Супруга с опытом работы

Глава 9

Сидя на пуфике, я расчесывала волосы, отказавшись от помощи служанки. Чуть слышно скрипнула дверь смежной спальни. Ромео в черном шелковом халате, как всегда, божественно красив. Я продолжила водить щеткой по локонам, без того уже гладким, и улыбнулась мужу.

– Ты выглядишь встревоженным. Что-то случилось?

– Гвеналь пропал, – спокойно сказал муж, но я чувствовала, как он взволнован. – Он пошел к мажордому выбирать помещение для моего кабинета и не вернулся. Его никто больше не видел.

Ну, еще бы! Я бы удивилась, если бы кто-то стал непрошенным свидетелем, ведь сама просила Ринальдо провести все тихо. Вздохнула. Сделать вид, что ничего не знаю или сказать неприятную правду?

– Ромео, мне бы не хотелось недомолвок и лжи между нами, – сказала я, ловя в зеркале его взгляд. – Я приказала его арестовать.

– У тебя были веские причины для этого?

– Конечно. Я приревновала, – искоса посмотрела на Ромео.

Муж криво усмехнулся, запустил пальцы в свои кудри, превращая голову в гнездо. Жестом я поманила его к себе и указала сесть у моих ног. С удовольствием начала расчесывать, благо щетка так и оставалась в руке.

– Кто угодно, но не ты, – сказал Ромео, закрывая глаза и отдаваясь моим рукам. – Чем тебе помешал Гвеналь? В ревность я не поверю.

Я перебирала шелковые пряди, слегка массировала голову мужа. Должно быть, в обиходе аристократии эти простые знаки внимания и заботы были не приняты, потому что муж довольно щурился и едва ли не мурлыкал.

– Ромео, ты помнишь те моменты, когда я считала тебя предателем? Помнишь, ты сообщил в столицу о побеге из Шардана? И меня встретили тюремной каретой в замке твоего отца?

– Я не предавал тебя, – устало поморщился Ромео. – Я тогда считал и сейчас уверен, что поступил правильно, тебе нужна была помощь, нужен был транспорт. Не идти же тебе было от границы пешком! Думал, король Дориан позаботится о тебе, будет рад возвращению дочери.

– Но меня арестовал твой любимый граф Штернблум и отвез в тюрьму, –прошептала я мужу на ухо. – Он мне сказал, что сведения передал ты. У меня были основания считать тебя предателем?

– Да, – согласился Ромео. – Учитывая твою обидчивость и злопамятность – да.

– А когда ты разорвал помолвку, чтоб уступить меня Адемару, рвущемуся к трону, я могла считать тебя предателем?

– Но у меня не было выбора! Лучше перестать быть женихом, чем помолвка будет разорвана в связи со смертью жениха! Они бы все равно добились вашего брака, я не стал геройствовать. Да, я струсил, – признался с горечью Ромео. – Ты правильно сочла меня трусом и предателем. Мне не следовало отказываться от тебя.

– Ну, мы оба знали, что наша помолвка была для отвода глаз. Но обижаться я имела право?

– Имела, – вздохнул Ромео. – Любая невеста, от которой беспричинно отказался жених, вправе счесть себя оскорбленной. А ее семья имеет право на компенсацию. Но какое отношение все это имеет к Гвеналю? Или ты просто заговариваешь мне зубы?

– Прямое, – я закончила расчесывать мужа и чмокнула его в ухо. – У меня есть основания подозревать его в предательстве. Боюсь, он шпион Примаса. И здесь по его приказу вынюхивал и высматривал наши маленькие семейные тайны. Достаточно грязные, чтоб вызвать бурю возмущения в народе, недовольство в Совете, протесты в армии, и пристальный интерес других государств.

Ромео глубоко вздохнул и снова взъерошил волосы.

– Спасибо, что сказала, Вероника. Я оценил твою откровенность. И то, что не попрекнула меня плохим выбором, ведь ты изначально была против.

