Святые Бенгалии

Глава 20 Шри Вамшидас Бабаджи (Навадвипа)

Говорится, что западная цивилизация, подобна ларцу, с наружи украшенному драгоценными камнями, а внутри наполненному тряпьём, в то время как индийская подобна ларцу, который снаружи в тряпье, а внутри с драгоценностями. Западные люди интересуются изучением материального мира и никогда не устают бить в барабаны своих достижений, тогда как индусы интересуются исследованием и осознанием духовного мира и вместо того, чтобы бить в барабаны, хранят свои реализации глубоко в сердце. Путешественники открывают новые острова и континенты. Их имена записывают в историю. Альпинисты взбираются на Эверест. Им аплодируют, как покорителям Гималаев. Но святые, которые покорили своей любовью Творца и Разрушителя вселенной и подчинили Его до такой степени, что могли Им управлять, командовать и наказывать Его, проходят по миру, незамеченными. Вамшидас Бабаджи был одним из таких святых. Он остался бы неизвестным, если бы Шри Харидас Дас Бабаджи не написал его краткую биографию в книге Гаудия Вайшнавадживана, а Шрипада Харидас Госвами[321] не упомянул бы о нём в своей автобиографии.

Вамшидас Бабаджи был сиддха-махатмой в цепи ученической преемственности Шри Нароттама Тхакура. Его дикша-гуру звали Харилал Враджаваси, а санньяса-гуру — Рамананда Враджаваси. Однако было практически невозможно понять, что Вамшидас Бабаджи — сиддха, поскольку он, словно от него отказалось общество как от полоумного и бесполезного нищего, жил вдалеке от мирской жизни в уединённом месте на берегу Ганги возле Барал гхата в Навадвипе. Но факт был в том, что это не мир отказался от него, а он отрёкся от мира, как от не имеющего никакой ценности. Он вряд ли владел какой-либо собственностью. Ему только принадлежала старая каупина, каранга[322] и кантха. Как-то раз Шрипада Харидас Госвами спросил его, почему он не носит бахирвасу. Баба ответил: «Я живу только с ка (что значит с каупиной, карангой и кантхой). Мне нет никакого дела до ба (что значит бахирваса или верхняя одежда). Бахирваса связывает с внешним миром и людьми, которые бахиранга[323].Мой Гаура сказал мне не носить бахирвасу и не смешиваться с бахиранга».

Вамшидас Бабаджи жил в своём собственном мире, который вращался вокруг его Божеств: Гаура-Гададхара, Нитая, Радха-Кришны и Гопала. Для служения Божествам у него имелось два латунных горшка и несколько глиняных, поднос, тарелка, стакан, маленькие чашечки, панча-патра[324], колокольчик, раковина и ничего больше. Бабаджи проводил дни и ночи в служении Божествам и в сладких разговорах с Ними. Рано утром он выходил из своего кутира собирать цветы, затем ходил за бхикшей, возвращался к себе примерно в полдень и нанизывал из цветов гирлянды для каждого из шести Божеств. После чего он резал овощи, промывая их несколько раз, тщательно перебирал рис, проверяя чуть ли каждую рисинку, и если находил не очищенное зерно, то снимал шелуху сам. Он делал своё служение не торопясь, всё время представляя в уме лилы Радха-Кришны и Гаура-Нитая, пел и разговаривал с Ними. Только к вечеру у него появлялась возможность начать готовить бхогу и предложить её Божествам. Бабаджи не осознавал время. Для него не имело никакого значения, какое в данный момент время суток: утро или вечер, день или ночь. Он проводил почти всю ночь в пении и в беседах с Божествами.

Однажды Шрипада Харидас Госвами очень удивился, увидев его занятого готовкой бхоги для Божеств в девять часов утра, и сказал: «Баба! Было бы замечательно, если бы Вы каждый день готовили бхогу для Божеств, как сейчас, утром». Баба ответил: «Я не знаю, что сейчас утро или вечер. Разве я слуга Их отца, чтобы готовить в назначенное время? Если Они хотят есть, следуя определённому распорядку, пусть Сами организуют своё питание. Пусть Гададхара готовит для Гауры. Нитай — авадхута[325]. У него нет касты. Он может пойти и поесть, где угодно. Я не волнуюсь за Гопала. Сюда приходит каждый день дойная корова и даёт Ему молоко. Он может прожить и так. Я должен побеспокоиться о Радха-Кришне, для Них необходимо приготовить немного риса и овощей. Если я не сделаю это, Они пойдут во Вриндаван собирать мадхукари»[326].

Хотя Вамшидас Бабаджи всегда был всей душой занят в служение своим Божествам, он никогда не мог полностью им удовлетвориться.

