждения, ни внушения о греховности женского тела. Паломники заторопились по своим любимым местам, кто на арену публичного совокупления, кто в полутемные залы храмов сладострастия, отдать все силы в последнюю ночь мистерий.

«А кто-то пристроится тут и поспит», – подумала я, скептически глядя на каменную скамью. Она была узкой и короткой. И быстро теряла тепло. Ночью тут мне будет совсем некомфортно. Неуютно в опустевшем гулком зале.

– Вам помочь, госпожа? – бесшумно подошла прислужница.

– Да, не хочу в общую спальню, мне бы на ночь место теплое, и желательно, малолюдное, я очень скромна и устала от соседок, – сформулировала я задачу, с надеждой глядя на юную прислужницу.

Она завела глаза вверх и тут же радостно кивнула.

– Есть такое место, госпожа! Термы! Сегодня там не будет многолюдно, в основном, паломники идут на арену или в конюшню. А любители омовений уже накупались за эту неделю.

– А в конюшню-то зачем? – удивилась я, следуя за девушкой.

Прислужница улыбнулась:

– Конюшня – это ряд денников…

– Да я знаю, что такое конюшня! – меня что, за слабоумную приняли?

– В наших стойлах размещены девушки и юноши, уважаемая гостья, – хихикнула прислужница. – Они зафиксированы для удобства, паломники проходят вдоль по ряду и мало кто добирается до выхода, не излившись несколько раз!

Я выдохнула. Ах, вот куда на утренней планерке направлялись младшие! Я-то по наивности посчитала, что на уборку навоза. Интересно, а псарня тут тоже с извращениями? И кухня?

– Веди, – попросила я.

Последняя ночь отличалась особым шумом и размахом. Всюду висели магические разноцветные гирлянды, под любым деревом стояли накрытые столы, на всех площадках танцевали, пели, смеялись и целовались паломники. А кто превысил градус поцелуев, шел в беседки с заботливо приготовленными кушетками, или незатейливо устраивался прямо на травке.

По дороге мне пять раз предложили выпить, два раза перекусить и восемь – предаться слиянию. Хорошо, что девушка показывала светящийся браслет дежурной жрицы, и общительные паломники исчезали так же быстро, как появлялись. Страшна женщина при исполнении!

– Я уже думала, не дойдем, – с облегчением опустилась на софу.

Прислужница оказалась права – ни одного человека не было в низком полутемном зале. Мне выдали халат, тапочки, полотенце и простыню, пожелали приятного омовения и оставили в одиночестве. Я разделась, спустилась на несколько ступенек и вошла в помещение, наполненное водяной взвесью. Мельчайшие капли оседали на губах, заставляя дышать глубже. Округлые, квадратные и многоугольные бассейны, облицованные диким камнем, под открытым небом, среди широких зеленых листьев и одуряющее пахнущих ночных цветов настраивали на отдых и расслабление. Я обогнула бассейн, где вяло булькала коричневая жижа, решив, что на сегодня я уже достаточно морально изгваздалась, ни к чему мне пачкаться еще и снаружи. Прошла бассейн с очень горячей водой, этого мне нельзя по понятным причинам, и решила понежиться в кокосовом молоке. Ванна была совсем небольшая, разве что на двух-трех не очень толстых человек.

Мысли текли вялые и безрадостные. Все-таки слова Примаса меня очень сильно задели. Прав, подлец. Не знаю, что он там видит, но Ромео, конечно, не тот муж, кто бы пришелся мне под стать. Я выбрала лучшего из худших. Он лишь помощник, а не равный мне или ведущий, более сильный партнер. И насчет энергии прав. Какая энергия от мужчины, который любит мужчин?

Когда вернусь в столицу, выберу себе перспективного породистого самца в любовники и буду дальше жить. Улучшать жизнь подданных. «И демографию заодно», – невесело хихикнула. Некстати вспомнила Стефана. Тут мне стало совсем хреново. «Казнить его надо», – подумала с досадой. Взял моду делать детей особе королевской крови. Хватит уже, и без того переусердствовал.