– Выбор был не плохой, – возразила я. – Он мне даже понравился. И у нас могло бы все получиться. Мне жаль. Но… – нет, этого я сказать не смогла. Что Ромео разыграл низкий притворщик, что обманул его в лучших ожиданиях, притворившись влюбленным. Что помощник мужа вообще не по мальчикам, а очень даже наоборот, и в этом я не сомневаюсь. Вместо этого я закончила фразу по-другому. – Постараюсь во всем разобраться как можно скорее.

– Кстати, ты можешь сказать, почему не разрешила приехать на свадьбу моим родителям? Матушка шлет слезные письма. А поместьем, как своим, распоряжается коронный управляющий. Отец гневается.

– Потому что твой отец, старый параноик, не в обиду тебе будь сказано, хотел меня публично выпороть и сдать стражникам. Когда я, измученная долгой дорогой, мечтала о ванне и горячем сытном обеде после утомительного пути.

– Но я же дал тебе письмо и родовое кольцо в знак помолвки!

– Твой папаша решил, что я шлюха и воровка, кольцо краденое, а письмо тебя заставили написать мои сообщники-бандиты. Он не поверил ни одному слову. Поэтому я лишила его права распоряжаться слугами и имуществом. Не хватало еще, чтоб он вообразил кого-то наемным убийцей или отравителем.

– Отец всегда был… излишне резок, – признал Ромео. – Он явно перестраховался.

– Он явно болен, – не согласилась я. – Если бы не вмешательство твоей матери, меня бы выпороли во дворе на потеху дворне. До сих пор вздрагиваю от ужаса.

– Прости его. И меня. Я оказался никудышным прикрытием. Хотел защитить тебя, но на самом деле ты все время защищаешь и оберегаешь меня. Это неправильно.

– Смотри, чтоб не потянуло на подвиги из-за уязвленного самолюбия, – сухо предупредила я. – Будь осторожен. Меня абсолютно устраивает такой муж, какой есть. Самый красивый мужчина Элизии. Умный, талантливый. Нежный. Если бы я хотела защитника и телохранителя, не убегала бы от короля Эрберта, сверкая пятками.

– Как странно, – Ромео переплел свои пальцы с моими. – Мы оба были в его постели…

– Но у нас разные воспоминания об этом, – прервала я его резче, чем бы мне хотелось. – Не хочу о нем говорить! Прости, Ромео, у меня есть еще пара дел. Ложись пока, я скоро вернусь.

Совершенно забыла сегодня навестить в лазарете Венделина. Почему не послала служанку? Потому что никто не должен знать, куда подевалась моя сестрица и чем она занимается. Граф Штенблум рыл носом землю, разыскивая ее, а она была у него под носом, в том же дворце. Так что я шла, тихонько ступая мягкими атласными туфельками по паркету, стараясь избегать освещенных мест и дежурных лакеев. Я пересекла длинную открытую галерею, соединяющую дворец с казематами и по винтовой лестнице спустилась вниз. В цокольном этаже было ощутимо прохладней, чем в моих покоях, и я поежилась, несмотря на плащ. Перед дверью тюремного лазарета сидел тюремщик, и я на цыпочках подкралась к нему сзади.

– Угадай, кто! – сказала я низким голосом, закрывая ему глаза ладошками.

– Анни! – Рауль тут же обхватил мои ладони и стал покрывать их поцелуями.

– Тебя уже вернули во дворец? Я ужасно рада!

Рауль повернулся ко мне и крепко обнял. Чмокнул в макушку.

– Сам не могу поверить. Уволили, опозорили, а через два дня вернули на службу, выплатили вознаграждение, а начальника тюрьмы турнули!

– Значит, у тебя все хорошо?

– Когда ты со мной – все просто замечательно!

Однако я видела, что Рауль вовсе не так весел, как желает казаться. Он был простым деревенским парнем, и не мог скрывать движения души, как придворные лизоблюды. Что-то его томило.