Однажды Харидас Госвами услышал, как он жалобно, со слезами на глазах говорит Божествам: «Я не могу служить Вам, как подобает. Весь день проходит, в собирании бхикши и цветов, в мойке утвари и в приготовлении бхоги. Раньше я мог всё это делать легко, но сейчас у меня нет шакти. Как мне жить дальше?» Сказав эти слова, он стал плакать. Харидас Тхакур обратился к нему со сложенными в намаскаре руками: «Я Госвами, и в моём доме совершается Тхакура сева. Если я каждый день буди приносить Вам всё необходимое для служения Божествам, Вы это примете?» Баба ответил: «Нет, — и через несколько секунд добавил, — для моего Тхакура я сам должен собирать продукты и готовить. Служение Тхакуру с любовью значит служить собственными руками, а не чужими».

Харидас Госвами стал собирать цветы для Божеств Бабаджи. Это продолжалось некоторое время. Как-то раз он нарвал красивых календул и почувствовал соблазн предложить их своим Божествам. Обуздав искушение, он пошёл отдавать цветы Бабаджи, но тот сказал: «Ты собрал цветы для своих Божеств, поэтому должен предложить их Им. Я должен сам собирать цветы для моих Божеств». С этого дня он снова начала сам ходить за цветами.

Вамшидас Бабаджи никогда не запирал двери, когда выходил из своего кутира, например, за бхикшей или принимать омовение в Ганге. Если кто-нибудь спрашивал почему он не закрывает кутир на замок, он отвечал: «Если хозяин этого дома Сам за ним не присматривает и испытывает к ворам добрые чувства, какой смысл беспокоиться о сохранности вещей? Я даже никогда не ношу с собой ключей от замка. У замка три ключа. Все они у троих молодцев. Один у Гауры, один у Нитая и один у Гададхары». Доверив Божествам ключи, Бабаджи освободился от всех беспокойств. Если во время его отсутствия в кутир зашла бы корова и перевернула всё верх дном, он отсчитывал бы троих молодцев. А если бы из кутира что-нибудь украли, он бы сказал: «Гаура питает слабость к надияваси, жителям Его собственной дхамы. Поэтому Он отдаёт им Своё добро. В конечном счёте, я в этих делах посторонний». Однажды, когда Бабаджи ушёл собирать бхикилу, из кутира украли дорогое золотое ожерелье, подаренное кем-то Гауре. Вернувшись домой, Бабаджи около двух часов ругал Гауру, пытаясь узнать, кому Он отдал ожерелье. К вечеру он получил подсказку. Он пошёл в дом вора и попросил вернуть украденное. Тот столкнул его со ступенек. Баба сильно ударился, но стерпел и ничего не сказал. Но как мог стерпеть такое Гаура? Вскоре вор умер вместе со всеми своими домочадцами[327].

Однажды Бабе пришлось наказать Гаура-Нитай за Их попустительство ворам. Из кутира украли два латунных горшка, в которых Баба готовил Им еду. Как такое могло бы случиться без потворства Гаура-Нитай? Итак, Они получили наказание. Баба отругал Их и в тот день не покормил. Наказание подействовало. На следующий день кто-то украдкой подложил в кутир один украденный горшок. Баба сказал: «Так… замечательно. Этот меньших размеров горшок принадлежит Нитьянанде. Он сегодня получит обед. А если Гаура также проголодался, тогда Он тоже должен принести Свой горшок». Баба никогда не нарушал своё слово. Он приготовил бхогу и предложил её Нитаю. У Гауры вытянулось лицо, когда Он наблюдал, как Нитая обедает без Него. И в это время пришёл человек и вернул второй горшок. После чего Баба приготовил обед во втором горшке и предложил бхогу Гауре. Когда обед стоял перед Гаурой, Баба сказал, утирая слёзы: «Разве я когда-либо хотел Вас наказывать? Вы оба любители проказ, поэтому всегда дразните Вашего слугу. Неужели Вы не видите, что я постарел и не могу выносить Ваши шутки? Ну что же мне с Вами делать?»

Как-то раз Баба пожаловался Харидасу Госвами: «Намедни Гаура захотел гирлянду из цветов чампы[328]. Я отправился в сад Роя Махашая и залез на дерево чампы, чтобы нарвать цветов. И даже в этот время Гаура не смог удержаться, чтобы не подшутить надо иной. Он уронил меня с дерева. Я больно ударился. Но, несмотря на это, я принёс чампы, нанизал из них гирлянды и предложил их Гаура-Нитай, поскольку Они очень любят эти цветы. Даже хотя я делаю для этих проказников столько много служения, Они постоянно издеваются надо мной. Что мне делать? Я так привязан к Ним, что не могу жить, не видя Их лица».