Я злобно ударила по мутной белесой жидкости. Надо освежиться в прохладной ванне, выйти перекусить у накрытых столов и пристроиться здесь на ночевку. Тут действительно тихо, тепло и безлюдно. И диваны широкие и мягкие.

– …ученицы что? – раздались шаги и обрывок разговора. Голоса явно мужские.

Я нырнула в бассейн по самые ноздри, надеясь, что меня не заметят. Все-таки сумрак, зелень так удачно по решетке вьется, и волосы у меня белые, авось сольюсь с пейзажем. Или натюрмортом? Нет, натюрморт – мертвая природа, а я пока живая.

Мужчины прошли мимо, беседуя. Ах, как не повезло, высшие! Я полностью легла в жидкость, оставив на поверхности только нос. Мужчины неторопливо обходили бассейны, беседуя.

– Сказал, себе возьмет всех пятерых по наследству, – хмыкнул мужчина. – Только от Анизы отказался.

– О, какой лакомый кусочек! – причмокнул второй.

– Сказал, если Никас ее возьмет, то он разрешает.

– И что?

– Он и взял ее, прямо на полу, при всех. – Хмыкнул первый. – Пусто. Все осмотрели, никого нет, так и доложим Примасу.

Шаги снова стали приближаться.

– Примас, говорят, в ярости. Дважды сбежавшая от него женщина! Наверняка сильный обученный маг!

– Точно. Считаю, что он ошибся. С ним же брат Никас был тогда. В ночь даров познали обычную паломницу или младшую, а потом стыдно стало, вот и придумал, что, дескать, Избранная, половина души и все такое. Разве ему к лицу с младшими путаться? Никас ничего особенного в бабе не заметил.

Песок захрустел под тяжелыми шагами совсем рядом, и я, набрав воздуха, тихо ушла на самое дно, надеясь от всей души, что возле моей ванны высшие не задержатся. Лежала и выжимала из себя последние остатки воздуха, пока в голове не зазвенело. Когда поняла, что больше не выдержу, вынырнула и постаралась как можно тише вдохнуть живительного воздуха. Уф, ушли!

Что высшие, что низшие – все сплетники и все любят обсудить чужие дела. И чем меньше дела их касаются, тем интереснее их обсуждать. Значит, Примас в ярости. Это плохо. Меня ищут высшие, это еще хуже. Странно, что не запустили магический поиск или еще какую розыскную магию. Впрочем, у них же нет моих личных вещей – те, что остались в покоях, не мои, и платье было тоже не мое, я в нем только проповедь отсидела, вот его ужасно жалко!

Что бы я сделала на месте Примаса? Первым делом поставила бы дополнительный караул на воротах. Обычные привратники обычную работу делают, а запасные осматривают всех выходящих более предметно. Особенно женщин. Жаль, что с этим ростом и телосложением я даже за тощего подростка не сойду. Да и не допускают детей на мистерии. Лица паломницы часто закрывают, требование открыть лицо нарушает устав Обители, значит, смотреть будут на… волосы, конечно! Приметная грива светлых тугих кудряшек бросается в глаза. Потребовать показать локон и все, птичка поймана. А учитывая, что выход единственный, то поймать меня – элементарно.

Итак, бреемся налысо или добываем парик? Дама, свежеобритая наголо, весьма подозрительна. Я бы такую обязательно задержала до выяснения. Сабина, когда ее Венделин обрил, говорила, что после магического шампуня волосы отрастут очень быстро. Можно и пожертвовать шевелюрой.

А не сделать ли мне тут очередную диверсию, пока народ пьет и гуляет? Я захихикала. Потом вылезла из ванны, обмылась, наскоро вытерлась, и пошла обследовать термы более тщательно. Нужное средство нашлось в пятом шкафчике.