– Рауль, тут, кажется, рядом пустая палата, давай зайдем, чтоб нас никто не увидел. Только загляну к магу.

Даже не стала заходить в камеру, посмотрела сквозь окошечко, послушала томные стоны и пошлые влажные шлепки плоти о плоть. Лилиан на месте и работает, я удовлетворенно кивнула. Значит, есть надежда на скорое восстановление Венделина.

Рауль за руку завел меня в больничную палату, где в темноте смутно белели койки, и закрыл дверь. Я положила руки ему на грудь. Он тут же потянулся ко мне губами. Я с удовольствием ответила на его поцелуй, но быстро отстранилась не без сожаления.

– Погоди, Рауль, скажи, что тебя тревожит? Вижу, ты сам не свой.

– Я, наверное, не должен тебе говорить, – замялся Рауль. – Да и что ты сможешь сделать…

– Ну, попробуй. Кому ты еще можешь доверять, как не мне? Я же твой единственный друг во дворце, – ласково я уговаривала, гладила по груди. И тюремщик сдался.

– Когда меня вышвырнули из дворца, сидел в своей комнатушке и собирал вещи. Хотел бросить все к демонам, так обидно было, что меня ни за что выгнали. Я даже в той смене не был, когда наши маговых шлюх пользовали. Меня не поставили, потому что я новичок, не заслужил, сказал старший смены. Пришел вдруг парень. Совсем молодой дознаватель, я ему даже не поверил сначала. Он показал жетон, сказал, что знает, что я не виноват. И как-то сам не заметил, как ему все рассказал. Вот, меня вернули обратно, других ребят тоже, значит, он правильную бумагу написал, да? Честную. А его на следующий день – в каземат. За что?

– Начальству виднее, за что, твое ли дело разбирать? Приказ же был?

– Видел, как его вели, капитан дель Грава лично провожал. Так на душе неспокойно, будто я виноват, – вздохнул Рауль.

– Его уже допрашивали?

– Нет, капитан сказал не трогать, дать пару дней отсидеться, чтоб сам захотел разговаривать. Анни, ты королеве прислуживаешь, упроси ее, чтоб его выпустили. Ну, в чем он виноват может быть? Королева-то, поди, не читает, что ей подсовывают, что ей за дело до арестантов, а?

«Ошибаешься», – подумала я. Но вслух, понятное дело, не сказала.

– Мог на лапку королевской болонке наступить, – усмехнулась я. – Вазочку разбить. Фрейлине нагрубить. Пирожное маркизе в декольте уронить. Мало ли какие провинности у дворян случаются!

– Тогда ладно, ничего, скоро простят и выпустят, – облегченно выдохнул Рауль, прижимая меня к себе. – Тут ведь просто не в том месте окажешься и не заметишь, как на каторгу пойдешь.

– Верно. Мне пора, Рауль, милый. Не могу сейчас задерживаться. Ну, отпусти же меня!

С видимым огорчением Рауль разжал объятия. Послала ему воздушный поцелуй и поспешила обратно. Уже почти миновала галерею, как из-за колонны выступила темная фигура. Прямо кадр из фильма ужасов. Узкий коридор между рядами каменных колонн, в просветах слабо мерцают звезды, и тут на тебя шагает некто в плаще и капюшоне. Или нечто.

– Да что ж такое, шагу ступить нельзя! – возмутилась я, притопнув ногой.

– Простите, ваше величество, – глухо сказал виконт Жером Штернблум, снимая капюшон. Он же придворный маг, сын первого советника.

– Развлекаетесь, пугая служанок? Как это низко!

– Что делает ваше величество ночью, в пустынной галерее, одна?

– Мое величество в своем дворце ходит, куда захочет. На свидание, например, – сказала я с вызовом. У мага не было никакого права требовать от меня отчета.

– С узником? Или со стражником? Фи, ваше величество!

– Вам не кажется, что вас это не касается? – жалко, что в темноте мой высокомерный взгляд пропал даром. Его просто не было видно.