Баба действительно так сильно привязался к Гаура-Нитай, что не мог без Них жить. Как-то раз он захотел сходить во Вриндаван. Он отправился пешком, но дошёл только до Сулатанагаджна и вдруг так безнадёжно затосковал по Гаура-Нитай, что вернулся обратно.

Несмотря на то, что Гаура-Нитай подшучивали над Бабой, Они были привязаны к нему даже сильней, чем он к Ним. Они с трудом выносили разлуку с ним даже на короткое время. Однажды Баба пошёл собирать мадхукари и долго не возвращался. Гаура-Нитай пришли в гнев. Они разбили глиняные горшки, рассыпали по полу рис и поналили вокруг растительное и топлёное масло. Когда Баба вернулся и увидел, что Они натворили, то похолодел от ужаса и возмущения. Как-то напомнив Харидасу Госвами об этом погроме, Баба сказал: «Гаура таким же манером измывался над моей матушкой, когда я был малой. Даже сейчас его характер остаётся прежним. Это было нормально — ей нравились Его проказы. Но я беспомощный старик. Разве Ему подобает эдак дразнить меня? Этот брахмана-путра (сын брахмана), не пута, а бхута (привидение), которое только и знает, что издеваться, наводя на людей смертельный ужас. Я ходил за бхикшей ради Него. Что страшного, если я вернулся чуть позже?»

Как-то зимой Харидас Госвами увидел, что на алтаре у Бабы Божество Гопал без одежды и возмутился: «Баба! Как так случилось, что у твоего Гопала нет одежды?» Баба ответил: «Гопал подружился с мышами и отдал свою одежду новым друзьям. Что я могу поделать?» Госвами сказал: «Гопал ещё ребёнок. Дети часто так делают. Дай Ему другую одежду». «Пусть Сам ищёт Себе одежду, еде хочет, иначе будет страдать от холода. Меня это ничуть не тревожит. Пусть учится отвечать за свои действия», — резюмировал Баба.

Для садхаки[329] всё это может показаться, по меньшей мере, странным, н он подумает: «Разве Вамшидас Бабаджи не совершил оскорбление тем, что время от времени делает своих беспомощных Божеств объектом для вымещения своего раздражения и недовольства?» Тогда мы ответили бы следующим образом. Вамшидас Бабаджи поднялся с уровня, на котором оскорбление является оскорблением, на уровень, где оскорбление — это не оскорбление, а выражение глубокой душевной близости и любви, это уровень, на котором любовь и только любовь направляет Божество и Его преданного, отвечая за все их действия, даже-за те, которые вчуже кажутся оскорбительными. Баба уже не был садхакой. Он стал сиддхой и больше не находил удовлетворения в плодах садханы. Никто никогда даже не видел, чтобы Баба ставил себе тилаку или повторял джапу. Божества для него больше не являлись предметом поклонения, но стали объектом любви, которая не признаёт ни формальности, ни правил и предписаний, установленных шастрами или кем-нибудь ещё.

Трудно понять какую бхаву испытывал Баба по отношения к Гауре. Иногда она походила на сакхья (дружескую), временами на ватсалъю (родительскую) или на мадхурью подобную той, которую испытывали Надия-нагари (женщины Надии) к Гауранге как к Надия-нагара (прекрасному обитателю Надии). Если это была в основном мадхурья, тогда легко понять, что он мог иногда проявлять к Нему ватсапья-бхаву, а иногда сакхья, поскольку мадхуръя-бхава включает в себя все другие бхавы. В соответствии с мнением Харидаса Госвами бхава Вамшидаса Бабаджи была одним из видов Надия-нагари, потому что он сочинял и пел песни, проникнутые этой бхавой. Две из них представлены ниже:

К концу своей жизни Вамшидас Бабаджи один раз посетил Маджитпур, место своего рождения в районе Маямансинх. Он взял с собой Божества. В пути он не ел, не спал и не ходил по большой или маленькой нужде[330]. Придя в Маджитпур, он поселился в полуразрушенном храме. Затем он побывал во Вриндаване и в Пуре. Во Вриндаване он жил на берегу Ямуны, а в Пури на берегу Нарендра саровара. Он никогда не заходил на даршаны в храмы. Во время этих путешествий ему очень хорошо помогали садху из Гаудия матха.

Ничего не известно о семейной жизни Бабы, за исключением того, что его женили в раннем возрасте.

Когда он отрёкся от мира, его сыну Харичандре было девять или десять лет. Баба пришёл в Навадвипу в 1906-ом году. В 1932-ом году автор как-то раз хотел увидеть его, но не смог, поскольку Баба закрылся в кутире, и можно было слышать, как он разговаривает на диалекте Маямансинха с Божествами. Вамшидас Бабаджи оставил тело в 1944-ом году.