– Вот именно! Не касается! – вспылил Жером. – Вы единственная, кто не навестил меня и не справился о здоровье. Не ожидал такой черствости с вашей стороны, прекрасная Вероника. Все же нас многое связывает.

– Связывало в прошлом! – подчеркнула я. – Да что вам бы сделалось от десятка ударов хлыстом? Скажите отцу, что показательная экзекуция не произвела на меня впечатления. В Шардане, когда пороли ценных рабов, палач пропитывал плети обезболивающим или наркотическим средством. Отец наверняка позаботился о вас, а целитель все залечил без следа.

– Я забыл, насколько вы подкованы в плане наказаний неугодных.

– О, я могу вас удивить!

– Согласен, если вы своими ручками продемонстрируете мне ваше искусство, – Жером приблизился непозволительно близко.

– Не надо нависать надо мной, это неприятно, – попросила я. Прожив сорок лет в теле высокой женщины, очень трудно было привыкнуть к тому, что все мужчины, кроме мальчиков-пажей, и даже многие дамы выше меня. Угораздило же попасть в тело принцессы ростом метр с короной. Рост – преимущество, которое я теперь не могла использовать. Обидно до сих пор! Но зато любой замухрыжка сразу герой, защитник и может любоваться моей макушкой. Заодно заглядывая в декольте.

Жером послушно сделал шаг назад.

– Чем руководствуются женщины, выбирающие в пару худосочных хлюпиков? – спросил он язвительно.

Это булыжник в огород моего мужа? Ромео выше меня на целую голову! И плечи у него широкие! И вся мускулатура такая, что облизнуться и накинуться!

– Ну, знаешь, дорогой, ты тоже далеко не атлет! – возмутилась я. – Вот король Эрберт – чистый шкаф, не напрягаясь, одной рукой наложниц на плечо закидывал! Мне просто не нравятся первобытные дикари и медведи, с их пещерными замашками. Мне кажется, их выбирают слабые женщины, не способные защитить себя. Я ответила на твой вопрос?

– Позвольте хоть сопроводить вас… сильная женщина, – с непередаваемым сарказмом предложил Жером. – Надеюсь, вы направляетесь не к очередному любовнику?

– Очень смешно, – огрызнулась я.

– Вероника, почему не я? – спросил виконт у дверей моей спальни.

– Лэрд придворный маг, вас из-за этого папаша плеточкой пригладил? За неуспех у меня? Сладких снов!

Нет, я тут всей душой за женщин борюсь, а окружают меня сплошь и рядом мужчины. Надоели! Видеть их не хочу! И не надо мне про женский коллектив сказки рассказывать! Работала, знаю, мне бы сюда моих боевых девчонок! Змеятник возникает только тогда, когда есть нездоровая конкуренция и зависть. Из-за начальника, например, или его зама, такого же никчемного и пользующегося незаслуженным вниманием. На эти должности всегда пропихивают мужчин. А когда делить нечего и некого, процветает рабочий процесс, достигаются успехи и получаются плюшки. Кому выгодно стравливать женщин и не давать им сплотиться? То-то же. Привыкли, что принцев мало. Да навалом! Всем хватит, подходи, набирай хоть по три в одни руки.

– Ваше величество, ваше величество! – Нелл трясла мое плечо.

– Что? Который час? – не сдержавшись, я зевнула. Рассвет и не думал наступать, за окнами было темно.

– Советники решили провести внеплановое заседание, – торопливо зашептала Нелл. – Будут принимать проект графа Штерблума. Вы трижды накладывали вето и больше не сможете! Решать будет голосование. За вас присутствует Третий советник, свой голос он уже отдал Штернблуму.

– А меня, значит, решили не беспокоить? – хмуро уточнила, торопливо влезая в платье. Нелл шуршала крючками. Вот распущу Совет, ей-богу! Надоели! Собрались ночью, как заговорщики, что за детский сад! Расшалились детишки. Пора за ремень браться.

– Что там предлагает наш главный злодей?

– Не знаю, ваше величество, – Нелл расправила оборки на юбке. – Простите, мне сказал лакей, который прибирал комнату заседаний, я сразу поспешила к вам.

– Молодец, – похвалила я горничную. Чистокровная гончая. Не побоялась разбудить, несмотря на строгий запрет. Не хватало еще, чтоб без меня законы протаскивали и ставили перед фактом.

К комнате заседаний вело три коридора, и узкий служебный проход. Разумеется, я пошла последним. Добравшись до комнаты заседаний, я вошла в крохотную комнатку и присела на табурет. Торцевая стена, закрытая вычурным гобеленом, имела смотровое отверстие, как раз под гербом Элизии. Я открыла заслонку и приготовилась слушать.

–…нас ограничивают, лишая права выбора, нам препятствуют в осуществлении великой цели, главной цели человека и мужчины! – донеслось до меня. – Уважаемые лэрды, Всеединый наградил нас огнем в чреслах и способностью любить женщину, но разве он ограничил нас одной из них? С какой стати нас привязывают цепями брака к единственной женщине? Почему мы, словно жалкие рабы, должны плестись в хвосте своей супруги, выпрашивая право осуществить свое желание? А когда она теряет привлекательность, вынуждены терпеть ее присутствие, отравляя свой взор уродством? Благодаря недальновидным действиям молодой королевы наша жизнь стала намного хуже. Наши жены, сестры и дочери отбились от рук, не почитая и не уважая нас. Мужчины не должны терпеть произвол и капризы слабых ущербных созданий, мы должны быть безусловным хозяевами своих жизней и жизней, благодаря нашим усилиям появившихся на свет!

«Уж так старались, так мучились», – едва не фыркнула я. Подобных петиций и прошений я рассмотрела великое множество, после принятия свода законов о наследстве. – «Ближе к сути, спать хочется!»

– Предки завещали нам не позволять женщине вертеть мужчиной и указывать ему, как поступать. Даже на ложе страсти ее место под мужчиной, так должно быть и в жизни! Ее удел – растить детей и вести дом, выполняя любое желание мужа и отца. А чтобы не повадно было ей чувствовать себя незаменимой и уникальной, мы сегодня рассмотрим несколько законопроектов о семье и браке. Первый – о многоженстве. Уважаемый всеми нами граф Штерблум предоставил нам материалы, свидетельствующий об успешности этой модели. Да, для нашего государства это не характерно и представляет собой отступление от традиций. Мы все женаты, лэрды! – трагически воскликнул оратор. – И у всех нас есть любовницы, намного моложе и привлекательнее супруги, позволяющие нам чувствовать себя крепче здоровьем и более счастливыми. Таким образом, сегодня узаконив права второй супруги, мы продляем себе жизнь. Магически одаренные могут, полагаю, позволить себе и третью, и даже четвертую младшую жену. Давайте голосовать, пусть же горит огонь справедливости в наших сердцах!

– Как бы вы не лишились этих огней, – я вышла из потайной комнатки. – Разглагольствуя о справедливости, вы забыли о крайне малом сроке службы ваших… свечей. Вы трепыхаетесь, пытаясь себе доказать, что горите ярко, но можете ли вы осветить сразу несколько комнат одной свечой? В то время, как ваши свечи оплывают, подсвечники остаются крепкими и готовыми принять другие свечи. Следовательно, если вы так охотно принимаете идею многоженства, то принимете и идею многомужества. Модель «один муж-одна жена» устарела, я охотно это признаю и готова к переменам в обществе. Готовы ли вы? Женщины тоже имеют право на плотские радости. Слабые, не способные удовлетворить жену мужья не станут более докучать жене, его заменят более искусные и молодые. Кому, как не вам, знать, что удовлетворенная женщина – счастливая женщина? Эта модель успешно работает в Империи, как вам известно, зачем ограничиваться примером Шардана? У знатных аристократок по два официальных мужа и сколько угодно наложников. Принимаете такое дополнение? Голосуем?

Я обвела их глазами. Двенадцать членов совета корчились и ежились под моим взглядом, пряча глаза.

– Милейший лэрд Бонифас, кажется, вы были отправлены отдыхать полгода назад. Что призвало вас к службе снова, взамен вашего племянника? Дельного и толкового юноши? Он прекрасно справляется с обязанностями.

– Он занят и передоверил мне право голоса, – проскрипел лэрд Бонифас.

Половина кресел была занята убеленными старцами, отправленными мной на пенсию. Гаремы им подавай, старым развратникам.

– Лэрды, как вы может терпеть эту глупую девчонку? Похотливая сука пудрит нам мозги, а вы развешиваете уши? – один из советников, ногой отбросив кресло, кинулся ко мне.

Зря он это затеял. Теперь вместо заслуженного отдыха вы получите все, что вам причитается.

– Стража! Измена во дворце! – я сделала маленький шажок назад и каблуком стукнула по планке бордюра. Дальше осталось только закрыться рукавом и слушать вопли советника, охваченного пламенем. Мой папенька, король Дориан Седьмой, был магом огня. И немного параноиком, что вполне простительно после четырех покушений. При крике «Измена» активировались встроенные в стены артефакты, сжигающие излишне резвых противников. Замершие на месте оставались в живых. Надо же было кого-то потом публично казнить. Папенька успел показать мне скрытые пусковые механизмы в зале заседаний, в тронном зале, в спальне и своем кабинете.

– Измена, измена, измена во дворце, – напевала я, поднимаясь в спальню. Настроение было превосходным, несмотря на испорченное сажей платье и запах гари.

Сегодня стража взбодрилась, а каземат пополнился узниками. Правда, им не досталось теплых и сухих камер, как юному уличному поэту или Гвеналю. Я распорядилась разместить изменников поглубже и подальше. Не сиделось им в своих поместьях. Мало им было почета и уважения, мало уворованных средств, мало преданных слуг, выполняющих каждое желание. Мало комфорта и роскоши. Гаремов, оказывается, им не хватало для счастья. Думаю, по возрасту многие бывшие советники давно забыли, для чего, собственно, нужен этот гарем. Но уж очень им хотелось щелкнуть по носу королеву.

А граф Штернблум – молодец. Закинул проект, собрал недовольных и отдал их мне на блюдечке. Никогда не поверю, что он не знал о совещании. Сам не явился и вышел чистеньким. Право же, в умении убирать противников чужими руками ему нет равных. Из моих врагов он самый лучший друг.

Розовые лучи коснулись тяжелых штор, когда я добралась в свою спальню. Постель оказалась нетронута, краешек одеяла, кокетливо откинутый, так и манил в свои объятия.

– Ромео! – я быстро метнулась в смежную спальню. Никого. Вся во власти дурных предчувствий, я пробежала в гостиную, гардеробную, вернулась в спальню и прислонилась к двери. Услышала легкий плеск воды.

Ромео лежал в ванне, покрытый пеной. Я едва не расплакалась от облегчения, увидев его живым и здоровым.

– Что случилось? Ты такая бледная!

– Ничего, ничего, – я переждала приступ дурноты. – Испугалась, что тебя похитили. Не волнуйся, у нас всего лишь снова заговор и измена.

– Бедная моя девочка, – Ромео тут же поднялся из воды, подошел ко мне и обнял. Быстро освободил от платья и белья, взял на ручки и снова лег в ванну. Устроил меня сверху на животе. Успокаивающе стал гладить по спине и голове, нежно целуя в висок. Именно это мне и требовалось, чтоб расслабиться и уютно засопеть.

– Ты должна думать не только о себе, – мягко упрекнул муж. – Любовь моя, тебе же нельзя волноваться, а ты ночью не спишь, бегаешь по дворцу, заговорщиков ловишь, так нельзя!

– Работа такая, – пробурчала я, погружаясь в сон.